Ласурская бригада

'Любовь всей твоей жизни — это я! — довольно заявил Кипиш в голове у волшебницы. — Приключений у нас и так по самое брюшко, а богатство завоюем!'

'Не-а, — подал мысленный голос Дробуш, — про тебя там другое — хороший друг, которому не стоит доверять!'

'Дробуш? ДРОБУШЕК?!'

Вителья споткнулась о ступеньку и едва не покатилась вниз по лестнице, но её поддержали сразу двое — эльф и маг. Посмотрев на них отсутствующим взором, девушка пробормотала благодарности.

— Не будем торопиться, — разулыбался Дариан, — идти нам ещё долго. Давайте лучше познакомимся!

'Вита? — взволнованно спросил Дробуш'.

'Вителья? Что случилось? — в один голос с ним сказал Кипиш'.

'Вы разве не слышали его? — беззвучно ответила, теперь уже внимательно глядя под ноги, чтобы не спотыкаться'.

'Кого? — в один голос воскликнули собеседники'.

'Дикрая Денеша Охотника Мглы!'

* * *

Аргонаиэль стояла, облокотившись на парапет и смотрела в ночь. Ягорай рю Воронн был не первым встреченным ей человеком — однажды при дворе Владыки она присутствовала при прибытии Крейской делегации, после имела короткую беседу с послом, приятным мужчиной средних лет и масляных взглядов, от которых хотелось скрыться в тени. Черноволосый пленник отца — а Арго прекрасно представляла себе их участь, коли отец не получит желаемого! — был другим. Да, вожделение плескалось в его взгляде, как пряное вино, но оно было чистым, правдивым и... запретным для него самого. Наверное, там, откуда он прибыл, у него есть женщина, думала эльфийка. Но разве может человеческая женщина сравниться с той, в которой природа столетиями оттачивала красоту и грацию? Конечно, нет! Тогда почему он так холоден с ней, хоть она и видит противоположное в его глазах?

Арго сердито передернула плечами. Унизительное задание отца, на которое она согласилась только ради выживания нации, приобрело черты личной заинтересованности. Другими словами, государственное дело, задев ее за живое, преобразилось в личное!

— Дочь моя!

Отец подошел как всегда неслышно, однако окликнул за пару шагов, чтобы не испугать.

Она обернулась, склонила голову.

— Дани!

— Почему ты не спишь?

— Ты хочешь спросить, почему я не сплю не одна? — уточнила она. Никакой дерзости отцу, просто сразу расставленные точки над и.

Ровиниан едва заметно улыбнулся. Детьми он гордился, и не зря.

— Отец, он избегает меня, хотя желает сильно! Я не понимаю, почему? Почему?!

Правитель встал рядом с ней. Темнота леса, разукрашенная Лималльскими огнями как тканое полотно — золотым и серебряным шитьем, отразилась в его красивых глазах.

— По-видимому, он не глуп, дочь. И подозрителен. Такой человек во всех будет видеть врагов!

— Но он принял мое приглашение!

— А что ему оставалось на нашей земле? — улыбнулся Ровиниан. — Не принял бы — привели бы в цепях, вон их сколько в подвале болтается... Надо бы там уборку, что ли сделать! Не расстраивайся, милая! Ты — копия своей матери, а пред её красотой не мог устоять никто, даже я! Куда уж какому-то простому смертному!

— Простые смертные умеют преподносить сюрпризы, отец! — раздался с порога голос Дариана.

Подойдя, принц встал рядом с отцом и сестрой.

— Отпусти Арго спать, надо поговорить!

Владыка поцеловал дочку в лоб.

— Иди, дитя! Тени плохих снов да не коснуться тебя!

— Да, дани, — дрогнула ресницами та, — я лишь пожелаю добрых снов маме!

Придерживая подол платья, она выбежала из комнаты.

Ровиниан посмотрел ей вслед. С хорошо скрытой болью. И обернулся к сыну.

— Что случилось, Дари?

— Наши новые гости... Как ты думаешь, отец, с какой целью они прибыли в Лималль?

— Я даже не сомневаюсь, что они разыскивают тех, кого мы удерживаем в цитадели, — пожал плечами отец. — Впрочем, здесь они их никогда не найдут! Мы подержим этих циркачей для вида пару месяцев и вышлем за пределы страны.

Дариан покачал головой.

— Выслать из страны бриллиант в сотню каратов?

Владыка внимательно посмотрел на сына. Губы того лукаво улыбались, но глаза были серьезны и... алчны.

— Что тебе известно? — резко спросил Ровиниан. — Говори сейчас же!

— Одна из них — рокури аркаэлья, отец. Роковая звезда.

* * *

Аргонаиэль легко бежала по коридорам цитадели. Центральную лестницу она не любила, ей больше нравился большой боковой коридор, шедший спиралью между двумя рядами древних деревьев, образующих внешние стены цитадели. На самом деле, коридоров в обители Владыки лесных эльфов было бессчётное количество, особенно потайных, ведомых лишь избранным. В них рос фосфоресцирующий разноцветный мох, делавший любой путь, даже на кухню, полным волшебства. По таким коридорам Арго спешила вниз — отдышка эльфам была неведома, они запросто преодолевали огромные пространства бегом. Поэтому, наверное, в Лималле почти не было лошадей, лишь их мифические пра-родственники единороги до сих пор таились в укромных местах, объедая головки цветов и листья с молодых веток.

Наверху, где было больше воздуха и света, проникавшего в цитадель через неровные, образованные сплетениями ветвей, окна, мох играл светлыми и яркими цветами спектра — красным, жёлтым, оранжевым, но чем ниже спускалась эльфийка, тем темнее становилось свечение, пока не превратилось в фиолетовое. Очень красивое и очень мрачное, даже пугающее. Здесь, на несколько этажей ниже уровня земли, где кончались корни огромных мэллорнов, раскинулись известковые пещеры, подобно кротовьим норам прошивающие пространство под Лималлем. В пещерах дымились горячие источники, некоторые из них были целебными, другие ядовитыми. Пройдя эти пещеры, полные горячего влажного воздуха и испарений, Аргонаиэль очутилась в огромном подземном зале, в стенах которого переливались в неярком свете разложенных на полу магических шаров-светильников, самоцветные камни и драгоценные жилы. Гномы отдали бы бороды ради такого великолепия, но никогда нога ни одного гнома не ступала сюда — эльфийская магия была сосредоточена именно здесь, и кокон её силы никому, кроме самих хозяев преодолеть не удавалось.

В сиянии светильников помещение отдавало жутью, ибо на полу, на шкурах единорогов, лежали многочисленные тела. Лежали неподвижно, сложив руки на груди, смежив веки и стиснув челюсти. Как то и полагается мёртвым.

Арго шла, неслышно ступая, и пол холодил босые ступни. Дойдя до одного из тел, положенного между двумя светильниками на каменную плиту, она опустилась на колени.

Эльфийка замершая в смертном сне, была прекрасна, величава и спокойна. Улыбающиеся алые губы казались свежим бутоном розы, на щеках играл лёгкий румянец, длинные тёмные ресницы роняли неподвижную тень на нежную кожу. Светлые волосы волной ниспадали с ложа, трижды струились сияющей лунной рекой вкруг него. Шестьдесят лет как её не стало! Шестьдесят — как неизведанная болезнь в одночасье прекратила жизни всех эльфов, лежащих здесь, рядом с Тириноиэль, матерью Арго! Шестьдесят лет... Но щёки розовели, губы улыбались, а волосы... волосы росли.

Арго погладила мать по голове, как маленькую. Она уже давно перестала плакать рядом с ней, не сдерживалась лишь, когда отец был рядом. То ли его боль в глазах била в сердце тараном, то ли хотелось вновь почувствовать себя ребёнком, которого любят и жалеют.

— Тени плохих снов да не коснутся тебя, мама! — прошептала Аргонаиэль и коснулась её лба губами.

Вскочила, будто вспорхнула, и быстро пошла прочь.

* * *

Администрация народной больницы имени королевы Рейвин во главе с главным целителем Ажаданом Жданиным встречала высокую делегацию на улице и уже значительно подмерзла — пока собирали кортеж Её Высочества принцессы Бруни, пока свои места занимали гвардейцы охраны и четыре отобранные принцессой из юных дворянских дочек фрейлины, пока подавали экипажи, пока Хризопраз повторно согласовывал с начальником караула маршрут, — прошла пара-тройка часов.

— Терпение, терпение, Ваше Высочество, — шептал ей всё это время секретарь, которого бюрократические дворцовые процедуры, кажется, весьма забавляли.

А Бруни думала о том, что прекрасно понимает желание короля и его сыновей ускользать из замка незамеченными!

Больница располагалась в здании, которому было более ста лет. Высокие потолки, мощные стены, способные выдержать осадные орудия, окна-бойницы — архитектор именно так представлял себе Высшую Целительскую школу, нынче переехавшую в соседний, новый корпус, построенный уже при Редьярде. Коридоры внутри были достаточными для прохода учащихся, но узкими, если встречались две и более каталки с больными. Из вентиляции попахивало. Топили углём, которого часто не хватало, поэтому в палатах царил бодрящий холод, а кое-где изо ртов даже вырывался парок. В народную больницу, как следовало из названия, попадала в основном беднота, не имеющая денег на отопительные артефакты.

Идя по коридорам и слушая мэтра Жданина, Матушка куталась в подбитый горностаем плащ, и ей было стыдно перед людьми, лежащими под тонкими одеялами. Случайно взглянув на Григо, Бруни увидела в его глазах боль. Он вспомнил себя немощным стариком, не имеющим средств для отопления комнаты, вспомнил одеяло на своей кровати, очень похожее на те, которыми были укрыты больные. И с этого момента в палатах, куда они заходили, неожиданно становилось теплее, будто сами стены начинали источать тепло.

Вместе с тем, в больнице было чисто и опрятно, снующие туда-сюда целители, санитары и санитарки из людей, не обладающих целительскими способностями, явно знали своё дело, ибо действовали быстро, не мешая друг другу. Шедший рядом с принцессой секретарь быстро черкал что-то в блокноте.

В отделении, где лечили детей из приютов и детских домов, Матушка заметила рядом с одной из кроваток просто одетую женщину, чья осанка и руки выдавали знатную госпожу. Она читала детям какую-то сказку, негромким, но хорошо поставленным голосом, и некрасивое лицо светилось тихой радостью. Когда Бруни зашла в палату, женщина моментально отложила книгу, встала и присела в изящном реверансе.

Принцесса обходила детей, присаживалась рядом с каждым, расспрашивала о болезни, о выздоровлении. Шедшие за ней фрейлины раздавали принесённые с собой игрушки и вафли, запах от которых стоял такой, что сопровождающая Её Высочество свита шумно сглатывала слюни.

— Кто вы? — дойдя до незнакомки, поинтересовалась Бруни. — На санитарку вы не похожи!

— Я — Фирона рю Воронн, Ваше Высочество, — с достоинством склонила голову та.

— Герцогиня рю Воронн, — шепнул Григо.

— Её Светлость регулярно жертвует деньги на нужды нашей больницы, — расплылся в улыбке Главный целитель, а герцогиня, наоборот, нахмурилась, — и почти каждый день приходит, чтобы развлечь наших маленьких пациентов. Увы, иногда им не хватает простого человеческого общения!

— Больница делает их молчаливыми, — улыбнулась Фирона, погладив по голове сидящего на кровати рядом с ней мальчишку, — но слушают они замечательно!

— Ваша Светлость любит вафли? — задумчиво поинтересовалась у неё принцесса.

Если герцогиня и была удивлена, вида не показала.

— Если вы имеете в виду те вафли, Ваше Высочество, аромат коих буквально затопил больницу — мой ответ да!

— Приглашаю вас завтра ко мне на чаепитие. С вафлями, разумеется! Придёте?

Бруни испытующе посмотрела на собеседницу.

Та присела в глубоком реверансе.

— Буду польщена!

— Мой секретарь сообщит время, — кивнула принцесса и посмотрела на Главного целителя. — А теперь, мой друг, пойдёмте в ваш кабинет. Хочу послушать, что вы скажете представителю королевской власти за закрытыми дверями!

Спустя ещё пару часов делегация отбыла из больницы. Мэтр Жданин шумно выдохнул и вытерев пот со лба, бережно вытащил из ящика стола схороненную вафлю.

— Что вы хотите от рю Воронн? — поинтересовался у Бруни секретарь, когда они сели в экипаж.

Та смотрела в окно, нахмурив брови, будто что-то подсчитывала.

— У меня до сих пор нет статс-дамы, Григо, — она перевела на него взгляд. — Эта дама... герцогиня... умеет разговаривать даже с больными детьми, и они слушают её. Мне это многое говорит о человеке!

— Хм-м... — протянул Григо. — Идея отличная! Если желаете, я вечером принесу вам досье на герцогиню.

Матушка пожала плечами.

— Не нужно! Всё, что меня интересовало, я и так увидела.

Заметив, с какой тоской она смотрит в окно, Григо бережно коснулся её руки.

— Хотите на волю? Вас утомили эти пляски с бубнами вокруг вашей особы?

Бруни невольно засмеялась.

— Пляски с бубнами? Но вы правы, мой друг, от них устаёшь, будто целый день пробыла на ногах, таская подносы с кружками, полными пива!

— А я бы выпил! — облизнулся секретарь. — Пива! В местечке под названием 'Трактир у Матушки Бруни', знаете такой?

— Знаю, — в улыбке принцессы промелькнула грустинка. — Хочу просто пройтись по улице, Григо... Да и от пива бы не отказалась!

— Сбежим? — понимающе улыбнулся тот.

— Когда? — оживилась Бруни.

— Сразу как приедем. Выйдем из кареты и... свернём не туда!

В его глазах полыхнуло драконьим огнём, хотя облизнулся секретарь совершенно по-кошачьи:

— Интересно, что сегодня приготовили на ужин мастер Пип и Питер?

* * *

Дикрай Денеш Охотник Мглы кружил по комнате рю Воронна, будто запертый в клетку зверь.

— Я клянусь тебе, что слышал в своей голове голос Дробуша Вырвиглота! Клянусь! Почему ты не веришь мне?

— Верю, Рай, — устало поморщился Ягорай, — но здесь, в Лималле, явно действует какая-то магическая завеса, отсекающая его от остального мира! Ты не должен был слышать ничего такого... Мне не нравится это место, и чем дальше, тем больше!

Оборотень резко остановился.

— Ты что-то почувствовал, Яго? Предвидение?

— Слава Индари, нет! — качнул головой тот. — Это обычная интуиция, которая говорит мне, что несмотря на всю красоту этот мир — с гнильцой! Но я пока не понимаю, в чем тут дело!

— Здесь все лгут, — вдруг сказал молчавший доселе мастер Йожевиж, устроившийся в кресле у камина с трубочкой в руках, — даже та девчонка, с которой мы славно пили нашу родимую самогонку, что-то умалчивает!

— Вы с ней только пили? — прищурился на него Дикрай.

Йожевиж смутился, пошёл пятнами.

Рю Воронн молча покачал головой.

— Ещё пели, — признался гном. — Наши старые песни — новых она, понятное дело, не знает, наверное, давно не бывала на родине!

— А откуда она родом? — заинтересовался Ягорай. — Из Синих гор или с Серой скалы?

— Да я как-то не спросил... — растерялся Йож.

— Пили они, — сердито фыркнул оборотень, — и пели... Между прочим, ты, мой длиннобородый друг, собрался летом жениться!

Почтенный мастер хрюкнул и ничего не сказал.

— И не смотри на меня так! — добавил Дикрай. — Я — свободный самец, кого хочу, того и покрываю!

— Ну и каковы они? — спросил рю Воронн. — Эти... покрытые.

— О-о! — закатил глаза Дикрай. — Правда, на мой взгляд фарги все же более раскрепощены в постели. Эти меня даже не укусили не разу!