Ученица Палача. Мастер(+бонусы)

Илиан подошёл к окну, взглянул вниз. Два стражника переминаются под окном. Значит, Манон у Тиграна. Демон! Помирились. Что ж. Пари проиграно... придётся жениться... наследников строгать для Тиграна...

Войдя в спальню, Илиан оторопел. Его обалдевший взгляд узрел распятого на кровати брата. Полный макияж: губки алым накрашены, на скулах румянец такой знатный. Одет в пеньюар, на бёдрах едва держатся полупрозрачные панталончики с бугрящимся утренним мужским приветом и весь в каких-то надписях, и зеркала, а в зеркалах ТАКОЙ Тигран.

Адский хохот сотряс Илиана. Безудержный и безумный. Манон... Паразитка... Диверсантка... За что ты ТАК с ним?... и снова смех, который и разбудил брата, захлопавшего спросонья глазами. Попробовал пошевелиться — не вышло. Завертел головой, задергался — и вдруг замер, окаменел... Увидел своё отражение в зеркале, лежащем на кровати. Осмотрел себя с ног до головы. Повернулся и увидел отражение в зеркале напротив. В более живописном ракурсе, с разведёнными ногами...

— МАНО-О-ОН!!!!! — его вопль приостановил истерический хохот брата, обнимающегося со столбиком кровати, к которому была привязана правая нога Тиграна.

— Что ты ржёшь, как конь ретивый?! Развязывай! — ярился Тигран, дергая верёвки.

— Не-е-е-е-ет, я ещё не дочита-а-ал, — и снова хохот.

— Не дочитал? Что не дочитал? — спросил Тигран, перестав дёргаться. И заметил, наконец, на себе надписи.

— Не уходи никуда, я сбегаю в кабинет за пером и бумагой, — сорвался с места Илиан, не дожидаясь ответа брата.

Всё обнаружилось на банкетном столике возле дивана. Обалдел от бардака, но задерживаться не стал. Вернулся в спальню с папкой, чернильницей, перо заткнул за ухо. С несколькими чистыми листами, один исписанный сунул под чистые. Чернильницу поставил на прикроватный столик и правда, стал записывать, временами произнося вслух... Блудяшка фуфлыжная... Козлоногий курощуп...

— Тигран, а где Манон? — спросил Илиан брата, который в полной прострации наблюдал за Илианом, занявшимся лингвистическими изысканиями. — Узнать хочу, что означает "негораздок лободырный"? В принципе, догадываюсь, но хотелось бы пообщаться с первоисточником. Самое простое и понятное МУДАК у тебя на груди, про него я знаю: "человек, неверно выбравший путь и упорно идущий по нему". Яйцезвон прибантиковый... тоже непонятно... О-о-о, погоди, не заметил надпись внизу живота: "Здесь была Манон" и стрелочка вниз, — Илиан бесцеремонно сдёрнул с Тиграна панталончики вниз...

РЖАЧ, потрясший комнату, ввел Тиграна в полный ступор, а также картинка, которую он увидел в зеркале... Красный атласный бантик кокетливо перевязал в основании гордо торчащее наидрагоценнейшее каждого мужчины.

— Здесь была Манон!.. — ржач, — рекомендую, — ржач, — отличный мудазвон, — ржач...

Тигран выпал в осадок. Илиан на пол.

Тигран Аландер

Лежал беспомощный, униженный. Братец теперь всю жизнь будет иметь повод поизмываться. Тигран с детства не терпел, когда над ним смеялись. Пусть лучше побьют.

Прошло много лет, а он до сих пор помнил одного из своих воспитателей, который изводил его ребёнком издёвками и насмешками, чаще всего прилюдно. Пока однажды не свалился с лестницы, поскользнувшись на масле и сломав ногу. Ночью к нему пришёл двенадцатилетний Тигран с кинжалом и доходчиво донёс до взрослого мужчины свою точку зрения на своё воспитание. На следующий день воспитатель отказался от должности, и наставником Тиграна стал барон Перрэ. Тигран валялся в грязи и пыли, с переломами, с ранениями от шпаг, ножей, стрел. Но никогда Перрэ не оскорблял его, зная болезненное самолюбие Тиграна. И постоянно давил груз ответственности, возложенный на его плечи отцом. Он так завидовал младшему брату, над которым не довлел долг наследника. В первую очередь, ты — правитель, потом человек со своими чувствами и желаниями. Внушал ему отец, а Тигран с тоской смотрел в окно, где Илиан, радостный и счастливый, играл со сверстниками.

Контроль, контроль, контроль всегда.

Сейчас, как и всегда, Илиан, радостный и счастливый, валяется на полу и ржёт над этим дурацким бантиком.

Ещё вчера, сидя перед Манон обездвиженный, растерянный, совершенно потерявший контроль над своим телом и ситуацией, Тигран смотрел на безумные выходки Манон и думал, что он сходит с ума вместе с ней. Когда она вспарывала его одежду, он мечтал: ну, давай, порежь меня, дай выход своему гневу. Ты же выпорола Илиана просто психанув. Дай выход своему гневу, пусти мне кровь. Я довёл тебя до безумия, доведи и ты меня... Давай, Манон, я уже близок к этому, я схожу с ума по тебе... будем два безумца, возможно, тогда есть маленький шанс остаться вместе... простить меня... хотя такое не прощают... Давай, вонзи клинок, милая, я весь твой... Но язык уже давно отнялся и сознание плывёт. Организм там на что-то реагирует, но Тиграну безразлично, что с ним будет... важны только тёмные омуты безумия, затягивающие в темноту.

Сейчас, придя в себя, лёжа связанным, практически обездвиженным и беспомощным, созерцая себя во всех ракурсах с раздвинутыми ногами... в женской одежде, накрашенный... Худшего унижения она не могла придумать... Он помнил, что так вот планировал держать Манон... Она наглядно продемонстрировала ему унизительность положения, на которое он хотел обречь её. Да она бы вены себе перегрызла...

Те оскорбления, что зачитывал Илиан, написанные на его теле, это её обычный стёб. Ничего особо не значащий, пар выпускала.

Кроме двух: Мудак — "человек, неверно выбравший свой путь и упорно идущий по нему", так сказал Илиан. Очень корректное объяснения долбоёбского упрямства, с которым Тигран шёл к цели, пытаясь удержать женщину, не желающую оставаться.

И "здесь была Манон, рекомендую, отличный мудазвон." — действительно отличный, на всё, что способен — качественно звенеть... так мудазвон — это тоже что — мудак... только с конкретным таким пояснением... оба определения к нему подходят в полной мере.

Сегодня же поедет к Моро, пусть расскажет, как нужно вести себя с людьми в состоянии Манон. Он не верил, что Манон сошла с ума окончательно, просто небольшое помутнение. Она показала ему своё отношение к ситуации, к его поведению. В конце концов, он жив и на нём нет и царапины, а она профессиональный убийца. Он подверг её такому испытанию, а она, несмотря на это, не навредила ему... пощадила... пожалела... А могла сделать что угодно... Он приложит все усилия, они переедут в дом у озера... Пошло всё к демонам... Ну что, братец? Посмеялся? Теперь я буду смеяться.

— Илиан, — позвал хрюкающего и постанывающего от смеха брата, тот не отзывался, — ИЛИАН!

Красный, растрёпанный, с размазанными по щекам слезами, Илиан появился над кроватью, взгляд упал на бантик, и он вновь сполз под кровать.

Тигран закатил глаза, не-е, он, конечно, понимал брата, сам бы ржал на его месте, но ему тут с проблемами, которые он заварил, пора разбираться.

— Илиан, я отрекаюсь от короны герцога и передаю её тебе, — сказал Тигран громко. Хрюки прекратились. Илиан, по-прежнему красный и всклокоченный, но уже с другим выражением лица появился вновь.

— Тигран? Ты ТАК неудачно пошутил? — с надеждой спросил Илиан.

— Нет. Я серьёзно. Развяжи, мне к Манон надо.

— Погоди, успеете доиграть в свои странные игры. С какой стати ты решил от герцогства отказаться? — Илиан уже поднялся на ноги и развязывал брату руку.

— Какие игры, Илиан, перед тобой придурок, довёдший жену до нервного срыва.

Илиан выпустил руку брата и перешёл к ноге, услышав слова брата, замер и посмотрел на него.

— Не понял. Что произошло, как ты умудрился довести Манон до нервного срыва?

— Я позже всё объясню, некогда сейчас, — Тигран разминал затёкшие пальцы.

— Нет. Ты объяснишь мне сейчас.

— Я её в карцер посадил...

Кулак Илиана врезался точно в челюсть. Тигран откинуло назад, освобождённой рукой потрогал челюсть, пошевелил, вроде целая.

— Тигран, ты охерел? — заорал Илиан.

— Да, я охерел! И да, Я — Мудазвон и Козлоногий курощип! Развязывай! — заорал Тигран. — Мне нужно к Манон!

— Да пошёл ты! — Илиан развернулся, наступил на упавшие листы, подобрал, взгляд зацепился за подпись: "Манон", пробежал глазами, взглянул на брата. — Можешь не спешить, — швырнул ему на грудь бумагу и вышел в гостиную.

Тигран понимал, в этой бумаге приговор бесповоротный и окончательный, поэтому оттягивал момент прочтения, как мог. Правая рука уже пришла в норму, следы от верёвок на запястье остались, не торопясь, развязал левую руку, бросая взгляд на лист, слетевший на постель. Спешить больше не имело смысла. Он знал, Манон здесь нет. Он помассировал запястье левой руки, возвращая ей подвижность и возобновляя нормальный кровоток. Сел. Развязал правую ногу, растёр. Взгляд неотрывно смотрел на письмо. Освободил левую, помассировал. Тянуть дальше не было смысла. Взял лист, исписанный аккуратным почерком.

Тигран.

Надеюсь, Илиан нашёл тебя раньше слуг.

Я попросила Моро навестить Илиана и попросить его пожелать доброго утра брату пораньше. Он сообразительный, должен был понять.

Это наши с тобой разборки и никого более не касаются.

Я осознаю свою ответственность перед тобой, как перед правителем. Но тебя, как мужа, я должна была проучить.

Как сказал Моро, мой срыв рано или поздно случился бы. Но вызвал его именно ты, вся ситуация с нашим браком. Этот карцер... он пробудил всё то, что, казалось, уже забыто.

Я понимаю, ты думаешь, что любишь меня. Это не любовь, Тигран. Любят не за что-то, а вопреки. Со всеми достоинствами и недостатками. Пытаются принять, понять, а если не получилось, то отпускают, Тигран. Странно, что мы заговорили о любви сейчас, когда возврата нет. Ты был моей первой любовью, Тигран. А как говорят, часто первая любовь — любовь несчастная, сладкая и горькая. У нас были прекрасные моменты, я буду о них помнить.

Но я никогда не забуду то, как ты предал моё доверие, Тигран. Последний поцелуй. Это было подло.

Я прощаю тебя. Но забыть не в состоянии.

Насчёт ночного представления. Это моё последнее предупреждение.

Ты был в полной моей власти. И я могла убить тебя так, что убийства даже не заподозрили. Могла отрезать тебе яйца и заставить сожрать. Отрезать язык, а потом смотреть, как ты подыхаешь, захлёбываясь собственной кровью... да много чего я могла бы сделать. Но я не сделала этого.

И не потому, что я этого не хотела. Хотела, жаждала, Тигран. В память о прошедшей любви ты остался жив.

И ещё, как бы я ни относилась к тебе как к человеку, я уважаю тебя как умного и дальновидного правителя (почему ты не был таким в наших отношениях?)

Всем этим маскарадом я немного развлеклась и показала тебе, какому унижению ты хотел подвергнуть меня. Ты прочувствовал всю степень позорища и оскорбления, что я чувствовала, слыша твои слова о себе, о моём теле?

Тигран, неужели ты надеялся, что я смирюсь с подобной участью? Буду спокойненько лежать и ждать, что там ещё придёт тебе в голову? Да я тебе горло бы перегрызла при первой же возможности.

Надеюсь, мне удалось донести до тебя, насколько неприемлемо было твоё поведение относительно меня.

Тигран, помни: в следующий раз меня уже ничто не остановит.

Один из нас умрёт.

Займись делами, Тигран. У тебя заговор, а ты хернёй страдаешь.

Манон.

Перечитал несколько раз. Конец. Это — конец. Отпусти. Просто отпусти. Сожри свою боль. Винить некого. Вон он отражается во всех ракурсах, виновник. Тигран застонал и стащил с головы парик, застыл, уставившись в отражение напротив.

— У неё ужасное чувство юмора, и цирюльник она отвратительный, — прокомментировал Илиан увиденное, вернувшись из гостиной. — А в гостиной такой БАРДАК!

— Да, цирюльник она никакой, — подтвердил Тигран, прикасаясь к безобразию на голове. — И хозяйка тоже.

— Вставай. У тебя же, наверное, грандиозные планы по её поимке, — язвительно подсказал Илиан.

— Да, планы грандиозные, — ответил Тигран, спуская ноги на пол. — Будь другом, принеси переодеться, — попросил Тигран.

Илиан хмыкнул и ушёл в гардеробную, вернулся быстро, встал перед Тиграном.

— Что ты предпочтёшь? Этот умопомрачительный пеньюар алого цвета или вот это скромное чёрное платьишко? — вопросил Илиан, демонстрируя брату наряды.

Тигран смотрел на брата, а потом начал хохотать, откинулся на кровать, толкнув зеркало руками, оно свалилось на пол и разбилось вдребезги. Но хохот не прекратился, а только нарастал.

— Семья истеричек, — проворчал Илиан, забираясь на кровать и отвешивая брату две звонкие оплеухи. Хохот стих.

— Это конец? — проговорил, наконец, Тигран, посмотрев на брата.

— Да братец, конец. Она ушла. Отпусти, — ответил Илиан, поднимаясь. — Иди мыться. Я распоряжусь насчёт цирюльника и портного. И Тигран, даже не думай, что ты спихнёшь на меня свои обязанности.

— Теперь в этом нет смысла. Так что наслаждайся дальше, младший братец, — горько улыбнулся Тигран, направляясь в ванную комнату, по пути он наступил на осколок зеркала. Порезал ступню, но даже не заметил этого. Прошагал дальше, оставляя за собой кровавый след.

Спустя полтора часа братья завтракали. Илиан смотрел на голый череп брата и с трудом сдерживался от подколок, мешали сновавшие слуги, с удивлением взирая на герцога. Наконец, слуги удалились, оставив их одних.

— Итак, посвятишь меня в свои грандиозные замыслы по задержанию в очередной раз беглой герцогини? Кстати, как на этот раз она сбежала?

— Видимо, своим обычным путём по отвесной стене. Как подумаю, что она могла разбиться, вчера же шёл проливной дождь. Стражники, которых я поставил под её окно, отсиделись в караулке. Теперь будут служить в регулярных войсках на границе.

— Суров, — ухмыльнулся Илиан, намазывая булочку джемом. — Так что там с планами?

— Всё просто. Я отменяю все приказы по поиску и задержанию Манон, — с аппетитом доедая омлет, ответил брат

— А как же страшная месть за нанесённое оскорбление? За надписи ругательные? За погубленные вещи? За голубенький комплектик, очень миленько на тебе смотрелся, между прочим. За стрижку? За алый бантик, наконец? — Илиан с наслаждением перечислял прегрешения Манон и наблюдал за братом. Тигран был невозмутим, чуть только улыбнулся на бантике.

— Скажем так, мы квиты. Я понял, что свалял большого дурака, пытаясь силой удержать эту женщину. Её "шалости" этой ночью раскрыли мне глаза. Буду думать.

Илиан прекрасно знал своего брата, и это его "Буду думать"...

— Мне показалось или ты, несмотря ни на что, намерен вернуть её?

— Намерен. Но уже не буду действовать так, как раньше.

— А как?

— Не знаю, но придумаю.

— А может, всё же отпустишь её?

— Уже отпустил. Но пытаться вернуть мне никто не запрещал.

— Она тебе прямым текстом сказала, осёл ты упрямый, что при следующей встрече она тебя прикончит.

— Ну, так встречи же разные бывают. Может, встретимся... случайно... в приюте. Я же оплачиваю пятьдесят процентов содержания...

— Вы — два придурка... Один я нормальный, — Илиан засунул булочку целиком в рот и стал сосредоточено жевать.