— Да, Великая Река старше этих скал, — раздался от обрыва негромкий голос Речника Фрисса. — Раньше они были её дном. Этот камень был тогда речным песком, илом и водяной травой. Вон сколько ила набралось, пока Река текла по этому руслу...
Речник указал на верхнюю кромку обрыва и поднялся с камня, выглядывая что-то среди белого крошева у подножия скал. Известняк понемногу сыпался — даже там, где его не рубили, часть обломков разбирали на известь или на заделывание дыр в полу и стенах, но под скалами ещё было, в чём покопаться. Те, кто пришёл сюда вместе с Речником, повскакивали и окружили его, перебирая мелкие камешки. Но он нашёл то, что искал, раньше них — и поднял на ладони.
— Ну вот, — сказал он, вытирая с найденного обломка песок. — Это ракушка, впечатанная в камень. Их много там, внутри скалы. Они жили тут, пока Река не сменила русло, и сейчас такие же существа живут на её дне.
— А я таких не видел, — сказал Кен, младший из семьи Аддакьюсов. Все загалдели наперебой, трогая пальцами ракушку.
— А я видела ракушки в камне, — сказала Ота Скенесова. — И такие, и круглые. Они красиво блестят! Жаль, что они не ползают...
— Это пустые створки, — Фрисс перевернул камень, но с другой стороны ракушек не было. — Только ил и песок внутри них.
— А рыбы? — подпрыгнула Мара Колхайдова. — Когда Река текла тут, в ней были рыбы? Они тоже там, в камне?
— Да, само собой, — кивнул Речник. — Келаррин Тонг — я у него учился — приносил как-то в столовую горсть каменных зубов и след плавника. Во-от такие зубы... и никому я не пожелал бы попасть этой рыбине в пасть.
— У-ух! — восторженно помотала головой Мара, и Кесса прикрыла рот, чтобы не засвистеть в изумлении. "Каменные рыбы!" — хмыкнула она. "Река-Праматерь, до чего чудно!"
— Но если Река была так высоко на обрыве, почему она упала? — Альюс поднял одну руку, показывая на скалы, и протянул вторую к воде, широко разведя их.
— Хаэй! — Сьютар Скенес вышел из пещеры и недовольно посмотрел на мелюзгу. — Речник Фрисс, нашёл бы ты время зайти ко мне. Надо обговорить кое-что, пока ты не улетел по королевским делам.
Фриссгейн посмотрел на него с сомнением, но всё же поднялся с камня.
— Река упала, когда Применение встряхнуло землю, — сказал он, склонившись к Альюсу. — Тогда много всего потрескалось и повалилось. Подожди, Сьютар, я зайду к тебе...
Кессе на миг стало не по себе — что-то холодное и липкое шевельнулось в груди. Подождав, пока перестанет качаться дверная завеса у входа в пещеру Скенесов, она спрыгнула с причала и замерла на пороге, обратившись в слух.
— Я, как главный жрец Фейра, устрою славный праздник! — обещал обрадованный чем-то Сьютар. Кесса вздрогнула.
— Успеешь ли к середине Иттау? Хороший месяц, тёплый и цветущий, — Речник как будто беззлобно усмехнулся, но в полумраке было не разглядеть лиц.
— Может, в конце, чтобы успели приплыть Листовики? — Сьютар что-то подсчитал про себя и тут же, спохватившись, пообещал:
— Половину расходов мы возьмём на себя. Нельзя же, чтобы дочь Скенесов вышла замуж за корягой, как какая-нибудь Эмма...
— Эмма и Ингейн не пригласят тебя главным жрецом. Никогда, — Фрисс и секунды не медлил с ответом, и Кесса усмехнулась, но улыбка тут же сошла с её лица.
— Ты увезёшь Кессу к себе? — спросил Сьютар.
— Да, на истоки. Там большая пещера, хорошо обустроенная. Пусть посмотрит и привыкнет до зимы.
Кесса вздрогнула снова и откинула завесу. Она ступила на порог, едва сдерживая дрожь, и надеялась, что её испуг не заметят.
— Я стану... — она запнулась и судорожно вздохнула. — Я стану Речницей?! Но я ничего не умею! Ни сражаться, ни колдовать...
Сьютар хлопнул себя по бокам и расхохотался.
— Кесса! Речница и жена Речника — не одно и то же, — он всхлипнул и помотал головой, отгоняя неуместное, но неодолимое веселье. — Что ты себе удумала?! Тебе не придётся сражаться с демонами. Там, как и здесь, нужно готовить, убирать в пещере, шить одежду, запасаться на зиму. Разве старшие матери ничему тебя не учили? Ох уж мне эти девицы...
Он покачал головой и снова заухмылялся. Кесса сердито сверкнула на него глазами, но он и ухом не повёл.
— Так что смотри, Фриссгейн. Не разоришься ли ты на всём этом деле? — Сьютар шевельнул пальцами, будто пересыпал семена-куны из ладони в ладонь, пересчитывая каждую денежку. — Хаэй! Нуук, ты чего уши развешиваешь? Я тебя вижу, обормот!
Он шагнул в длинный туннель, опустив за собой завесу. Из дальней пещерки донеслись торопливые шаги — кто-то удирал вверх по лестнице, надеясь шмыгнуть наружу через "окно" верхней спальни. Кесса сочувственно хмыкнула и посмотрела, опасливо щурясь, на Фрисса. Речник тронул её за плечо и сел у погасшего очага, привлекая девицу к себе. От него пахло горячим металлом и горькими листьями Хумы.
— Слушай, дочь Скенесов, — он говорил тихо и размеренно, и его глаза мерцали изнутри, как угли, готовые разгореться. — Мой дом — у самого начала Реки, далеко на севере. В этой пещере жили все мои предки, весь род Кегиных. Там много ходов и комнат, много кладовых. Её долго строили, и долго она стояла пустой. Я был в отлучке — Король лишь в том году разрешил мне вернуться из Олдании. И я привёз кое-что в пещеру. Привёз туда небесную рыбу из Старого Города, привёз радужное тепловое кольцо — теперь оно согревает мою пещеру. Небесная рыба даёт ему силу, и она же питает цериты. Яркие белые камни в каждой из пещерок. Тьма сгущается там только тогда, когда я позволяю ей. И если сидеть тихо, то даже зимой услышишь, как поют водопады Истоков. Я хотел в детстве стать жрецом Реки-Праматери и жить у Истоков вечно... переплетать потоки, петь вместе с ними... По весне там белеет вода — лепестки Хумы падают в воду, их столько вокруг, что мерещится, будто началась метель!
Кесса едва успевала изумлённо мигать — и молчала, не смея сказать ни слова.
— Большая пещера, там жил большой род, — покачал головой Речник. — Но летом я на службе, и там живёт только Инмес. Это Квэнгин, крылатый демон с юга, ты наверняка о нём читала. Ойга-Речница встретилась как-то с ними...
Кесса встряхнулась, будто отгоняя наваждение. Она помнила эту историю о чёрных тенях с острейшими когтями. Кесса уже не была малым ребёнком, и всё же ей неделю мерещились Квэнгины, когда она в сумерках пробегала мимо кустов.
— Квэнгин? Демон живёт у тебя в пещере, и ты не боишься?!
— Он тоже относится к роду Кегиных, почему нужно его бояться? — ответил, пожав плечами, Фрисс, и Кесса неуверенно усмехнулась. Она знала — он не шутит.
— Вы поладите быстро, — пообещал он — и тоже не шутил. — Подожди, я вернусь с задания, и мы полетим на север...
Кесса смотрела на него, и тысячи вопросов просились на язык, но она не могла произнести ни слова. "На север..." — повторяла она про себя. "Туда, где даже крылатые тени становятся друзьями и родичами. Туда, где в камне горит огонь, а вода летает. Река моя Праматерь! Что я скажу им всем?!"
Речник Фрисс собирался в поход, его корабль уже ждал его у каменных колец. Он был мыслями далеко от Фейра, и Кесса это видела, и ей было не по себе.
— Ты убьёшь этого мага, да? — еле слышно спросила она. Где-то далеко, на странных землях, куда летают только Речники, жил чародей, враждебный Королю Астанену, и он ещё не знал, что его ждёт. Но Кесса знала...
— Нет. Не за этим меня послали, — взгляд Речника остался светлым и спокойным, словно он собирался не сражаться с чародеями, а рыбачить на причале. — Достаточно будет разговора. Потом загляну в Замок... что тебе привезти?
Кесса растерянно мигнула. "Боги великие! Если бы я собираласть биться с магом... А, куда мне..."
— Или ты хочешь побывать там по пути на Канумяэ? — спросил Фрисс. — Тогда ты сама выберешь, что тебе понравится...
— Не надо привозить, — мотнула головой Кесса и крепко сжала его руку в ладонях. Она была жёсткой, как корабельный борт, потемневшей от ветра и нездешнего солнца.
— Возвращайся живым, Речник Фриссгейн!
Он, склонив голову, погладил её запястья. Траурная раскраска ничуть не истёрлась, её и подновлять не надо было.
— Я был бы рад привезти Йора Скенеса, — тихо сказал Речник. — Привезти его и остальных — живыми... сюда, в Фейр. Это очень скверно, что я тогда оставил их... не уберёг, пока мотался по Старому Городу и пугал крыс. Если что-то в этом мире зависит от меня, больше такого не будет. Там, у истоков Канумяэ, нет враждебных тварей. Там тебя никто не обидит.
Кесса уткнулась макушкой в его грудь и шмыгнула носом. Туман плыл перед глазами, и она сердито замигала, но он не спешил рассеяться.
— Ну-ну, — пробормотал смущённый Речник и вложил что-то маленькое и прохладное в ладонь Кессы. Она мигнула, скосила глаз на свою руку и увидела каменную ракушку. Её ребристый бок блестел перламутром — моллюск давно стал прахом, а мягкий ил — белым камнем, но перламутровый блеск не потускнел ни на каплю.
— Ты... ты видел Старый Город, Речник Фрисс? — ещё раз шмыгнув носом, спросила Кесса. — Весной там прорастает трава? И я увижу его?
— Да ну, — покачал головой Фриссгейн. — Вот уж чего не надо. Там ещё долго не взойдёт трава. Там только развалины и незримый свет, сжигающий кости. И крысы, Вайнег их побери! Ты не бойся, Кесса. Я не повезу тебя в мёртвый город. Нечего там делать, если ты не сармат в чёрной броне.
— А сармат? Он живёт там? Гедимин, повелитель станции "Идис"... и другие, в чёрной броне... и станции, увенчанные огнём... и зелёный свет по воде... Я увижу их? — замирая от волнения, спросила Кесса. Речник вздохнул и потрепал её по волосам.
— Река моя Праматерь! Кто так напугал тебя? Тут ходит слишком много россказней. Половину из них я сам не слышал, а вторая половина... А, Вайнег с ними! Сарматы — могучий, но мирный народ. Они не пойдут к нам на Истоки. И они точно не навредят тебе. Там нет ни одной станции, и в воде нет светящегося яда.
— А Провалы? Есть там Провалы? И хески выходят на берег... огненные, и крылатые, и когтистые, и закованные в броню? — спросила Кесса. Речник покачал головой.
— Нет, Кесса. Там тихое место. Но я всё-таки найду, кто рассказывает всю эту чушь.
По ту сторону дверной завесы послышались тяжёлые шаги, и Речник Айому заглянул в пещеру. Он прижимал к груди половину огромного пирога, а за его спиной толпились, вставая на цыпочки, молодые воины.
— Фрисс! Где ты пропадаешь? — укоризненно поджал губы Айому. — Так и обед пропустить недолго. Мейны зовут тебя на пирог. Откажешься — я съем и твою долю.
— Бездна! — Фрисс усмехнулся. — Так ты, Айому, нескоро сможешь влезть на Дуб. Скайоты не дождутся тебя в гости. Ладно, я иду. Кесса, ты хочешь пирога?
Она замотала головой и отпрянула.
— Нет... Ты иди, Речник Фрисс. Ешь! Тебе надо... ты сражаешься за нас.
Когда закат догорел над стеной Опалённого Леса, берег опустел, и тишина опустилась на Фейр. Речник Фрисс улетал на рассвете, весь вечер его провожали, и прошлогодней кислухи не осталось ни в одной пещере, и даже стражи на скальных тропах дремали, свернувшись прямо на камнях и обняв копья. Кесса тихонько посвистела у пещеры Нелфи — и Сима выскочила, будто давно ждала её.
— Ну что, Кесса? Что? Ты сказала ему? — Сима дрожала от любопытства. — А он что? Он тебя сам научит? А оружие даст?
Кесса покачала головой и судорожно прижала к груди золотистую нитку мраморных бус — подарок Речника.
— Он сказал, что это всё россказни. Что там... там, откуда Речники прилетают... тихо и спокойно. И ничего странного нет. И оружие не нужно...
— Макехс и Мацинген! — всплеснула руками Сима. — То-то он всегда с двумя мечами — даже купаться ходит с ними! Так значит... значит, всё спокойно? И ничего странного нет? Река моя Праматерь! Он что — думает, что ты малое дитя? Только не вздумай поверить, Кесса. Не то всё это свалится на тебя, как оползень. Так и сгинуть можно!
— Он думает, должно быть, что я испугаюсь, — вздохнула Кесса. — Он успокаивает меня. И он... да, он в самом деле не пустит меня ни в какие странные места. Я, видно, совсем не похожа на Речницу!
— Зря он так, — нахмурилась Сима. — Ты очень смелая! Речник Фрисс мало видел тебя, иначе он так не подумал бы. Я расскажу ему, как ты напала на снежника!
Кесса помотала головой.
— Я не знаю, что делать, Сима, — пробормотала она. — Я же ни к чему не готова! Как буду жить там?! То ли шарахаться от всего, то ли ничего не замечать...
— Это не дело, — кивнула Сима. — Совсем не дело. Ну-у... Я знаю! Эта броня в сундуке... Ты надень её! И... вот что. Тебе выбраться бы из Фейра... ну, хоть на Левый Берег! Туда, в странные места. Заранее же не знаешь, что и как будет. А так — ты посмотришь, как там, и узнаешь, что у тебя получится.
Кесса растерянно мигнула.
— Выбраться? В странные места? Как Чёрная Речница?
— И в её броне, — закивала Сима. — Это будет такое славное путешествие! Есть много странных мест, Речник Фрисс рассказывал о них!
— Старый Город... и сарматские станции... и Лес... и Провал... — прошептала Кесса, мечтательно щурясь. — Если ночью уйти, хватятся не сразу. А когда Речник Фрисс вернётся, я буду уже тут. И я буду знать, к чему готова. Вот только...
Она вздохнула и покосилась на закрытую пещеру.
— Мои-то не обрадуются. Даже напугаются. А узнают заранее — не отпустят.
— Это верно, — насупилась Сима. — Мои тоже. Но мы что-нибудь придумаем. Можно мне с тобой?
— Ага, — кивнула Кесса. — Мы пройдём вдоль Реки, как Чёрные Речники! Я буду воином, а ты — чародейкой. Завтра?
— Тут надо поразмыслить, — покачала головой Сима. — Ветер-то холодный. Листья на Дубе ещё не раскрылись. Ночью нам будет негде спрятаться — придётся брать одеяла, а это большая тяжесть.
— Ничего, скоро потеплеет, — Кесса посмотрела на небо, усыпанное звёздами. — Без одеял обойдёмся. Когда развернутся на Дубе листья, выберем тихую ночь и уйдём. Ты Ингейну скажешь?
— Хм! Вот он точно не обрадуется, — нахмурилась Сима. — Нет, тут надо подумать.
...Листья на Высоком Дубе почти уже развернулись, ветки пожелтели от тонких нитчатых соцветий, но холода не спешили отступать. Те, кто осмеливался искупаться в Реке, на берег вылетали стрелой и тут же ныряли в пещеры, ни секунды не задерживаясь на холодном ветру. Снова над обрывом закурились дымки — дров теперь было вдоволь, и очаги нечасто гасли. Ингейн, спасаясь от утреннего холода, сидел у очажных камней и вполглаза следил за подвешенным на крюке горшком — там варилась рыба.
— Ал-лииши! — Сима протянула руку к горшку, и кипяток взметнулся вверх, вытянувшись над сосудом, и так повис, клокоча и пузырясь. Ингейн шевельнул хвостом.
— Ты учишься, — кивнул он, высыпая в горшок пригоршню листьев Нонкута. — Теперь верни воду на место.
Потыкав рыбу когтем, он отвернулся от очага и посмотрел на Кессу. Та тихо сидела в сторонке и наводила Зеркало Призраков то на один угол пещеры, то на другой. В древнем стекле отражалась серо-белесая муть, в которой изредка всплывали чёрные пузырьки, но больше ничего не было видно — ни существующих вещей, ни древних.
