Кадетки Академии Национальных сил

— Не должна. Что случилось? Почему такая расстроенная? — с заботой во взгляде поинтересовался командир и постарался подняться, что ему не удалось. Подхватила его и помогла присесть. Тело капитана практически не слушалось, пришлось подсесть к нему на лежанку и прислонить к себе, обняв рукой. — Тебя кто-то обидел? — утвердившись на моем плече, снова поинтересовался капитан.

— Ты вчера ... — начала и не договорила.

— Зайка, маленькая моя, ты на это обиделась? Так тебе же нельзя, — ласково проговорил гад.

— Точно. Забыла совсем. — Решила подыграть гаду. То, что я собиралась вершить вчера правосудие над его личностью, нужно умолчать.

— Я запомнил. Зайка, простишь меня когда-нибудь за ту ночь? — Он что догадался о вчерашнем плане мести?

— Капитан, связь с кораблем восстановилась, нам пора. — Решила сменить тему.

— Ты мне не ответила, — я промолчала. Нет у меня никакого желания его прощать. Месть интереснее. — Значит, до сих пор не простила. Зайка, я был идиотом, прости. — Он рухнул передо мной на колени и уткнулся в мои. — Зайка, — прошептал оттуда.

— Господин капитан, вставайте! — он лишь мотнул головой, оставаясь лицом в моих голых ногах. — Перестаньте, нам пора, — пытаюсь его оттолкнуть, он вцепился руками в мои бедра и не отпускает. — Рад, ну отпусти, перестань.

— Простишь? — с трудом поднял голову капитан.

— Слушайте, — вскипела я как чайник, — вы сейчас после выкуренной трубки вообще плохо соображаете. А Ратхан обещал планету спалить, а мне туземцев жалко, — схватила колтун на его голове и придержала очередной полет лица командира в мои голые ноги. Потому что по тому, как он стремительно ронял свое лицо, мог запросто попасть в цель и между них.

— Туземцев тебе жалко, а меня нет? — слегка расфокусированными глазами смотрел на меня. Выглядел забавным со своей двухдневной небритой щенной. Хотелось ноготками почухать под подбородком и услышать, что он замурчит как кот.

— Туземцы добрые, — вздохнув, ответила.

— А я? — голос все еще был безэмоциональный. Крепкий, видать, табак у батюшки вождя.

— А ты злой и страшный серый волк.

— Красная шапочка с пирожками, — поведали мне.

Улыбнулась этому большому маленькому ребенку.

— Рад, а пойдем к морю? Может, в себя быстрее придешь, а нет, так в батарте универсальное противоядие поищу, только ты там диван сложи.

— Пойдем, — опять безучастно ответил капитан. Ой, и крепко его забрало.

По тропинке добирались уйму времени, ребятня, как могла, помогала тащить на мне это почти неподвижное тело. Периодически падали, причем исключительно на меня. Хорошо хоть синяков не наставил, лечи потом эти гемотомы. По влажному берегу уже волокла, прикидывая, что в море от песка отмоется.

Море распростерло свои объятия, заплыли не далеко, помня о толстых и зубастых акулах. Пришлось голову капитана расположить на себе, иначе этот поплавок совершенно не хотел держаться на поверхности. Солнышко старалось нас достать сквозь воду, но я терпеливо ждала возрождения к миру разумных существ моего капитана.

Понемногу командир начал оживать и уже сам держался на плаву. Выбрались на берег и сидели, позволив волнам омывать наши ноги. Они накатывали тихо, боясь спугнуть нас.

Смотрела на море и вдруг пришла мысль, что купаюсь в этом море последний раз, что никогда больше здесь не буду, никогда не увижу дружественных туземце, такого близкого вождя с его острой палкой, Аруна с гаремом и вредную пышногрудую хатэ. Стало так грустно, слезы накатились сами, моего разрешения не спрашивая. Всхлипнула, стараясь сдержаться, потом еще раз, ну женские слезы их остановить сложно.

Рад притянул меня к себе и обнял.

Слёзы женщин — свинцовые пули:

Ранят в сердце и рвут на куски.

Женщины плачут от горя и боли,

Рушится мир от ужасной тоски.

Они плачут тихонько в подушку,

Пока город, вздыхая, сопит,

Иль ревут, ощущая игрушкой

Свою душу в руках сатаны.

Они плачут — твердеет характер.

И страдают — мертвеет душа.

Они верят: всё будет иначе —

И не находят в других счастия.

Они бесятся, лезут на стену,

В безразличии тонут людей.

Они ждут: вот придут перемены!

Но ложатся в пустую постель.

Они больше не любят, не верят,

Они брошены и не нужны.

Они страшнее лютого зверя,

Ибо женские слёзы святы!

О, мужчины! Забудьте про гордость!

Не давайте любимым страдать!

Если женщина плачет — без спроса

Нужно к ней подойти и обнять,

И не отпускать ни на миг, ни секунду,

Говорить, как вам она дорога,

Целовать в остывшие губы,

Чтоб она поняла, что ЖИВА!

Капитан наклонился и нежно поцеловал меня. Опухшие, после вчерашнего, губы, отозвались легкой болью, но было безумно приятно.

— Рад, — прошептала я, посмотрев ему в глаза. — Кто это написал?

— Филимонова Екатерина.

— Очень красивые стихи, но они же женские, о женщинах.

— Хорошие стихи это хорошие стихи, — пожал плечами. — Я много читаю, собираю старые книги. Они мне нравятся, так же как тебе за то, что живые, за то, что несут частичку своего мира. Своим видом, запахом. Я перелистываю их и погружаюсь полностью в их мир, вижу не только героев, о которых написаны книги, представляю авторов, людей напечатавших их. Помнишь, показывал, как печатали в старые времена книги?

— Помню, конечно, помню. — Не могла я скрыть восторга от того видео.

— О чем ты плакала? — нежно спросил Рад, вытирая мои мокрые щеки.

— О том, что больше здесь никогда не появлюсь. Что больше никогда не увижу вождя и девочек своих из тапэ. Что никогда не искупаюсь в этом море и не поем шашлык из тигра.

Рад улыбнулся, его пальцы лежали на моем подбородке. Он притянул меня к себе и снова поцеловал.

— Рад, почему ты все время меня целуешь? — на вдохе, еще не открыв глаза, после поцелуя поинтересовалась.

— Потому что люблю ... — пауза, которую заполнил легким поцелуем, — тебя целовать.

Отпустил меня. Мы смотрели в глаза друг друга и молчали, было хорошо, что сейчас молчим, что-то хорошее было между нами, что согрело душу. Может быть, это его поцелуй позволил понять, что я жива? А может я просто стала отогреваться рядом с ним? Может, он не такой уж и гад?

— Брак между белым мужчиной и белой женщиной состоялся! — громогласный голос вождя за спиной заставил подпрыгнуть от неожиданности.

— Это как? — повернулась к папашке.

— Ваши намити, — показал на наши татуировки, — и вчера белый мужчина удовлетворил тебя! — Громкий рев над всем побережьем и радостные крики соплеменников почти оглушили.

— Что значит "удовлетворил"? — поднялась на ноги, возмущаясь такому предположению.

— Зайка, лучше молчи, — посмеиваясь у моих ног, тихо посоветовал капитан.

— Белая женщина, если ты утверждаешь, что твой муж не смог тебя удовлетворить сегодня ночью, я предоставляю тебе любого из своего племени! — это его предложение радостно поддержало все мужское население.

— Так, а я что? Я так, уточнить просто, откуда у вас такая достоверная информация, — на последних словах сделала акцент и посмотрела гневным взглядом на капитана.

— А я говорил, лучше молчи, — покатывался гад от смеха, обнимая мои голые коленки и награждая поцелуями ноги. — Или ты хочешь кого-нибудь из местных неутомимых воинов племени?

— Рад, прекрати! — дрыгала ногами, чтобы отцепиться от него.

— Ой, не могу, твои коленки такие аппетитные, — не отставал капитан.

— Рад, уймись, а то позову на помощь, — пригрозила ему.

— Зови! Они с радостью мне помогут, — хохотал над ситуацией Рад.

— Черные дыры! — вскрикнула я, падая в мокрый песок.

Рад успел подхватить меня и снова принялся целоваться. За что был бит туниром по спине приемным папашкой.

— Белый мужчина не должен прикасаться к белой женщине при свете солнца! — строго проговорил вождь.

— Понял?! — радостно воскликнула своему побитому супругу. — Я плавать, хоть последний разок! — и забежала в воду.

Рад остался сидеть на берегу, довольный как кот. Туземцы покинули нас, наведя порядок в супружеских отношениях. Наплескавшись вволю, вышла на берег и плюхнулась рядом с капитаном.

— Рад, а почему они решили, что между нами что-то было? — задала интересовавший меня вопрос.

— Я сказал, тем более у батарта было несколько желающих, которые караулили нас. — Снова улыбнулся капитан.

— Черные дыры! — прокомментировала ситуацию. — Так они что в серьез предлагали мне любого туземца?

— Я же говорил тебе об этом вчера. У них главное чтобы брак состоялся фактически. — Рад продолжал улыбаться, глядя на меня.

— Рад, нам пора возвращаться на корабль. Илька сказала, там Ратхан рвет и мечет, готов взорвать всю планету.

При имени Ратхана улыбка сменилась недовольством на лице капитана. Молча поднялся, протянул мне руку, помогая встать, так и повел к батарту. Залез внутрь, оставив меня снаружи, сложил мягкое ложе и после этого позвал к себе.

— Зайка, а как получилось, что связь включилась? — задал деловым тоном вопрос капитан.

— Не знаю, я спала, а потом Илька как заорет. — Пожала плечами, сидя на своем кресле, рядом с ним.

— Смотри, вот здесь есть кнопка выключения связи с кораблем, я ее специально поставил, чтобы не мешали, — замялся. Да понятно все, чтобы не мешали, когда девчат окучивает. — Сейчас она включена, и связь с кораблем есть. — Более бодрым голосом стал объяснять дальше. — Ты ее трогала?

— Не знаю. Если только во сне. А раньше она, что была выключена? — поинтересовалась.

— Как мы приземлились сюда?

— Вылетели из субпространства сразу в атмосфере планеты, врезались в поверхность, меня бросило на лобовое стекло, потеряла сознание. Когда очнулась, на табло горела надпись "Связи нет", — рассказала я.

— По-видимому, ты случайно нажала и отключила связь когда тебя кинуло на стекло вперед, — задумчиво проговорил Рад. — А сегодня ночью во сне могла случайно включить, поэтому связь восстановилась. Батарт, твое техническое состояние.

— Двигатели в норме, крыша открыта для катапультирования, двери при небольшом ремонте возможно восстановить. Запас кислорода меньше половины, запас топлива 2000 парков.

— Почти полный. Значит можем сами улететь. Зайка, я займусь крышей, ты забирай наши скафандры. — Распоряжался капитан привычным командирским тоном. С каждым словом мне становилось все тоскливее.

Выбралась через крышу батарта и побрела в поселение родных туземцев. Соплеменники были заняты насущными делами. Варили еду, воспитывали детей, ругались друг с другом о каких-то важных мелочах. Жизнь шла своим чередом.

Зашла к девчонкам в наше тапэ. При виде меня подружки радостно защебетали о том, как здорово вчера повеселились, глазки горели огнем, на лицах были довольные улыбки. Невольно стала улыбаться при взгляде на них.

— Девчонки, где мой скафандр? Мы сегодня улетаем, — вмиг погасли все улыбки, как будто кто их выключил.

Общий гомон показал, что они очень расстроены нашим отлетом и совершенно не желают с нами прощаться.

— Да мы в свадебное путешествие, — постаралась их немного ободрить. Разумеется, пришлось объяснять, что это такое. Идея в этом племени оказалась нова и неожиданно всем понравилась. Девчонки с готовностью помогли искать оба скафандра, теперь веселое настроение вернулось обратно. Нашлись не сразу, только благодаря прочной специальной ткани, они остались целы. Потому что над ними сначала трудились старушки из племени, которые хотели разделать скафандры на полосочки ткани для каких-то хозяйственных нужд. Потом дети, причем у них выходило более удачно, дырки они смогли проковырять, только специальная ткань снова восстанавливалась. Хихикая над их трудами, отряхивала от песка скафандры.

Девчонки вызвались устроить нам красивое прощание перед путешествием. Взяв скафандры в руки, побрела одна в сторону моря. Подружки остались в поселении организовывать праздник прощания.

Капитан с озабоченным видом кружился вокруг батарта, наверное, подсчитывал во сколько ему ремонт обойдется. Я человек совестливый, помогу ему с ремонтом, отдам ему с первой пенсии часть денег, все же руку приложила к аварии.

— Капитан, скафандры нашла. Песок из них вытряхнула, — доложилась.

— Я тоже почти закончил. Связывался с Високоном. Твоим родителям сообщили, что с тобой все в порядке. — Повернулся ко мне командир.

— Девчонки проводы нам готовят, — улыбалась я.

— Сувенир своей подружке приготовила?

— Ой! Черные дыры! А мои шкурки на шубку?! — подхватилась обратно в поселение, слыша себе в след смех капитана.

— Вождь! Вождь! — орала я, вбегая в поселение.

Народ прибежал, как будто я их на пожар звала. Вождь солидно вышел из своего тапэ, вытирая губы.

— Вождь! Где мои шкурки на шубу?! — проорала я по середине площади.

— Какие шкурки? — невинно хлопая глазками.

— От тигров! — рявкнула на него, подозревая, что папашка решил их примылить.

— Не знаю, белая женщина, — ангельским голоском запел вождь.

Но меня не проведешь, обойдя по касательной его мощную, толстую тушку, влетела в тапэ вождя. Мои шкурки мило украшали лежанки.

— Вождь! Это что?! — негодовала я праведным гневом.

— Так я думал, тебе не до них сейчас. Молодой муж рядом, зачем тебе шкурки? Он тебя и так согреет. А моей Арунии холодно по ночам, а ты себе еще добудешь, — елейным голосом поведали мне печальную судьбу моей шубки.

Обиделась страшно.

— Вождь, мы улетаем, — печально села на лежанку, поглаживая рукой шкурку. Жалко было с ней расставаться.

— Как это? — опешил вождь.

— Пора нам. Нас дома ждут. Хорошо тут у вас. Жаль больше не увидимся. А шкурки оставь себе, пусть жена твоя меня добрым словом вспоминает.

Вождь обнял меня и прижал к своему необъятному животу, я тоже обхватила его руками. Мужчина смахнул рукой слезу и повернулся в угол тапэ, достал из-под кучи наваленного хлама подвеску на веревочке. Интересный камушек с дырочкой по середине был фиолетового цвета с золотыми искорками, очень красивый.

— Носи его, не снимая, и все беды обойдут стороной, — сказал вождь, одевая мне на шею, бормоча какие-то слова, которые переводчик не смог перевести.

— Спасибо тебе, Вождь, — поцеловала его в щеку от всех чувств.

Возвращалась к батарту в сопровождении подружек. Пели они мне напутственные песни, по нашему частушки.

Ой, красавцы вы мои,

Женишок с невестою,

Нарожайте нам детей —

Мы их тут попестуем. — Эта была одна из самых приличных.

Рад встретил наше сборище довольной улыбкой.

— Ну что попрощалась? Пора лететь. На корабле уже ждут. Эерханы могут переговоры перехватить. — Помогая залезть в скафандр, просветил меня капитан Эрикан. Что я такого тут ела, что еле-еле втиснулась?

Подружки пели вокруг нас свадебную песню, обсыпали цветами, остальные стояли рядом. Вождь подошел, когда втиснутые в скафандр уже собирались идти к батарту.

— Белые мужчина и женщина, будьте счастливы вместе. Ваши намити будут оберегать ваш брак и принесут в него много детей! — наши соплеменники радостно взревели.