* * *
Великий Сейм открылся в середине зимы. Его заседания начались с рутинных вопросов, пока Совет Королей решал, кого рекомендовать на Императора. Формально Императора избирал весь Сейм, но фактически Совет Королей всегда рекомендовал одну кандидатуру.
На второе заседание Совета Королей был приглашён князь-принц Клингор Карлинорский. После пары часов обсуждения за закрытыми дверями короли разошлись крайне расстроенные, а Клингор — весьма удовлетворённый и даже щеголяющий своей радостью перед всеми. Но ни он, ни короли даже намёками не рассказывали, что же случилось.
Третье и четвёртое заседание Совета Королей завершилось тем, что они расходились с ещё более кислыми лицами и в весьма скверном состоянии духа. Поскольку рассказывать о том, что делалось внутри, можно было лишь письменно, с тем, чтобы письмена были обнародованы после смерти последнего из присутствовавших на заседании либо приглашённых, все строили догадки, основываясь на косвенных намёках, отпускавшихся разгневанными королями и хирринским консулом. Разговоры сводились к тому, что сама структура Империи, столько времени обеспечивавшая законность и относительное спокойствие, расцвет культуры и ремёсел, под страшной угрозой. Произошло нечто, чего никогда не бывало в истории.
Пятое заседание завершилось вызовом принца Атара. Князь без княжества хотел уехать обратно в Карлинор уже завтра, но вынужден был отложить отплытие. Когда короли расходились, многие впервые видели их ругающимися, ведь самоконтроль был то, чему Высокородных приучали с раннего детства. Атар же сиял, как полная луна.
Намёки становились всё более зловещими. Короли всё более мрачными. Мрачность и ожидание чего-то плохого перешло и на заседания Сейма, где впервые за два десятилетия вспыхнуло кулачное побоище между партиями, разошедшимися по мельчайшему вопросу о том, в каком порядке перечислять княжества в имперских документах после смены статуса Лиурии, Синнии и Северной Хирры, которые стали вассалами Старквайи, после появления княжества Карлинор и смены династии в Ликангсе. Драка была утихомирена лишь согласием сторон провести через день поединок пять на пять. Так что простонародье получило любопытнейшее зрелище: боя между знатными персонами и городскими патрициями. Увеличило до предела ликование простонародья, что два боя в этом, нелепом по поводу, поединке закончились смертельным исходом. Ещё в одном городской голова столицы Ликангса потерял руку, а его соперник, претор столицы Хирры — глаз. Так что бои были настоящими.
Примечание. Гладиаторских боёв у старков никогда не водилось. Но обычай публичных поединков между свободными людьми с избытком их замещал. Иногда такие публичные бои проводились по рекомендации Великих Монастырей или Храмов в ходе каких-либо экстраординарных молебствий, обычно по поводу мира, и чаще всего мира в гражданской войне, с тем, чтобы дать выход накопившейся ненависти с минимальным пролитием крови. Это было прекрасным средством. После нескольких таких боёв бывшие соперники, как правило, братались, пировали, и вражда затихала. А смерть в таком поединке считалась одной из почётнейших. Считалось, что, если даже поединок был из-за спора о чьей-либо вине, оба выходили из него правыми: победитель как правый по существу спора, побеждённый — как полностью искупивший свои ошибки и даже преступления, из-за которых состоялся бой.
Как и обычно, после публичного боя соперники уселись за общий стол, выпили и договорились. На следующий день Сейм почти единогласно проголосовал за новый список княжеств. Когда короли сидели за этим пиршеством, до остальных донеслись обрывки диалога:
— Решено. Послезавтра делаем третью попытку.
— Никогда такого не было. Два раза сорвалось единогласное решение. И главное, даже ничего не требовали.
Через день на Совет королей был вызван князь Ликангский Онгор. Он вышел отнюдь не в лучшем настроении, а короли — просто в убийственном. И, наконец, на следующий день короли объявили, что пришли к единогласному решению рекомендовать на Императора короля Линны Антисэу Линстора. Его Сейм, облегчённо вздохнув, избрал единогласно. Линна была самым слабым в военном отношении среди королевств Империи. Даже разорванная на части Айвайя, король которой едва мог собрать четвёртую часть полагающихся ему сил вассалов, выставляла армию в три раза большую. Формально избрание Линстора Императором состоялось уже в новом году, после отплытия колонистов, поскольку перед голосованием полагалось выступить всем руководителям делегаций и дать слово всем желающим делегатам.
* * *
Принц Атар с облегчением вступил на палубу своего корабля. Бессмысленная говорильня закончилась. Он улыбнулся, вспоминая вытянувшиеся лица королей после своего категорического и безусловного отказа. А ведь ему такие заманчивые условия предлагали! Раз уж хочешь поселить своих людей на новых землях и создать княжество с самого начала, три королевства: Старквайя, Зинтрисса и Колина — выделяют тебе шесть провинций (правда, более или менее освоенная из них лишь одна старквайская; пять остальных практически арена постоянной борьбы с варварами, где власть Империи распространяется лишь на военные поселения и форты). Воюй, заселяй, обустраивай, а заодно по временам нас мири и рассуживай. Даже на риск появления в будущем нового королевства пошли!
"Ну, с другой стороны, здорово, значит, допекли их всех северные варвары. Но не мне по этому поводу злорадствовать: я-то сейчас направляюсь вообще в варварское гнездо. Сколько я узнал в Монастыре и в Храме, там рядом два цивилизованных государства. Агаш, с очень древней и самобытной культурой, который недавно освежил свою кровь и достаточно энергичен. Агаш правоверен и даже очень ортодоксален в вере Победителей. Зато второе посложнее для контактов. Эти несносные Единобожники имеют там своего императора и Первосвященника, слава Победителям, что за горами и за Агашом, но и с ними ведь можно договориться, тем более что с Агашом они регулярно и безуспешно воюют. А все остальные — варвары либо полуварвары". — Так текли мысли принца, князя без княжества, который только что отказалcя и от княжества, и от императорской короны. — "Я прекрасно понимаю своего дядюшку, который не поскупился на провинцию. Провинция бедная и отдалённая, а затем, если я провалюсь, или мой сын провалится, можно будет притянуть к себе взамен целое большое княжество. Я прекрасно понимаю Зирварну. Эти три якобы провинции приносят ей только расходы, а в обмен на щедрость она также надеется затем повязать меня династическим браком и как-нибудь заполучить обратно уже устроенные и освоенные земли. Я понимаю и Колину. Они присоединились к Империи, чтобы получить доступ и к нашим товарам, и к военной помощи. А дорога проходит через степи, которые они не могут контролировать как следует. Вот я и буду для них стражем дороги. А все вместе они понимают, что я всё время буду просить то военной помощи, то новых колонистов, и поэтому буду очень и очень сговорчив. Нет, хоть на первый взгляд предложение и заманчивое, я правильно от него отказался! Я выбрал дорогу, и нужно ею идти до конца, который готовит мне моя воля и воля Судьбы. А здесь я всё равно буду связан по рукам и ногам. Может быть, даже объятьями, но от этого не легче. Ну я понимаю, что именно они предложили Клингору в первую очередь! Но вот что во вторую? Скорее всего, ничего: просто они все его побаиваются, и хотели бы связать намертво императорской короной и разорить сопутствующими ей расходами. Тогда понятно, почему он вышел такой гордый: рад был, что отверг коварное предложение".
Принц чётко вычислил ситуацию с Клингором. Ему предложили корону Императора. Он, прекрасно понимая, почему она предложена и уже будучи морально готов к такому, нашел твёрдые и вежливые слова для отказа. Правда, при этом у него была некоторая досада:
"Второй раз такое несвоевременное предложение! Если откажусь в третий раз, Судьба не простит. Теперь надо будет быть готовым подхватить корону в любой момент. Ну что ж, подготовлюсь".
Князь Ликангский Онгор тоже продумывал сложившуюся ситуацию.
"Моё княжество бедно и разорено в прошлой войне. Если к нему присоединить ещё две провинции Зирварны, оно станет лишь ещё более неустойчивым. Мне было просто не потянуть тяжесть императорской короны, пришлось бы всё время молить о помощи брата Красгора, брата Клингора и короля Зирварны. И стал бы я самым жалким из всех Императоров. Да вдобавок братец и дядюшка ведь раньше меня отказались, а их в слабости ума и воли не обвинишь. Так что я избежал коварной ловушки".
Король Старквайи Красгор тоже был раздосадован, но хладнокровно анализировал ситуацию:
"Мой наследник, мой любимый сын по духу — самое ценное мое приобретение. Я уже сейчас чувствую в нем задатки незаурядного человека... А может... Нет, это слово не стоит произносить даже в мыслях. Лучше скажем так: зачатый двумя благословенными Избранными в момент двойной тантры, воспитанный, начиная от чрева матери, королём и лучшими наставниками. Он будет Императором единой и мощной Империи! А Клингор прекрасно сохранил бы корону до возмужания моего сына. То же самое и Атар. Онгор похуже, но и он справился бы. И главное, что никто даже не подозревал, куда я клоню. А этот линниец очень ненадежный властитель. Да и удержится ли он достаточно времени? И не вовлечёт ли нас в несвоевременные авантюры?"
А вот новый Император Линстор просто ликовал в душе:
"Поистине, пока что мое царствование благословлено Судьбой! Сначала я победоносно закончил войну с Тромой, и ещё лучше бы закончил, если бы не вмешательство этого несносного миротворца Клингора. Теперь я Император! И я могу использовать корону для укрепления своего королевства. Соседний с нами Лингаст уже культурно подготовлен для включения в Империю. Вот это будет славное дело для Императора: либо включить его как новое вассальное по отношению к моему королевству княжество, либо, если они будут упрямиться, собрать Имперский поход, поставить во главе армии князя Клингора и просто завоевать Лингаст для себя".
Так что этот властитель столь далеко вперед не заглядывал. Он думал лишь о том, как получить побольше выгоды здесь и сейчас от неизбежных расходов на поддержание сана Императора.
А в целом такой неожиданный футбол императорской короной стал первым признаком будущей великой замятни в Империи. Но лишь первым, безобидным, малозаметным и весьма отдалённым, как красивое перистое облако может предвещать через несколько дней бурю и страшное наводнение.
Словом,
Кто уезжает,
Кто от короны бежит.
Где же правитель,
Чтоб государство
Жезлом булатным пасти?
— Глава 6. Поднимаем паруса
Корабль Атара вошёл в гавань Карлинора. Никто не встречал, так как принц заранее не объявил о дне своего возвращения (всё равно, как он и предвидел, в Имперской Столице всегда найдётся что-то неожиданное, ломающее все расчеты). Но на подходе к городу корабль заметили, так что в лагере колонистов уже ожидали выступления основателя с рассказом, что произошло в столице. Атар не имел права разглашать бывшее на Совете Королей, он говорил о кандидатуре нового Императора и что короли чем-то серьёзно обеспокоены. Он передал привет от князя Клингора, который остался на Сейме.
Положительно сказалось на облике лагеря, что колонисты не имели времени бездельничать. Общая собранность и подтянутость заставляла людей поддерживать порядок в своём временном городке. Переселенцы втянулись в жёсткий ритм упражнений, который помог им отделаться от мыслей о навсегда оставленном родном доме или о чём-то другом, бывшем до решения отъехать. Принц слегка поощрял колонистов покупать новых рабов, но не вещи, за исключением необходимых или имевших хороший шанс быть распроданными на новом месте. А почему он лишь слегка содействовал приобретению невольников, догадалась жена.
— Мой милый муж, я так рада, что пока что у нас всё в порядке. Это хорошее предзнаменование для успеха всего дела.
— И я рад, моя любимая Арлисса!
— Есть у меня чувство, что сразу после отплытия у нас начнутся большие приключения.
— Может, не сразу. Знаю, что без передряг добраться до новой колонии нам не удастся. Но я не боюсь. Корабли мы отремонтировали, люди натренированы в военном деле, если кто сунется, получит по зубам. Да и опытных моряков с нами достаточно вызвалось.
— Я слышала, что ты их в основном направляешь на суда, а тренируются наземному бою они меньше всех.
— Именно так! Они нам будут ценнее, если кто-то нас будет пытаться взять на абордаж или, наоборот, мы будем брать какого-нибудь глупого наглеца.
— Ну да. И все мужчины у нас теперь будут заодно. Только рабам может быть всё равно, кто у них будет новый хозяин. Но я, муженёк, чую, что и здесь ты кое-что продумал.
— Правильно, моя мудрая женушка! — И принц поцеловал свою любимую супругу. — И рабы должны быть заинтересованы в победе.
— Они станут свободными, как только вступят на землю новой колонии?
— Нет, как только мы выйдем из вод Империи. Во всяком случае, те из них, кто говорит по-старкски.
— А как же мы будем в колонии без рабов?
— Захватим новых по дороге. Ведь всё равно воевать придется, и противники гражданами не будут.
— Но люди будут недовольны, что их рабов освободили.
— Ничего. И не с такими проблемами справлялся. Но ты понимаешь, что говорить об этом не стоит ни слова.
— Мог бы и не напоминать, мой принц! — И жена ласково погладила супруга по слегка седеющей голове.
В дверь вошел слуга, перед этим позвонив и дождавшись ответного звонка (принц жёстко вышколил слуг и рабов, что его уединение с женой нельзя нарушать без явного дозволения; а в случае срочных дел либо вестей было принято звонить три раза).
— Господин, внизу есть ещё один проситель, который хочет присоединиться к колонии вместе со своим семейством.
— Передай ему, что через четверть часа я выйду в общую залу.
— Он настаивает на разговоре наедине.
Арлиссу посетило неясное предчувствие.
— Принц, женское чутьё мне подсказывает, что ты можешь сделать очень большую ошибку, если будешь говорить с ним один на один.
— Я позову своего казначея.
Казначеем был личный раб принца Китир. Он уже знал, что его по приезде в колонию отпустят и сделают гражданином. На самом деле это его не слишком радовало, служить принцу было приятно, со своей должностью Китир свыкся, а делать казначеем чужого человека было очень опасно, так что, выйдя на свободу, он должен будет оставить свое место. Но Китир понимал, что принц потеряет лицо, если не отпустит своего верного раба.
— И здесь мне что-то подсказывает, что главными будут не деньги и не имущество. А безусловную тайну придётся сохранить, как ты почувствовал сам, мой мудрый муж, предложив Китира.
— Тогда остаётся лишь принять его наедине с тобой. Утренний приём нельзя отложить, пожертвую инспекцией военной подготовки, а ты школой женщин.
— Ничего, мы уже их вышколили, они пару часов и без нас справятся, — улыбнулась Арлисса.
