Я немедленно собрал общее собрание студентов нашего Института, доложил им о положении и просил записываться добровольцами. Призыв встретил горячий отклик. Был выбран исполнительный комитет студентов Института. В комитет вошли 10 человек, меня выбрали председателем. От имени общего собрания и комитета я пошел для переговоров с директором Института профессором Н.Д. Тяпкиным. Запись в добровольцы шла успешно. Число записавшихся уже в первый день превзошло 60 человек".
Интерлюдия. Генерал Мороз, или последний бой Великой Войны. Ген. Ронжин, Воспоминания и размышления. АИ
...
Многие, наверное, запомнили суровую зиму 1916-17 годов. Первую зиму Победы. Но мало кто осведомлён о том, что послужило толчком к операции "Генерал Мороз", результаты которой вошли ныне во все учебники, посвящённые организации логистики в зонах с суровым климатом.
А началось это с нашего доклада Государю о состоянии дел с обеспечением перевозок в пользу румынского фронта и Босфорской операции.
Хочу отдельно отметить, как Государь проводил доклады. Нам пришлось переучиваться с привычного устного комментирования на совершенно иной лад.
Государь крайне быстро, почти мгновенно, пролистывал письменный доклад, как правило, стоя рядом с картой. После чего следовала серия вопросов, разбитая на два блока: "какая помощь вам требуется от Меня" и "а продуманы ли действия, если случится то-то и то-то". Получалась миниатюрная штабная игра.
И в тот раз было то же самое, однако, заканчивая совещание, Государь поднял ещё один вопрос. Напоминаю, это было в июле месяце!
— Господа, я попросил бы вас подумать о подготовке к зиме! Последние десятилетия наши зимы были относительно мягкими, но чем чёрт не шути, когда Бог спит! От чёткой работы транспорта, как вы знаете, зависит не только успешность военных действий, но и качество жизни миллионов жителей Империи. Я знаю, что наши основные железнодорожные активы рассчитаны с запасом, на существенно большие морозы, чем ныне наблюдаются. Однако... представим себе, что на нас опустятся холода, скажем, на десять градусов ниже обычного? И простоят две недели? Что у нас будет с подвижным составом, особенно с учётом того, что манёвр между южными и северными дорогами перемешал и паровозы, и вагоны, и экипажи?
— И второй вопрос — относительно расчистки путей от снега. Стоит обдумать наши возможные меры, вплоть до массовой мобилизации населения. При этом население необходимо размещать, кормить и отогревать.
Вообще, когда Государь говорил "обдумать", то с некоторых пор это означало: "представить план конкретных действий с расчётом потребностей и указанием ответственных, а также лиц, их замещающих в непредвиденных случаях".
На этом же совещании Государь огласил своё решение о централизации управления всеми перевозками на период действия военного положения. Фактически все железнодорожные структуры были подчинены мне, включая Министерство Путей Сообщения. Железная дорога вся объявлялась на положении мобилизованных второй очереди. На железнодорожников легла ответственность за все перевозки, включая водные и гужевые.
Именно тогда началось наше сотрудничество с Эдуардом Брониславовичем Кригер-Войновским, которого я получил в своё подчинение на время войны. В мирное же время мы поменялись местами, уже я стал замещать его в вопросах обеспечения чисто армейских перевозок. Не могу сказать, что мы сдружились сразу. Но постепенно наше рабочее сотрудничество переросло во взаимное уважение и более тёплые отношения домами.
...
Ага... "мы сдружились сразу"... как увидел ЭБКВ, так прямо и полюбил! Щаз! Нам-то лично известно, какие искры летели первое время! Ронжин, конечно, военный администратор... но слабый логист и системщик. Нажать, форсировать, вылезти людей из шкуры — это он да. А Кригер-Войновский... ну, как раз недостающая интеллектуальная часть. Стратег, без дураков! После первого же разговора с ним "по душам" снова понял — и здесь повезло! Всё-таки сколько у нас талантов везде! И как же их финансисты гробят... Менеджеры эффективные, туды их на Колыму! Ну ничего, после войны и финансовой реформы Войновскому удалось развернуться...
— Сергей Александрович! Господин генерал-лейтенант! Я вам приказываю, как Главнокомандующий, установить нормальные рабочие отношения с вашим техническим заместителем. Вы являетесь замечательным организатором и ответственность лежит именно на вас. Однако технические, логистические и структурные решения Войновского, не побоюсь этого слова, гениальны. Вы обязаны научиться работать с Войновским не хуже, чем у меня выходит с Алексеевым!
— ...
— Рекомендую Вам не работать с ним вдвоём и не обсуждать вопросов тет-а-тет. Приглашайте Павла Александровича, он позитивно влияет на настроение и ваше, и Войновского.
...
Да уж... Тяжело боевому слону осознавать, что он всего лишь "рычаг", которым двигает погонщик. Ну да ничего. Постепенно Ронжин успокоился, особенно после того, как я при нём несколько раз расхвалил нескольких американцев как организаторов, а не придумщиков, производства. Стал даже гордиться и в кулуарах поговаривал, что инженеров, мол, много, а строители — существенно более редкий товар. В принципе, я с ним согласен, но уж больно он мне много крови выпил своими амбициями.
4-го июня. Суббота.
Погода была осенняя. Известия хорошие. Пленных взято: офицеров 19 и ниж. чин. 1250. Занимался и писал много. Гулял в садике с Алексеем.
Ц.С. 4 июня 1916 г.
Мой родной голубчик!
От всей души благодарю тебя за твое драгоценное письмо. А. позабыла тебе сказать, что наш Друг шлет благословение всему православному воинству. Он просит, чтобы мы не слишком сильно продвигались на севере, потому что, по Его словам, если наши успехи на юге будут продолжаться, то они сами станут на севере отступать, либо наступать, и тогда их потери будут очень велики, если же мы начнем там, то понесем большой урон. Он говорит это в предостережение.
...
Как я рада, что, наконец, воинские поезда стали продвигаться быстрее! Уверяю тебя, "где есть желание, там есть и возможность", только не нужно слишком много поваров, чтоб не испортили супа. Только что получила телеграмму от Апраксина — мои маленькие поезда усердно работают в Луцке, Ровно, за Режицей в Тарнополе, в Трембовле — отделение Винницкого склада в Чернигове. Все полны благодарности; военные говорят, что они не могли бы обойтись без нас, благодарят Бога за то, что мы способствуем их успехам.
Да, ангел мой, мы можем примчаться к тебе, чтоб подбодрить тебя. Льет дождь. Эмма, ее отец и А. завтракали у нас. Вчерашний вечер провела в лазарете, сегодня остаюсь дома. Целую без конца и горячо люблю. Благослови тебя Боже!
Всецело
Твоя.
Ц. ставка.
4 июня 1916 г.
Мое любимое Солнышко!
Нежно благодарю тебя за твое дорогое письмо и очаровательные снимки. Поблагодари, пожалуйста, также Татьяну, Марию и Аню. Я был в восторге, получив такое количество снимков, и с удовольствием их рассматриваю. Только нечем их наклеивать. Не бойся насчет Михень и ее претензий. Алексеев принял Эттера очень холодно и оставил у себя бумаги, которые я от нее получил. При сем прилагаю ее письмо, которое ты можешь разорвать. Она прислала мне это Положение о всех своих учреждениях. Если ты находишь, что это дело Верх. Сов., то я тебе их верну. Алексеев говорит, что это также дело Красного Креста, хотя еще в большей степени многое относится к военному ведомству!
Ты спрашиваешь, приму ли я проф. Рейна; по-моему, не стоит, я заранее знаю все, что он мне скажет. Алек просил меня отложить это до окончания войны, и я согласился. Я не могу постановил себе не менять свое мнение каждые два месяца — это наносит вред управлению войсками и тылом — это просто невыносимо!
Вчера полковник Киреев (из конвоя) сообщил мне, что Викт. Эр.[Зборовский] тяжело ранен в ногу, один из молодых офицеров легко ранен, а молодой Шведов заболел тифом, так что в сотне не осталось сейчас ни одного офицера!
Я не могу понять, были ли они с Келлером, или одни?
Пора кончать. Храни тебя Господь, моя милая женушка! Сердечно поздравляю со днем рождения Анастасии.
Нежно целую.
Навеки твой
Ники.
Так... началось... Признаться, я позабыл о Друге. Ну что же, Григорий Ефимович, давайте знакомиться... Что нам скажет Николай Александрович?
...
Ой! Кратко сказал Николай Александрович. Необычно, но никакой связной информации о Распутине он мне почему-то предоставить не смог! Какое-то серое пятно... с белыми и чёрными блёстками.
Оч-чень необычно... и оч-чень не радует! Придётся силой...
* * *
Интерлюдия. Старец. АИ.
— Здравствуйте, Отец Григорий... Извините за всё это... но поверьте, по-другому не удалось.
— Ты не Он! — рыком раненого зверя... — специально изготовленный металлический станок-фиксатор задрожал, того и гляди — развалится...
"Явный экстрасенс! Ну, зверюга! Играет, или натурально? Хотя, скорее всего, 'натурально по-Станиславскому'. В тот момент, который считает или ощущает нужным, загоняет себя в транс, а там — как кривая вывезет. Так его убийцы и подловили, видимо — в момент расслабленности. Иначе бы он с такой энергетикой там всё бы разнёс."
— Да, я — не Он. Хотя... вы всмотритесь повнимательнее, Отец Григорий, всмотритесь...
Мгновенно перестав рваться, человек, зафиксированный на станке, вперил в меня горящий взгляд. Через несколько секунд во взгляде мелькнуло узнавание.
"Ну и мощь! Как бы он не выцепил Николая... Хотя, запасной вариант я всё же приготовил... Не самый приятный, конечно, но уж больно фигура мощная, рисковать стоило. Если удастся задействовать Распутина, многое станет существенно проще. Ну вот, накаркал..."
— Папа! Тебя вижу! О, изыдь, сатанаил, от любимого человека! Папа! Положи крест на себя, освободи душу!
"Нет, не играет! По крайней мере — сейчас. Верит в то, что видит и в то, что говорит! И Николая, и Семью любит, похоже, искренне... И добра желает, в меру своего понимания. А вот с пониманием-то и негусто... Всё на эмоциях и на рефлексах, неокортекс, похоже, вообще не участвует..."
Николай хоть и дёрнулся, но не сильно. Не прошли даром наши беседы о перспективах его и Семьи в грядущем предательстве и Смуте... Да и мои эксперименты по жёсткому перехвату управления — тоже пригодились..."
— Незадачка, Отец Григорий! Не за того приняли!
И я с удовольствием положил на себя крест и, глядя в глаза Старцу, медленно и размеренно произнёс Символ Веры.
Старец обмяк. Следующий взгляд, который он бросил на меня, был уже взглядом собаки, побитой за непонятную провинность...
Разговор стал налаживаться.
...
— По варианту Обитель! — отдал я указание час спустя. Вариант был стандартным, обговаривался заранее и в дополнительных комментариях не нуждался. Отца Григория ждала Обитель Скорби. С квалифицированным врачом, опытными санитарами, ресторанным меню, доступом к газетам, и даже с возможностью писать время от времени записки своим духовным дочерям и сыновьям. Разумеется, с моей личной цензурой. Рисковать я не решился, а российский бюджет не сильно перенапрягся от появления первого узника карательной психиатрии...
"Мама ухожу в скит. Молитса буду за Тебя и Папу и Алёшу ты меня не ищи буду рядом"
...
Я считаю, шедевр, нет?
* * *
"Имел беседу со Спиридовичем". Да, такие фразы в дневник записывать уже не придётся. Хотя, с другой стороны — почему бы Государю не признаться честно, что в преддверии Великих Дел он решил более аккуратно отнестись не только к нуждам народа, но и к собственной безопасности и безопасности близких?
"Сэмэн такую рэчь задвинул, шо зажурчал//Весь паровоз гарючими слэзами!"
Собственно, кроме Спиридовича сначала присутствовали Граббе и Киреев.
Развернул им перспективы, которые реализуются после моего личного Преображения. Даже ручку за френч заложил, а ля Керенский! Ну, не за френч, конечно, за ремень портупеи...
Честно сказать, и Граббе, и Киреев мне были к этому моменту уже понятны и мало интересны в комбинациях. Хитрован и жучила Граббе, которого существенно больше интересовали бабы и смоленское имение, пока что был нужен в качестве вывески. Авось кто-нибудь на него покусится, из-за высокого статуса... ну и для слива информации. Киреев был крупно-силовым прикрытием, умереть за Государя был готов, и его нужно было лишь немого официально вдохновить. После Преображения мы с ним беседовали о делах в первый раз, и стоило поддержать его в целом позитивное человеческое отношение к Моей персоне и добавить в него сакральности. Хотя, честно сказать, Николай Александрович о делах с охраной никогда не беседовал. Полагался, видимо, на Волю Божью... Да и в этот раз я больше обрисовывал общеполитическую обстановку и пугал кознями врагов... Поэтому в конце беседы, когда Граббе уже явно прикидывал, что сачковать здесь будет сложно и куда бы попроситься в безопасное и тёплое место, а Киреев был уже готов сыграть "в ружьё" и рубить врагов "в капусту", довольно интригующим диссонансом прозвучало классическое:
— А вас, Александр Иванович, я попрошу остаться!
...
— Я был вполне серьёзен, когда говорил, что ожидаю покушений и на свою персону, и на тех людей, которые мне дороги. "Охота на коронованного зверя" вновь будет объявлена, но уже не с целью общей дестабилизации обстановки, а с целью решения конкретной проблемы. Проблемы по имени Николай Второй.
Бедный Спиридович аж вздрогнул! Похоже, он даже предположить не мог, что Мы в курсе этой знаменитой фразы.
— Ранее покушавшимся было, по сути, всё равно — будет ли убит Государь, или всё закончится виселицей для террористов. В любом случае достигалась стратегическая цель — расшатывание России, усиление войны Общества с Государем. Ныне я принял твёрдое решение раз и навсегда покончить с такой войной, не только выкорчевав корни этого явления, но и преобразовав почву таким образом, чтобы ничто столь мерзкое, как политический терроризм, на ней и произрасти не могло. Задача-минимум — обеспечить России те двадцать мирных лет, после которых её не только не узнают, но и не догонят. Посему, боюсь, на моей персоне будет завязано слишком много, и "стратеги" попытаются решить вопрос тактически.
Спиридович внимал внимательно. Похоже, я с ним не ошибся — его интересовало не то, что послужило причиной столь резкой смены поведения Императора, а открывающиеся возможности и перспективы. Есть, всё же, один плюс в наличии достаточно богатых людей — некоторым из них хватает их доходов, и энергию они направляют на службу... или хобби. Постараемся усилить первое направление, теперь у них будет чему служить!
