Глаз бури

  Страхи Фрэнсиса частично не оправдались — и хорошо. Адам был неприятным и опасным противником, особенно в роли командира целого подразделения БК.

  Рейсен три дня проверяла всех и каждого, но не нашла и намёка на заговор. Оставалась только команда Адама, приехавшая вместе с ним из Мистраля. Пятеро: Блейк, Ирвин, Дейдре, Эрик и Сэм. Почему-то без Илии.

  Видимо, вчера Рейсен пыталась проверить и их тоже. Причастны ли они к заговору в обход своего главаря? Сомнительно, но возможно. Всё возможно.

  — Ты хотела объяснить мне ситуацию с Эриком и Сэмом.

  — А, да. Они оба способны сопротивляться чужим проявлениям, но для каждого отдельного вида проявлений им требуются тренировки. Ты знал об этом?

  — Нет, мне казалось, они ещё не открыли свои проявления.

  — Не в их интересах раскрывать подобное преимущество, — Рейсен пожала плечами, — и обстоятельства его приобретения. Мне рассказала Теви, но я не стремилась помогать им в развитии устойчивости к иллюзиям. Это опасно для меня — иметь в противниках сразу двух фавнов, способных устоять против моего внушения. Но вчера мы столкнулись в коридоре, и мне пришлось приложить немало усилий к тому, чтобы заставить их забыть об этой встрече. Чем чаще я буду сталкиваться с ними, тем лучше они научатся сопротивляться мне. Полагаю, именно так они и смогли одолеть управляющего арглтонской шахты семь лет назад.

  — У него тоже была способность, связанная с контролем окружающих?

  Рейсен кивнула.

  — Но не такая, как у меня, иначе мне не удалось бы победить их вчера. Я — иллюзионист, использующий ментальные техники. Тот человек не контролировал разумы своих жертв, а мог лишь физически воздействовать на них. Он был аквакинетиком.

  Забастовка в Арглтоне, небольшом шахтёрском городке, расположенном на континенте Анима, — одно из самых запутанных дел за последнее десятилетие. Таксону была известна только официальная версия, которой придерживался и Белый Клык, несмотря на то, что организация (вернее, самые знаменитые её представители — бывшая Непоколебимая четвёрка) участвовала в тех событиях.

  Управляющий арглтонской шахты относился к работникам едва ли не как к своим личным рабам, урезал зарплаты и назначал штрафные часы за малейшую "провинность". Когда шахтёры вздумали поднять бунт, он — и теперь Таксон понял, каким именно образом ему удалось справиться с целой толпой фавнов, — попросту запер их в шахте и собирался держать там сколь угодно долго, без еды и воды, дожидаясь, пока они ослабеют, сломаются и примут его условия.

  Четвёрка удачно оказалась поблизости (возможно, благодаря способностям Теви Инабы), но бескровно конфликт не решился из-за нашествия гриммов, привлечённых негативными эмоциями запертых шахтёров и жителей города, узнавших о том, что творилось в шахте.

  Согласно официальной версии, управляющий и большая часть человеческого персонала шахты были убиты гриммами. Дело могло бы стать резонансным — далеко не все верили в непричастность фавнов-шахтёров к смерти людей. Полиция Мистраля проводила расследование, но его быстро замяли, чему немало поспособствовало другое происшествие, случившееся примерно в то же время и отвлёкшее на себя внимание общественности: гибель научной группы, отправившейся в экспедицию по изучению источников гримм5.

  Ремарка Рейсен об Эрике, Сэме и управляющем навела его на догадку:

  — Постой. Они убили управляющего?

  — Кто знает, они или кто-то ещё? Там были и другие шахтёры, жаждущие отомстить ему за унижения и несправедливость, четвёрка в полном составе, Адам вместе со своим наставником — у всех были свои причины сделать это. Теви отказывалась раскрывать подробности даже мне. Полагаю, из-за того, что в смерти тех людей действительно повинны отнюдь не гриммы6.

  И если бы правда вскрылась семь лет назад, как знать, не началась ли бы новая гражданская война уже тогда?

  Рейсен пересказала ему свой диалог с Адамом — в общих чертах. Таксон пришёл к выводу, что именно войны и хотела добиться сейчас верховный лидер, а сорванный фестиваль стал бы прекрасным первым ходом и посланием всему миру.

  Если они успеют сделать этот первый ход. И последующие ходы.

  Пока он пытался переварить услышанное, Рейсен добавила:

  — Вчера Теви звонила мне, спрашивала об успехах в расследовании. Она возьмёт на себя проверку теории о том, что заговорщики могут оказаться в других ячейках. А нам пока следует наблюдать и пробовать разобраться, в чём заключаются истинные мотивы заговорщиков и в чьих интересах они действуют. Устраивает ли их Адам в роли лидера, и если нет — что они приготовят для него.

  — Что мы будем делать осенью?

  Рейсен ответила не сразу, задумавшись. Он её не торопил.

  — Посмотрим, когда доживём до осени. Мне не хотелось бы влиять на Адама и его решения больше необходимого. Он хороший полевой командир. Во всяком случае, лучше меня. Но его задача осложняется несколькими факторами: во-первых, власти Вейла готовы к нападению и учитывают опыт проведения предыдущих фестивалей. Во-вторых, любая ошибка станет фатальной для Белого Клыка и уничтожит те крохи репутации, что у вас ещё остаются. В-третьих... — она умолкла.

  — Да, Рейсен, в-третьих?

  — Это просто предположение, глупая фантазия, — неуверенно произнесла она. — Вдруг вы не единственные, кто способен бросить вызов властям Вейла? Вдруг кто-то ещё собирается действовать одновременно с вами и независимо от вас, и вы не догадываетесь о планах друг друга?

  — Хм, неловко получится. Твоё предположение на чём-то основано?

  — Просто мысли...

  И всё же, она что-то недоговаривала. Однако выпытывать ответы у Рейсен бессмысленно. Вчера у него была возможность подловить её в беспомощном состоянии, но он никогда так не поступил бы с ней.

* * *

  Через несколько дней, как и обещал, лидер устроил общее собрание в актовом зале. Свою речь он начал с нескольких слов о почившем предшественнике, сводящихся к тезисам "Криссел умер, но дело его живёт" и "все виновные будут найдены и покараны". Затем он принялся крупными штрихами обрисовывать, чем вейловская ячейка займётся осенью.

  — Фестиваль Вайтел — лицемерный праздник. У людей нет никакого морального права проводить это мероприятие. Они посвятили его перемирию, разнообразию, свободе самовыражения — но о какой свободе может идти речь, когда они держат целый народ за рабов, за недостойную чернь и отбросов, отказывая им в естественных правах?

  В своё время это противоречие привело к Войне за Права, позднее к вынужденному перемирию и созданию Белого Клыка — организации, призванной защищать фавнов и напоминать людям о принятых соглашениях. Нынешнее руководство БК искренне считало, что продолжает выполнять миссию, возложенную на него. Не важно, какими именно методами. Не важно, какие побочные цели они себе добавили и оправдывают необходимостью и неизбежностью.

  Но в чём-то Таксон был согласен с Адамом, слушая его желчные комментарии о несостоятельности Фестиваля Вайтел. Фестиваль никогда не был символом решённого конфликта или достигнутого компромисса — пусть между людьми, не учитывая фавнов. Он служил, скорее, напоминанием о том, что их цивилизации ещё есть над чем поработать. Даже всеобщая напасть в виде гриммов не была способна объединить всех в хорошем смысле, заставить действовать вместе и сообща, отринув разногласия, не принижая кого-либо за его отличие от остальных.

  Адам тоже считал, что принцип "действовать сообща и вместе" мудр, но подразумевал только объединение фавнов против людей. Снова.

  — ...Мы не позволим людям провести этот фестиваль. Мы составим сообщение — но не для людей, те уже давно доказали, что все воззвания к ним бессмысленны, — а для своего народа. Мы обратимся к нерешительным, к колеблющимся, к тем, кому промыли мозги клеветой и ложью. Наше послание станет рубежом и точкой невозврата. От нас не смогут больше отворачиваться, мы станем угрозой их спокойствию. С нами начнут бороться ещё жёстче, чем прежде. На нас выльется ещё больше грязи. И мы должны быть готовы к этому.

  Более полувека назад подобное обращение к собратьям сработало и воодушевило фавнов на борьбу за свободу. Но теперь? Теперь ситуация в разы усложнилась. Авторы послания, выступающие с речами, из бунтарей превратились в революционеров, исказив понятие справедливости. Бунтарь лишь требует разрушить систему, несправедливую к нему. Революционер же меняет её по собственному усмотрению.

  Кто поверит в пафосные речи и благородные на первый взгляд мотивы? Кто поддержит современного революционера? Кто пойдёт за ним? Таксон окинул взглядом весь зал и увидел, что большинство слушает нового лидера с одобрением. Они мечтали выбраться из застоя, в котором молчаливо обвиняли Криссела. Они хотели заняться чем-нибудь более важным и значимым, нежели очередные налёты на шахты, склады или лаборатории, глобально не влияющие почти ни на что. Но осознают ли они последствия, что принесут с собой перемены?

  — ...Сейчас этот план может показаться вам невыполнимым: на фестивале соберутся лучшие охотники, а нас слишком мало. И всё же, у нас есть преимущество: неожиданность и непредсказуемость действий, решительность и уверенность в себе. Мы поступим так, как никто не ожидает от нас, и начнём действовать тогда, когда люди будут не готовы. Поэтому ваша задача на ближайшие месяцы — усердно тренироваться и совершенствоваться, а моя — обеспечить вас всем необходимым, разработать успешную стратегию и избежать любой утечки информации. Последнее очень важно в связи с недавними печальными событиями. Структура ячейки и принцип набора рекрутов изменятся.

  Он не сказал ни слова о Мистрале, ловко переключившись на административные вопросы. Значит, верховный лидер решила сосредоточить внимание непосвящённых на Вейле, оберегая основной план как от внешних, так и от внутренних угроз.

* * *

  С лёгкой руки Адама ячейка разделилась на "основной" и "запасной" составы — две неравномерных части с разным уровнем допуска к информации и общим ресурсам. Новобранцев теперь проверяли тщательнее и дольше, прежде всего тех, у кого не было знакомых среди старожилов и за кого некому было поручиться. Если кто-то не устраивал нового лидера, его без лишних проволочек вышвыривали либо в запасной состав, либо вон из организации.

  Несмотря на внешнюю суровость и жёсткость, нового лидера полюбили и зауважали. Особенно младшие, ещё не успевшие привыкнуть к всеобщей халатности при Крисселе. Адам был молод, но обладал богатым опытом, охотно делился познаниями с любым желающим, учил молодёжь сражаться и отстаивать свою честь — естественно, "умный старший брат" заслужил больше симпатии, чем "непутёвый отец". И быстрее стал "своим".

  Рейсен, очевидно, постоянно применяла свои способности, так как ей удалось сохранить статус "доверенного и перспективного новобранца". В отличие от Таксона, которому не очень нравились творящиеся вокруг перемены, она с неисчерпаемым энтузиазмом следила за ячейкой. Вместе с Мэттом она исправно ходила на все тренировки и участвовала во всех мероприятиях, умудряясь при этом оставаться нераскрытой и неузнанной.

  Теперь не Таксон был тем, кто лучше осведомлён о последних событиях в ячейке, а его младшие товарищи. Рейсен предпочитала приносить свежие новости одна, а Мэтт обзавёлся новым приятелем и частенько заходил на посиделки в книжный магазин вместе с ним. Парнишку звали Ирвин. Тихий шестнадцатилетний ребёнок, самый младший в основном составе. Лучше бы так и оставалось. Ещё лучше, если бы никто из этих детей никогда не брался за оружие. Но тогда мир вокруг должен был быть совершенно другим...

  Иногда Мэтт и Ирвин притаскивали с собой Блейк, но её интересовали не разговоры, а книги. Такой он и запомнил эту угрюмую и замкнутую девочку, чем-то напоминающую Рейсен. Та, впрочем, не согласилась с ним:

  — Нет, раньше она не была настолько замкнутой, и, думаю, дело не в том, что Илия не приехала. Дело в словах и поступках её парня, — на последнем слове Рейсен скептически скривилась.

  — Тебе не нравится, что они начали встречаться? — он поверить не мог, что спрашивает Рейсен об этом, но желание узнать больше об её прошлом пересилило вежливость и гордость взрослого, не опускающегося до банальных тем о влюблённостях и симпатиях подростков.

  Рейсен задумалась, прежде чем ответить, и выдала не то, что он ожидал:

  — Они всегда держались вместе. Логично сделать вывод, что, повзрослев, они изменили бы свои отношения, но... Наверное, именно это меня и беспокоит: я не вижу двух влюблённых, когда смотрю на них. Один компенсировал свою потребность заботиться о ком-то, кроме себя. Другая остро нуждалась в старшем брате, который всегда поддержит и не отмахнётся. Когда они были младше, их всё устраивало. Теперь они повзрослели и изменились, но пытаются применить друг к другу старый шаблон. Ничего хорошего из этого не выйдет, с учётом амбиций Адама. Он зря сделал Блейк своей "правой рукой" — это откроет ей глаза на множество вещей. Её идеалы и иллюзии разрушатся.

  — А два года назад... — хотел было спросить Таксон, но Рейсен отрицательно покачала головой.

  — Не стоит сравнивать нас. Да, я тоже заблуждалась во многом — и заблуждаюсь до сих пор — но Теви меня не обманывает и не пользуется моим незнанием. Наоборот, мы вместе боремся с окружающей ложью.

  А вот что беспокоило его: уверенность Рейсен. И фразы, которые она не спешила расшифровывать.

* * *

  Разгромив с помощью молодёжи половину тренировочных площадок своими "практическими экзаменами", новый лидер наконец-то понял, что массовые драки лучше проводить на свежем воздухе и подальше от любопытных глаз королевских служб. Настал месяц тренировок в полевых условиях.

  Таксон давно пытался найти кого-нибудь, кто подменит его в магазине, хотя бы временного работника на этот месяц. Он не хотел отпускать Рейсен одну; не хотел и Фрэнсиса оставлять — но тот сразу сообщил, что сумеет постоять за себя в случае чего (недаром склад главной базы укомплектовали целым арсеналом оружия, пополнившимся и коллекцией Макса Криссела).

  Подвижек в расследовании не наблюдалось, заговорщики себя никак не проявляли — но могли устроить что-нибудь пакостное, пока основной состав ячейки отсутствует в городе.