Зверь в отражении. Одержимый

Она растерялась. Непрошеные слезы защипали глаза, а язык словно прирос к небу. Сила Истинной исцелила то, что было не под силу обычным магам.

— Спасибо, — только и смогла произнести она.

— Мааре заменила мне мать. В тебе часть ее силы, Елена.

Провидица вздрогнула, услышав имя, которым ее не называли уже много веков. Слеза стекла по щеке, и она поспешно смахнула ее.

— Моя сила иссякает.

— Я знаю. Чтобы остановить Демиурга, Мааре разделила свою силу между тремя смертными девушками. Она даровала им бессмертие и сберегла свой дар от брата. Вы не ослышались, Мааре была сестрой Демиурга. Он любил ее, но когда она не пожелала поддержать его — задумал убить. Теперь, первые дочери Мааре мертвы, и их сила давно перешла к нему. Сейчас он выжидает и забирает у тебя крупицы былого могущества своей сестры. Тут я не могу тебе помочь, мне жаль.

— Значит, она умрет? — Моргот сжал кулаки.

— Да.

— Но можно сделать хоть что-то? — Гаррет подошел ближе и встал рядом.

— Ничего, — в голосе Древней слышалась печаль.

В зале повисла тишина. Каждый обдумывал услышанное. Многоликая лишь опустила голову. Скоро произойдет то, к чему она готовилась уже очень давно.

— Каким было твое последнее видение, Елена? — неожиданно поинтересовалась Кхалесса.

Провидица ждала этого вопроса.

— Переход будет открыт. Змей выплюнет из пасти свой хвост и его ядовитое дыхание отравит все живое. И не будет проигравших, только выжженные.

— 21 -

Март, 1228 год. Южный Уэльс. Ньюпорт.

— Мама, мама, мамочка... — детский плач гулким эхом звучал в голове.

Малышка со всех ног бежала к ней навстречу. Ей было страшно, она не понимала, что происходит. Один из безликих стражников, грубо схватил ее и потащил прочь. Изуродованное изрубленное мечами тело ее мужа волокли по земле в сторону дома, оставляя длинный кровавый след. Он пытался защитить свою семью: один против десятка солдат. Никто не пришел на помощь. Люди высыпали на улицу из соседних домов, чтобы посмотреть, как ведьме воздастся по заслугам.

Она помогала им всем. В час нужды они приходили к ней за советом и лекарствами для своих детей и родных. Помогала бескорыстно, ничего не прося взамен и вот, как ей отплатили за доброту.

— Признайся в своих грехах и колдовстве! Признайся, и мы пощадим твоих детей!

— Мамочка, мне страшно... — всхлипнул сынишка на руках у одного из воинов.

— Я признаюсь, признаюсь! Отпустите их! Прошу вас, молю... — она упала колени пред старым священником.

Его лицо оставалось равнодушным, будто вытесанным из камня. Он подал знак людям в длинных рясах и те с горящими факелами направились в сторону дома, куда уже завели детей. Она бросилась следом, но ее схватили. Подобно загнанному в ловушку зверею, она билась в чужих руках, не в силах смотреть на то, как ее дети кричат в запертом доме, объятом неистовым пламенем.

Смазанные образы превратились в тени, а крики и рыдания слились в один сплошной гул. Елена открыла глаза, и из груди вырвался приглушенный стон. Слезы текли по щекам. Она все еще слышала, как кричали ее дети.

Вытирая слезы, Елена продолжала тихо всхлипывать. Сон. Всего лишь кошмар. Этого не было. Но запах гари, который въелся в грубую ткань рубахи и волосы развеял эти мысли. Она на мгновение зажмурилась, припомнив еще одно страшное видение. Площадь, залитую кровью, дьявольскую черную тень и человека с мечом. Человека ли? Ей еще не приходилось наблюдать, чтобы кто-то сражался так!

Елена лежала на шелковых подушках и мягких шкурах. Когда глаза привыкли к полумраку, она поняла, что находится в шатре. Колоколообразный, с центральным шестом и клиньями под куполом. Плотная темно-бордовая ткань с узорами была пропитана воском и льняным маслом. Пахло сырой землей, откуда-то снаружи доносились ароматы еды. В желудке заурчало.

Она села и вскрикнула, заметив огромного мохнатого зверя. Елена вцепилась пальцами в одну из подушек и во все глаза смотрела на существо. Положив морду на лапы, огромный черный волк пристально наблюдал за ней. Ее отец часто охотился, и таких волков Елене еще не доводилось видеть. Он приносил домой убитых животных, чьи шкуры потом продавал, чтобы прокормить семью. Кроликов, лис, оленей и волков. Они ценились особенно дорого. Плащи, отороченные волчьим мехом, могли позволить себе только состоятельные и зажиточные люди, но ни один из тех несчастных животных не походил на это создание.

Он был в три, а то и четыре раза крупнее обычного. Сильные лапы с развитыми мышцами. Узкая голова с хищно заостренной мордой и остроконечными стоячими ушами. И глаза — изумрудно-зеленые с маленьким круглым зрачком. В них было что-то такое, что заставляло трепетать и восхищаться: в них читалась мысль. Теперь Елена видела лишь его горящий взгляд. Очень хорошо помнила и клыки, которыми он без труда разрывал человеческие тела. Вряд ли кому-то придет в голову добровольно заглядывать в пасть этой твари.

Боясь даже пошевелиться, Елена сидела, не в силах отвести глаз от волка, а тот, в свою очередь, наблюдал за ней. Это было похоже на игру в гляделки, оставалось лишь гадать, что на уме у зверя.

Рядом с шатром раздались голоса. Волк приподнял голову и заскулил.

— Какой Тьмы ради ты приволок ее? — прогремел властный мужской голос.

Елена поймала себя на мысли, что не хотела бы встретиться лицом к лицу с его обладателем.

— Что ты там устроил? Совсем рассудка лишился!? Полсотни горожан видели твою силу!

— Никто им не поверит, отец! — послышался другой голос.

Она уже слышала его. Внутри все похолодело от ужаса, сердце ухнуло куда-то вниз. Зверь повернул голову в ее сторону и вновь заскулил, прижав уши.

— Молись Тьме, щенок, чтобы так и было, иначе они придут сюда с вилами и огнем!

— Завтра мы тронемся в путь, какое это имеет значение?

— Глупый мальчишка! Убирайся с глаз моих! И чтобы ни тебя, ни эту оборванку я не видел в ближайшее время.

Затаив дыхание, Елена натянула одну из шкур до самого подбородка и украдкой наблюдала за вошедшим в шатер мужчиной. Волк потянулся, зевнул и сел. В его движениях была удивительная грация и легкость. Он зарычал: не озлобленно, скорее недовольно.

— Блэкхард, я оставил тебя охранять нашу гостью, а не пугать ее, — голос мужчины звучал низко.

Он был молод и привлекателен. Темные, коротко остриженные волосы, гладко выбритое лицо. Прямая осанка, гордо вскинутый подбородок.

Едва он приблизился, Елена ударила его по лицу.

— 21 -

Глухой рык вырвался из глотки Блэкхарда. Маркус повернулся, прижимая ладонь к горящей огнем щеке. Берсерк разлегся у входа в шатер и с невозмутимым видом наблюдал. Его изумрудные глаза лукаво сверкали. Зверю нравилось происходящее, а рычание было своеобразной солидарностью. Только девушка растолковала все иначе и не на шутку перепугалась.

Но там, на эшафоте она не боялась. Маркус отчетливо это видел. Решимость принять свою участь поразила его, как и сама черноволосая красавица.

Отец всегда презирал людей. Называл их недостойными, слабыми и жалкими. Маркус считал иначе. Люди куда больше достойны этого мира, чем они — заклинатели. Стрикс не сомневался, что однажды магия погубит всех и вся, и не останется ничего, кроме беспросветной Тьмы. Возможно, Совет Верат сможет удержать порядок и отсрочить неизбежное, но пока лидерам ковенов это удавалось с трудом. Жажда знаний, силы и власти в крови у заклинателей, рано или поздно они захлебнутся в ней и утянут за собой на дно весь мир. Такова цена и уплатить ее придется сполна, несмотря ни на что. Платить приходится всегда — это первое правило, которому учат своих отпрысков маги. Маркус так же знал, что платить приходится не только за использование силы, но и за принятые решения.

Когда он вернулся в лагерь с девушкой на руках, встревоженный Даррел шел за ним по пятам до самого шатра и причитал:

— Отец тебя убьет! Ты хоть представляешь, как он разозлится?

— Я не просто представляю, братец, я предвкушаю!

Злить Вальтера было своеобразным кредо Маркуса с ранних лет. Чтобы заклинатель ни делал, глава семейства всегда оставался недоволен. Он смотрел на сына, как на пустое место. Маркус так и не смог понять, в чем кроется причина такого отношения.

Своим сыном и наследником Вальтер назвал племянника Даррела. Старший брат Вальтера погиб при осаждении Константинополя. Ходили слухи, что к смерти главы ковена Стриксов и Братства приложили руку лидеры Совета. Орден, заручившись поддержкой Рималли, выполнил всю грязную работу. Совет так же знал, что Вальтер являлся преемником брата, но доказательств не имел и оставить клан без лидера не мог. Даже во время войны щадили последних в роду. Благородные члены альянса, поставившие приоритет мира и порядка на пьедестал почета, не могли поступиться этим правилом. Последняя капля крови могущественных предков — спасение от смерти. Так было всегда.

Через три месяца после его смерти родился Даррел, и Вальтер взял племянника под свое крыло, а через пару лет на свет появился Маркус. С рождением наследников Совет возобновил попытки уличить Стрикса в проступках. Но всегда осмотрительный, хитрый и расчетливый Вальтер предпочитал действовать руками других: заводить союзников и скрываться в тени, а не идти напролом, как покойный брат.

Даррел и Маркус росли как родные братья, но вся отцовская любовь и благословение Вальтера доставалось только племяннику. Маркус был замкнутым, не особо разговорчивым ребенком. Он предпочитал общество своего волка Блэкхарда и престарелого дядюшки по линии матери. Иногда он злился на Даррела, иногда на отца, но с возрастом стал равнодушен. Его не посвящали ни в дела ковена, ни Братства. Он к этому и не стремился: Маркус любил путешествовать, держался в стороне от политики. Ему довелось побывать в разных странах и повидать много удивительных городов. Не так давно он вернулся ради свадьбы брата и оправился в Корнуолл, чтобы навестить мать.

Он постоянно отмечал, сколь нетерпим к нему Вальтер, но заклинателя это не трогало. Спасая девушку, Маркус знал, что отец взбесится. Он до сих пор видел перед собой перекошенное от гнева лицо и пышущий холодной яростью взгляд. Стрикс ухмыльнулся, вспоминая гневную тираду у шатра, и все еще растирал щеку.

"— Считаешь, я это заслужил, старина?"

Блэкхард и ухом не повел, а Маркус перевел взгляд на причину своих недавних приключений. Растрепанная, с заплаканными глазами. Он приготовился к бурной истерике, но ее не последовало. Девушка только натянула повыше одну из шкур, будто та могла защитить ее ото всех бед, и смотрела как затравленный зверек.

— Я сделаю вид, что ничего не произошло, — сдержано проговорил Стрикс, и протянул глиняную чашку, над которой еще клубился пар. — Это поможет восстановить силы и успокоит.

Она даже не пошевелилась.

— Послушай... — начал заклинатель, но девушка перебила его.

— Кто вы такой?

— Меня зовут Маркус, — он мягко улыбнулся и кивнул в сторону волка. — А это Блэкхард. Мой страж, моя тень. Он не тронет тебя.

В этом Стрикс не сомневался. Берсеркер с первого взгляда определял тех, кто ему нравится, а кому он с удовольствием перегрыз бы глотку. В число первых входили очень немногие, девушке крупно повезло. Тех же, кто пришелся зверю не по нутру, Маркус даже не брался перечислять. Список точно возглавили бы отец и кузен. Настроение стража Стрикс чувствовал как свое собственное. Их узы были слишком крепки.

— Как твое имя? — поинтересовался он, протягивая ей питье. Оно почти остыло, но все так же приятно пахло разнотравьем и медом.

Она облизала пересохшие обветренные губы, помедлила, с подозрением глядя на чашку. Жажда взяла верх. Обхватив ее ладонями, она сделала пару глотков и тихо произнесла:

— Елена.

Маркусу нравился ее голос.

— Красивое имя, — он внимательно наблюдал за ней. — Оно означает избранная. Греки отождествляли его с луной. Селена, — тихо проговорил заклинатель, и прикоснулся к ее лицу. Багровый синяк на скуле Елены ему совсем не нравился.

Воздух затрепетал под его пальцами, и он неуловимо провел ими по ее щеке. Она вздрогнула и дернулась в сторону, расплескав содержимое чашки.

— Я не обижу тебя, даю слово, — маг примирительно поднял руки. — Я только хочу помочь.

Елена дотронулась до своего лица и с изумлением уставилась на заклинателя. Прикосновение не принесло боли.

— Но как?

— Всего лишь исцеляющая магия.

— Магия?

— Именно, — кивнул он и раскрыл ладонь, с которой сорвалась небольшая сияющая сфера. В шатре стало светло, как днем.

Елена побледнела и отодвинулась еще дальше, подмяв под себя несколько подушек.

— Чертовщина какая-то.

Заклинатель рассмеялся.

— Черт здесь не причем, Елена, — он щелкнул пальцами, и светящийся шар постепенно растворился в воздухе. — Его не существует, как и Бога, которому сегодня хотели передать для очищения твою душу.

После этих слов Елена резко вскинула голову и с негодованием посмотрела прямо на него.

— Зачем? Зачем вы вмешались?

— Я не привык стоять в стороне, когда кому-то нужна помощь. Тем более если этот кто-то столь прекрасная девушка.

Маркус не лукавил. Елена действительно понравилась ему, и он не мог позволить ей умереть.

Серо-зеленые глаза Елены заблестели от слез.

— Моих детей убили у меня на глазах, заперли в доме и подожгли. Муж погиб, пытаясь помешать! Они зарубили его мечами и бросили тело в огонь! Я лишь помогала людям, собирала травы для лекарств. Ко мне приходили за помощью... И вот чем мне пришлось расплатиться! Смерть была для меня избавлением.

— Мне жаль, — Маркус говорил совершенно искренне. — Жаль, что тебе довелось все это пережить. Я не знал, правда. Но смерть — не выход.

После ее слов маг снова убедился, что за все принятые решения действительно приходится платить. Пощечина была сущей мелочью.

Она не услышала его. Отвернулась и сильнее сжала в руках чашку, так что костяшки пальцев побелели. Повисло тягостное молчание, тишину нарушало лишь мерное дыхание задремавшего волка.

— Ты можешь остаться, — тихо заговорил Маркус. — Я ничего не потребую взамен. Мы держим путь в Корнуолл через Бристоль, и уже через два дня сядем на корабль в заливе.

Елена продолжала молчать.

— Ты сможешь начать новую жизнь. Инквизиция и церковь не станут тебя преследовать, я об этом позабочусь.

Глиняная чашка просвистела над его правым ухом, угодила в полог шатра и, отскочив, приземлилась возле спящего берсеркера, расколовшись на черепки. Блэкхард подскочил с неистовым рыком и вздыбленной на загривке шерстью. Принюхавшись, он опустил голову, а после вернулся на место.

— Я не хочу другой жизни, неужели ты не понимаешь!? — впервые она обратилась к нему на "ты". — Я не смогу жить без них... — слезы крупными бусинами покатились по ее щекам. — Зачем!?

Елена резко подалась вперед, но Маркус обхватил ее запястья.

— Видимо за тем, что так было угодно Судьбе.

Лицо Елены оказалось в нескольких дюймах от его. Она вырвалась и вновь подалась назад.