Академия Зла

Он услышал мои шаги и встрепенулся, тотчас же выпрямившись. Увидел меня и лицо приобрело странное и заинтересованное выражение. Я остановилась на месте, не рискуя подходить ближе и не зная, чего от него ожидать, а он так и разглядывал меня, не спуская взгляд.

— Чего? — не выдержала я и нервно переступила с ноги на ногу, плотнее сжимая на груди края одежды.

— Вы такая маленькая, оказывается, — неожиданно мягко ответил он и, улыбнувшись, добавил. — И у вас теперь тоже есть хвост.

— Где?! — в ужасе схватилась я за то место, откуда хвосты обычно растут. Ничего нового там не нащупала и удивленно посмотрела на все еще улыбающегося василиска.

— Халат, — намекнул он.

А ведь действительно, волочится по полу, как длинный хвост. Рост-то у нас с ним разный. С облегчением вздохнула. Шутить изволит.

— Уф, напугали, я уже испугалась, что у вас средство для мытья с эффектом роста хвостов, — призналась я. — А это не беда. Этот хвост с вашего разрешения я могу укоротить хоть сейчас.

— Разрешу, — покорно кивнул он. — Но с одним условием — если завтра вы пришьете все обратно.

— Он мне очень идет, — тут же решила я. Рукоделие — это не мое.

— Пойдемте, покажу вам ваше спальное место, — он поднялся с дивана и проводил меня в другую комнату. Небольшую, в которой кроме кровати, шкафа и маленькой прикроватной тумбочки ничего и не было. А как иначе? Кровать одна полкомнаты занимает, я же на ней и потеряться могу.

— Не в халате же вам спать, — открывая дверцу шкафа, себе под нос пробубнил он. — Вот, держите, что есть.

Достал свою светлую рубашку и бросил на расстеленную постель.

— Женских нет, — пожал он плечами, пока я с сомнением разглядывала предложенную одежду.

— Переодевайтесь, ныряйте под одеяло, я принесу вам поесть, — распорядился он и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Неужели он меня накормит? Даже не верится... Но кушать хочется, это правда.

Я торопливо надела рубашку, которая вполне прикрыла все самое ценное и забралась на постель, укутав ноги одеялом. Сижу, жду, мечтательно представляя картошечку, жареное мяско или рыбку... Или борщ... Или пирог какой-нибудь... Слюнями всю подушку укапала, а его все нет. Поди опять забыл про меня, склеротик зеленохвостый...

А нет, не забыл, даже вежливо постучал в собственную спальню прежде, чем войти.

— Открыто, — важно отозвалась я и первым делом уставилась на поднос, который он нес в руках.

— Фуууу... — разочарованно протянула голодная ведьмочка, едва он поставил поднос на тумбочку, заглянув в большую чашку. — Это что?

— Бульон, — холодно ответил декан, наблюдая, как я критично зачерпываю этот самый бульон ложкой, нюхаю, морщусь и выливаю обратно в чашку.

— Фуууу... — повторила я. — Даже есть страшно... такое... Да не, не есть, видеть и то...

Скулы василиска напряглись, венка на виске вздулась, а он предельно спокойным тоном поинтересовался:

— И почему страшно, адептка?

— Не, а вы видали, что принесли? — я, скривившись, ковырялась ложкой в мутной жидкости. — Вон, смотрите, шкурка куринная плавает. Так... А это что? Лук? Процеживать же надо, хотя бы... И зелени туда накрошить... Петрушечки там, укропчика... Ой, вам плохо, да?

— Ешьте, пожалуйста, молча... — процедил он сквозь зубы, покрываясь неровными пятнами странного происхождения. Не чешуей, точно. — Он полезный.

— А может вы сначала? — я протянула ложку ему. — Вдруг он несъедобный!

— Ничего, не отравитесь, — мрачно ответил декан.

Я осторожно лизнула ложку.

— Признайтесь честно, у вас безрукий домовой и вы терпите его только из жалости, — вынесла я вердикт блюду. — Солить-то тоже надо хоть немного! Так ему и передайте!

— У меня нет домовых, я не ведьма, — глухо произнес он.

— Уж не вы ли эту гадость приготовили? Спасибо, конечно, но спать я лягу голодной.

Я решительно положила ложку и спросила себе под нос:

— Василиски, кстати, случайно не от голода перемерли? Рядом с полным мешком продуктов?

— Нет, а вот у вас есть все шансы помереть рядом с полной тарелкой еды!

Сделав над собой демоническое усилие, декан придвинул чашку ко мне ближе.

— Ешьте! — угрожающе прорычал он.

— Нет!

— Ешьте!

— Нет!

— Ешьте!!!

Что-то зазвенело, наверное, в ушах.

— Ну что вы кричите так громко? Я от того, что оглохну, зрение и вкус не потеряю и съесть это все равно не смогу, а вы и охрипнуть можете, оно вам надо? — миролюбиво произнесла я.

— Если вы не съедите это сейчас же, я вылью вам содержимое на голову, — так же миролюбиво предложил он, а в голосе то и дело проскакивали рокочущие нотки.

Угрожает? Опять? И кому — беззащитной ведьмочке?! Ой, как зря... Ведьмочки этого не любят, пора бы знать.

Позор всему деканату, таких надо наказывать...

Я покорно взяла в руки ложку, зачерпнула бульон, подула на него, чтобы остыл. Декан слегка расслабился, но внимательно наблюдал за каждым моим движением.

— Ой, смотрите, а что это? — заинтересованно вгляделась я в ложку. — Не подскажете?

Он нахмурился и наклонился ко мне.

— Ничего тут нет.

— Ну как же, — пальчиком настойчиво тыкала я в ложку. — Вот же!

Он наклонился еще ближе:

— Да нет здесь ни...

Договорить он не успел, потому что я со всего размаху влила содержимое ложки ему в рот и другой рукой подбородок его запрокинула, чтобы проглотил.

— Ну как? Вкусно? Вкусно? — орала я, размахивая ложкой, пока он откашливался и отплевывался с перекошенным лицом. — Еще хотите?

Если он что-то и хотел, так только меня убить. Мельком взглянув на него, как-то сразу это поняла и ложку в сторону отбросила. Бежать надо мне, бежать быстрее куда-нибудь... А получалось только медленно отползать...

— Вы мне чуть зубы не повыбивали, — прижав ко рту ладонь, прорычал он.

— Сами виноваты! — выкрикнула я, подтягивая к себе подушку. — Не надо было заставлять угрозами! Вы от одной ложки чуть в мир иной не отправились, а я должна была всю тарелку съесть?!

— Вы у меня сейчас всю кастрюлю съедите! — рыкнул он и бросился ко мне.

С диким визгом вскочила на ноги прямо на кровати и замахнулась единственным оружием — подушкой.

— Вы говорили — вы приличный! — со всего размаху ударила его ей по лицу.

— Вы говорили — уравновешенный! — второй удар с другой стороны.

— Вы говорили — не сделаете ничего плохого! — третий удар.

Подушку из рук вырвали с шипением:

— Убью лучше!

Как это убьет? Меня?

Умирать я не собиралась. Я еще молода и красива, мне еще жить и жить! И не важно, что василиск так не считает. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Бабушка учила, что шок — лучшее лекарство от ярости.

— Не убивайте, я вас люблю!

С этим отчаянным визгом я с кровати прыгнула прямо на него, повиснув на его шее, и звонко поцеловала куда попало. Попала в нос. Декан от неожиданности пошатнулся, подушку из рук выпустил, а я еще ногами его обвила, чтобы не упасть. Срам, конечно, в одной рубашке на мужчине висеть, но зато он про убийство и думать забыл. И, кажется, дышать даже перестал.

— Чокнутая! — крикнул он после минутного ступора и начал меня от себя отдирать. — Бешеная!

Я отдиралась от него плохо, потому что держалась крепко. На нем даже рубашка где-то треснула, судя по характерному звуку.

— Ненормальная!

Пусть ненормальная, зато цеплючая. Он, пока пытался меня от себя отцепить, столько слов новых произнес...

Наконец разжал мои руки, схватил за талию, размахнулся и швырнул меня в кровать. Я мягко приземлилась и испуганно замерла, не сводя с него взгляд. Неужели все-таки убьет?

— Да, чтоб я еще раз... Да, чтоб... — он тяжело дышал и, видимо, слов подходящих и цензурных не находил. Да и выглядел он не лучшим образом: на рубашке пятно от бульона, капнувшего с ложки при дегустации, короткий рукав по шву порвался, пара пуговиц тоже отлетело, сам взъерошенный, в красных пятнах. Жуть, короче!

— Ведьма! — зло бросил мне напоследок, словно оскорбление, и вышел вон, громко хлопнув дверью. А потом там еще чем-то хлопнул. И звякнул. И уронил, что ли, что-то тяжелое.

Глава 8

Я честно попыталась заснуть, но несмотря на усталость у меня не получалось. Мало того, что я переживала из-за декана, из-за его реальной угрозы меня убить, из-за того, что я в конце концов его обидела. Злость за наказание смешалась с неприятным чувством вины. В голове до сих пор звенел его голос, кричащий: "Ведьма! " и от этого было как-то не по себе.

Так вот, кроме душевных переживаний меня вполне ощутимо терзал голод. Я — молодой организм, в некоторых местах даже все еще растущий, и я не привыкла ложиться спать голодной.

Поворочавшись еще некоторое время в постели, я не выдержала. Откинула в сторону одеяло, села, прислушалась. Греметь он давно перестал и ничего не нарушало тишину этого дома, наверное, уже уснул. Что он там про кастрюлю говорил? Пойду, проверю, может что-то еще можно сделать...

Подумала еще немного, накинула халат и выскользнула за дверь. Шлеп, шлеп, шлеп, босиком по холодному полу в полумраке... Кухню нашла интуитивно, видимо, желудок подсказал верное направление...

— Свет, — шепнула сианитам. Они тут же ярко вспыхнули.

— Не так ярко, — попросила тихонько. Умные магические камни потухли через один и мягкий свет уже не так сильно бил по глазам.

Хорошая кухонька, небольшая, аккуратная, сразу видно, что готовят здесь редко. В столовой Матренушка замечательно кормит, там поди и питается. Мужчина, что с него взять...

Кастрюльку на плите увидела сразу. Туда и направилась. Открыла крышку, заглянула... Нет, это все-таки "Фу-у"... В этом виде съесть варево не представляется возможным даже самой голодной на свете ведьмочке.

Ладно, сейчас все исправим...

Щелкнула по плите. Огонек весело зажегся, а я принялась шариться по ящикам в поисках продуктов. Улов меня порадовал — картошка, морковка, зелень даже. Я с довольной улыбкой почистила овощи, промыла зелень. Халатик пришлось снять и бросить на стул рядом с обеденным столом, потому что в нем готовить было неудобно. Бульончик подогрелся и я бросилась искать что-нибудь, через что можно было бы его процедить. Моему разочарованию не было предела — ничего подходящего не нашла! Побултыхала ложкой в кастрюле... Бе-е... Процедить просто необходимо.

Немного посомневавшись, рискнула и ножницами, которые нашла в одном из ящичков залавка, обстригла один из рукавов декановской рубашки, которая была сейчас на мне. Ну, и второй для симметрии тоже...

Процедила через белую ткань бульон, снова поставила на огонь, бросила туда нарезанные овощи и потянулась за солонкой.

— И что вы здесь делаете, адептка? — раздался за спиной усталый голос.

Я на месте подпрыгнула и развернулась, судорожно прижимая двумя руками к груди солонку. Декан, с мокрыми волосами, переодевшийся в чистое, стоял на пороге, как всегда сложив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку. И как я не услышала его шагов?

— Я... Это... — слова не находились, взгляд сам собой опустился на мои босые ноги и вот я уже разглядываю свои маленькие пальчики, как будто вижу их в первый раз. — Это... Вот.

Василиск молча продолжал на меня смотреть и мне захотелось спрятаться куда-нибудь подальше, хоть он и взял себя в руки, заметно успокоившись, и убивать меня не собирался. И еще стыдно было почему-то.

— Я извиниться пришла, — выдохнула из себя наконец через силу, подняв на него взгляд и даже почти не соврав.

— На кухню? — скептически изогнутая бровь и насмешливый тон выражали безграничное сомнение в моей честности.

— И поесть, — буркнула я, снова опуская взгляд. Осознав, что я стою перед ним полуголая, смутилась не на шутку и съежилась, но уже поздно — прикрыться могла только солонкой.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул он и добавил язвительно. — Где кухня — там и ведьмочка. А вы меня убеждали, что ляжете спать голодной. Что такую гадость, что я приготовил есть невозможно.

— Вы простите меня, правда, — я, набравшись смелости, посмотрела все-таки прямо на него. — Я ведь не хотела вас обидеть, но через брезгливость врожденную перешагнуть не могу. Но все можно исправить, я уже начала, смотрите...

С этими словами деловито повернулась к бурлящему супчику, помешала, посолила, снова помешала, попробовала, подув на ложку, и обрадованно повернулась к декану:

— Скоро будет готово!

Он вздохнул, покачал головой, развернулся и скрылся в коридоре.

Я даже расстроилась, что он со мной разговаривать не стал и на новое блюдо не посмотрел. Недовольно пыхтя, нарезала зелень и собиралась высыпать ее в суп, как на плечи легла мягкая ткань халата, а под ноги упали мягкие коричневые тапочки.

— Замерзнете, — прозвучало над ухом. Я вздрогнула, а он, накинув на меня одежду, так и стоял и, слегка сжав мои плечи, придерживал халат, чтобы он с меня не сполз.

— Я даже спрашивать боюсь, что вы сделали с очередной моей рубашкой, — наклонившись ко мне, спросил он, а его дыхание защекотало кожу на моей шее.

— А знали бы вы, как я боюсь вам отвечать, — в тон ему призналась я, отставив в сторону досочку с нарезанной зеленью и позволяя ему помочь мне попасть руками в рукава халата.

— Это уже третья испорченая вами рубашка за сутки. Третья! — странно, в его голосе даже злости не было, лишь какое-то восхищенное недоверие.

— Злитесь? — на всякий случай уточнила я, воровато покосившись на него через плечо.

— Кажется, свой лимит на сегодня я уже исчерпал, но проверять не советую. Вдруг я кого-то из нас недооцениваю.

Я запахнула полы халата, подвязала пояс и вернулась к готовке. Попробовала получившийся суп и осталась довольна.

— Составите мне компанию в позднем ужине? — робко предложила я. Все-таки мало того, что хозяйничаю на чужой кухне, так еще и оставить самого хозяина голодным было бы совсем неправильно.

— А вы уверены, что никто не пострадает от этой еды? — спросил он довольно серьезно.

— Не бойтесь, если отравимся, так вместе, — отмахнулась я. — Лучше достаньте мне сверху пару тарелок — я не дотягиваюсь.

И даже на цыпочки встала, продемонстрировав, что совсем даже не вру.

Он подошел, протянул руку, достал с верхней полки тарелку и передал ее мне. Одну.

— Я не буду, — коротко ответил он на мой непонимающий взгляд.

— Как?! — внезапно обиделась я. Это что ж, он даже не узнает, какой из его неказистого бульончика замечательный суп можно сделать? — Да вы же даже не пробовали!

Зачерпнув полную ложку супа, повернулась к василиску. Он тут же на два шага назад отошел, руки вперед выставив.

— Адептка, стойте, где стоите!

— Ну, вы хотя бы попробуйте! — возмутилась я, надвигаясь на него.

— Не подходите ближе, — пятясь назад, предупредил василиск.

Я огорченно опустила ложку, выплеснув содержимое в мойку.

— Тогда я тоже не буду!

И к окну отвернулась обиженно.

— Упрямство вас не красит, — осуждающе донеслось в спину.

— Вас тоже, — буркнула недовольно, не оборачиваясь. Какое-то время затылком чувствовала на себе пристальный взгляд, но не шелохнулась.