Перед пробуждением

В ходе своих расследований инспектор много раз сталкивался с не вполне естественными явлениями, приучив себя искать ответы на вопросы в порядке важности для дела, и вопрос: "Как такое, блин, вообще может быть?" — в этом порядке занимал одно из последних мест.

"Интересно, понимает ли Акаги больше меня?"

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

В обеденный перерыв Синдзи сбежал от класса подальше и устроился со своим обенто на крыше. Впрочем, почти всю перемену он потратил, водя пальцем по все еще горящей щеке и просто сосредоточенно изучая городские горизонты. Голова не то чтобы прямо болела, но "плыла" вполне ощутимо. Позади него послышались чьи-то шаги и парень, опомнившись, быстро открыл коробочку с обедом, прогоняя свои тревожные и смущающие мысли.

— О, вот он, спящий красавец.

Тодзи и Кенске шлепнулись рядом, доставая бутылочки с соком: этих посторонние размышления от еды не отвлекли.

— Как себя чувствует поцелованный принц? — спросил Айда, наводя на Икари объектив камеры. — Когда последует пробуждение ответных истинных чувств прямо при всех? И когда вы прекратите это позорище с обращением друг к другу — "Икари-кун" да "Аянами"?!

Судзухара протянул руку и нажал кнопку "power" на приборе, игнорируя протестующие вопли друга. Синдзи устало улыбнулся благодетелю, а Айда тяжело вздохнул:

— Ты мне уже второе мега-видео за сегодня портишь, дружище, — Кенске повернул голову к Синдзи. — Великий Тодзи за воротник повесил на дверь Киемидзу, двинул ему раз в брюхо и ушел. Я такой мягкой расправы еще не видел! А перед этим мне из камеры аккумуляторы вынул!

Синдзи уже был в курсе проблемы Судзухары и изумленно воззрился на него. Тодзи отвел глаза:

— Да ты понимаешь, я пообещал старосте, что сильно его лупить не буду.

Икари посмотрел в сторону и втихую ухмыльнулся: Аска на днях как-то странно прошлась насчет того, что Хикари не на того идиота глаз положила. Третье Дитя, конечно, не страдал от избытка опыта в вопросах личной жизни, но и дураком тоже не был, потому сообразил, о ком идет речь. Синдзи только надеялся, что староста не начала просто жалеть заболевшего хулигана.

— Да, Икари, мы отвлеклись!

Синдзи вздрогнул, нехорошо посмотрел на Кенске и воткнул палочки в обед, всем видом демонстрируя, что ему мешают есть. Друзья еще немного постебались над ним по поводу выходки Аянами, пожертвовали сок, поскольку убегая из класса он свой благополучно забыл, и уже собирались вместе на очередной урок, когда на крыше появилась Рей.

Синдзи сглотнул.

Шутовски кланяясь, Тодзи и Кенске пошли к лестнице и исчезли, но через некоторое время из лестничного пролета высунулась голова Айды и его же рука с камерой. Лапища Судзухары ухватила пищащего шпиона за воротник и утащила-таки в недра школы.

Всего этого Синдзи не видел. Он и Рей смотрели друг на друга, пока не раздался звонок.

— Ээээ... Там... Это... — неопределенно высказался парень, краснея. — Звонок...

Девочка наклонила голову:

— Сейчас начинается химия. Ни ты, ни я домашнего задания не сделали, поскольку были заняты накануне, поэтому никакого смысла посещение урока не имеет.

Синдзи вспомнил обстоятельства их вчерашних занятий и поежился, но потом сообразил, что Рей Аянами только что предложила ему прогулять урок.

— Ну... Тогда не пойдем... А ч-чем займемся?

— У меня есть вопрос к тебе. Ты не возражаешь?

Парень только помотал головой: язык упорно отказывался двигаться. Рей села, устраиваясь возле вентиляционного короба и облокачиваясь на него, так что Синдзи ничего не оставалось, кроме как устроиться рядом. Девочка посмотрела на него, раздумывая и словно бы подбирая слова:

— Икари-кун, сначала я хочу рассказать тебе кое-что. Я искренне надеюсь, что мои слова не ранят тебя...

Синдзи очень не понравилось вступление, и в его душе смущение потеснилось, освобождая место напряженной настороженности: Аянами еще никогда так не выражалась. Рей между тем все еще держала паузу, которая сказала Синдзи много больше, чем самые красноречивые выражения лица — девочка колебалась и смущалась. Впрочем, румянец тоже начинал расцветать на бледных щеках.

— Ты помнишь отдых у меня дома после баскетбольного матча?

Парень закивал, не отрывая взгляда от странно взволнованной Рей:

— Д-да, конечно...

— Икари-кун, а ты помнишь... свой сон?

Синдзи был смущен и растерян: он, безусловно, помнил его, это было ярчайшее из сновидений, которые он пережил... Парк, невероятная черная башня, поцелуй... Но что она имеет в виду?.. Он говорил во сне? "О, нет, я сказал что-то о ней, пока спал, и именно потому она убежала из дому..."

В отчаянии он опустил голову:

— Помню... Я сквозь сон сказал что-то н-недостойное тогда, правда?..

— Недостойное? — немного удивленно ответила Рей. — Засыпая, ты сказал: "Ты самая лучшая, Аянами".

Синдзи и смущался, и недоумевал, и чувствовал облегчение одновременно: он ожидал вовсе не этого, боялся много худшего. И хотя даже этих слов было достаточно, чтобы заставить его краснеть, но уж извиняться за них было очень глупо:

— Я... я и правда так... думаю... — с трудом выдавил он.

Аянами порозовела и опустила голову, тихо сказав:

— Я полагаю, что, услышав дальнейшее, ты изменишь свою точку зрения...

— Ч-что?

— Я не удержалась... — Рей откровенно нервничала, сжимая в кулаке ткань своей юбки. — Я хотела знать... Что ты подразумевал, говоря это. И создала сон для нас двоих, чтобы спросить тебя об этом.

Синдзи показалось, что кто-то всемогущий на секунду выключил солнце и одновременно сжал его грудь. Как сквозь толстый слой воды до него доносилось окончание признания Рей:

— ... В этом сне я спросила, что ты чувствуешь... ко мне, а ты в ответ меня поцеловал... Я прошу у тебя прощения, Икари-кун...

Парень пытался вдохнуть, но получалось с трудом. Он чувствовал себя очень, очень странно: он боялся Рей, злился на себя, злился на Рей, радовался не пойми чему и недоумевал одновременно, его разрывали десятки вопросов к этой невероятной девочке, которая сидела рядом и...

Плакала. Рей плакала, похоже, едва ли понимая, что с ней происходит.

Синдзи моргнул, немного приходя в себя и глядя на нее. Аянами поднесла к лицу руку, провела по щеке, посмотрела на влажные пальцы, потом перевела взгляд на него и, наконец, всхлипнула, тихо прошептав:

— Раскаяние... Это больно... Мне жаль, что я так поступила с тобой... Обманула тебя ради любопытства...

Синдзи, не раздумывая, взял ее за руку. Он все еще не понимал, как она смогла попасть с ним в один сон, все еще чувствовал, что она его предала, обокрала каким-то непонятным образом, но это уже теряло всякое значение. Глядя на нее, он с трудом представлял поступок, который не смог бы простить плачущей Рей.

— А-аянами... А... — Синдзи запнулся, глядя ей в глаза. Он очень хотел, чтобы она перестала плакать, и потому неожиданно для себя улыбнулся. — О чем ты хотела... Меня спросить?

Рей непонимающе моргала, роняя слезы, и приоткрыла рот.

— Я не понимаю... Что ты чувствуешь?.. Разве тебе не... Ты не... — девочка отчаянно перебирала в уме возможные чувства Икари, вызванные ее признанием, и не могла найти ничего подходящего, хоть и понимала, что это должно быть нечто очень, очень плохое.

— Н-нет, Аянами... То есть... Да, наверное... Я сам не понимаю, что я чувствую... Но, в общем, это неважно...

Девочка уткнулась носом ему в плечо, он вздрогнул и медленно, очень медленно и осторожно, боясь испугать эти секунды, обнял ее. В голове заполошно билась боль, она разбрасывала в стороны мысли, не давая Синдзи даже сосредоточиться на таком волнующем и одновременно пугающем моменте. Рей всхлипывала все реже, потом и вовсе затихла, но отстраняться не торопилась, а ему не хотелось ничего говорить или делать — шок признания, блеск слез, теплые объятия, влажное плечо... Синдзи представить не мог, что одновременно с болью можно чувствовать столько всего сразу.

— Икари... — тихо начала девочка, поднимая свои красные глаза на парня. — Объясни мне, пожалуйста, что я для тебя? И что ты для меня?

Синдзи вздохнул и отвел глаза:

— Я... Я не знаю, что тебе ответить... И я... Я не уверен...

Она осторожно подалась вперед, ловя его взгляд: несмотря ни на что, ей надо было знать.

— Икари-кун, что ты хотел сказать... целуя меня?

Парень был смущен, он не мог отвертеться от ответа, но попытку все же предпринял:

— Я... Не знаю, это ведь был твой сон... Я не уверен в своих... действиях там.

Аянами опустила глаза, в которых вновь блестели слезы:

— Нет... Это был общий сон, ты — это ты, я — это я...

Синдзи готов был провалиться сквозь землю, только бы прервать этот разговор. Он чувствовал себя ничтожеством, которого практически подвели за руку к столь желанным для него словам. Он был счастлив, потому что впервые понял, как они близки. Он негодовал и боялся, не принимая ее непонятного и пугающего дара сливать сны. Он...

— Ты... мне очень нравишься, Аянами.

Увы, Рей не была обыкновенной школьницей, хоть она и вполне очевидно смутилась, услышав признание. Однако решимости следующему вопросу это не убавило.

— Нравлюсь... Но кто я для тебя? Я знаю, что иногда целуют друзей. Женщин, с которыми хотят близости. Любимых. Кто я?

Ощущая всю кровь своего организма в коже лица, Синдзи набрался храбрости и постарался выразить все, что чувствовал:

— Ты... Ты очень дорога мне... Наверное, как... никто другой. Но точнее... Точнее я сказать не могу. Прости меня, Аянами. Я не могу тебя научить... Я и сам... хочу понять...

Он поднял глаза, ожидая увидеть разочарование и боль на лице голубоволосой девочки, но с изумлением обнаружил улыбку. Заплаканная и измученная едва знакомыми ощущениями Рей улыбалась своему уже бывшему наставнику.

— Икари-кун, как ты полагаешь, если мы поцелуемся, мы скорее поймем, что чувствуем друг к другу?

Синдзи был нокаутирован. Огромный соблазн испытать наяву свою мечту, невероятное смущение и растерянность, абсолютно лишняя мысль: "А ведь Аска предупреждала о первом поцелуе..." Перегруженный разум парня с протестующим воплем присудил победу соблазну, отдал команду кивнуть в ответ на вопрос и аварийно отключился, полагая, что и без него справятся.

...Аска, тоже не выполнившая домашнее задание и разделяющая железную логику Рей, прогуливала химию, тихонько подсматривая за своими коллегами с другого конца крыши. Слов она не слышала, но внимание к себе привлекать не стала: она решила использовать редкую возможность соблюсти "чистоту наблюдения". Если слезы Чудо-девочки и редкая сообразительность дурака, догадавшегося обнять плачущую подругу, ее изумили, то их поцелуй вообще вогнал Аску в ступор. Во-первых, для первого раза поганец неплохо справлялся, во-вторых, этой кукле повезло больше, чем ей самой накануне.

"Мне срочно надо учиться пускать сопли, раз уж так приспичило развести его на поцелуй", — решила Аска, широко улыбаясь. В глубине души что-то неприятно покалывало в духе "обошли тебя, дура психованная", но немка хорошо знала свой характер: она надерет любому задницу за эту парочку, даже себе.

Хотя, если подумать, то и этой парочке тоже несдобровать.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Сброшенная поцелуем коллег в дикое для нее меланхолическое состояние, Аска после школы отправилась в одиночестве погулять по городу, потому как с настроением спорить не привыкла. Немного побродила по парку, посидела с мороженым у фонтана, тупо глядя на брызги и струи холодной воды...

"Колледж, фонтан (кстати, похож немного), юный дебил, рассказывающий о том, что они скоро расстанутся, и его мир будет ...бла-бла-бла... мои глаза для него ...бла-бла-бла..."

Девочка вздохнула. Стало как-то жаль того идиота. "Ну, ничего, не все красавицы истерят и по выходным мир спасают, когда-нибудь и ему повезет". Аска улыбнулась себе и обнаружила, что воспоминания задержали ее в парке до сумерек. Она потянулась, метнула убийственный взгляд на пялившегося на ее фигуру пацана и пошла домой.

По дороге девочка с удивлением обнаружила впереди знакомую фиолетововолосую женщину, выходящую из дверей с яркой вывеской над ними. Аска открыла рот, чтобы окликнуть Мисато, но вдруг увидела надпись на заведении, которое покинула старший научный сотрудник, и остановилась, пораженная.

"Так-так, Мисато-сан... Вечер выходного... Значит, фитнесс-клуб все-таки"

Аска вдруг почувствовала, как по ее венам струятся крохотные огоньки, шипя и кипятя кровь, немилосердно щекоча ее изнутри. Немка прыснула, зажала себе рот и побежала в переулок, чтобы, опираясь на стену, захохотать. Аска самозабвенно веселилась, обхватив грудь руками, и даже не пыталась утереть слезы. Она отсмеялась, присела на парапет и начала икать.

...Началось все с того, что Синдзи как-то неожиданно смело во время ужина выразил недоумение, как можно хлестать столько пива и сохранять фигуру. Аска поддержала тему, но через некоторое время недовольная Мисато перехватила инициативу, издевательски намекая сожителям, что использует отличный вариант поддержания хорошей формы. К огромному смущению обоих подростков она даже предложила им рассказать об этом надежном способе, подходящем для пары, мужчины и женщины. Или для мужчины и мужчины. Или даже для троих. Словом, сказала Кацураги со знанием дела, это вопрос вкуса. Главное — принцип. Общий смысл сводился к тому, что если Сорью и Икари наберут лишний вес, она как их врач заставит их такой способ применять. В паре.

Аска, косясь на багрового соседа-извращенца, естественно, обругала разошедшуюся Мисато, но начала внимательнее следить за поведением хозяйки. Вечером выходного дня старший научный сотрудник пропала куда-то, вернулась умеренно поздно, усталая и бодрая одновременно. Прямой вопрос женщина проигнорировала, но красноречиво напомнила недавний разговор и "парный" способ контроля веса. После откровенно пошлого намека на то, что способ в целом укрепляет здоровье, и она для такой процедуры готова по первому намеку предоставить Аске-тян и Син-куну на пару часиков квартиру, немка разразилась проклятиями, а Синдзи шлепнулся на пол. В следующий выходной женщина повторила свое исчезновение, но доставать ее уже никто не стал.

"Парный способ... Mein Gott, Мисато, вот это ты нас купила"

Немка высунулась из-за угла и, обнаружив, что Кацураги все еще копается у машины, загружая в багажник покупки, решительно пошла к ней. Девочка собиралась сполна отплатить за унижения: Мисато изволила с утра очень бурно восхищаться Аскиными попытками склонить Син-куна к поцелуям.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

Тодзи сидел дома у Сигеру-сана и щелкал пультом телевизора, разыскивая что-нибудь пригодное в качестве фона для приема пищи. Он только что проводил родителей и чувствовал себя прескверно, поскольку вынужден был показывать им заготовленную в NERV "липу" о его "лечении", и, как на грех, в этот раз там речь шла о каких-то ухудшениях в активности мозга, так что волнение родным было обеспечено. Это была самая неприятная парню сторона работы по спасению мира. С другой стороны, рассуждал Тодзи, его первая же астрономическая получка, оформленная как компенсация фонда Института за "участие в экспериментальной программе лечения", здорово подняла на ноги папин бизнес, да и в целом семья себя почувствовала финансово свободнее.