Между тем охрана быстро рассредоточилась по опушке, беря её под контроль, пулемётные расчёты куда-то галопом потащили свои пулемёты, устраивать огневые точки, серьёзнейший сердитый начкар начал выставлять караулы, и я с лёгким сердцем пустил Кирюху на борт. Для очистки совести я магически просканировал лесную опушку на свою максимальную дальность, но ничего такого не обнаружил. Все лесные звери по просьбе эльфов ушли подальше, духи тоже поблизости не мелькали, они вместе с саламандрами разгребали завалы на территории бывшего монастыря, и лишь 'Ногарунг' забивал мне восприятие своим фоновым магическим сиянием, да явственно чувствовались на его борту целых три мага, находившихся в полной боевой готовности.

Можно было не волноваться за безопасность экипажа и 'Ласточки', и я наконец-то отвлёкся на приплясывающего рядом от нетерпения Кирюху, который уже успел вихрем пронестись по кораблю, чего-то там сверить и проверить, а потом направиться ко мне с докладом.

— Всё на месте, командор! — отрапортовал он, прикрыв глаза ладонью в нашем тайном приветствии. — Но в каютах ковырялись, особенно в твоей! У Арчи тоже! Но у тебя даже в вещевых ящиках носки с трусами перемешаны! А у него только книги с тетрадками!

— В стирку их отложи, пожалуйста, — ответив на приветствие, попросил я его и безразлично пожал плечами. — Видишь, эльфы разные бывают, но запомни, это они от любопытства, а не от корысти или подозрений. Не утерпели. Интересно же!

— А уж 'Ласточка'-то как рада! — уже из моей каюты невпопад отозвался Кирентий, до того ему не терпелось поделиться со мной своими впечатлениями, — свежее стала, и чище! Сейчас уют вернём, и будет лучше прежнего, вот увидишь!

— Антоха, доклад! — я вылез из кресла и направился к своим штурманским инструментам, некомплект экипажа дело серьёзное, забот сегодня будет много, но сначала свои обязанности.

— Норма! — отозвался тот из открытой двери машинного отсека. — Лариска спит, но градус даёт нормально, двигатель на малых оборотах! Жрать сварю, как раз аккумуляторы подзарядятся, и потушу!

— Действуй! — подбодрил я его. — И учти, Лара к нам в гости ближе к ночи придёт, будем разговоры разговаривать! Чай там готовь, плюшки, первое-второе, ты уж постарайся пожалуйста!

— Точно! — я даже через коридор услышал, как он хлопнул себя ладонью по лбу. — Гостья будет!

Удостоверившись, что Антоха всё понял и всё осознал, а пуще него проникся ситуацией аж подпрыгнувший от неожиданности Кирюха, я развернулся к своим инструментам и на полном серьёзе подумал, что надо будет Далину купить и подарить какое-нибудь особо забористое и дорогое гномское пойло, в подарок. Он мне ни слова не говорит, но в восемь часов утра всегда заводит мои хренометры, если я сам это сделать не в состоянии, а не в состоянии я последнее время оказываюсь довольно часто, хоть и не по своей воле.

Но надо всё же признать, что я немного обнаглел, и страшный сон любого штурмана — оказаться в незнакомом месте с остановившимися часами уже не казался мне таким уж страшным, и это было откровенно плохо. Добавить, допустим, в этот сон ещё и густую облачность без просвета на пятьсот километров во все стороны, да на неделю чтоб зарядило, присовокупить сюда же полное отсутствие ориентиров при срочной необходимости куда-то лететь, и можно начинать бояться. Я представил всё это себе, в голове услужливо и совершенно самостоятельно промелькнул дополнительной пакостью образ разбитых компасов в штурманской рубке, и меня передёрнуло по-настоящему.

Я встрепенулся и, галопом проскакав эти три метра, отделяющие меня от полок и шкафчиков с штурманским инструментом, рьяно взялся за ревизию и обслуживание. Я с каким-то уже забытым удовольствием возился с хронометрами, картами и секстанами, проверял и калибровал, как когда-то давно, когда готовился к своей первой самостоятельной вахте, а потом и к первому полёту в качестве полноправного штурмана.

На 'Ласточке' стало очень хорошо, все были заняты делом, все сопели и тихонько чем-то гремели и брякали, я щурился от удовольствия, и на корабль постепенно возвращался утраченный было от эльфийской процедуры уют. Мягкое, живое тепло Лариски исподволь проникало по всему дирижаблю и постепенно высушило все вещи и отсеки, вентиляция вытянула за борт всю влагу и все чужие запахи, наполнив корабль сухим и свежим весенним воздухом, а с кухни наконец-то потянуло чем-то ну очень вкусным. Слов нет, до чего стало хорошо, и поэтому негромкий, но уверенный стук кулаком в дверь стал для меня неприятным сюрпризом, заставив выругаться вполголоса.

— Кого там принесло? — недовольным голосом, ни к кому конкретно не обращаясь, как будто бы только для своих, но вместе с тем громко, чтобы меня не только услышали за дверью, но и поняли бы, что сказано это было исключительно для незваных гостей, произнёс я. — Кого это там черти носят?

Но я уже рассмотрел магическим зрением, что на молодой травке лётного поля стоит целая делегация подгорных жителей с очень отчётливыми нотками недовольства в аурах. Услышали, стало быть.

— Здравствуйте! — открыв дверь, я увидел натурально делегацию, то есть не молодых гномов, гонцов — золотые пятки, а степенных бородачей в чинах и при наряде, стоявших на полном серьёзе в три шеренги и в три колонны по ранжиру и по старшинству, флага с барабаном им только не хватало, а у нашей двери тёрся лишь молодой гном-адъютант, потому решил быть повежливее и не накалять. — Чем обязан?

Передняя шеренга сделала на счёт раз поворот кругом и в несколько шагов переместилась за спины своих товарищей, причём до того чётко и синхронно, что я лишь уважительно хмыкнул, оценив дисциплину и затраченные ими на шагистику часы. Потом из центра ставшей передней, а до этого средней, шеренги, выступил вперёд до того колоритный гном, и мне немедленно вспомнилось весёлое цирковое слово шпрехшталмейстер.

Держался этот гном не хуже ведущего инспектора манежа, а вот в одежде своей мог дать тому сто очков вперёд, если не больше, потому что от неё прямо-таки разило деньгами и гномьим роскошеством. Надменному, жёсткому и очень умному взгляду нисколько не мешали голубые и розовые ленточки в заплетённой в косички густейшей бороде, а вот щегольской чёрный цилиндр с присобаченными на его тулью лётными очками только добавлял солидности. Пышный разноцветный сюртук, усыпанный драгоценными камнями всех цветов радуги дополняли вполне себе боевые здоровенные наплечники. На широком поясе слева висела дорогущая абордажная сабля, а справа в кобуре из кожи неведомого зверя красовалась точно такая же 'Секира', как и у меня. И накладки на рукоять там были те самые, без дураков . Скромненько и со вкусом, как говорится.

Шерстяные сине-зелёные штаны в крупную клеточку он заправил в башмаки с пряжками, причём на эти пряжки можно было бы, наверное, купить дирижабль средней руки, не меньше. На правой ноге в центре пряжки у него сидел здоровенный, с мой кулак, изумруд, а на левой что-то синее и поменьше, но вряд ли дешевле. В одной руке, чуть наотлёте, чтобы все видели, гном держал трость, которую смело можно было бы назвать посохом странствующего ювелира, который пустился в путь, изнывая от собственного богатства. Я фиг знает, сколько там было золота и сколько серебра, и встречаются ли в жизни такие персонажи, но взгляд притягивало. Я против своей воли начал было уважительно пересчитывать драгоценные камни на рукояти, но быстро сбился и опомнился.

Вообще весь его прикид настолько впечатлял, что я с огорчением подумал, что цирковой шпрехшталмейстер, так поразивший меня своим видом в детстве, всё же будет поскромнее.

Дождавшись, пока я немного не приду в себя, гном приосанился и командирским, хорошо поставленным голосом, начал приветственную речь.

— Предводитель воздушного флота всего Гномьего Кряжа и окрестностей! — его рык разносился по всему полю и был слышен, наверное, даже у эльфов в ангаре. — Адмирал Балин Железнобок в моём лице приветствует геройский экипаж дирижабля 'Ласточка' и приглашает его на борт 'Ногарунга', на котором он имеет честь поднять флагманский вымпел! Для дружеского разговора и чествования героев! На борту корабля вас ожидает общество высоких представителей кланов всего Гномьего Кряжа и окрестностей, а также прочие высокопоставленные лица! Приглашение передал я — флагманский штурман Глоин Гирополукомпа́с!

— Большое человеческое вам спасибо! — медленно и с расстановкой сказал я, собираясь с мыслями. Нет, ещё месяц назад я бы побежал бы на такое приглашение, обгоняя Далина, но ведь месяц назад мы никому не были интересны, и шанс заслужить такое приглашение в то время уверенно стремился к нулю. — И от лица экипажа 'Ласточки' рад приветствовать легендарного флагманского штурмана Глоина Гирополукомпа́са!

Дядька этот действительно был легендарной личностью в нашей среде, как-нибудь потом расскажу, и то, что послали именно его, показывало что посылали именно ко мне. Я невольно выпрямился, осознав, кто передо мной стоит, и жутко пожалел о том, что придётся сейчас ему отказать. Но слова следует подобрать в гномском обычае, решительные и недвусмысленные, если я сейчас начну расшаркиваться в извинениях, в своей обычной манере, то потеряю не только авторитет, но даже могу нанести оскорбление. Да и попасть на борт 'Ногарунга' всё же было бы очень интересно, никто из людей там ещё не бывал. Раньше я бы многое отдал, чтобы просто посмотреть, что там да как. Чёрт, ну до чего же не вовремя!

— Подняться на борт 'Ногарунга' было бы честью для меня, — повторил я вслух свои недавние мысли, — тем более в компании столь прославленного штурмана!

Стоящий передо мной гном немного скривился, и я, опомнившись, ему выдал.

— Да только недосуг нам! — Вот так, подумал я про себя, а ты как хотел? — Весь экипаж сейчас занят работой у эльфов, и по корабельному расписанию покинуть дирижабль в такой ситуации я не могу! Приходите завтра!

По здравому размышлению никаких официальных дел с гномами я решил не начинать, пусть катятся отсюда к чёртовой матери, вместе со своим легендарным штурманом. Завтра я намеревался подбить экипаж и уже с утра сорваться куда глаза глядят, хоть в тот же Новониколаевск, дело мы себе придумаем, а шарахаться по торжественным приёмам в мои планы не входило.

— Но завтра здесь будет слишком много заинтересованных лиц! — с наездом в голосе возразил мне Глоин. — А дела наши не терпят...

— Этих лиц и через полчаса здесь будет навалом! — в лучших традициях гномского этикета перебил я его, усилив свой голос магией. Но тут же почему-то решил дать им шанс. Легендарный же штурман передо мной, не хрен собачий. Уважение какое-никакое к самому прославленному своему коллеге у меня всё же было. — Если что-то срочное, жду тебя здесь через пятнадцать минут в компании из трёх персон по твоему выбору. Ясно?

И я совершенно не удивился, увидев, как прославленный флагманский штурман заулыбался и восхищённым жестом пристукнул перед собой своей тростью.

— Наш гном! — во весь голос довольно заявил он своей свите. — Ясно, коротко и по делу! Без этих ваших приплясываний, без эльфийской придури! Жди нас, штурман, через пятнадцать минут, а то и быстрее, разговор один есть!

— Заходи без церемоний! — и я решил быть с ним откровенным до прямоты. — Внимательно выслушаю и по возможности откажу!

— Молоток! — уже разворачиваясь, показал мне большой палец гном и рванул со своей свитой на приличной скорости флагману, откуда кто-то внимательно рассматривал весь этот цирк в подзорную трубу. Я почувствовал близкое присутствие двух корабельных магов из экипажа 'Ногарунга', третьему почему-то было на меня наплевать, но они ко мне не лезли, почтительно соблюдая дистанцию, а потому и я не стал наглеть, рассматривая их истинным зрением, а вместо этого коротко поклонился в ту сторону да и захлопнул за собой дверь.

Встретить гномов я решил в штурманской рубке, за своим рабочим столом, не хотел смущать Антоху и тем самым отвлекать его от по-настоящему важных дел. Притащил пять штатных корабельных табуреток, выставил их кругом, да и хватит с них. Кирюха по своему почину накрыл стол всё той же торжественной красной скатертью, притащил заварник, стаканы и пряники, пообещав выдать мне горячий чайник по первой же просьбе, и намылился было накрывать дальше, но я его остановил, потому что в дверь уже колотились, деловито и требовательно.

— Серьёзно свербит-то у них! — по пути к двери объяснил я положение вещей недоумённому Кирюхе и от всей души посоветовал. — Ты вот что, заместитель командора! Ты парадную форму-то надень да наградную планку с погонами нацепи! У гномов так заведено, а то уважения не будет!

— А ты? — Трюмный испарился выполнять поручение. — Тебе принести? А ты как же, в домашнем-то? И в тапочках?

— А мне пофигу, — вполголоса произнёс я и открыл дверь. — Заходите!

Сразу за бортом меня уже ждали четверо незнакомых гномов под предводительством Глоина, а вот примерно двадцать злобных, напоминающих поджарых охранных собак, хирдманнов, расположились по стоянке 'Ласточки', взяв её под охрану. Эти четверо были прикинуты не хуже прославленного штурмана, а скорее всего что и лучше, но у меня в глазах зарябило от пышной разноцветности их одежд, приправленных суровыми деталями, вроде редких наплечников, поножей и наручей, а один даже облачился в древнюю дедовскую кирасу. Двое, не считая Глоина Гирополукомпа́са, щеголяли богатющими посохами, а ещё двое пёрли на себе разукрашенные двухлезвийные секиры, причём такие здоровенные, что я всерьёз задумался, пускать ли их с этим церемониальным старьём на борт.

— Держи! — Глоин без слов поднялся по приставной лесенке и сунул мне в морду авоську с тремя полуторалитровыми бутылками гномского самогона, не иначе, царского розливу. — Стаканами обеспечь, салага!

Я до того поразился этому подарку, что не ответил на салагу и без слов посторонился в проходе, лишь дёрнув головой в сторону штурманской рубки, пропуская дорогих гостей. Бутылки эти какой-то искуснейший мастер вырезал из цельных друз горного хрусталя, украсил золотыми медалями и значками, расписал серебряными рунами и сумел, самое главное, сделать их неотличимыми одну от другой.

Это было самое настоящее произведение искусства, строгое и прекрасное в своей простоте, были у гномов и такие мастера своего дела, презирающие обычный подгорный дизайн, когда всё, что нельзя завить или позолотить, расписывалось розами. Насчёт содержимого я уже не был так уверен, сивуха она и есть сивуха, а уж разумные вроде бы существа, предпочитающие первач всему остальному, в этом вопросе для меня авторитетами не были. Хотя я слышал что-то такое от Далина об этом напитке, вроде бы чуть ли не на вес золота оно шло, если механик наш не приврал.

Но Кирюха уже метнулся в штурманскую рубку, загремел стаканами, что-то глухо ударило по моему столу, и я быстрым шагом прошёл к гостям, держа авоську с драгоценными бутылками обеими руками.

Гномы успели рассесться по табуреткам, сгрузив свои секиры и посохи на красную бархатную скатерть стола, добавив туда же револьверы, абордажные сабли и кинжалы. Кирюха сумел втиснуть между ними стаканы и блюдца с салом, селёдкой, луком и чёрным хлебом, сумев верно выбрать закусь по напитку. Получилось до того живописно и по-боевому, что я не сразу поставил самогон на стол, залюбовавшись натюрмортом.