50 оттенков ксерокса (общий файл)

Пока мы укладывали Антона на пенку, Виталик, взявший на себя роль шеф-повара, поинтересовался:

— А мы что, мясо для шашлыка покупали?

— Нет, только помидоры, — помотал головой Юрик и тут же заорал, как полоумный, — Дрюкин поджарился!

Вытащив из костра уткнувшегося туда задом даже не проснувшегося при этом Дрюкина, мы попробовали разбудить его, но он проворчал что-то нечленораздельное и снова захрапел. Уложив несостоявшегося кандидата в шашлыки подальше от огня, мы с Юриком и Виталиком вздохнули спокойно. Абрамов продолжил сервировать "стол" — два расстеленных на земле и прижатых по краям камешками пакета. Юрик всё это время стоял в стороне и трындел по телефону. Как я понял из обрывков разговора, он намеревался в скором времени нас покинуть и теперь искал того, кто бы смог забрать его отсюда.

Как только нехитрый стол был готов, к нам тут же подсели оставшиеся дрюкинские гопники. Они бесцеремонно похватали тарелки с едой и моментально сожрали всё их содержимое, а именно огурцы и помидоры, которые Виталик старательно нарезал красивыми дольками.

— Давайте бухать, пацаны, чё сидим-то? — пробасил один из гопников. — Водка ведь стынет!

— Я не пью крепкие напитки, — заикаясь, промямлил Абрамов, чем вызвал ужасное недовольство предлагающего.

— Ты с нами пить, что ль, не хочешь? Ты чё, особенный, что ль? Или, может, я те не нравлюсь? А, толстый?

— Вообще-то невежливо так ко мне обращаться, — краснея ушами и лбом, возмутился Виталик, но гопник не унимался.

— А ты, толстый, кто вообще такой? А? Чего ты выёживаешься, когда нормальный пацан тебе по-пацански выпить предлагает?

Гопник встал и начал надвигаться на бедолагу Абрамова. Тот испуганно сжался — Виталик был не из тех, кто мог противостоять напористому хамству. Поэтому мне ничего не оставалось, как вступиться за одногрупника...

Не успел я открыть рот, как гопник подскочил ко мне и схватил за грудки с воплем:

— А ты ещё кто такой? Я тебя тут вообще впервые вижу!

Я стряхнул с себя его руки и оттолкнул заводилу. Так получилось, что позади него оказался берег, и гопник, озадаченно охнув, рухнул под откос и по песку укатился к воде. Сменив в полете траекторию, он сильно забрал вправо и утащил за собой велосипед одного из наших соседей.

И снова пошло-поехало. К матерящемуся на мелководье гопнику поспешили несколько дюжих велосипедистов. В это время два оставшихся дрюкинца решили разобраться со мной, но, заметив, что назрел очередной скандал с соседями, поспешили к своему окруженному врагами корешу. С решительным видом и боевым кличем они скатились по песку вниз, но, оказавшись нос к носу с многочисленным и далеко не хилым противником, решили уладить всё миром.

Пока они улаживали свои дела с велосипедистами, к нашему огоньку подъехала ржавая "Ока", из которой с видом голливудской звезды выполз Саша Дятлов, в узких кругах известный, как Дятел. Дятел работал ди-джеем на нашем университетском радио и был кумиром первокурсниц. Наверное, поэтому с окружающими он вёл себя высокомерно. Что поделаешь — слава, особенно сомнительная, портит людей...

Юрик с видом человека, только что избежавшего гибели, поспешно полез в "Оку". Как назло, Абрамов тоже запросился в город, а глядя на меня, оправдался — мол, срочно домой надо, мама, дескать, позвонила.

Не желая оставаться один на один с гопниками и спящим Дрюкиным, я направился было к машине, решив, что до города довезут и меня, но Дятел жестом остановил меня и надменным тоном заявил:

— Мест больше нету, тачка не резиновая.

Класс. Просто отлично. Все с комфортом едут восвояси, а я, словно проклятый, остаюсь тут... Тоскливым взглядом проводив отъезжающую "Оку", я подошёл к почти потухшему костру, подхватив свой рюкзак, закинул его на плечи и не спеша побрёл прочь. В конце концов, можно хоть с другой стороны к берегу подойти да искупаться, всё равно домой торопиться не стоит. Обходя живописный берег, я думал о Насте. Подумать только, я видел её только вчера, а уже успел жутко соскучиться. Честно говоря, многое бы дал, чтобы встретить её здесь, да разве может случиться что-то хорошее в такой паршивый денёк...

Настя

Дорога до магазина ведёт через дачи, огибает большой пожарный пруд, потом углубляется в лесистый участок, отделяющий один кооператив от другого, пересекает шоссе, некоторое время тянется вдоль него и, наконец, уходит в крутой поворот, за которым находится неизменный "Колосок" — местный магазин товаров первой необходимости.

Решив прогуляться как следует, я проделала привычный путь в два раза медленнее, чем обычно. Без меня там с голоду не помрут, даже с учётом незванного немца, какие-то продукты всё же есть. Я топаю вдоль шоссе, а в голове моей мелькают мысли о насущном.

Когда я добираюсь наконец до голубенького одноэтажного здания "Колоска", то ужасаюсь черноте неба, раскинувшегося над серебристой железной крышей магазинчика. Как-то незаметно, вместе с приходом ночной темноты к дачам подкралась гроза.

Магазин уже закрыт, но я требовательно стучу в дверь. Местный сервис в лице дяди Яши и его жены даст фору любому круглосуточному супермаркету. Официально "Колосок" работает до семи вечера, но реально дело обстоит иначе. Любому посетителю, явившемуся даже в три часа ночи, достаточно лишь постучаться погромче. Не стоит объяснять, что конкурентов у "Колоска" нет.

Набрав на всякий случай всего и побольше, я двигаю в обратный путь, надеясь сверхъестественным путём добраться до "виллы", не попав в грозу. Внутренняя свинья тяжело дышит: бег трусцой с полными пакетами не то же самое, что и вальяжная прогулка налегке. Дождь застаёт меня на повороте, там, где шоссе уходит круто вправо и тянущиеся вдоль него дачи прерываются очередным перелеском. Ускоряю шаг — с каждой минутой накрапывает всё сильнее, а идти мне ещё прилично. За соснами сверкает, озаряя черноту неба, а через несколько секунд доносится внушительный раскат грома. Ох, я догулялась.

Вжимая голову в плечи и жалея, что не прихватила хотя бы свою ветровку, я трусцой бегу вперёд, вспомнив, что совсем недалеко есть брошенная дача, в которой мы с Катькой когда-то давно прятались от катькиной же бабули и пили копеечный портвейн. Сколько нам тогда было? Лет пятнадцать?

Заброшенная дача стоит в лесу наособицу. Кто и почему построил этот невзрачный хрупкий домик отдельно от кооператива, история умалчивает. Это место давно потеряло своего исконного хозяина и является общественной собственностью местной молодёжи.

Включив фонарик на брелоке с ключами, я свечу под ноги, не желая наступить во что-нибудь нелицеприятное. Темный проём глотает тощий лучик — дверь в помещении давно отсутствует за ненадобностью, окна тоже. Шагнув в крошечную прихожую, я ощущаю запах плесени и ветоши. Бомжами, слава богу, не пахнет, спиртным тоже, похоже — это гостеприимное место потеряло былую актуальность.

Да уж, от этого фонарика мало толку. Чертыхаясь, лезу через обломки мебели, я прохожу в комнату и, пошарив фонарем по углам, с отмечаю, что с наших юношеских посиделок ничего не изменилось: два пыльных кресла стоят у ящика-стола, покосившийся шкаф и просиженный диван в углу.

Я вспоминаю, как когда-то на этом диване обнималась со своим первым ухажером — парнишкой с соседней от катькиной дачи. Он приезжал на сюда на лето из Москвы, и считался первым парнем на деревне. Эх, были времена! Как же его звали-то?.. Смешно, так и не вспоминается. А ведь я-то тогда была уверена, что это настоящая любовь на всю жизнь, и никак иначе...

Бросив на пол пакеты с продуктами, я сажусь в кресло. Оно скрипит и шатается. Мы с девчонками называли его Креслом совести, потому что не скрипело оно только под нашей стройной Дашкой. Именно поэтому мы с Катькой, садясь в него и слушая предательский скрип, каждый раз обещали себе сесть на диету... Эх. Я обречённо вздыхаю, слушая укоризненное хрюканье своей внутренней свиньи.

Гроза окутывает землю ночной мглой на пару часов раньше обычного. Сидеть просто так скучно, я вынимаю из пакета коробку с соком и пластиковый стаканчик. Наполняю его соком, вслушиваясь в барабанную дробь дождевых капель. Мне кажется, что в их монотонном звуке я слышу шаги. Топ-топ.

Шаги приближаются, становятся четкими, несомненными. Некто поднимается на крыльцо, замирает, видимо, прислушиваясь, есть ли кто в заброшенном строении. Потом на фоне серого, пасмурного вечера в дверном проеме возникает раздутый силуэт.

Оценив незнакомца, я понимаю, что это какой-то молодой парень с рюкзаком. Наверняка такой же, как и я, незадачливый магазинный посланец. Он так и стоит в прихожей, не рискуя пройти внутрь. Наверное, ему и там неплохо. Парень прислоняется спиной к косяку и застывает, погрузившись в мысли.

Я наблюдаю за ним несколько минут. Странно, когда бывает так, что рядом с тобой в ограниченном пространстве оказывается человек, ты испытываешь непреодолимую жажду с ним пообщаться. Из чувства справедливости я решаю заговорить с ним. Как-то нечестно выходит: я-то знаю, что он тут стоит, а он о моем присутствии, похоже, даже не догадывается.

— Привет, от дождя прячешься? — задаю я дурацкий очевидный вопрос, но нужно же было, в конце концов, с чего-то начать. Голос мой звучит хрипловато, но, я надеюсь, всё-таки непохоже на прокуренный бас.

Фигура на крыльце отшатывается от косяка и поворачивается, пытаясь что-то разглядеть в кромешной тьме комнаты.

— Кто здесь? — отвечает он, чуть помедлив — его явно удивило мое присутствие, и похоже, он даже не расслышал толком моих слов. Что делать, акустика тут ещё та. За окном начинает реветь настоящая буря, приходится повышать голос.

— Я с дач, — я продолжаю говорить очевидности. — Заходи внутрь. Тут кресло, а у меня есть сок и печеньки.

— Ок, — отзывается мой собрат по несчастью и проходит. Судя по голосу, он совсем не трус. Всё-таки идти куда-то в темноту на непонятный голос...

Он безошибочно отыскивает в темноте соседнее кресло и присаживается туда. Я пытаюсь рассмотреть его, но все тщетно. Наверное, он делает сейчас то же самое и гадает, как я выгляжу.

— Держи, — вслепую протягиваю через стол коробку с соком и пластиковый стаканчик, бери не стесняйся!

— Чего мне стесняться, — как-то загадочно отвечает парень.

Ветер ревёт и завывает так, что я радуюсь своей находчивости. Подумать только, не было бы этой дачи, я бы там промокла до нитки, да ещё какой-нибудь сломанной веткой могло бы зашибить. За окном хлещет дождь, и слышно моего собеседника так себе. Поэтому, обменявшись парой фраз, мы молча пьём сок. Я задумываюсь над тем, как романтично все выходит. Ночь, дождь, незнакомец — какой отличный сюжет для фильма. Главное, чтобы не фильма ужасов, грозит мне пальцем внутреннее парнокопытное, мало ли, кто этот незнакомец. Словно из вредности, свинья начинает барахтаться где-то в районе желудка и производить от голода непотребные звуки. Раздается громогласное "бурлрлрлумм!", которое не перекрывает даже шум ливня. Я краснею от смущения, хоть в темноте и не видно... Ну вот почему с героинями любовных романов такого никогда не происходит, а со мной вечно что-то дурацкое случается!

Мой сосед вежливо делает вид, что ничего не случилось. За это я мысленно пририсовываю ему жирный плюс. Я обречённо шуршу пакетом.

-У меня тут ещё хлеб есть и сосиски, давай их слопаем, что ли... Тебя ведь не смутит, что они сырые?

-Буду признателен. Я жутко голодный, — доносится из темноты рядом.

Некоторое время мы жуём сосиски. Да уж, тот ещё деликатес. Я честно выбрала подороже и понатуральней, но в "Колоске" они все так себе. Горячие, приправленные дымом костра, они бы были намного вкуснее, но что уж есть, то есть. Внутренняя хрюшка с набитым ртом рассуждает что-то о глутаматах и красителях. Когда опасность скончаться от голодных мук благополучно минует, я продолжаю разговор, несмотря на шум разбушевавшейся погоды.

— Последний раз я пила здесь портвейн, — напускаю на себя ностальгическую тоску и таинственность.

— Круто,— соглашается парень. — И часто ты по подобным местам выпиваешь?

— Это в детстве было, — фуф, чуть не сказала "в молодости", а он ещё подумает, что я старушка...

— В детстве? — в его голосе звучит недоумение.

— В старших классах, — тут же исправляюсь я, — мы тут с девчонками, бывало, сидели. А ты тут какими судьбами? — я поспешно перевожу тему, пока еще чего не ляпнула.

— Да так, — вздыхает парень, — знал бы я, что утренний выезд на природу обернётся так, сидел бы дома.

— В смысле? — не поняла я.

— В том, что мне, похоже, придётся ночевать в этом гостеприимном месте.

— Так ты не с дач?

— Нет. Мы с одногрупниками на пикник приехали. Я с ними повздорил и решил махнуть обратно в город. На автобус опоздал, маршрутки тоже уже не ходят, а таксисты в такую погоду сюда не поедут, — честно излагает мне свою историю сосед по укрытию.

— Да, дела, — сочувственно киваю я.

Мы сидим, а дождь все не прекращается. Льёт и льёт, принося в древнюю комнату терпкий грибной запах. Я пытаюсь гадать, как выглядит мой собеседник. Даже покрикивая, его голос остаётся вежливым и скромным. Хорошо, что мне попалась такая компания, инересно, что бы я делала тут целую ночь?

Кстати, странно, почему меня никто не ищет? Я потянулась за телефоном, но в кармане рубашки его не было. Я охлопываю себя. Чёрт, выронила! Ну конечно. Бежала и выронила. Я встревоженно хватаюсь за голову и вспоминаю, как Катька берёт его позвонить и кладёт на стол... Ну да, там он и остался, и значит, мне уж точно не подать сигнал бедствия. Ладно, это всё равно лучше, чем если бы я потеряла его тут.

— Ты что-то потеряла? — ориентируется на слух незнакомец.

— Да нет, ничего. Телефон не взяла...

— Может, тебя до дач проводить? — словно прочитав мои мысли, предлагает мой таинственный собеседник. — Тебя, наверное, все уже потеряли.

— Спасибо, не надо, — вежливо отказываюсь я.

— Может, и действительно не надо, тебя там парень, наверное, ждёт, — смутившись, предполагает товарищ по несчастью.

— Не беспокойся, парня у меня нет, — решительно заявляю я, наслаждаясь возможностью заявить об этом во всеуслышанье. На ум приходит Дашкин Виталик. Если бы сейчас тут сидела не я, а она, он бы нипочём не поверил в возможность платонической беседы с незнакомым мужчиной в тёмной-тёмной комнате...

Слава богу, незнакомец не стал задавать дурацкий вопрос, почему я не обзавелась бойфрендом. Чем ближе мой возраст подбирался к тридцати, тем сильнее я ощущала моральное давление и осуждение окружающих — начиная от молчаливого неодобрения мамы и заканчивая встречами с бывшими сокурсницами. На последней встрече выпускников успевшие уже не только сходить замуж, но и развестись с возвращением девичьей фамилии, бывшие одногруппницы навязчиво расспрашивали меня про личную жизнь, кто с жалостливым сочувствием, кто с плохо скрываемым злорадством. Таков уж, извините, менталитет провинциального города, где на тех, у кого в моем возрасте ещё нет на пальце злополучного кольца, даже продавщицы в магазине смотрят с неудовольствием. А вы говорите, Толкиен — вот оно какое, Кольцо Всевластия на самом-то деле...