— В настоящее время, — Роман с вожделением посмотрел на сигары, но решил, что курить и докладывать одновременно — не слишком удачная идея, — расшифровывается 75% немецких сообщений, а со слов Реевского , при незначительном увеличении числа сотрудников, это число легко можно было увеличить до 90%. У меня есть другое предложение. Помните, в конце прошлого года мы закупили в США несколько табуляторов фирмы IBM? Почему бы не передать несколько таких машин и обученных на них работать специалистов в Пыры? На мой взгляд, эти машины ничем не хуже, чем разрабатываемые в настоящее время 'бомбы' Реевского из шести коммерческих шифровальных машин и могут использоваться для облегчения расчетов по методу Генрика Зикальского , с которым я ознакомил вас в прошлый раз.

Мало что понявший в прошлых объяснениях Романа Смиглы лишь утвердительно кивнул, а заинтересовавшийся подробностями президент еще несколько минут расспрашивал Романа о табуляторах и прочих малоинтересных маршалу Польши вещах.

— Решено, — утвердил Игнатий предложение майора. — Сведения о решениях немецкого командования и правительства, сразу после того, как они отданы, необходимы нам как воздух. Так что действуйте, Роман. Необходимые распоряжения мы с Эдвардом отдадим немедленно по окончании беседы.

— Так, — лаконично подтвердил Рыдз, окутываясь дымом, — давайте перейдем к текущим вопросам. Что у нас с чехами?

— Переговоры между представителем Войцеховского и моим адъютантом проходят успешно. Запланировано, что с началом кризиса будет сформирована группа по согласованию действий наших вооруженных сил. Как у вас, Игнатий?

— Почти так же. Как вы знаете, я вынужден был действовать через своего личного представителя. К сожалению, до начала кризиса встретиться с президентом Ходжей ему не удалось, при этом были частично дезавуированы наши переговоры. Но, как я знаю, об истинном содержании разговоров пана Ходжи и пана Венявы-Длугошевского пока неизвестно никому.

Смиглы, который недолюбливал генерала Длугошевского за длинный язык, поморщился, но промолчал, не желая очередной раз ставить под удар хрупкое согласие, позволяющее вести согласованную политику.

— Пока все идет точно по известному нам сценарию, — поспешил изменить тему разговора Роман. — Присоединение Австрии и Судетский кризис...

— Но какой же лицемер этот пан Геринг! Как он меня уверял в полном отсутствии любых планов против Чехословакии, как искренне предлагал вступление в Антикоминтерновский пакт! И при этом избегал ответа на любые вопросы по Данцигу, — Мосцицкий все же не до конца верил в коварство своего 'друга по охотничьим забавам'.

— Не обращай внимания. Язык дан политику чтобы маскировать его планы, — высказав эту банальность, Смиглы отложил практически выкуренную сигару и отметил, глядя на висящую на стене карту Европы. — А вот чехам я не завидую. После захвата Австрии, швабы стратегически обошли их замечательные укрепления в Судетах. Извини, Игнатий, но я хотел бы немного поговорить о своих проблемах.

— О чем конкретно, Эдвард?

— Какими силами располагают немцы, мы примерно представляем. До трех с половиной миллионов человек, из которых примерно полтора миллиона обученных. До двух миллионов двухсот тысяч в полевых войсках. Танков до полутора тысяч, в том числе около тысячи пулеметных танкеток, три тысячи самолетов и до пятнадцати тысяч орудий всех калибров. Точно планы швабов неизвестны, поэтому мы считаем, что на нашу долю приходится до половины сил.

— Не преувеличиваешь? Что мы можем им противопоставить? — Мосцицкий явно не ожидал таких цифр.

— Скорее преуменьшаю, — спокойно ответил Рыдз. — И не такие уж большие силы. Мы имеем полтора миллиона солдат, в том числе миллион в полевых войсках и чехи столько же. По танкам и орудиям мы несколько уступаем, но зато мы имеем превосходство в пушечных и тяжелых танках, а также в тяжелой артиллерии. Что касается авиации, то у нас незначительное превосходство по самолетам первой линии — до полутора тысяч швабских против восьмисот чешских и девятисот наших. Но на то, чтобы поддержать на этом уровне авиацию требуется срочно не менее десяти миллионов злотых.

— Срочно? — президент даже не вздохнул. Война на пороге, какие могут быть сомнения.

— В течение трех дней.

— Выделим. По заказанным станкам ничего нового? — дальнейший разговор проходил строго в деловом ключе и продолжался недолго. Появившийся в курительной комнате секретарь сообщил, что прибыл пан адмирал Унруг, который просит пана президента его принять.

— Опять будет требовать деньги на флот, — вздохнул Мосцицкий.

— А позовите его сюда, — приказал Рыдз-Смиглы. — Напомним ему о субординации, — пояснил он собеседникам, когда секретарь вышел.

— Вы думаете, он столь прямолинеен? — усмехнулся президент. — Сейчас начнет рассказывать об усилении немецкого флота. Или о миллионе членов нашей Морской Лиги, которые просят об укреплении флота с целью проведения колониальной политики.

— Вошел в строй линкор 'Гнейзенау', — сверившись в записной книжке, доложил Братный.

— Спасибо, Роман. Пока можете быть свободны, — ответил Рыдз.

Майор попрощался и вышел в приемную. Едва не столкнувшись со спешащим на встречу контр-адмиралом. Командующий флотом ответил на приветствие Братного с таким видом, словно проглотил лягушку. Зная о его близости к президенту и маршалу и 'любви' к танкам 'Швед' (так прозвали адмирала на флоте за внешность), подозревал, что именно Роман виновен в сокращении расходов на корабли. И относился к Братному соответственно...

VI. Deszcze niespokojne potargaly swiat

Германия. г. Бертехсгаден

Гитлер прогуливался перед своим домом по усыпанной гравием дорожке, вместе с Гальдером и Кейтелем, когда адъютант доложил ему, что Шпеер хотел бы попрощаться. Гитлер обрадовался возможности увидеть своего любимого архитектора и велел немедленно позвать его. Подходя, Шпеер услышал, как Гитлер, в продолжение разговора, произнес: 'Теперь мы показали, на что мы способны. Поверьте моему слову, Кейтель, чешский поход по сравнению со всем предыдущим — всего лишь штабная игра'. В отличном настроении Гитлер попрощался с Альфредом, передавая сердечные приветы его жене, а заодно посулил в самом непродолжительном времени приступить к обсуждению с ним 'новых планов и макетов'.

— Кто говорит, что я собираюсь начать большую войну, как сделали эти дураки в 1914 году, — продолжил Гитлер, едва Шпеер ушел, — ошибается. Я приму решение о начале операций против Чехословакии, если буду твердо уверен, что подобно тому, как это имело место при оккупации демилитаризованной зоны и вступлении в Австрию, Франция не выступит и Англия поэтому также не вмешается. Разве все наши усилия не направлены к тому, чтобы достичь этого? Люди в большинстве своем совсем лишены воображения... Они слепы к новому, к незнакомым вещам. Даже мысль подчинённых вам, майнен херрен, генералов бесплодна. Они барахтаются в паутине технических знаний. Я предложил Годже свои условия и ему останется только выполнить их. Мир или война — теперь это зависит только от него. Он должен принять наши условия, дать немцам свободу, или мы возьмем ее сами. Я буду первым в строю немецких солдат. Никто не понимает, что лавочники всегда уступают воинам. И эти богемские лавочники, посопротивлявшись для сохранения лица, сдадут нашим воинам свою страну, а французские и английские лавочники охотно им в этом помогут.

— А не вмешаются русские, литовцы или поляки? — педантичный Гальдер не преминул уточнить вводные для составления очередного варианта плана 'Грюн/Рот'.

— Русских чешские промышленники боятся намного больше, чем нас, — усмехнулся Адольф. — Литовцы ни при каких обстоятельствах не пойдут против политики англичан. А поляки... — фюрер незадолго задумался. — Что хотят эти чокнутые славянские унтерменши, не знают, похоже, даже они сами. На вчерашней встрече Липский заявил Риббентропу, что они готовы поддержать наши требования в обмен на Данциг. Представляете, майнен херрен? Они хотят, чтобы я согласился в обмен на освобождение судетских немцев от тирании богемских славян, отдать под тиранию польских славян данцигских немцев. Недоумки.

— Таким образом, мы должны учитывать возможность боевых действий с Польшей? — еще раз уточнил Гальдер.

— Не думаю, — вмешался в разговор Кейтель. — Поляки и чехи враждуют из-за Тешина.

— Вы правы, Вильгельм, — поддержал главу ОКВ фюрер. — Думаю, что больше, чем на предъявления несуразных требований и попыток надавить на нас в данцигском вопросе они не пойдут. Если мы будем твердо отвечать на их запросы, они не посмеют ничего предпринять. Прикрыть границу от возможных провокаций, вот и все что потребуется от вермахта.

— Я понял, — ответил Гальдер.

— Очень хорошо, майнен херрен. Прощаюсь с вами до ужина, — Гитлер ласково улыбнулся генералам, распрощался и продолжил прогулку в одиночестве, любуясь окружающим пейзажем и дыша свежим воздухом. При этом он вспоминал переданный ему ответ министра иностранных дел Англии. Его личный помощник, капитан Ф.Видеман отвез в Лондон и вручил Галифаксу 'личное послание' премьер-министру Н.Чемберлену, содержащее предложения по урегулированию чехословацкого вопроса. Принимая послание, Галифакс ответил капитану: 'Передайте ему, что я надеюсь дожить до момента, когда осуществится главная цель всех моих усилий: увидеть Гитлера вместе с королем Англии на балконе Букингемского дворца...'

Уходящие в сторону выхода из сада генералы тоже думали, каждый о своем. Кейтель обдумывал, сколько времени идущий рядом с ним начальник Генерального Штаба потратит на внесение изменений в планы и как отнесется к этому фюрер. А Франц Гальдер думал совершенно о другом. Сменивший на посту начальника Генштаба резко протестовавшего против авантюр Гитлера генерала Бека, Гальдер полностью разделял его взгляды на политику Гитлера. Только не проявлял это внешне. И теперь размышлял о необходимых мерах противодействия. Разработанный и принятый план заключался в том, чтобы схватить Гитлера и держать его под арестом, пока власть в государстве не перейдет в новые руки. Предполагалось, что, находясь под арестом, Гитлер согласится на предложенные условия и таким образом передача власти осуществится более или менее легитимным путем. Со временем решится и судьба самого Гитлера. С этой целью Гальдер уже отвел некоторые верные войсковые части и соединения, и теперь оставалось только решить — давать сигнал на выступление или подождать обострения обстановки. Которое, как полагал Франц, неизбежно наступит. 'Стоило только посмотреть на поведение поляков. Они, при всей их безалаберности, ни за что не стали бы выдвигать столь дерзкие требования без учета позиции Франции и, частично, Англии. Зря этот ефрейтор с таким пренебрежением отнесся к столь ясно выраженному сигналу об изменении политики Франции. Не может быть сомнения, что советская дипломатия сделала все возможное в Париже, Лондоне и Праге, чтобы повлиять на соответствующие правительства, и, по-видимому, в соответствии с хорошо известной политикой СССР, посоветовала энергичные действия и твердую позицию в отношении Германии. Кажется ее усилия не прошли даром. Или Даладье и Боннэ с самого начала вели какую-то свою хитрую игру, заманивая Германию в ловушку. А эти хитрые пшеки об этой игре пронюхали' — размышления о важных делах не мешали Францу следить за идущим рядом соседом и когда тот решился наконец задать вопрос, Гальдер мгновенно ему ответил.

СССР. Москва

Хозяин кабинета прошелся вдоль стены, рассматривая развешанные на ней карты, одновременно взмахом руки предлагая замолчавшему докладчику продолжать.

— ...как я уже упоминал, еще пятнадцатого числа японский поверенный в ультимативной форме передал нам требование своего правительства об отводе наших войск с западного берега озера Хасан. Однако, после того, как ему были предъявлены протоколы Хунчунского соглашения России с Китаем от 1886 года с картой, он вынужден был признать что этот район расположен целиком на советской стороне. Однако посетивший меня двадцатого посол Сигемицу заявил, что японское правительство на основании имеющихся в его распоряжении документов пришло к заключению о принадлежности этого района к Маньчжоу-Го, и в ультимативной форме потребовал 'немедленного отвода советских войск в качестве необходимого условия для внесения успокоения', угрожая применить в противном случае силу. В последующей беседе я отверг эти требования и обосновал историческое право СССР на этот район. После этой встречи мною было дано указание о направлении ноты протеста правительству Японии. В ноте указывалось, что японские притязания на территорию к западу от озера Хасан не подкреплены никакими документальными обоснованиями. При этом отмечалось, что Советский Союз никому не угрожает, но и посягательств на свою территорию не допустит. Никакого ответа на эту ноту получено не было.

— Хорошо, товарищ Литвинов, теперь мы полностью ознакомлены с, так сказать дипломатической предысторией конфликта. А что нам скажет товарищ Берия?

— Товарищ Сталин, товарищи! Пограничные части наркомата приняли все доступные меры для недопущения нарушения границы Советского Союза. Начиная с восемнадцатого июля, когда начались массовые пересечения границы 'почтальонами' с письмами, содержащими требования очистить 'маньчжурскую' территорию, были приняты меры по усилению охраны и обороны границы. Высоты Заозерная и Безымянная заняты усиленными нарядами пограничников, организовавшими на них узлы обороны с окопами. На границу был выдвинут взвод роты поддержки. Однако, этот взвод был отозван приказом товарища Блюхера. Организовать оборону силами пограничных застав, личный состав которых составляет всего пятьдесят человек физически невозможно, в результате чего пришлось требовать подкреплений от армейского командования. Которые были даны только позавчера после неоднократных напоминаний из центра. Кроме того, товарищ Блюхер организовал своими силами комиссию по расследованию инцидента, которая якобы установила нарушение нашими пограничниками существующей линии границы на высоте Заозерная...

— Есть мнение, что этот эпизод нуждается в дополнительном расследовании, поэтому предлагаю пока его не обсуждать, — взмахнув рукой с зажатой в ней трубкой, хозяин кабинета как бы отсек часть рассуждений наркома. — Есть мнение, что первоначально необходимо выслушать товарищей из Наркомата Обороны.

— Слушаюсь, товарищ Сталин, — маршал Шапошников, поблескивая бритой налысо головой, встал с места и подошел к карте. — В 15.00 29 июля используя в качестве прикрытия туман сопку Безымянную атаковали 2 японских отряда численностью до пехотной роты. На помощь были направлены 2 группы пограничников и рота поддержки 119 стрелкового полка со взводом танков Т-26 под командованием лейтенанта Левченко. Однако наряд пограничников был к тому времени уже уничтожен, а японская пехота, под огнем подошедшего подкрепления, забрав своих раненых и убитых, отошла на свою территорию. Их не преследовали.

— Какие меры предпринял товарищ Блюхер? — выпустив клуб дыма, спросил Сталин.