Нежный цветок Империи. Великая шаисса.

Рука Эдвина медленно гладила мою обнаженную спину под шалью.

-Значит, Салмея, Зульфия и Селим. Твоего брата и его жену я знаю, а кто такая Зульфия?

-Новая фаворитка, та самая, чей танец тебя так впечатлил.

Принц нахмурился, вспоминая.

-Знаешь, я уже почти не помню, как она выглядит. Но разве это не ее едва не отравили?

-Ее, — я вздохнула. — И именно это не позволяет окончательно снять с нее подозрения, ведь девушка на себе ощутила, на что способна Лайла. Конечно, ей удалось убедить дознавателей в том, что она ночью не видела Лайлу...

-Но ей не обязательно было убивать самой, — понял Эдвин мою мысль. — Она могла заплатить кому-нибудь.

-Или этот кто-нибудь рассчитывает на ответную услугу, — горько усмехнулась я.

-Что же касается твоего брата, то я не вижу причин, по которым он мог бы избавиться от жены таким способом, имея возможность в любой момент просто отослать ее.

Я пожала плечами.

-Кто знает. Самое простое объяснение — она сказала нечто, что привело его в ярость, вот он и не сдержался.

-А твоя вторая невестка?

-Салмея уверяла меня, что время, когда она желала Лайле смерти уже прошло. Я очень хочу поверить ей, но не могу окончательно перестать подозревать. Все-таки покойная измывалась над ней довольно долго.

-Насколько я понял, Лайла была из тех женщин, что с легкостью наживают себе врагов. Так что список подозреваемых смело можно расширять.

-Да, но кого туда можно добавить? Айше? Она недолюбливала Лайлу, но не столь сильно, чтобы убить ее из-за этого.

-Ну могли еще быть обиженные служанки, рабыни, другие девушки из гарема. Ты ведь отсутствовала несколько лет, так что многого не знаешь.

-Да, ты прав, — согласилась я. — Об этом я не подумала.

-Только предоставь вести расследование дознавателям, хорошо? Крыса, загнанная в угол, становится агрессивной. Боюсь, что если ты приблизишься к разгадке, то преступник пойдет на еще одно убийство.

-Пока я никому не дала повода подумать, что пытаюсь вычислить убийцу. Я просто утешала Салмею и обсудила с Зульфией ее перспективы в гареме. Со служанками Лайлы тоже что-нибудь придумаю, да и завтра мне будет не до разговоров с ними.

-А чем ты собираешься заняться завтра?

-Навещу Фирузе, Салмея отослала ее на несколько дней в загородный дворец.

-Она правильно поступила.

-Да, невестка — хорошая мать. Разлука с дочерью очень огорчает ее.

-А разве она не может остаться за городом с малышкой?

-Думаю, она просто не стала беспокоить Селима просьбами, а без его разрешения сама уехать не решилась. Но я настою на том, чтобы она не расставалась с Фирузе и осталась завтра с ней. Скажу, что сама улажу этот вопрос с братом.

-А теперь, — улыбнулся Эдвин, — если мы все обсудили, предлагаю заняться кое-чем более приятным.

-Например?

-Например, вот этим, — его губы скользнули по моей щеке. — Или этим, — шепнул он мне на ухо и слегка прихватил мочку зубами.

Рука его на моей спине соскользнула на поясницу, потом спустилась чуть ниже. Я откинула голову, подставляя шею под его поцелуи.

-О да, мой принц, мне нравится ваше предложение, — охрипшим голосом отозвалась я, поглаживая его грудь через легкий шелк туники.

Шаль полетела на землю. Губы Эдвина спустились по шее к ключицам, а затем — к открытой части груди. Я тихо застонала и вцепилась в его плечи. Сбросив туфельку, погладила голой стопой его ногу, поднимаясь все выше и выше.

-Амина, — прошептал Эдвин, поднимая голову. — Амина, я с ума по тебе схожу.

Я привлекла его к себе, прильнула к его губам в страстном поцелуе. Как так получилось, что он, чужак с далекого Севера, стал моим единственным оплотом во внезапно изменившемся мире?

-Я люблю тебя, — выдохнула я, когда мы разорвали поцелуй. — Люблю.

-И я тебя люблю, — отозвался Эдвин. — Я даже не знал, что так бывает.

-Как — так? — поинтересовалась я, крепко прижавшись к нему.

-Когда кто-то становится центром мироздания и смыслом жизни. Я не умею говорить красивые фразы, Амина, в этом северяне отличаются от южан. Я не буду сочинять баллады о моей любви к тебе. Но ради тебя я готов на все, просто помни об этом.

И он опять приник к моим губам. А я, несмотря на все свалившиеся на меня невзгоды, почувствовала себя абсолютно счастливой.

Загородный дворец располагался в живописном месте на берегу реки. Его окружал парк, в котором росли олеандры, плюмерии, источавшие сильный аромат, бугенвилии с яркими розовыми цветами и пышные кусты гибискуса. К реке вели мраморные ступени широкой лестницы. Возле нее караулила стража, зорко следившая, чтобы малышка Фирузе, не дай Небесный Отец, не умудрилась ускользнуть от служанок и сбежать к реке.

Девочка с радостным визгом выбежала нам навстречу и повисла на шее матери. Потом Фирузе переключила внимание на меня и, схватив за руку, повела показывать свое новое жилище.

-Тебе здесь нравится, дорогая? — спросила я у нее.

-Очень! — закивала девочка. — Только я хочу на речку, а Гульнара не пускает. Говорит, что без мамы нельзя. Но теперь, когда мама приехала, можно?

-Конечно, с мамой можно. Вот сейчас мы пообедаем и пойдем гулять.

Я провела с невесткой и с племянницей весь день. Игры с малышкой отвлекли меня от невеселых мыслей о Лайле. Когда я уже прощалась, Салмея еще раз спросила:

-Вы ведь скажете Императору, что это вы позволили мне остаться здесь, шаисса?

-Разумеется, скажу. Не переживай, Салмея. Вернетесь через несколько дней, когда во дворце смерть Лайлы уже перестанет быть бурно обсуждаемой новостью.

Я еще раз поцеловала Фирузе на прощание и забралась в экипаж.

Во дворец я прибыла, когда уже стемнело. Можно было уже собираться на вечернее свидание, но сначала я должна была поговорить с братом.

Селим был у себя в кабинете, но сидел не за столом, а на небольшом диване у окна.

-Я навещала Фирузе в загородном дворце, — сообщила я ему.

-Как она?

-Ей там нравится. Я разрешила Салмее пока не возвращаться во дворец.

-Хорошо, — несколько рассеянно отозвался Селим. — Знаешь, Амина, я совсем не скорблю о смерти Лайлы. Это так странно.

Я подошла к брату и присела рядом с ним на диван.

-Значит, ты не любил ее по-настоящему.

-Я это понял и раньше. А сейчас я даже удивляюсь, как я мог увлечься ею на столь долгий срок. Она была завистливой и склочной, правда, горячей в постели. А теперь ее нет — и я ощущаю лишь облегчение.

Я взяла Селима за руку.

-Не вини себя за это. Ты был добр к ней при жизни и не твоя вина, что она этого не оценила.

-Ты горевала, когда умер Исмаил? — внезапно спросил Селим.

-Да, — ответила я. — Но нас с ним связывали совсем не такие отношения, как вас с Лайлой.

Дверь приоткрылась и в кабинет заглянул Баязет.

-Добрый вечер, Амина, — поприветствовал он меня. — Не знал, что ты здесь.

-Я уже ухожу, — я поднялась с дивана. — Я заходила, чтобы рассказать о своей поездке в загородный дворец к Фирузе.

Мой визит к племяннице Баязета не заинтересовал и я, распрощавшись, оставила мужчин наедине.

Мои верные Фатима и Рания уже подготовили купальню. Они растерли меня шелковыми варежками с пеной, а затем — маслом с ароматом жасмина. Волосы расчесали и оставили распущенными, так, что они тяжелой волной падали на спину. Платье я выбрала простое, такое, чтобы легко смогла надеть его без помощи служанок. И сняла с себя все украшения.

Эдвин, ждавший меня на нашем месте посмотрел на меня с тревогой.

-Что-то случилось, Амина?

-С чего ты взял?

-У тебя такое выражение лица, словно ты приняла нелегкое решение.

-Ты прав, решение я приняла. Но я не назвала бы его нелегким.

И я взяла его за руку и повела в глубь сада, в тот самый павильон, где некогда впервые его поцеловала. Эдвин шел за мной молча, понимая, что не стоит задавать вопросы. И только когда за нами закрылась дверь он внимательно посмотрел мне в лицо и спросил:

-Амина, я правильно тебя понял?

Вместо ответа я расстегнула застежки на плечах и белый шелк легко стек к моим ногам. Полная луна, заглядывавшая в окна, светила довольно ярко и ее света мне хватило, чтобы разглядеть выражение восторга на лице жениха.

-Амина, — прошептал он и кончиками пальцев, едва касаясь, провел по моему плечу вниз, к груди, потом к животу. — Амина...

Я судорожно втянула воздух. А потом сделала шаг к своему любимому, оказавшись совсем близко, почти соприкасаясь телами.

-Эдвин, — мой шепот был хриплым. — Я люблю тебя и я не хочу больше ждать.

И, ощутив внезапную робость, осторожно погладила его по щеке. Он повернул голову, поцеловал мою ладонь. Моя рука приподняла край его туники, потянула вверх.

-Амина...

Туника полетела на пол. Эдвин подхватил меня, крепко прижал к себе. Теперь, без слоев ткани, разделявшей наши тела, все ощущалось острее. Прикосновение к его обнаженной коже обжигало, вызывало жар внутри. Его руки погладили мою спину, поясницу, спустились на ягодицы и сжали. Я провела языком по его ключице — кожа была слегка солоноватой от выступившего пота. Согнув ногу в колене, погладила его бедро. С губ Эдвина сорвался стон. На мгновение отстранившись от меня, чтобы избавиться от оставшейся одежды, он подхватил меня на руки и осторожно уложил на мягкий ковер. А сам опустился на колени рядом со мной.

-Какая ты красивая, — прошептал он.

Его ладони ласкали мое тело, гладили, сжимали. Я привстала и потянула его к себе, впиваясь в его губы страстным поцелуем. Когда я откинулась на ковер, с трудом переводя дыхание, Эдвин спустился поцелуями к груди, поласкал языком, вырывая у меня стоны, затем принялся целовать живот, слегка задержавшись на впадинке пупка. Я выгибалась навстречу его ласкам и стонала уже почти непрерывно. Потянулась к нему, собираясь вернуть ему наслаждение, которое он дарил мне — но он уже нависал надо мной.

-Амина...

Я вздохнула — наконец-то. И подалась к нему навстречу, обвив ногами его талию...

...Потом мы уютно устроились на небольшом диванчике у стены в объятиях друг друга.

-Я люблю тебя, — Эдвин ласково отвел упавшую мне на лицо прядь волос. — Как же мне дожить до свадьбы? Я хочу засыпать и просыпаться рядом с тобой, хочу будить тебя поцелуями.

Я поцеловала его в плечо.

-Осталось не так уж и много. Но я тоже поскорее хочу назвать тебя своим мужем.

В ту ночь мы никак не могли расстаться. Все дарили друг другу прощальные поцелуи и не в силах были разомкнуть объятия. В свои покои я попала уже на рассвете.

Запретив меня будить, я велела Фатиме задернуть поплотнее шторы и провалилась в глубокий сон. А проснувшись и наскоро перекусив, принялась готовиться к скорбной церемонии — на закате должны были состояться похороны Лайлы.

Ее хоронили на городском кладбище, в той его части, что отводилась для захоронений знати — все-таки она была женой Императора, пусть и не подарила ему ребенка и потому не относилась официально к его семье. На похороны могли прийти все желающие, но мало кто пожелал проводить покойницу в последний путь. Само собой, присутствовал Селим, рядом с которым стоял Баязет — вовсе не из уважения к Лайле, а из желания поддержать друга. Я тоже имела полное право не приходить, но не хотела оставлять брата у могилы почти что в одиночестве. Эдвин, узнавший о предстоящей церемонии, вызвался сопровождать меня и сейчас держал меня за руку. Чуть в стороне стояли две заплаканные девушки — должно быть, подруги Лайлы из гарема. Интересно, скорбят ли они о смерти своей покровительницы или сожалеют, что теперь их статус существенно понизился? За моей спиной послышались легкие шаги. Салмея подошла к Селиму и брат схватил ее руку и крепко сжал. Возможно, он больше не испытывал страсти к жене, но она по-прежнему оставалась для него близким человеком. Теперь мне стали понятнее слова невестки о том, что она любит своего мужа, не испытывая к нему ревности. Их отношения более всего напоминали дружеские.

Служитель храма Небесного Отца произнес традиционную речь о том, что надобно заботиться о своих близких, пока они живы, дабы после их кончины не испытывать мучительных сожалений. У меня мелькнула непрошенная мысль, что мало кто искренне сожалеет о своем отношении к Лайле. Отчего-то вспомнились похороны Исмаила в прошлом году. Вот тогда я действительно жалела о том, что так и не смогла полюбить мужа. Или хотя бы солгать ему о своей любви, ведь в моих силах было сделать его счастливым. Пусть он уверял, что в любом случае счастлив быть рядом со мной, но я частенько ловила на себе его взгляд — внимательный, ожидающий. И мне было больно и горько оттого, что эти ожидания я не оправдала.

Сейчас же мне на мгновение стало жаль Лайлу. Возникло ощущение, что все присутствующие отбывают нудную повинность и с нетерпением ожидают окончания церемонии прощания с усопшей. И точно — едва служитель произнес заключительные слова молитвы над свеженасыпанным холмиком земли, небольшая процессия потянулась к выходу. Салмею ожидал экипаж, чтобы отвезти ее в загородный дворец к Фирузе. Я видела, как она подалась к Селиму и что-то негромко ему сказала. Он ласково погладил ее по голове на прощание и повернулся ко мне. Мы с ним приехали в одной карете, а Эдвин и Баязет ехали верхом. Девушкам из гарема, пожелавшим присутствовать на похоронах, выделили отдельный экипаж.

-Встретимся завтра, хорошо? — шепнула я Эдвину.

-Хорошо, — ответил он. — Я понимаю, тебе надо отдохнуть.

По дороге во дворец мы с Селимом не разговаривали — каждый из нас был погружен в свои мысли. И только когда карета остановилась, брат неожиданно спросил:

-Составишь мне компанию за ужином, Амина?

-Конечно, — согласилась я.

Ужин тоже прошел в молчании. Я бросала искоса взгляды на мрачное лицо брата и никак не могла придумать тему для разговора. Уже за чаем Селим внезапно поинтересовался:

-У тебя с твоим северянином все в порядке? Похоже, он не на шутку увлечен тобой.

-Да, у нас все хорошо, — сдержанно ответила я.

-Я рад это слышать. Я действительно хочу, чтобы ты была счастлива, Амина. Ты этого, конечно, не знаешь, но в свое время отец сильно переживал из-за того, как сложатся твои отношения с Исмаилом. Он регулярно получал донесения из Раншассы и радовался любому свидетельству любви твоего мужа к тебе.

Я грустно улыбнулась. Именно так видели и понимали заботу обо мне сначала отец, а потом и брат: меня должны любить, меня нужно опекать. Мои чувства в расчет при этом не принимались. Вот и теперь Селима интересует то, как Эдвин относится ко мне, а не то, что я чувствую к жениху. Пожалуй, именно поэтому я выделила северного принца из прочих окружавших меня мужчин: он действительно интересовался моим мнением, наверное, единственный из всех. Но, несмотря на это, я любила брата и была уверена в его любви ко мне.

-Ты устал, — нежно произнесла я и погладила Селима по руке. — Я не умею петь, как Салмея, но я могу почитать тебе вслух, если хочешь.

-Лучше расскажи мне сказку, Амина. Помнишь, как в детстве я рассказывал тебе истории о Духе Пустыни и Путнике? Давай представим, что мы снова дети, что у нас нет никаких забот и больше всего нас волнуют сладости на ужин — хоть ненадолго.