Себранн, как и остальные, вскарабкался на пригорок и собрался было пойти вместе со всеми в дом. Женщина кинула на Алека через плечо многозначительный взгляд: наполовину испуганный, наполовину предостерегающий. Алек озадачился: что именно и в каком плане она слыхала?
Он тяжко вздохнул, сидя в снегу посреди птиц и протоптанных детишками тропинок.
— Иди сюда, Себранн.
Тот опустился возле него на корточки.
— Всё хорошо. Нам же не нужно никакое молоко, правда?
Но как же здорово было бы присоединиться к остальным, сидеть сейчас в тёплой кухне, и чтобы вокруг суетились и хлопотали женщины!
Он вдруг отчаянно заскучал по Кари Кавиш, быть может, так же сильно, как если бы в действительности был её сыном. Ему как никогда, захотелось, чтобы Себранн был одним из этих вот ребятишек, и чтобы его тоже звали пить молоко в тёплую кухню.
Так он и сидел, уставившись на бегущие по озеру волны, когда услышал хруст чьих-то шагов позади на снегу. Глянув через плечо, он увидел направляющегося к ним Серегила, закутанного по самый подбородок, в каждой руке тот нёс по дымящейся кружке.
Алек тотчас освободил его от одной из них и осторожно глотнул напиток. То было медовое молоко с доброй порцией рассоса.
Алек благодарно глянул на Серегила.
— Ты закончил с старейшинами?
— Да. Теперь они хотят поговорить с тобой.
Серегил немного помолчал.
— Я видел, что тут произошло, с ребятишками. Я так и полагал, что поначалу вам придётся довольствоваться минимальной компанией.
— Ты правильно полагал, — Алек обхватил чашку обеими руками, вглядываясь в отражения облаков на молочной поверхности.
— Ну не принимай это так близко к сердцу, тали. Людям свойственно опекать своих детей.
Так же и я опекаю своего Себранна, подумалось Алеку. Однако он никакой не ребенок, следовательно, я вовсе не отец.
Эти мысли причиняли головную боль.
Сделав ещё один большой глоток, он поинтересовался:
— Так что там говорят старейшины?
— Да говорил в основном я. Некоторые из них вовсе не уверены в том, что держать его здесь безопасно.
Алек ещё больше упал духом. Накануне вечером ему показалось, что многие из родни Серегила приняли его, и он даже решил, что сможет завести здесь себе несколько друзей. Чуть попозже сегодня он собирался пойти пострелять вместе с Китой и остальными.
— Мне казалось, нам тут почти рады.
— Пока так оно и есть. Однако кое-какие слухи уже ползут.
Он показал на Себранна, который с завидным упорством снова пытался избавиться от одного из башмаков.
— Нам следует быть очень и очень осторожными. Чем лучше мы сумеем изобразить из него обычного ребенка, тем нам же проще.
— Обычного? Да он никогда не будет таким. Ни в жизни! Он всегда будет лишь таким, каков он есть на самом деле.
Серегил как-то странно посмотрел на него.
Алек поставил чашку в снег и завязал ботинок на ножке Себранна потуже. Рекаро не сопротивлялся, однако как только Алек покончил со шнурком, тотчас принялся за него снова.
— Нельзя! — строго сказал ему Алек. — Сиди спокойно.
Он поднял свою чашку и допил остатки молока, в котором добавка рассоса, обжигавшего горло и желудок, оказалась так кстати.
— А что Микам? Он же вроде как собирался вернуться домой, едва мы окажемся в каком-нибудь безопасном месте?
Серегил отхлебнул из своей кружки и сблизал капельки с верхней губы.
— Он пока молчит.
— В Скале скоро пойдёт снег. Ему следует уже принять какое-то решение.
— Относительно чего? — поинтересовался спустишийся к ним с пригорка Микам.
— Я весь тебя обыскался, Алек.
— А мы как раз вели речь о тебе, — отозвался Серегил, протянув ему чашку. — Мы тут. Мы в безопасности. Тебе нужно возвращаться домой.
— Позволь-ка мне самому решить этот вопрос, ага? Там, в доме, ждут вашу троицу. Адзриель послала меня за вами.
Серегил выпрямился и потянул Алека, помогая тому подняться.
— Не беспокойся, тали. Они всего лишь хотят на него глянуть.
В спальне они отряхнули свои полушубки и Серегил повел всех в ту часть дома, которую Алек ещё не видел. Когда они вошли в залитую солнцем комнату, он здорово напрягся, ожидая очутиться под пристальными взглядами строгого собрания, восседающего за длинным столом. Вместо этого он очутился в уютной комнатке из теплых сосновых панелей, с плюшевой мебелью светло-зеленого цвета и полированными чайными столиками. Две древних старушки и два столь же древних на вид старца, непринужденно склонившись к Адзриели и Сабану, попивали чай и вели негромкую беседу. Появление Алека с Себранном приковало к ним все взгляды и стёрло пару улыбок с лиц местных обитателей.
Адзриель поднялась и коснулась руки Алека.
— Представляю вам тали моего брата, Алека-и-Амасу из Керри, являющегося так же Хазадриельфейе. А это его рекаро, Себранн, предсказанный пророком из Сарикали.
— В подобных формальностях нет никакой нужды, — с лёгким укором проговорила одна из старушек. — Подойди-ка поближе, Алек Живущий за Двоих. Не заставляй подниматься старую женщину. Славный мальчик.
Она протянула ему свою руку, и после минутного колебания Алек подошёл и принял её.
— Я— Циллина-а-Сала, двоюродная бабка кирнари и этого семейства. Стало быть, это и есть Себранн? Можно дотронуться до него?
Себранн, цеплявшийся за край алекова подола, даже не пошевелился, когда Циллина провела рукой по его волосам и щеке.
— Ну что ж, — сказала она, усаживаясь на место и рассеянно потирая руки, — Мне ясно виден дракон, заключенный внутри него.
Трое остальных подтвердили то же, хотя реакция у каждого была своя . Триллиус-и-Морин отдернул руку, будто обжегшись, Эла-а-Ихалина с улыбкой уткнулась носом в волосы Себранна, Онир-и-Салир только пожал плечами.
— Мне видится, что он весь состоит из цветов, — сказала Эла-а-Ихалина. — Можете показать нам, как это происходит?
Алек взял Себранна за палец и подставил кубок с водой, а затем сделал один из тёмных цветков лотоса. Рекаро тотчас же выловил его и отнёс Эле, положив его ей на колено. Цветок мгновенно впитался, пройдя сквозь ткань её туники и тонких брюк, и она невольно вскрикнула, пошевелив ногою:
— Клянусь Светом, это не ложь! Я почти не чую свои больные суставы!
Тем временем Себранн сделал новый цветок и положил ей на второе колено.
Она подвигала обеими ногами, затем нагнулась и поцеловала Себранна в макушку.
— Спасибо за твой чудесный подарок, драконье дитя цветов.
Она повернулась к остальным.
— В нём великая сила, хотя и великая опасность. Но в нём также и доброта. А судя по тому, о чём поведал нам здесь Серегил, он сам находит больных, чтобы их исцелять.
— Да, именно, — подтвердил Алек.
— Возможно, что и так, — с сомнением проворчал Триллиус-и-Морин, — но всё, что ощутил я — это смерть. И как ни верти, это магия крови.
— А я вообще ничего не почувстовал, — промолвил Онир-и-Талир, покачав головой.
— Возможно каждый чувствует то, что хочет почувствовать или то, что ожидает увидеть, — задумалась Циллина-а-Сала. — Я вижу дракона в его глазах. Но в то же время в драконе я вижу ребёнка. Никогда прежде не слышала ни о чём подобном. Не встречала ни в одном из писаний.
— Циллина— наш величайший ученый, — пояснила Адзриель. — Она обучалась в Сарикали, а также у катмийцев.
— А вам известно что-нибудь про Хазадриельфейе? — поинтересовался Алек и тут же добавил вежливое: — Почтеннейшая тётушка.
— Похоже, меньше, чем тебе. Лишь та давняя история про то, как Хазадриель после своих видений взяла с собой немногих избранных и покинула родные земли. С тех пор никто ничего о ней не слышал. Насколько я знаю, они унесли с собой свою тайну. Однако теперь, видя это волшебное дитя, мне кажется стали ясны их резоны.
Она взяла в руки ладонь Алека. Её кожа была гладкой и сухой, как пергамент, но глаза лучились теплом.
— То, что было сделано во имя сотворения этого ребенка, безусловно, является злом и противно природе. Вся эта алхимия, про которую нам поведал Серегил, представляется мне той же некромантией, в более мягкой форме. То, как поступили с тобой, милый Алек, Живущий за Двоих, было мерзко, и сам рекаро — мерзость. Нет, мой хороший, пожалуйста, не смотри на меня такими глазами. Ты и сам в глубине души отлично знаешь, что я права. Все подобные существа — гомункулы — противоестественны. Они не имеют права на существование.
Да, то была чистая правда. И Алеку это было известно, как никому другому. И всё же он не мог заставить себя считать Себранна мерзостью. Это было равносильно тому, чтобы проклясть самого себя.
— Представь, что было бы, если бы последователи Хазадриель остались, — сказала Адзриель. — Скольких из них схватили бы и использовали затем для создания вот таких вот тварей на потребу их господам?
— Или ради наживы,— добавил Онир. — Способные убить всего лишь песней и вдохнуть жизнь в мёртвое тело, да они ценнее и золота и лошадей!
Эла вздохнула и потёрла колени.
— И если бы ещё всё ограничивалось лишь целительством... но воскрешать мёртвых? — её передёрнуло. — Мне вовсе не хотелось бы задеть твои чувства, Алек, Живущий за Двоих, но подобные вещи также абсолютно ненормальны. И то, что сделали с тобой, идёт вразрез со всем мировыми законами. А вдруг вот такое вот создание окажется в руках какого-нибудь злодея и, даровав ему бессмертие, сделает его всесильным?
— Вы хотите сказать, что мне не стоило выживать? Что и я сам — такая же мерзость? — воскликнул Алек, чувствуя зарождающийся внутри неприятный холодок.
— Нет! Ни в коем случае, — заверила его Эла. — Однако ты сделал нечто, не дозволенное никому... Когда вернулся из Врат Смерти.
Серегил обнял Алека одной рукой, а другую положил на плечо Себранна.
— Никто не заставлял Себранна делать этого для Алека. Никто из нас и не подозревал, что его силы настолько велики! Себранн сам сделал это, по собственной инициативе.
— И это едва не стоило ему жизни, — добавил Алек. — Если бы я не ожил, чтобы дать ему пищу, он бы тоже в конце концов погиб.
— Ах да, что касается еды. Он ведь питается только кровью? — поинтересовался Онир-и-Талир.
— Причём исключительно моей, — кивнул Алек.
Старик призадумался над его словами.
— В таком случае, не представляю, каким образом все эти алхимики собирались разводить пригодное для продажи потомство, ведь их нельзя отделять от их прототипов. А это делает их привилегией лишь маленькой кучки избранных.
— Тут ещё одна загвоздка — смешанная кровь Алека, — заметила Циллина. — Он не чистокровный хазадриельфейе. И кто поручится, что вот этот рекаро именно такой, каким он был задуман, будь он создан из одной лишь хазадриельфейской крови?
— Алхимик тоже говорил, что оба получившихся рекаро совершенно не то, что он ожидал, судя по тому, что читал в книгах, — пояснил Алек. — Они должны были иметь крылья и быть безголосыми. Себранн же не умеет летать, однако он разговаривает.
— Вот как? — заинтересовался Онир-и-Талир. — Давайте-ка послушаем.
Алек взял чашку и показал её рекаро.
— Что это?
— Ча-а-ашка, — протянул Себранн едва слышным скрипучим голоском.
— А это? — Алек тронул свой кинжал.
— Но-о-ожик.
— А я кто? — спросил Алек.
— А-а-е-ек.
— А я? — подала голос Адзриель.
— Адз-ри-и-ил.
— Вы видите? — сказала она, повернувшись к остальным. — Он разговаривает. Он учится. Совершенно очевидно, что он очень привязан к Алеку. И к Серегилу тоже. И насколько мы можем судить, он совершенно уникален. Если бы только его было можно выучить применять одни свои лекарские задатки, я бы сказала, что он лишь на пользу этому клану.
— Но вот это "если бы" и является определяющим, уважаемая Кирнари, — проворчал Триллиус-и-Морин. — Я не ошибся в своих ощущениях. Это — смерть. Он уже убивал, и он станет убивать снова.
— Но он же и исцеляет... Дядюшка. Разве одно не уравновешивает другое? — спросил Алек.
— Гораздо более важно выяснить, что же он такое и возможно ли создание ещё ему подобных? Если да, мы должны это остановить, — не унимался Онир. — И мне представляется, что лишь вы двое можете найти ответы на эти вопросы. И вы просто обязаны это сделать!
— Вы безусловно правы, Дедушка, — сказал Серегил. — И мы как раз собирались посетить Тируса-и-Триеля.
Циллина одобрительно кивнула.
— Мудрое решение. Так поторопитесь же. И да защитит вас обоих Аура Светозарный.
— Болагодарю, Тётушка, — поклонился ей Серегил, а затем повернулся к Адзриели.
Та кивнула.
— На этом всё, братья мои.
Алек отвесил низкий поклон, а Себранн так старательно повторил его движения, что вызвал негромкие смешки у всех, наблюдавших это. Лишь очутившись за дверью Алек смог вздохнуть свободно.
Серегил приобнял его за плечи.
— Если бы они собирались выставить нас вон, я бы узнал, поверь мне. Ты же был молодцом.
Алек почувствовал большое облегчение и был весьма доволен, однако его недавние чувства относительно Себранна продолжали преследовать его. Раньше всё было гораздо проще. Пытаясь избавиться от грусти, навеянной всем этим, Алек поинтересовался:
— А где этот драконий чувак?
— "Драконий друг", Алек. Это весьма почётное имя. Он отшельник и живет высоко в горах.
— Ну так идём же туда!
— Это день пути верхом при условии хорошей погоды. Мы отправимся завтра, с утра пораньше.
Они направились было в свои апартаменты, но в большом зале их перехватили Кита с тремя юношами, в которых Алек узнал тех, что присутствовали на вчерашнем пиру. Все они были одеты для прогулки и имели при себе луки и колчаны, увешанные шатта. Самый высокий из юношей держал топор.
— И что всё это значит? — поинтересовался Серегил.
— Это значит, что пришла пора нашему юному кузену продемонстрировать свою меткость, — объявил Кита, определённо имея в виду Алека.
— Вот этого парня зовут Этгил-и-Зозтрус, — сказал Алеку Кита и высокий юноша с топором улыбнулся и кивнул.
Кита взъерошил волосы самого юного.
— Вот этот малявка — Корит-и-Арин.
В ответ тот удостоил Киту недовольным взглядом.
Отца Сергила тоже звали Корит, что заставило Алека заподозрить, что это тоже кто-то из его родни.
— А меня зовут Стеллин-и-Алья, — объявил третий.
Было совершенно очевидно, что он такой же я'шел, как и Алек, только глаза его были тёмно-карие, а волосы — чёрные и кудрявые, как у работорговцев-зенгати, что везли их с Серегилом в Ригу.
— Рад познакомиться с вами со всеми, — ответил Алек, слегка поклонившись.
Остальные лишь рассмеялись в ответ.
— Так, быстро дуй за своим луком, — приказал Кита, явно чувствуя себя старшим над всеми, кажется, включая и Алека.
— Ну-ну, хочу посмотреть на это, — усмехнулся Серегил.
Они переоделись в зимние одёжки, и их новоиспеченные компаньоны повели их в другое, пока ещё неисследованное место в доме, собрав по дороге небольшую толпу зевак.
— Слава летит впереди тебя, братишка, — подмигнул Алеку Кита.
Они миновали дом со всем его убранством и вышли к лесной окраине неподалёку. Там, пустив в ход свой топор, Этгил вырубил крестообразную мишень в виде буквы Х на стволе огромной сосны.
