— Ректор академии с поддержки императора и регентши захотели построить фундаментальное здание вместо сегодняшней россыпи домов. За образец они хотят взять один из ваших знаменитых соборов.

— Так вы хорошо рисуете? — удивилась Мари-Луиза.

— Я рисую схематично, но с соблюдением пропорций и вырисовкой деталей конструкций. Архитекторам это и надо.

— Значит, ваша миссия из-за меня провалилась, — констатировал Жоффруа. — К тому же ваш багаж остался в Эвре. И деньги, видимо, там же?

— В основном, — кивнул Серж.

— Не беспокойтесь, я полностью компенсирую вашу утрату и еще добавлю сверх. И не перечьте мне, это не обсуждается!

— Деньги мне обязательно пришлют, но на это понадобится время....

— Две недели, не меньше, — ввернула "пять копеек" Мари-Луиза.

— Не уверен, что столько времени у нас с вами будет, — покрутил головой Жоффруа. — Я схожу сегодня же в Лувр к герцогу Лотарингскому и обрисую ему ситуацию с этой стычкой, но граф де Бове имеет прямое покровительство герцога Нормандского, которым ныне является десятилетний дофин Людовика 16-го. Граф был его воспитателем в раннем детстве! Думаю, что нам придется все же бежать дальше: то ли в замок Шато-Тьерри, то ли вообще в германские княжества....

"Может, нам стоит сейчас разделиться, — хотел сказать Сергей, но осекся: вдруг придет приказ на ликвидацию дюка, а его рядом уже не будет...". Взамен он сказал:

— Я тоже пойду к своему начальству: в посольство Драгомирской империи. Вдруг они возьмут меня под свою защиту?

— Не спешите раскрываться, Серж, — возразил дюк. — Ваш посол имеет очень гибкий хребет при том, что глубоко сросся с королевским окружением. Он может сдать вас по первому требованию нашей администрации.

— Благодарю, сир, за предостережение. Я совершенно не искушен в политике.

— Зато вы весьма искусны в схватках, — поощрительно сказал де Бульон. — Скажите, как вам удалось уложить двух магов под щитами, а их нападение отразить?

— Щит в момент "выстрелов" мага становится на миг проницаемым, ведь так? Вот я их и подловил в этот момент. И к тому же сбил прицел.

— В первый раз о таком умении слышу! — поразился маг Жизни. — Феноменально! Но что за оружие вы использовали? Оно явно не магическое, я бы заметил.

— Это что-то вроде карманного пулевого арбалета с быстрым взводом. Оружие самого ближнего боя.

— И абсолютно убийственное, — зловеще хохотнул дюк. — Три выстрела и три трупа. А перед этим таким же способом, видимо, вы убили двух разбойников.

— С детства практиковался в стрельбе, — ответно хохотнул шевалье. — Рука сама находит цель.

— А каковы ваши успехи в фехтовании? — спросила Мари-Луиза.

— В Драгомирской академии я был преподавателем фехтования и стрельбы, — слегка поклонился в ее сторону Сергей.

— Ого, — вырвалось у ее внучка. — Я тоже так хочу! Тем более что и меня вы мучили с детства этими фехтованием и стрельбой.

— Луи, дорогой, — увещевающе заговорила "тридцатилетняя" бабушка. — Тебя учили на всякий случай. На самом деле будущего герцога всегда будут оберегать бодигарды и сильные маги.

— Но герцог Жоффруа едва не погиб только что! — воскликнул внучок.

— Твой дядя — жуткий авантюрист! Он намеренно ввязывается в такие щекочущие нервы ситуации, отсылая защитников — иначе этого щекотания не получается. Не бери с него пример!

— Пожалуй, не буду, — согласился паренек, но вдруг добавил, обратившись почему-то к Сержу: — Или та девушка была бесподобно хороша?

Берсенев вспомнил отрубленную голову Мадлен, содрогнулся внутренне, но сказал: — Очень хороша. Несомненно.

Глава двадцать шестая, в которой Берсенев узнает некоторые особенности Франконии и одну — ее короля.

После обеда герцог де Бульон действительно отправился в Лувр, а Сергей написал повторное письмо Светозаре, в котором изложил новые обстоятельства своего вояжа, отозвавшись лестно о Жоффруа, и просил выслать инструкции и деньги на Центральный почтамт Пари до востребования. Отправить письмо решил лично, а заодно прошвырнуться по центру столицы Франконии — благо, что этот почтамт находился на улице дю Лувр. Чтобы не блуждать понапрасну, он нанял фиакр и оказался у почтамта через полчаса. Спроворив дело, пошел по какой-то улице на запад и вскоре оказался возле сада Пале-Рояль (с одноименным дворцом), окруженного галереями, под крышами которых разместились, оказывается, многочисленные кафе, эстаминэ (курительные) и просто гарготы (харчевни). Отринув курительные и харчевни, Серж зашел в одно кафе, но сразу из него вышел, оказавшись среди господ зрелых и перезрелых. Перешел в другое, но посетители и здесь ему не угодили: слишком много громкоголосых военных. В конце концов, он нашел свободный стул в кафе на открытом воздухе и сделал свой заказ: кофейник на треть литра и 100-граммовую рюмку бенедиктина. После чего стал кейфовать, поглядывая на прохожих и вяло прислушиваясь к разговорам посетителей.

За его столиком сидели (полуотвернувшись от него) два горожанина средних лет (от 40 до 50) и вели, попивая вино, политическую дискуссию. Говорили они сначала вполголоса, но постепенно вошли в раж.

— А знаете ли вы, мсье, что наше участие в последних войнах обернулось долгами в банках различных стран в размере 3 миллиардов ливров?

— Откуда у вас такие сведения?

— Оттуда, что я как раз работаю в министерстве финансов в качестве аналитика!

— Ни черта себе! И как же вы намереваетесь платить по этим долгам?

— Тут нет общего мнения. Наш предыдущий министр Силуэтт предложил самый напрашивающийся вариант: налог на роскошь....

— Ха-ха-ха! Его аристократы тут же сместили! Как же, помним бедолагу....

— Теперешний министр Тюрго предложил упразднить откупную систему сбора налогов, при которой все излишки остаются у частных сборщиков....

— Слышали мы про этих откупщиков: их доходы растут быстрее, чем у кого либо! Но откуда образуются излишки?

— Это зависит от подсчета налогоплательщиков: по косвенным данным демографического бюро их больше, чем учтено переписью. К тому же их доходы откупщики часто занижают (с их же согласия), а собирают больше.

— Ха! И все довольны, все смеются! Один министр финансов за волосы хватается! Но что будет взамен откупной системы?

— Вероятно, создание обширного учетного отдела в министерстве и его филиалов на местах при возрождении системы мытарей — которая раньше вызывала всеобщий ор, плач и недовольство!

— М-да-а... Бедная Франкония! На фоне нынешнего неурожая ваша система может привести к многочисленным бунтам в провинциях да и парижская чернь непременно их поддержит....

— "Мучная война" у всех в памяти, — согласился чиновник. — Вот когда было раздолье для спекулянтов! С тех пор, по-моему, в народе глубоко укоренилось неверие в королевскую власть.

— В нее сейчас не верят и средние слои, то есть мы. Тем более что просветители давно нам разъяснили пагубность абсолютизма, при котором в стране то поощряются либералы всех мастей, то вдруг торжествуют консерваторы, попирая идеалы свободы, равенства и братства.

— В реставрации власти аристократов немалую роль сыграла наша королева, Мария мать ее Антуанетта! Пока она считалась бесплодной, то держалась тише воды, ниже травы. А стала рожать одного за другим наследников, враз осмелела и завела себе обширный круг сторонников — исключительно из графов, маркизов и герцогов.

— А вы знаете причину ее бесплодия? Вижу, что нет. Дело было вовсе не в ней, а в дефекте члена нашего короля. Да, да! У него был фимоз, из-за которого каждая атака на королеву была похожа на пытку! Помог же им брат Марии, Иосиф Австрийский, который уговорил Луи сделать обрезание крайней плоти — подобно еврею. И конвейер заработал!

— "Эге, — встрепенулся попаданец. — Так ведь это просто брат-близнец нашего Петра Третьего! И у того такой же дефект был!". Собеседник же чиновника захихикал:

— Заработал, вот только спустя семь лет после свадьбы. Вспомните, сколько пасквилей за это время появилось по поводу королевы! Сколько фаворитов ей приписывали и даже любимого дога! Но мне непонятно: где были наши маги Жизни, почему не подлечили вовремя сюзерена?

— Я толком не знаю, но возник слух, что на Луи магия воздействовать не может!

— Ого! Удивительная способность, не слыхивал о такой!

— "Та-ак, — опять возбудился Сергей. — Не мой ли ты земляк, Луи Праведник?".

Тут сотрапезники озаботились пустотой своей бутылки, а Сергей обнаружил, что и его кофейник пуст. Посему он встал со стула и покинул кафе, ощущая бодрость во всех членах, в том числе и в том самом. "Эх, молодость, — вздохнул он, улыбаясь. — Хороша ты, конечно, но и заботу мне прибавила: поиск эротических приключений. Ну, пойду, поищу. Это же Париж, средоточие фривольных дам: просто игривых, явно похотливых, а также с пониженной социальной ответственностью".

Впрочем, обойдя галереи (Валуа, Божоле и Монпансье), он увидел везде лишь изобилие беседующих буржуа или дворян (за кофе или бутылкой вина) при полном отсутствии женщин.

— Где же в Париже кучкуются женщины? — спросил он в раздражении респектабельного прохожего.

— Идите на Елисейские поля, шевалье, — с усмешкой ответил буржуа. — Дамы предпочитают бывать там, в новомодных кафе-шантанах, где можно послушать музыку и песенки, а также самим попеть и потанцевать.

Но двигаясь в указанном направлении, иноземец попал сначала к обширному дворцу Тюильри, едва его обошел и оказался возле очередного парка, за металлической оградой которого в изобилии прохаживались эффектные женщины: многие с кавалерами, но были и без. Берсенев инстинктивно подошел ко входу в парк, охранявшемуся гвардейцем в красном камзоле, синих штанах и шляпе (надетой на белый парик с косичкой), в руках которого было копье с кистью (протазан, видимо), и спросил:

— Могу я пройти в парк, гарде?

— Парк Тюильри предназначен для прогулок придворных или господ из знатных семей, мсье, — был ответ.

— Я — Серж де Берс, доверенное лицо дюка де Бульон, — придумал на ходу попаданец и вздернул подбородок.

Гвардеец мгновенье поколебался, но развернулся боком и сказал:

— Проходите, мсье.

Глава двадцать седьмая, в которой герой насилует даму.

— На черта я сюда зашел? — стал недоумевать кавалер, вышагивая по центральной аллее парка. — Облизываться при виде этих секси-фифочек? Да уступать дорогу заносчивым господам? Хотел же простых эротических радостей, а здесь можно нарваться только на страдания. Дамы, конечно, меня замечают, а некоторые даже чуть улыбаются, но сунься к ним — отошьют в момент. Или стоит погулять по боковым аллеям?

В боковых аллеях было пустовато и гуляли тут (или сидели на лавочках) преимущественно состоявшиеся пары. Были и совсем безлюдные тупички. Зайдя в один из них, Сергей посидел на лавке, но солнце его слепило, и он вдруг схулиганил: зашел за лавку и устроился прямо на траве, опираясь спиной на ствол тенистого каштана. "А тут хорошо! — заключил он, — только ногам в сапогах не очень. Так сниму их, пожалуй, кого стесняться. Во-от, теперь совсем лепота-а!". Мысли в его голове сначала посновали туда-сюда, но постепенно угомонились и кавалер взял да и уснул в тенечке.

Проснулся он оттого, что рядом женский голос простонал:

— Что вы со мной делаете, маркиз? Я замужняя женщина....

— Тем вы и хороши, моя прелесть, — сказал мужской бархатный голос. — Добиться любви дамы куда трудней, но и приятней, чем наивной девушки. К тому же сегодня вечером, когда ваш муж опять будет отнимать у меня деньги в карточной игре, я буду не досадовать, а торжествовать, шепча про себя: греби, греби, р-рогоносец!

— Мне тоже приятно наставлять рога этому зануде. Но, мон шер, на лавке нас могут увидеть! Нельзя ли куда-то переместиться?

— А, пожалуй, за лавку! Я расстелю на траве свой камзол, и ваше платье не пострадает.

— Но там чья-то нога! Босая! — воскликнула дама.

— Что?! Ах ты, мерзавец! Соглядатай! Тебя подослал к нам виконт? Говори!!

Серж тотчас выскочил из-под дерева и был вынужден стремглав обнажить шпагу, парируя яростные наскоки разъяренного аристократа лет сорока. Спустя полминуты он решился прервать поток его ругательств:

— Сир, вы со мной явно ошиблись. Я не соглядатай! Просто присел отдохнуть в тени и задремал, а вы меня разбудили!

— Мне плевать! Вы нас слышали, видели и можете опорочить при дворе наши имена!

— Я не придворный, попал в Тюильри случайно и знать вас не знаю. Успокойтесь!

— Плевать! Укол в сердце — лучшая гарантия сохранения тайны!

— Да ну! Вы фехтуете со мной минуту и еще не поняли уровень моего мастерства? Может, ваша дама более внимательна? Что скажете, мадам?

— Маркиз! Прошу вас отступить! — запричитала дама лет двадцати пяти. — Пойдемте, пойдемте прочь!

Но "ужаленный в задницу" маркиз вдруг бросился в суматошную атаку, получил, наконец, два укола (в бедро и в руку) и упал на траву.

— Помогите! — закричала дама и бросилась было бежать, но взбудораженный поединщик прыгнул следом, сгреб ее в охапку и придавил к лавке.

— Что вы хотите со мной сделать? — запаниковала дама, и Серж враз ощутил, что сжимает в руках ее груди, а еще то, что вполне готов овладеть женщиной.

— А вот что, — сказал он и, зажав даме рот, проделал нехитрые манипуляции с одеждами и ворвался в вожделенную вагину. Совершая яростные фрикции, он вдруг опять вспомнил того де Сада, чуть ослабил напор, но обернул вокруг шеи дамы ее же ленту с шляпки и стал придушивать. Дама попыталась сопротивляться, задрыгала ногами, но была принуждена "к миру" и вдруг стала подаваться насильнику навстречу! А через минуту ее потряс сильный оргазм — с выгибанием позвоночника, судорогами ног и протяжными стонами! Прекратил сдерживаться и насильник, обильно оросив счастливицу.

— Я не понимаю... — пролепетала молодая женщина.

— Я тоже, — тихо сказал насильник. — Простите наглеца. Вы взбудоражили меня своим признанием про зануду-мужа.

— Это было восхитительно, — шепнула дама и, повернув к любовнику лицо, спросила:— Кто вы?

— Раскрывать себя мне преждевременно, — тоже шепнул Серж. — А вот какого виконта мне теперь опасаться?

— Я — Тереза де Монтегю. Опасаться же вам придется маркиза де Люиня: очень злопамятного аристократа. Очень.

— Настолько, что он может теперь опорочить ваше имя?

— Может... — признала Тереза.

— Приведите себя в порядок, а я приведу к порядку его, — сказал Сергей. После чего перепрыгнул через лавку и в два шага оказался рядом с раненым.

— Ну, как, мсье, поживают ваши раны? — спросил он, вставая рядом на колени.

— Сволочь! — слабым голосом произнес маркиз, зажимая рану на ноге.

Сергей силой оторвал его руки от раны и сказал:

— Кровь еще пульсирует. Нужен жгут.

После чего разодрал рубашку на маркизе, скрутил из нее жгут и перетянул ногу. Рану перевязал второй половиной рубашки, укол на руке забинтовал рукавом рубашки своей и сказал маркизу на ухо:

— Жить будете. Но если в обществе вдруг пойдут рассказы о похотливости виконтессы де Монтегю, жизнь ваша пресечется. Гарантирую. На этом адью, мсье де Люинь.