Когда падают звезды (часть 2)

— Я готова, — Майя предстала перед сестрой. Сегодня на ней было темно-синее платье, невзирая на модный в этом сезоне объем, юбка спадает почти ровными струями, не скрывая движений владелицы.

— Ты замечательна, — Соня деловито кивнула, одобрив наряд сестры.

Майя чуть улыбнулась, нервно сжимая маленький клатч.

Странно, но чтобы попасть к ближайшему соседу, им пришлось брать экипаж. Хотя странным это показалось только Майе, привыкшей уже к своим поездкам верхом на Тени.

— А кто еще будет? — вопрос задала Соня, не особо заинтересованная этим вечером, как и любым другим, предшествующим приезду Витора.

— Возможно, генерал, а больше в округе никого и не найдешь, — графиня посмотрела на продолжающую нервно теребить сумочку Майю. — А что?

— Просто, — экипаж остановился у входа в особняк.

Как и следовало ожидать, они опоздали. Хозяин дома вместе с более пунктуальным гостем ждали их в гостиной. Майя не помнила, как все выглядело в доме при прошлых владельцах, она была тут еще в детстве, но сейчас ей тут определенно нравилось. Отказать герцогу в отличном вкусе сложно. За окном уже практически потемнело, а комнату окутывал слегка приглушенный свет, создающий таинственную атмосферу.

— Добрый вечер, — его бархатный голос вписывался в эту атмосферу как нельзя лучше. Странно, нервозность, преследовавшая Майю весь вечер, куда-то делась. Может тому виной витающий в воздухе аромат? Сладковатый, мягкий, еле ощутимый, но каждый раз, когда улавливаешь, хочется вдыхать все глубже.

— Нравится? — Дэррек подошел незаметно для Майи. Забирая из ее рук накидку как бы случайно провел по руке, от запястья до самого плеча, заставляя все тело покрыться мурашками. — Это ирисы, — он кивнул на стоящую на камине лампу с аромамаслами. Передал накидку стоявшему в проходе дворецкому. — Прошу, — он смотрел прямо ей в глаза, предлагая свою руку. Прежде чем подчиниться, Майя посмотрела по сторонам. Маму к столу подводил отец, а за Соней поухаживать взялся генерал. И пусть ни на одном лице Майя не видела удивления или осуждения, она прекрасно понимала, что подойди Дэррек к графине или даже к Соне, столько вопросов это не вызвало бы.

Вслед за непрошенным волнением от его прикосновения, Майю окатила волна раздражения. Конечно, ведь не к нему мама будет приставать с вопросами, что произошло тогда в его доме! Не он будет оправдываться и за эти свои действия. А у нее просто уже не осталось сил и изобретательности постоянно врать.

У себя дома, будь то фамильное поместье или это имение, он вел себя как истинный хозяин. Майя снова ощутила эту давящую на нее когда-то атмосферу, будто он забирает весь воздух, не давай сделать вдох.

Дэррек подвел ее к месту по правую руку от себя. Пусть получил за это еще один гневный взгляд, отказать себе в таком удовольствии не мог. Да, это было не совсем "вести себя по-новому", как он планировал раньше, но, с другой стороны, она ведь сказала когда-то тому, прежнему ему, слова любви. Значит, у него есть шанс услышать их снова.

Отец с мамой сели по левую руку от хозяина. Они с Соней и генералом по правую.

Благо, герцог ограничился только этим, не пытался ввязать ее в разговор, не задавал вопросов непосредственно ей, давая возможность просто привыкнуть к своему присутствию. К ровной интонации голоса, к плавным движениям, которые Майя не могла не замечать боковым зрением.

Странный человек занимал сейчас ее мысли. Она пыталась сопоставить его, каким он был сейчас, спокойного, уравновешенного, светского, если уж на то пошло. С тем, которым он представал когда-то перед ней. Властным, и в то же время нежным, способным заставить забыть о том, что в мире существует что-то еще, или с тем жестоким, безжалостным, с которым она столкнулась однажды.

— Клубники? — он кивнул на стоящую перед ней вазочку. Видимо, она стояла там неспроста, и свою миссию выполнила, Майя покраснела, вспомнив, как когда-то уже принимала из его рук ягоду.

— Спасибо, нет, с некоторых пор у меня аллергия, — он слегка улыбнулся, принимая достойный ответ.

— Когда ожидаете пополнения? — Дэррек снова резко сменил тему.

Скрывать интересное положение маме больше не удавалось, да она и не пыталась, ожидая появления ребенка с нетерпением и не разделяя всеобщей тревоги.

Майя почему-то вдруг подумала, что будь та ложная тревога не ложной, сейчас она так же как мама, держала бы руку на округлившемся животе. И по иронии, отец ребенка, как и у ее будущего брата или сестрички, сидел бы по правую руку. Вот только вряд ли этот ужин состоялся, повези ей немного меньше. А что было бы тогда? Не стоит даже пытаться представить, явно ничего радужного. Хорошо, что все обошлось.

О чем-то подобном думал и Дэррек. Не будь он полнейшим дураком, спроси он Майю, в чем причина глупых пересудов, вместо того, чтобы все это время страдать по отдельности, они вкушали бы радости семейной жизни, одной из которых были и будущие дети, его дети, которых подарит ему она.

— В начале весны, — отец тепло посмотрел на жену, заставляя всех своих женщин затрепетать от осознания, насколько сильно он ее любит.

— Наверняка в затмение или в парад планет, — графиня лукаво улыбнулась дочкам. Все посвященные улыбнулись, а вот мужчины растерянно переглянулись.

Им на помощь пришла Соня.

— Так случилось, что мы обе, и Майя, и я родились, когда небо преподносило людям сюрпризы. Я, — она сделала театральную паузу, — во время затмения, а Майя...

— Соня, мне кажется, это не слишком интересно. Главное, чтобы ребенок родился здоровым, — меньше всего ей сейчас хотелось разоблачения.

— Почему же? Интересно, — голос подал генерал, о присутствии которого Майя успела практически забыть. Да уж, одного присутствия другого мужчины было достаточно, чтобы места ни в мыслях, ни в сердце ни для кого уже не оставалось.

— Вот видишь, — Соня одобрительно улыбнулась генералу. — А Майя родилась в первый день летнего звездопада.

— Когда? — при других обстоятельствах то, что он помнит, что же произошло между ними в этот день, может льстило бы Майе, но не сейчас, когда его вопрос прозвучал требовательным, стальным голосом. Девушка почувствовала, как их мягкий кокон царящего в комнате спокойствия пошел мелкими трещинами. Достаточно малейшего усилия, и осколки полетят во все стороны.

— В первый день летнего звездопада, — Соня повторила, не обращая внимания, что за столом стало на несколько градусов холоднее. Или это почувствовала только Майя, которую пробрало до дрожи от брошенного в ее сторону взгляда?

Как бы глупо это не выглядело, Майе стало стыдно, что она умолчала этот факт своей биографии. И меньше всего хотелось сейчас снова познать его гнев. Хоть это и не было заметно, внутри она вжалась, повторяя как заклинание два слова: "не надо".

Значит вот так — она не посчитала нужным сказать о такой мелочи. И черт, он виноват и в этом! Во всем, что с ней произошло, виноват только он. Та злость, которая блеснула в глазах, тоже касалась только его. Чтобы успокоиться, ему пришлось приложить титанические усилия и пропустить несколько вздохов. Но в этот раз, ему удалось.

— Так может, вы потерявшаяся звезда? Летели где-то в небе, и случайно оказались на земле? — голос больше не звучал зло, а когда Майя посмотрела на Дэррека, не увидела гнева и в глазах.

Оказывается, бывает и так — вместо того, чтобы тут же мстить ей за ложь, а точнее за недомолвку, он может сделать вид, что ничего не произошло.

— Это многое бы объяснило, — например, почему ей так сложно жить на чужой для нее планете.

Отвести глаза от его гипнотизирующего взгляда было сложно. Очень сложно. Он снова пытался ее запутать, не давая злиться, лишая единственного действенного против него оружия — ее притворной или, возможно, настоящей ненависти.

Приветы любителям перечитывать) С Новым годом и Рождеством!)

— Простите, я выйду, — вот только позволять ему делать этого нельзя. Ни за что. Никогда. Слишком опасно. — С вашего позволения, — Майя тихо отодвинула стул, сняла с колен салфетку.

Сейчас, как и еще много-много раз на протяжении жизни, ей хотелось бы просочиться сквозь стены, оставшись незамеченной. Но, к сожалению, за этим столом, в компании этих людей, подобное было невозможным.

Майя чувствовала, что ее провожают пять внимательных взглядов. Но лишь один жег. Жег кожу, под кожей, даже через закрытую дверь все равно жег.

Она долго петляла по коридорам, разыскивая нужную комнату. И дело совсем не в том, что не запомнила пояснения местного служащего. Просто хотелось дать себе больше времени на то, чтобы побыть наедине... или просто дальше от него.

В середине дом понравился Майе не меньше, чем когда-то очаровал фасадом. Она медленно шла по коридору, касаясь кончиками пальцев дощатых стен, представляя, как могла бы быть здесь хозяйкой. Единоличной хозяйкой.

Каждый вечер она шла бы по этому ковру в сторону своей спальни, останавливалась бы у окна, открывала его, чтобы сделать глубокий вдох, а еще увидеть вдалеке, как в доме родителей гаснут такие же окна, а потом продолжала бы путь... День ото дня, и это бы не надоедало.

Жаль, что дом уже прибрал к рукам человек, с которым она не хотела иметь ничего общего. Даже мечтать о доме, который теперь принадлежит ему, Майя не могла себе позволить.

*

Сполоснув руки, вдоволь наглядевшись на свое отражение в зеркале, Майя долго еще стояла, облокотившись о мраморные края раковины, собираясь с силами и мыслями.

Осталось совсем немного и им подадут десерт. Папа вдоволь наговорится с герцогом, мама незаметно сожмет его ладонь, что будет означать лишь одно — она устала, вечер пора заканчиваться. Потом они попрощаются на крыльце с его светлостью, генералом, вновь сядут в свой экипаж, чтобы через считанные минуты выйти уже дома.

А потом... Майя представляла, как пожелает родителям добрых снов, как спокойно поднимется в свою комнату, а там... Просто напросто сползет на пол, не в силах справиться с дрожащими коленками и вырывающимся сердцем.

Ей было безумно сложно здесь. Невыносимо.

Неужели он не понимает, на что ее обрекает? Неужели до сих пор думает, что это забавно?

Если так, то его забавы слишком жестоки. Хотя... Ведь его забавы никогда не отличались гуманностью.

В очередной раз, взяв себя в руки, напрягшись до предела всем телом, а вместе с ним и душой, Майя подошла к двери, открыла ее, вышла в коридор.

Чем быстрее она вернется — тем меньше шансов, что ее исчезновение на длительное время станет очередной темой для беседы за столом. Говорить ей больше не хотелось. Достаточно будет и его непрерывного внимания.

Девушка успела сделать всего несколько шагов по погруженному в кромешный мрак коридору — когда шла сюда, Майя помнила, что свет еще был, наверное, сквозняк задул свечи, прежде чем...

Она пискнуть не успела, да и не смогла бы, только почувствовала чье-то присутствие, сжавшиеся на талии руки, поддаваясь их натиску, девушка отступала, пока не уперлась в твердую стену спиной, а лицом...

Ее лба коснулся чужой лоб, даже сквозь непроглядную тьму Майя почувствовала пронзительный взгляд, а потом услышала и шепот.

— Тише, голубка, тише, — от интонации, звука его голоса, осознания, что это действительно он, и он так близко, он и больше никого, Майю вновь пробрало до дрожи.

*

Когда Майя вышла, Дэррек, как и все в комнате, внимательно смотрел вслед удаляющейся девушки, думая о чем-то своем. О чем-то касающемся их двоих. Смог оторваться от разглядывания ровной спины чуть раньше, чем это привлекло бы внимание, смог вновь завести разговор, о чем-то шутя, чему-то удивляясь, отвечая на какие-то вопросы, с каждой секундой все ясней осознавая — он бездарно истратил их время. Потерял два месяца, а теперь продолжал терять каждую секунду. Например, одну из этих. Когда она бродит по его пустынному дому, а он развлекает гостей, которые в этом совершенно не нуждаются.

Вышел герцог, когда в комнату по счастливой случайности заглянул дворецкий. Вышел, будто вспомнив о чем-то крайне важном и не терпящем отлагательств, а на самом деле... Просто потому, что существовало кое-что действительно крайне важное и совсем не терпящее.

Не желая привлекать внимание, проходя по коридору, потушил свечи, остановился у двери. А когда она вышла...

Дэррек и сам не знал, что собирался сделать. Поговорить? Возможно. Напугать? Нет. Хотя и понимал, что она вряд ли обрадуется. Не знал, чего хотел. Но стоило Майе появиться рядом, стоило почувствовать ее присутствие, скорее вспомнить, чем уловить устремленный в темноту взгляд, сдержаться Дэррек уже не смог.

Притянул к себе, просто обнял, уткнувшись лбом в лоб.

— Тише, голубка, тише.

Он почувствовал, как по телу девушки прошла дрожь, чуть ослабил объятья, только отступить не смог. Пока. Еще немного, и потом обязательно отпустит. Ненадолго.

— Дэррек? — она узнала голос, даже прикосновения узнала, и взгляд из темноты, но все происходило так быстро, что разум требовал подтверждения, чтобы... Чтобы что? Пока Майя и сама не ответила бы.

— Прости, что напугал. Да.

Оторвавшись от ее лица, Дэррек чуть склонился, касаясь шеи сначала носом, а потом губами. Майя вновь дернулась.

— Пустите.

— Хорошо, сейчас...

Снова губами. И еще раз. Нежно. Слишком неправдоподобно нежно. А руки в этот момент пришли в движение, вновь, как в самом начале вечера, проводя от плеча и до запястий. И снова до чертовых мурашек.

— Если не отойдете, вновь получите пощечину.

Майя искренне надеялась, что ее голос звучит достаточно холодно и трезво. Совсем не так, как она сама себя сейчас чувствовала — ей было страшно, волнительно, как-то слишком нереально.

Ее будто обнимал не он — темнота. Темнота с тем самым голосом, теми руками, теми губами. Такими, какими они умели были в моменты нежности.

— Хорошо, заслужил.

Он явно среагировал не так, как Майя надеялась — застыл, все так же, прижимая к себе и касаясь губами кожи, спустился пальцами по кистям вниз, сжал ее кулачки в своих.

— Почему ты не сказала тогда?

— Вы не спрашивали.

— Прости.

— Пустите, — во второй раз получилось куда менее уверенно, а он пустил.

Только ненадолго. Между ними действительно образовалось пространство, только оно почти сразу же было заполнено — рука мужчины отпустила один кулачок, чтобы пройтись по шелку платья, остановившись на девичьем животе.

— Тебе было бы к лицу носить моего ребенка, голубка. Очень.

— Вы бредите.

— Я люблю тебя.

— Молчите, — выдернув и другую руку, Майя попыталась снять его широкую ладонь с платья. Если бы он только знал, как рьяно она благодарила Яха, когда оказалось, что ей повезло — хотя бы ребенка в довесок к вечному позову и синякам она не привезла домой.