По воле богов.

— Я столько запахов не чуял никогда.

— Целуйтесь же, очистите уста.

Остатки крови поглотите,

прикосновеньем губ себя свяжите.

Энцолор смотрел с мягкой улыбкой на сестру и ее возлюбленного, несмело потянувшихся друг к другу. Арман приоткрыл губы, и Эль увидела, как заострились его клыки, став заметно больше остальных зубов. Больше она ничего не думала. Губы Армана, ставшие сейчас чуть холодней прежнего, захватили ее в плен, выпивая остатки собственной крови с ее губ и отдавая ей последние капли собственной крови девушки.

— Кровавая Луна, тебя в свидетели я призываю.

Свершен обряд по правилам твоим.

Спустись с небес и подтверди союз сиянием своим.

Произнес Энцолор, и луна в небе вдруг стала алой. Она словно выросла, стала ближе. Красноватое сияние разлилось по поляне, окутало юношу и девушку, сжалось так, что казалось алым панцирем вокруг них, и проникло в тела.

— Свершилось! Отныне муж и вы и жена.

Признала вас Кровавая Луна.

Теперь оставлю вас наедине.

Свидетели дальнейшего излишни.

К утру отступят чары, что даровала кровь вампиров,

и все вернется на свои места.

Так пойте ж страсти песнь, влюбленные уста.

Прощайте и сладчайшей ночи.

Когда он покинул поляну, юные супруги даже не заметили, поглощенные только друг другом. Арман осторожно погладил плечи возлюбленной, и ее рубашка скользнула вниз, обнажая еще никем не тронутое тело. Эль доверчиво посмотрела ему в глаза, смущенно улыбнулась, и молодой муж бережно уложил ее на спину, завладел губами, и время исчезло. Исчезла вселенная, растаял под покровом целый мир. И лишь двое влюбленных, зажигающие друг в друге страсть остались на маленькой полянке, озаренной серебристым лунным светом. Их стоны сплетались и возносились к той, что соединила две любящие души и защитила от случайных глаз.

— Нет нас по одному, лишь только МЫ теперь.

Арман и трепетная Эль.

— Эль и Арман,

Любимый муж, ты вечный мой дурман.

— Люблю тебя, жена моя.

— Мой муж, и я люблю тебя.

* * *

Рассвет застал юных супругов все еще в объятьях друг друга. Разгоряченные и задыхающиеся они упали на мягкую траву, целуя припухшие от бесконечных ласк губы. Арман прижал к себе Эль, и девушка удобно устроила голову на его плече. Чуть прохладный ветер приятно овивал их своим свежим дыханием.

На личико вампирши неожиданно набежала тень. Она приподнялась на локте и заглянула в счастливые глаза своего супруга.

— Любимый, не ругай меня,

но я должна тебя покинуть

и вскорости вернуться во дворец.

Туда прибудет поутру отец.

Поведать о коварстве мне придется,

того, кому он сердцем доверял.

Кузен в намереньях уже его предал.

— Кузен?

— Мой средний брат.

Он мне не брат, как оказалось.

И долго тайна та от всех скрывалась.

Но вот открылось все,

и Элион, пылая жаждой мести и обидой,

задумал он убить того,

кто с малых лет ему отцом считался.

Неблагодарным оказался

кузен мой Элион.

— И он еще в тебя влюблен!

Нет, Эль, я не пущу тебя!

— Мой милый муж, поверь в меня!

Мне ничего не угрожает.

— Мою жену предатель тот желает.

Нет, Эль, и не проси.

Мне страшно оставлять тебя наедине со зверем.

Иду с тобой! И кто кого еще проверим.

Эль испуганно схватила его за руки, умоляюще глядя в глаза.

— Нет, ты с ним не вступишь в схватку.

Он в десять раз тебя сильней!

Я поступлю, поверь, умней.

Его однажды обманула, сбежав от строгого надзора.

И снова обману.

Отцу все без утайки расскажу.

Пусть он предателя карает,

а нас супругами признает.

Ведь мы супруги пред Луной,

уже мы признаны кровавой госпожой.

Признает это и отец.

Мученьям нашим наступает радостный конец.

— Но Эль, любимая, послушай...

— Арман, клянись моей душой, что ты не тронешь Элиона.

Пусть первый лорд с ним разберется,

он справедливости добьется.

Что ежели ты сгинешь в этой схватке?

Жить без тебя не буду!

Кто Эль без своего любимого супруга?

Клянись своей сжигающей любовью,

клянись моей холодной кровью,

клянись мне тем, что дорого тебе, молю!

Арман хмуро посмотрел на нее и все-таки кивнул.

— Коль хочешь этого, клянусь.

— Как хорошо, тебе я верю.

И ничего уж не боюсь.

Теперь домой спешить мне надо.

— Я провожу, еще побуду рядом.

О, боги, как душа болит от ощущения беды.

— Нет-нет, все будет хорошо,

мне должен верить ты!

Князь прижал к себе свою хрупкую жену, зарылся лицом ей в волосы и так застыл, пытаясь успокоиться и прогнать ощущение тревоги. Но отогнать неприятное чувство надвигающейся беды никак не удавалось. Он приподнялся, обнял лицо Эль ладонями и с тоской, от сознания новой вынужденной разлуки, блуждал жадным взглядом по ее лицу. Девушка прерывисто вздохнула и обняла обнаженное мужское тело так крепко, как могла. Но быстро ослабила объятья, сообразив, что из синих глаз уже исчезли рубиновые огоньки и зубы вновь ровные. Все изменения, как и обещал брат, исчезли с рассветом.

Но время шло, и вампирша беспокойно взглянула в глаза своего супруга. Арман вздохнул и позволил ей одеться. Платье лежало в суме, которую прихватила сама Эль. Вскоре они уже шагали по улицам еще спящей столицы. Стук каблучков гулко отражались от стен домов, выдавая влюбленных, и юноша подхватил Эль на руки. Она обвила его шею руками и уютно устроила голову на плече, время от времени обмениваясь с Арманом поцелуями. Так они и добрались до дворца лорда Одариана. Князь поставил супругу на ноги, но продолжил обнимать.

— Не отпущу, нет сил расстаться.

— Мы будем вечно обниматься?

Пусть солнце жарит нас,

иль поливает дождь.

Арман и Эль не разомкнут объятий.

— И губ не разомкнут,

не разорвут усладу поцелуя.

Моя жена, готов без устали я повторять,

тебя люблю я.

— И я люблю тебя, мой муж.

Но время не дает с тобой остаться.

— Но как же сложно мне с тобой расстаться.

Эль потянулась к его губам, улыбнулась, обещая скорую встречу, и нырнула в потайную калитку. Арман еще некоторое время ждал, сам не понимая чего, а после развернулся и побрел в сторону особняка своего отца. На улице появились первые прохожие. Проскрипела разболтанными колесами телега, прошли мимо стражники Первого лорда, побрякивая металлическими пластинами доспехов.

Арман вскинул голову к небу, посмотрел на утреннее солнце и снова вздохнул. Он постучал в ворота, уже и не думая скрываться. Заспанный бес удивленно воззрился на молодого господина. Князь похлопал по плечу охранника и пошел во дворец. Неспешно поднявшись по лестнице, Арман вошел в свои покои, добрался до кровати и упал на нее, уставившись в потолок. Все его мысли сосредоточились на дворце вампиров.

— Нет, так невыносимо в слепом незнании томиться!

Как мне узнать, что там в чужом дворце творится?

Моя жена наедине с чудовищем осталась.

Все будет хорошо, она мне обещалась.

Но нет покоя мне,

тревога душу рвет и мучает разлука.

Пойду, взгляну я на свою супругу.

Он поспешил в покои отца. Князь уже встал и покинул покои. Арман не стал закрываться, даже ларец оставил стоять на прежнем месте. Он взял свечу с рунами и вернулся к себе. Дух, бесстрастный и безжизненный, как всегда, показал Арману комнаты его супруги. Она стояла, сжав кулаки, и с ненавистью смотрела на своего кузена, мерившего ее злым взглядом. Эль отвернулась и попыталась покинуть покои, но Элион преградил ей путь, ухватив пальцами за подбородок и запрокинув голову девушки. Она мотнула головой, но добилась только того, что ее грубо схватили. Элион впился ей в губы, и Арман с силой ударил в стену.

— Ах, Эль, зачем ты мне лгала?

Не может здесь все выйти хорошо.

Безумный зверь, поймет он лишь одно,

клинок, пронзающий его бесчувственное сердце.

Ты клятву вырвала зачем?

И я послушался, дурак влюбленный.

Как защитить смогу тебя,

оружия тобою же лишенный?!

Эль вырвалась из рук кузена, и Арман увидел, как тот вытирает кровь с прокушенной губы. Взбешенный вампир вцепился в локоть девушки и дернул ее себя, что-то прошипев ей в лицо. Она ответила с язвительной усмешкой. Князь вздрогнул, когда щеку его юной жены обожгла пощечина. Вампирша пошатнулась, но устояла, все так же с ненавистью глядя в глаза Элиону. Он развернулся и покинул покои своей кузины. Эль бессильно опустилась на пол и запрокинула голову в попытке сдержать слезы.

Арман уже хотел приказать духу установить двусторонний контакт, но дверь распахнулась, и к нему вошел отец. Он хмуро взглянул на сына, побелевшего от бессильной ярости, неотрывно следящего за зеркальным отражением. Князь успел заметить девушку-вампира, сидевшую на полу прежде, чем его сын задул свечу и обернулся к отцу.

— Отец, ни слова!

Поверь, сейчас не до твоих учений.

Мне речь твоя, увы, не нова.

Прошу, оставь меня...

— Мой сын, что слышу я?

Отца ты выгоняешь без стесненья?

— Отец...

— Да, твой родной отец!

И собирайся, наконец,

к полудню выезжаем на турнир.

И чтобы ни один вампир

не отравил нам времяпровожденье!

Но ты одет, как и вчера...

Глаза уставшие, и не был ты в купальне...

Что это означает, сын?

— Лишь то, что я не спал всю ночь!

Ну а теперь спешу я прочь.

В купальню я, одеться и готов.

Хоть на турнир, а хоть во Мрак.

Напиться бы, да не поможет.

Как ярость лютая мне душу гложет!..

Молодой князь развернулся на каблуках и скрылся за дверями купальни, оставив отца в растерянности смотреть ему вслед. Князь Монтери некоторое время пытался понять, что вызвало такую бурю в его сыне. Шагнул было к дверям купальни, но махнул рукой и ушел к себе.

В полдень люди покинули особняк и направились к арене, где должны были пройти состязания на мечах, скачки, соревновании по меткой стрельбе и прочие мужские игрища. Друзья окружили Армана с двух сторон, но он упорно отказывался что-либо рассказывать.

— Арман, дружище, что случилось?

Словно на плечи навалилась

Тебе огромная гора,

и ты ее один держать собрался.

Воскликнул Нерил, тормоша друга.

— Кому же рассказать, если не нам,

твоим старинным двум друзьям?

Скинь ношу с плеч, а мы подхватим,

от груза тяжкого тебя избавим.

Поддержал Бониваль, но Арман только мотнул головой. Его недобрый взгляд нервировал друзей и не только их. Князь все время оборачивался, поглядывая на своего наследника. Нерил пришпорил коня и подъехал к своему правителю.

— Князь, быть может вам услышать сына?

Ведь изведет его кручина!

Подумаешь, вампир и человек,

а то ли еще будет.

В наш просвещенный с вами век,

союзов смешанных прибудет.

— Она вампир! Ему опасна,

и пусть хоть ликом и прекрасна,

но жизнь наследника ценна.

Пусть ищет он жену среди людей.

Моя невестка человеком быть должна.

— Вы доведете сына, это точно.

— Нерил, ты злишь меня сейчас нарочно?!

— Мой князь, да не было и мысли,

но если на досуге поразмыслить,

то может выйти, что вы еще куснете локти.

— Что?!

— Нет, ничего. От гнева вашего увольте.

— Каков наглец! Арман!

— Ну, что, отец?

— Нет, показалось.

Что с молодежью нашей сталось?

Князь посмотрел вслед Нерилу, вернувшемуся к его сыну, и покачал головой. Он попробовал уговорить себя в том, что боги одобряют смешанный браки, но тут же привычно откинул эту мысль. Неприязнь к кровососам была сильной. И если деловые отношения он готов был наладить с кланом Одариан, то родниться нет.

К турнирной арене стекались толпы. Люди по цветам в одежде различали, кто прибыл на турнир и обсуждали их, выбирая в каком из состязаний поучаствовать, а где только полюбоваться на зрелище. Продолжал молчать только Арман. Бониваль и Нерил, начавшие было веселую перепалку, тоже замолчали, когда поняли, что друга им втянуть в свой разговор не удается. Молодой князь прошел в ложу, отведенную людям, и обвел взглядами другие ложи и трибуны.

Одарианы еще не прибыли, но их ложу он узнал по красному и бордовому цветам. Юноша уже не сводил с нее глаз, с волнением и тревогой ожидая появление своей супруги. Наконец, в ложу вошел лорд Одариан с третьей женой и еще несколько вампиров. Он обернулся и посмотрел в сторону Арман. Тот учтиво поклонился, но взгляда не отвел, продолжая ждать.

Вот уже появился Первый лорд, и зрители встали, приветствуя своего господина. Демон окинул собравшихся пристальным взглядом и велел жестом садиться. Первыми были скачки, но Армана не смотрел на арену и на выкрики болельщиков внимания не обращал. Бониваль толкнул локтем Нерила. Тот демонстративно скривился и проследил за взглядом Армана.

— Что, не приехала она?

— Отсутствие тревожит это.

Здесь все, но только не моя жена.

— Чего-чего? Совсем ты разума лишился.

— Сегодня ночью я женился.

Обряд Луны Кровавой нас связал.

— А нас ты даже не позвал.

Нерил обиженно засопел и поглядел на Бониваля, слушавшего их разговор.

— Отцу сказал?

— Не до того мне было.

Нет, чтоб она не говорила,

по окончании турнира заберу.

А там пусть все горит огнем.

Где этот бесов Элион?!

Друзья недоуменно переглянулись, но тут открылась дверь в ложу вампиров, и появились Элион и Эльмина. Арман и его друзья внимательно проследили, как вампир пропустил Эль перед собой, не дав ей обменяться с родителями ничем, кроме наклона головы, и сел, отгородив ее ото всех. Арман выругался сквозь стиснутые зубы. Элион поднял голову, встретился с ним взглядом и издевательски поклонился, показав в широкой улыбке клыки. Эль проследила за его взглядом и виновато потупилась, заметив горящий гневом взгляд супруга. Все шло совсем не так, как она хотела.

— Что происходит там, Арман?

Нерил посмотрел на друга.

— Хотел бы знать я это.

Боюсь, нам этого секрета

открыть не выйдет до конца турнира.

— А что замыслили вампиры?

— Вампир.

Один, но самый гадкий.

На жен чужих ужасно падкий.

— Эй, друг, он ей всего лишь брат!

Бониваль изумленно переводил взгляд с Армана на скалящегося Элиона.

— Кузен.

— Кузен? Вот это номер! Никто не знал.

— Он сам не знал, но вот ему секрет открыли.

Но лишь о том, кто это, позабыли.

Как злобен его взгляд, и как она бледна...

— Вампиры все бледны.

Но что об этом говорит твоя жена?

Арман в сердцах махнул рукой и не ответил. Он теперь смотрел только на Эль. Она снова подняла взгляд и едва уловимо покачала головой, прося не вмешиваться. Молодой князь снова выругался. Девушка продолжала смотреть на своего супруга. Элион обернулся к ней, и его лицо перекосилось от ярости. Он что-то сказал ей на ухо, и Эль спешно опустила взгляд. Ее плечи поникли.

Но вот закончилось состязание лучиков, и герольд возвестил:

— Желающие удаль показать и на мечах сразиться,