В своем наушнике, он услышал восклицания Джеймса Льюиса — просто шумы, бессловесные; он, вероятно, делал то же самое — и, спустя мгновение то, что походило на рвоту от Хартмана. Позиции Эда поместили его ближе к сцене, которую было неприятно наблюдать даже с точки обзора Брайса. Слюни того, чья голова ударилась о стену коридора...
Брайс закрыл глаза на мгновение. Некоторые части мозга этого человека больше не были в его черепе. Сила раба, который убил его была невероятной.
Но времени для каши в голове не было. Брайс дал очень краткий обзор того, что случилось Майклу Алсобруку и Саре Армстронг, заключив:
— Вы бы лучше сказали Ганни.
Он слышал бормотание Алсобрука:
— Эй, я не шучу.
Но Брайс больше не обращал на него особого внимания. Выполнив свой необходимый долг быстрой и точной отчетности о том, что случилось, Брайс был теперь свободен использовать свое собственное суждение относительно того, что он должен делать дальше. Так ему казалось, во всяком случае. Он не видел никаких причин, чтобы мутить воду, приставая к старшим и якобы мудрым головам насчет того, что они думали, что он должен делать.
Он выглянул через вентиляционное отверстие и увидел, что матросы "Уробороса" передвинулись вниз по коридору на шесть-семь метров в направлении командного центра работорговце в большой башне станции. Что и говорить, шесть или семь метров ближе к самому Брайсу.
Итак, была причина для осторожности, но не более того. Ну, возможно, больше, чем это. Большинство матросов несли игольчатые дробовики — современных потомков древних дробовиков со Старой Земли — и они были специально разработаны для использования на борту корабля, где способность гиперскоростных пульсерных дротиков, пробивать насквозь переборки (и другие вещи... вроде систем жизнеобеспечения или критической электроники), была противопоказана. Маловероятно, что дробовики, по меньшей мере, пробьют потолок коридора и поразят Брайса или двух его товарищей, скрывавшихся в воздуховодах выше.
Легкий трехствольник военного класса, который каким-то образом появился и нашел свой путь к рукам раба для тяжелого труда был совершенно другим делом, конечно. Он был разработан, чтобы пробивать бронированные скафандры, и не испытает никаких затруднений в превращении Брайса Миллера в измельченный гамбургер.
Казалось бы, вряд ли Брайс был кем-то, с кого, вероятно, начнется пылающее желание покончить такого рода артиллерией внутри любого орбитального поселения, если он абсолютно не показывался, так что их присутствие действительно не так уж сильно волновало его. Он сказал себе это достаточно твердо. Что производило определенные тревоги, однако, так это то, что люди с "Уробороса" остановились для того, чтобы проверить один из люков обслуживания, который давал доступ к воздуховодам.
Он услышал как женщина-матрос сказала:
— Я чертовски хотела бы, чтобы у нас были схемы.
В ответ на это раб для тяжелого труда пожал массивными плечами. Ну, он, вероятно, не был рабом, в свете последних событий. На самом деле, он, казалось, командовал операцией, на основе того, что Брайс мог собрать из тонкостей языка тела членов экипажа.
— Даже если бы у нас они были, мы не могли бы рассчитывать на них, — сказал он. — В станциях, таких огромных, как эта, к тому же тех, которым десятки лет, вероятно, имеется множество модификаций и изменений — немногие из них попадают в новые наборы чертежей.
Женщина нахмурилась. Не на него, но на люк над ней.
— По крайней мере, нет ничего сложнее защелок. Просто примитивный ручник, аллилуйя. Подними меня, Хью.
Огромный "раб" поставил свой трехствольник, согнулся, захватил ее бедра и поднял ее к люку так же легко, как мать может поднять малыша. Женщина мгновение играла с защелками, и люк скользнул в сторону. Так или иначе — он, казалось, был в состоянии двигаться удивительно быстро для человека с телосложением гориллы — этот "раб" теперь обхватил ее колени, и поднял женщину до полпути к воздуховоду. Оттуда она легко могла поднять себя в него.
К тому времени, как она сделала это, Брайс неслышно скользнул вокруг изгиба в воздуховоде, так как он был у нее на виду. Он планировал пройти по крайней мере еще два изгиба впереди нее, прежде чем остановиться. Позади себя он услышал некоторые мягкие звуки, которые интерпретировал как звук какого-нибудь матроса во время подъема в шахту. И, что очень четко, он услышал женщину-матроса сказавшую:
— Дайте нам пять минут, чтобы войти в положение.
К настоящему времени, Брайс был уверен, что люди с "Уробороса" планировали захватить работорговцев, которые в настоящее время занимали башню. А учитывая жестокость, с которой они провели дело с первыми двумя работорговцами, он был также уверен, что "захватить" было словом, которое, в данном случае, не собиралось быть объединенным с таким мягкосердечным термином, как "заключенные".
Однако, он не проводил много времени размышляя над этим вопросом. Брайс не переживал, когда дело дошло до того, как безжалостно новички повели дело с людьми, которые в настоящее время контролировали рабовладельческие операции на станции "Пармли". Убийство двух работорговцев, которому он только что стал свидетелем, было шокирующим, конечно же, из-за его стремительности и внезапности. Помимо этого, однако, оно не имело бо?льшего влияния на него, чем если бы он был свидетелем убийства опасных животных. Клан Брайса поддерживал практические отношения с работорговцами, но они ненавидели их.
По-настоящему важный вопрос, по-прежнему не решенный, был: кто эти люди, так или иначе?
Он повторно подключил ком-устройство к проводу, протянутому в проходе. Голос Ганни Батри раздался в его ухе.
— Кто они, мальчики? Можете ли вы сказать что-то еще?
Эд Хартман был первым, кто ответил, что было не удивительно. Брайсу нравился его двоюродный брат во многом, но не было никаких сомнений, что Эд имел тенденцию уходить неподготовленным.
— Они должны быть другой группой работорговцев, Ганни, пытающейся ворваться силой, — сказал он уверенно. — Браконьеры. Должно быть.
Голос Джеймса раздался следующим.
— Я бы не был так уверен в этом...
Брайс разделял скептицизм Джеймса.
— Я согласен с Льюисом, — сказал он, так убедительно, как возможно, когда вы пытаетесь шептать в ком-устройство. — Эти люди кажутся слишком смертоносными, чтобы быть просто еще одной партией работорговцев.
Он добавил то, что считал решающим доводом.
— И один из них сам является рабом, Ганни. Ну... бывшим рабом, так или иначе. Я видел маркер на его языке.
— Я тоже, — сказал Джеймс. — Эд, ты, должно быть, видел его тоже. Ты был самым близким.
Брайс задался вопросом, где Льюис и Хартман были прямо сейчас. Как и он, они бы уносились из виду, как только поняли, что некоторые люди с "Уробороса" стали входить в воздуховоды. Также, как и он, они были бы осторожнее, но не слишком беспокоился по этому поводу. Всю станцию "Пармли" пронизывали многие километры воздуховодов, а единственные чертежи и схемы по-прежнему существующие были спрятаны.
Если вы хотите пройти через воздуховоды, вам нужно было двигаться медленно и постоянно проверять свое местоположение с инструментами, как делали члены экипажа "Уробороса", или вы, должно быть, запомнили сети — как Брайс и его кузены сделали за многие годы. Даже они знали только их часть. Так что не было никакой возможности, чтобы новички могли поймать их, как только они будут в воздуховодах.
Ответ Эда был немного нетороплив. Это было вызвано не более чем нежеланием Хартмана молчаливо признать, что, опять же, он использовал свой рот прежде, чем мозг.
— Да, о"кей. Я тоже видел.
— Ну, разве не прелесть? — сказал Майкл Алсобрук. — Ганни, мы влипли. Они должны быть из Баллрум.
Брайс уже рассматривал такую возможность. И если это так... У клана вполне могут быть серьезные неприятности. Убийцы Баллрум в том, что составляет миссию уничтожения не будут деликатничать с людьми, которые — по крайней мере, с их точки зрения — также имели прибыль от работорговли, даже если сами не были работорговцами. И не было бы никаких причин, чтобы держать сооружение нетронутым, также, как делали работорговцы. Даже если предположить, что убийцы Баллрум будут соблюдать Эриданский Эдикт, он применяется только к планетам, а не к космическим станциям. Они могли бы просто держаться на расстоянии и уничтожить это место ядерными боеголовками. Или, если на то пошло, распороть его на части импеллерным клином своего корабля, даже не тратя боеприпасов.
Брайс слышал бормотание Ганни, которое он был уверен, было проклятием, но на языке, которого он не знал. Ганни знала много языков. Затем она добавила:
— Это вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов, не так ли?
Брайс нахмурился. Ганни также использовала много древних и глупых старых поговорок. Что было "долларом"? И почему число шестьдесят четыре тысячи что-то значило?
Он спрашивал своего дядю Эндрю об этом, один раз, после того, как в первый раз услышал Ганни, использующую это выражение. Объяснение Артлетта было в том, что это выражение датируется днями перед Расселением, когда человеческая раса была по-прежнему ограничена одной планетой и погрязла в суеверии. Доллары были пагубны для духовного начала, печально известны подрыванием моральных устоев тех, кто был достаточно глуп, чтобы иметь отношения с ними. Число шестьдесят четыре тысячи имело магическое значение, поскольку оно было восьмеркой в квадрате — восьмерка в чем не было никаких сомнений была магическим числом в своем собственном праве — а затем умножалось на тысячу, что, учитывая допотопное происхождение десятичной системы, было, конечно, числом нагруженным мистическим значением.
Это была теория. Привлекательная, даже. Но Брайс был настроен скептически. У его дяди Эндрю было примерно столько же теорий, как у Ганни было старых поговорок, и многие из них были столь же глупые.
Тем не менее...
— Я не уверен, Ганни, — сказал Брайс. — Есть что-то...
— Да?
— Я не знаю. Я никогда не видел убийц Баллрум в работе, но...
— Чертовские немногие люди видели, мальчик, — сказала Ганни. — По крайней мере, те, кто пережил этот опыт.
Брайс поморщился. Ганни иногда также имела привычку сыпать соль на раны. Неужели ей действительно нужно было это сказать тому, кто делил воздуховод с возможным маньяком Баллрум?
— Да, конечно. Ганни, только эти люди, кажется, тоже... Я не знаю. Для меня они больше похожи на воинскую часть.
Снова заговорил Алсобрук.
— Ганни, это просто не имеет смысла. Кто бы стал посылать воинскую часть на станцию "Пармли"?
— Понятия не имею, Майкл, — ответила Ганни. — Но не так быстро отделаюсь от мнения кого-то, кто на самом деле видел людей, о которых мы сейчас говорим. Кто достаточно туп для того, что вы не сделали.
Теперь снова заговорил Эд.
— Ганни, они находятся в настоящей близости к командному центру. Люди с "Уробороса", я имею в виду.
Брайс попытался представить в каком из соседних воздуховодов должен был быть Эд, чтобы видеть это. Наверное...
Какая разница? Брайс пришел к такому же выводу, так или иначе. Оставаться перед двумя членами экипажа "Уробороса", которые проникли в воздуховод, где теперь он сам располагался и какой находился почти над командным центром работорговцев.
Что же делать? Он был уверен, что весь ад собирается вырваться на свободу, и разрывался между двумя мощными импульсами. Первый был простым инстинктом самосохранения, который визжал на него убраться отсюда сейчас же. Другим было столь же сильное желание наблюдать за тем, что должно было произойти.
После душевной борьбы, которая длилась не более пяти секунд, любопытство победило. С Брайсом это обычно случалось.
Теперь встал вопрос: С какой точки он мог наблюдать за предстоящими событиям, не подвергая себя слишком большому риску?
На него был в действительности только один ответ, в небольшом обслуживающем отсеке, расположенным в одном из углов командного центра. Как часто бывало с такими станциями технического обслуживания, она была встроена непосредственно в сеть воздуховодов.
Все же это был риск. В отличие от воздуховодов, тот отсек был разработан, чтобы быть легко доступным. Для тех, кто был в захваченном командном центре не займет больше нескольких секунд желание открыть панель доступа и подняться. Там не было никакой необходимости в любом подъемнике или даже стремянке. Обслуживающий отсек не возвышался более чем на метр над палубой командного центра.
Да будет так. Будем надеяться, что в случае, если что и произойдет, Брайсу удастся вскарабкаться обратно в воздуховод вовремя.
* * *
Когда он пришел туда, он был недоволен тем, что увидел там Эда опередившего его. И недоволен опять же, когда не более тридцати секунд спустя Джеймс оказался здесь же.
Недовольный, но не удивленный. Для Хартмана и Льюиса, как и для самого Брайса, инстинкт выживания, как правило, аннулировался любопытством. Дядя Эндрю сказал, что это потому, что они были подростками, и поэтому часть их мозгов не сформировалось окончательно. В частности, та часть префронтальной коры, которая отвечала за риски.
Это была теория. Правдоподобная и привлекательная, как и большинство теорий его дяди, но, также, как и большинство из них, вероятно, ошибочная. Недостатком в этом случае был сам теоретик — Эндрю Артлетт, который был в том возрасте, когда его префронтальная кора, безусловно, должна была быть полностью развитой, но кто был известен бо?льшим принятием сумасшедших рисков, чем кто-либо.
Втроем внутри, они плотно забили отсек. А их способность наблюдать за тем, что происходит в командном центре снижалась в результате того, что все трое должны были втиснуться рядом с входной панелью. К счастью, панель эта была более сложной, чем просто механической. Вместо узких открытых воздушных щелей, она имела гораздо более широкий видео-экран. И электрический щит экрана был разработан, чтобы держать насекомых подальше от блуждания в нежном оборудовании, а также делал неясным для кого-то из командного центра что за ними наблюдают из обслуживающего отсека.
Если, конечно, они не выключат щит, чтобы можно было заглянуть внутрь для быстрого осмотра отсека, не открывая панель. Это было частью конструкции к тому же, и экран мог быть выключен движением пальца.
Да будет так. Жизнь никогда не была идеальной. Что было, несомненно той причиной, по которой эволюция, в хитрости своей, видела, что префронтальная кора подростков была еще не полностью развита. Если вы посмотрите на этот правильный путь, который был просто необходимой адаптацией к инвариантной грязи существования.
На другой стороне большого командного центра и в стороне, за которыми Брайс мог наблюдать, начал открываться люк.
Джеймс тихо зашипел.
— Время шоу.
Глава 11
Хью Араи не видел никаких причин мешкать с делом. Они должны были действовать быстро на самом деле, или простой и грубый событийный цикл, на показ которого они перенастроили камеру и датчики, очень скоро предупредит работорговцев, если они не были полностью невнимательны. Таким образом, команда БКН со стрельбой вошла в командный центр. В буквальном смысле — с Марти Гарнер во главе, потому что она была лучшим стрелком, уже расстрелявшей двух работорговцев в центре, прежде чем она закончила проходить через вход.
