Эльфовладелец

— Ты снова обрядишься кустом и уйдешь на улицу?

Гостья приподняла бровь и сощурила глаз.

— Вообще-то, планировала уйти к тебе под одеяло. Но ты хозяин-барин, можешь и во двор прогнать.

— И не надейся, — я усмехнулся и зашагал по помосту.

После сорвавшегося аукциона диваны не успели перенести в столовую, и они продолжали торчать в холле. Я развалился на одном, положил руки на спинку и закрыл глаза. Из кухни доносилось шипение масла и звон посуды. В рабском крыле постукивал молоток и жужжала пила.

Посторонние звуки меня не сильно раздражали. Я слишком устал, чтобы обращать на них внимание.

Вдруг раздался громкий плеск и меня обдало прохладной водой. Это Кирра с ходу плюхнулась в бассейн и теперь лежала, привалившись спиной к стенке. С виду глубины в бассейне было по пояс, но девушка умудрилась не расшибиться в прыжке. Хотя чему удивляться. Диверсант и разведчик.

Сорочка с обрезанными рукавами намокла, стала прозрачной. Взору открылась высокая острая грудь, кровь понеслась по сосудам.

— Давай ко мне? — игриво предложила Кирра.

Я огляделся. По холлу то и дело сновали эльфы. Проходили рабочие с досками, уборщицы с вениками и ведрами, охранники время от времени патрулировали здание. После случая с плантацией они посменно дежурили сутки напролет и внимательно следили за всей территорией.

Народу, в общем, много. А Кирра наверняка не просто так приглашает поплавать. Признаться честно, я даже при своем коте трахаться стесняюсь, а тут... у всех на глазах. Так дело не пойдет. Уж лучше подождать и по-человечески расслабиться.

— Давай наверху, — я подмигнул.

— Ух ты какой скромный, — эльфийка притворно захлопала ресницами. — А Калас рассказывал, как однажды вы вдвоем окучивали полсотни невольниц два дня подряд. Обычно вы собирались на выходных. Старик приходил в гости не один, а приводил своих рабынь. Вы раздевались догола, напивались и устраивали полный беспредел.

Наверное, в тот момент я покраснел как школьник, впервые увидевший голую сиську. С одной стороны подобная жесть явно не для меня. С другой... С другой все остальное.

— А еще ты практиковал такой ритуал... Перед каждым посевом — как правило в середине весны — заставлял эльфов трахаться всей кучей на свежевспаханной земле. Но только так, чтобы плоды, кхм, непосильного труда изливались на пашню, а не в лона девушек. Ну и сам, понятное дело, принимал участие. Якобы таким образом вы передавали сексуальную силу земле, и она рожала лучший урожай. А тут ты стесняешься культурно отдохнуть в бассейне.

— ..., — я аж язык проглотил от таких подробностей. Впрочем, желание "окучить" Кирру от них лишь усилилось. — У меня провалы в памяти. Из-за болезни.

— Угу, — разведчица состроила кислую физиономию и плеснула в меня водой. — Не хочешь — так и скажи.

— Какая ты шустрая. Я вот слышал, что эльфы из-за долголетия степенны и терпеливы.

Кирра рассмеялась.

— Это те, кому уже лет по семьсот. А мне всего двести пятьдесят. Я молода, наивна и поспешна. А еще очень горяча. Или тебе нравятся тихони вроде Триэль?

Я ничего не ответил. Словно поняв, что задета не та тема, гостья сказала:

— Ныряй уже, а то потный как хонто. Так уж и быть — оставлю тебя в покое... до поры до времени.

Поверил на слово, но раздеваться не стал. Тем более, Кирра и сама сидела в одежде. Вода приятно охладила разгоряченное тело. Я устроился напротив беглянки и в тот же миг ощутил ее ступню у себя в промежности.

— Кирра...

— Ой, я нечаянно, — девушка поджала ногу и показала мне язык. — Кстати, на кухне еще полно жратвы и вина. Рабы не стали съедать все, оставили любимому хозяину. Попросишь принести?

Я согласился. Перекусить давно пора — и плевать, что в столь экзотичной обстановке. Где еще можно пообедать в бассейне с сексапильной эльфийкой?

Вскоре с кухни пришла Триэль и поставила рядом с нами большие подносы с закусками и бокалами.

— О, привет, красавица, — ехидно произнесла Кирра и подмигнула рыженькой. — Давай к нам, а?

Рабыня замерла в нерешительности и уставилась на меня. Впервые за несколько дней Триэль не улыбнулась. Ее лицо было таким, будто перед ней прежний злобный хозяин. Губы поджаты, глаза опущены, руки сведены за спиной.

— Кирра, — строго буркнул я.

Разведчица приложила палец к губам и несколько раз кивнула. Мол, все прекрасно понимаю и не вмешиваюсь.

— Ты свободна.

— Да, хозяин.

Триэль кивнула и удалилась. Кирра проводила ее взглядом, а затем приступила к еде. Закинула в рот печенье и кусочек сыра, прожевала и спросила:

— Между вами что-то, да? И это что-то слегка больше, чем положение любимой невольницы? Извини, если вдруг поторопилась с благодарностью за спасение... Сказал бы — я б ушла.

Угу. Скажешь тут, когда об твой хрен трется обнаженная эльфийка.

— Не бери в голову, — устало бросил я.

— Ладно, — Кирра пожала плечами и отпила вина. — А ты чего не ешь? Давай, налегай, после тренировки обязательно плотно перекусить.

Пожевал немного сыра — острого и очень твердого. Не знаю, из какого молока его делают, но белка в нем выше крыши. Для роста мышц самое оно.

Впрочем, в тот момент мышцы меня интересовали меньше всего. Триэль не только не улыбнулась мне. Она назвала меня хозяином, а не по имени. Да, между нами ничего нет. Официально, так сказать. Но что-то заставило меня напасть на Каласа, а потом пойти на дуэль. В тот момент я определенно действовал не вопреки несправедливости подобного отношения. Подумаешь — ударил. Да на Земле постоянно кто-то кого-то бьет на улицах, ну и что?

Нет, меня задело именно то, что старик поднял руку на Триэль. Ударь он другую невольницу — и все могло сложиться совсем иначе. Теплое чувство к Триэль стало катализатором моих злоключений в новом мире, а теперь... Теперь я променял ее на ту, что привыкла первой брать быка за рога.

Ни фига не равноценный обмен. Тем более, я давно не прыщавый школьник, от переизбытка гормонов готовый трахнуть кого угодно. Уже мальчик в возрасте, без пяти лет половину жизни прожил, и на тебе — повелся на поводу у вставшего хрена.

Я побарабанил пальцами по ободу бассейна и глотнул вина.

— О чем задумался? — спросила Кирра.

— Да так, ни о чем.

— Не ври мне. Я же вижу как ты бросаешь взгляды в сторону кухни. В общем, не буду вам мешать. Пойду наряжусь кустом и отдохну под деревом. Удачи.

Девушка встала и направилась к выходу, оставляя за собой мокрые следы. Хотел окликнуть ее, но передумал. Пусть катится к черту, обидчивая тут нашлась. Какие все-таки эти эльфы сложные, меры нет.

Я тоже вылез из бассейна и сходил наверх, переоделся в бежевые легкие брюки и сорочку с кожаной жилеткой. С приятным удивлением отметил, что одежда теперь сидит на мне гораздо свободнее. Вот что стресс животворящий делает!

До конца дня оставалось несколько часов и надо было придумать, как их убить. После прохладного купания сонливость прошла, а валяться на кровати без дела не особо хотелось.

— Эй, Ромэль!

Дворецкий вышел из кабинета и оперся на перила.

— Да, господин?

— Чем тут можно развлечься? Ну, кроме оргий и пьянства.

— Смею предложить вам сходить в казино.

Никогда прежде мне не доводилось бывать в подобном заведении. Я и на автоматах никогда не играл. Даже тогда, когда они торчали на каждом углу. Интересно бы поглядеть, что там да как...

— Собирайся и готовь паланкин. И прихвати немного мелочи.

Я накинул светло-серый камзол и шляпу, взял в руку трость. Довольно забавно ходить с этой штуковиной. Не понимаю, почему они вышли из моды.

Рабы привезли меня на северную окраину города, в район рынка. Здесь было куда меньше лачуг и хибар, почти всю улицу занимали добротные двухэтажные дома. В одно из них — с большой круглой вывеской — постоянно кто-то входил и выходил. Причем было видно, что посетители стараются не задерживаться снаружи, особенно если идут одни.

На вывеске был изображен молоток, забивающий гвоздь. Весьма странная эмблема для казино. Я спросил об этом дворецкого.

— Гвоздь вбивают в кроватку новорожденного, в дом молодоженов и в гроб покойника. Один из древних людских символов, означающий близость жизни и смерти. В какой-то мере это знак удачи. Сколько бы гвоздей не было — лишь бы не последний.

Я усмехнулся. Тоже мне символ удачи — гвоздь. Хотя с другой стороны, на родине верят, что удачу приносит подкова. Так что все относительно.

Перед дверью стояли два мордоворота с дубинками на поясах. Голенища высоких сапог топорщились, обрисовывая контуры небольших револьверов. Вышибалы здесь готовы к любому повороту событий. И вытолкнуть на мороз зарвавшегося пьяницу, и отбить нападение бандитов.

При моем приближении амбалы выпрямились и загородили дорогу.

— С ушастыми нельзя, — пробасил один, скрестив руки на груди. — За домом стойло для рабов.

Я обернулся и посмотрел на Ромэля. Тот кивнул и велел носильщикам следовать за ним.

— Сдайте оружие, — смягчившимся голосом продолжил охранник.

— У меня его нет.

Напарник вышибалы указал пальцем на трость. Я пожал плечами и без сожалений расстался с палкой. Нашли, блин, оружие.

В помещении было темно, накурено и довольно шумно. Шуршали карты, постукивали фишки, кто-то громко радовался выигрышу, кто-то сокрушался о проигранных деньгах.

Большую часть комнаты занимали круглые столы, накрытые темно-красными скатертями. Они стояли как попало, без какого-либо порядка. При желании игроки подтаскивали мебель друг к другу или наоборот — садились подальше.

Вдоль стен разместились ряды мягких диванчиков. Здесь посетители отдыхали между затяжными раундами или праздновали очередной выигрыш. Перед каждым диваном на четвереньках стояли обнаженные эльфийки. Кто-то использовал их как подставку для ног, кто-то расставлял на покрытых шрамами спинах посуду и бутылки.

Пару раз я видел, как посетители заставляли рабынь открывать рты и стряхивали туда сигарный пепел. Впрочем, довольно многие просто трахали эльфиек, зачастую пристроившись с обеих сторон.

Человеческих шлюх тут тоже было валом. Даже администраторша стояла за стойкой в каких-то кожаных ремнях вместо одежды. Да уж, злачное местечко.

— Добрый день, господин Авелин, — поприветствовала девушка за стойкой. — Сколько фишек желаете прибрести?

Я положил перед ней горсть серебряных монет.

— На все.

— Благодарю. Ваши двадцать серебра, наши пять желтых фишек. Приятного отдыха.

Пока ждал обмена, выглядел в уголку симпатичное местечко — темное и свободное. Пока пробирался к нему, какой-то тип гаркнул на все казино:

— Джен-эльфолюб пришел!

По комнате прокатилась волна смеха. Но когда я обернулся, все стихли и уставились на свои карты. Наверняка знали о любви к дуэлям предыдущего владельца тела. Да и нынешнего, чего уж скромничать, тоже.

Я не стал выяснять, кто тут такой языкастый. Сказали бы в лицо — другое дело. А так... Негоже льву обращать внимание на лающих за спиной гиен. Хоть и пафосно до невозможности, но ведь точнее и не скажешь.

Я сел за столик и разложил фишки перед собой. Но потом быстренько спрятал — на всякий случай. Успел заметить, что этот жест — своеобразное приглашение к игре. Когда с соперником покончено, победитель выкладывал добычу и ждал следующего игрока. Я не хотел, чтобы кто-то подсел ко мне. Правил-то местных игр не знаю.

Но посетители старались даже не смотреть в мою сторону. Делали вид, что меня тут попросту нет. Ну и хрен с вами, козлы. Я хотел посидеть еще немного — вдруг удастся подслушать интересные сплетни о себе любимом. Но когда объявили начало ставок на бои рабов, поднялся и ушел. К черту такой отдых, лучше посижу в кресле на веранде и попью вина.

Так, собственно, и сделал. Когда стемнело, отправился на боковую. Кирра так и не появилась, а звать я не собирался. Все равно не придет, она же не считает себя невольницей.

Утром меня разбудили незнакомые голоса с улицы. Я продрал глаза и подошел к окну. У поместья стоял синий фургон с зарешеченными окнами. В него был запряжен матерый хонто с обломанным клыком.

Рядом стояла пара усачей в знакомой синей униформе. Еще один — в гражданской одежде, но с жетоном на шее — о чем-то разговаривал с Ромэлем.

Рабы построились в два ряда у края плантации, перед ними прохаживались вооруженные винтовками стражи порядка.

Дверь резко отворилась. Без спроса и стука в комнату ввалились трое полицейских. Двое из них наставили на меня револьверы. Третий протянул какую-то бумагу с печатью и размашистой подписью.

— Тайр Авелин, вы арестованы, — пробасил бородач с документом.

— На каком основании? — возмутился я.

— Подозрение в государственной измене.

11

На меня надели наручники и усадили в фургон. Разумеется, никто не пришел мне на помощь. Да я бы и не хотел — ничем хорошим это бы не кончилось.

Вооруженные полицейские расселись со всех сторон, будто я мог сбежать из этой крепости на колесах. Дубовые доски, оббитые железными полосами, решетки толщиной в палец...

Ну вот и все, допрыгались. Меня замели в чужом мире по крайне неприятной статье. И нет никакой возможности позвонить родителям, чтобы они наняли адвоката или занесли взятку судье. Нельзя написать плаксивый пост в соцсети о притеснении инакомыслящих и поднять волну негодования.

И что теперь делать? Я начал вспоминать тюремные понятия, дабы не загреметь под шконарь в первый же день. Есть два стула... Кента за член укусила кобра... Куда поезд направишь — на мать или на кентов?

От волнения и глупых мыслей затылок вновь пронзило болью. Причем в разы большей, чем доводилось испытывать ранее. Я захрипел и согнулся, тщетно жмурясь от ярких разноцветных кругов перед глазами.

Полицейские грубо схватили меня за плечи и прижали к борту фургона. Хорошо хоть не побили, с них станется.

— Что там у вас? — донесся с козел грубый голос.

— Заключенный симулирует, господин сыщик.

— А ну аккуратнее с ним! У него мозговая хворь!

Стражи закона вмиг отсели подальше, будто оная хворь передавалась по воздуху.

Фургон медленно трясся по ухабам, и каждый прыжок жгучей иглой отдавался в затылке. Когда подъехали в городу, я уже слабо соображал, что вообще происходит.

Меня вытащили под яркие солнечные лучи. Я отвернулся и зашипел, будто вампир. Глаза слезились, в них словно песка насыпали.

Здание, где я оказался, было явно не тюрьмой. Чистенькие коридоры с коричневыми стенами, зеленые, изрядно истоптанные ковры на паркете. На стенах то и дело попадались стенды с какими-то документами, но ворочать головой и читать их не было никаких сил.

Меня волокли мимо дверей с табличками. Усилившийся слух ловил доносящиеся изнутри голоса и шелест бумаги. Наконец я очутился в кабинете с большим окном. Перед ним — длинный стол, по бокам высокие шкафы с документами.

На столе папки с бумагами и чернильницы. В глубоком кожаном кресле восседает человек в красной мантии. Наружность у незнакомца неприятная, крысиная. Сморщенное личико с острым крючковатым носом, едва заметные бледные губы, толстые круглые очки. На голове — глубокие залысины, плохо скрытые дурацкой черной челкой, похожей на связку липких сосулек.