— Я уверен, что Бланшар будет рад оказать услугу, если сочтет, что это отвечает интересам дела.
— Может быть. — Флойд встал, почесывая подбородок и делая мысленную пометку побриться перед выходом из здания. — Но я бы предпочел пока держать это в секрете. Не хочу, чтобы он так волновался из-за возможности того, что она могла быть шпионкой.
Кюстин посмотрел на него с понимающим огоньком в глазах. — Но ты обдумываешь это, не так ли? Ты хотя бы рассматриваешь такую возможность?
— Давай придерживаться конкретных доказательств, имея в виду очевидцев. А как насчет других жильцов? Узнал от них что-нибудь?
— Ничего полезного. Один парень сообщил, что видел странную маленькую девочку, околачивающуюся поблизости в день убийства.
— Странная в каком смысле?
— Сказал, что ребенок выглядел довольно болезненно.
— Ну, тогда, — сказал Флойд, взмахнув рукой, — соберите обычных больных детей. Дело закрыто. — Но на задворках его сознания не давало покоя воспоминание о девушке, которая выходила из дома Бланшара, когда они приехали накануне вечером. — На самом деле здесь не могло быть никакой связи, не так ли?
— Этот парень просто пытался быть полезным, — сказал Кюстин, защищаясь. — По крайней мере, у всех жильцов теперь есть твоя карточка, и все, с кем я разговаривал, обещали связаться, если что-нибудь встряхнет их память. Никто ничего не знал о сестре. — Он принялся намазывать маслом еще один ломтик хлеба. — Что ж, это мои новости. Твоя очередь.
"Матис" пробирался сквозь плотный поток машин в четверг утром, вода по щиколотку шипела вокруг колес в тех местах, где перегруженные стоки скопились и вылились на улицу. Дождь наконец утих, и солнце порывисто отражалось от мокрой каменной кладки и рифленых железных колонн уличных фонарей; отражалось от статуй и вывесок в стиле модерн, охраняющих входы в метро. Флойд любил Париж таким. Сквозь его затуманенные и прищуренные глаза город выглядел как картина маслом, которой требовалось еще несколько дней, чтобы высохнуть.
— Итак, насчет Греты, — сказал Кюстин с пассажирского сиденья. — Ты не можешь откладывать это вечно, Флойд. У нас была сделка.
— Какая сделка?
— Что я расскажу тебе о своих интервью, а ты расскажешь мне о Грете.
Костяшки пальцев Флойда сжались на руле. — Она вернулась не насовсем. Она не вернется в группу.
— И нет никакой надежды уговорить ее на это?
— Вообще никакой.
— Тогда почему она вернулась, если не для того, чтобы мучить тебя тем, что могло бы быть? Она жестока, наша властная маленькая фройляйн, но она не настолько жестока.
— Ее тетя умирает, — сказал Флойд. — Она хочет быть с ней до конца. Во всяком случае, это часть дела.
— А остальное?
Флойд заколебался, готовый сказать Кюстину, чтобы тот не совал нос не в свое дело. Но Кюстин заслуживал лучшего — его будущее было поставлено на карту так же, как и будущее Флойда. Он просто еще не осознал этого. — Она тоже не собирается возвращаться в гастролирующую группу.
— Поссорилась с ними?
— Похоже, что нет, просто она не чувствовала, что они куда-то продвинутся, и что она тоже не была бы такой, если бы осталась с ними. Так что ей пришла в голову идея.
— Она собирается выступать в одиночку?
Флойд покачал головой. — Более амбициозный путь. Телевидение. — Он произнес это слово как непристойность. — Она хочет быть частью этого.
— Не могу винить девушку, — ответил Кюстин, пожимая плечами. — У нее есть талант, и она определенно привлекательна внешне. Хорошо для нее, говорю я. Почему ты не подбадриваешь ее?
Флойд направил машину мимо ямы на дороге, где несколько одетых в комбинезоны рабочих обменивались шутками, но других признаков активности не проявляли. — Потому что она говорит о телевидении в Америке, — сказал он. — В Лос-Анджелесе, конечно.
Несколько кварталов Кюстин молчал. Флойд ехал дальше молча, наполовину воображая, что слышит скрежет мысленных шестеренок своего партнера, когда тот обдумывает последствия. Наконец они притормозили перед светофором.
— Она попросила тебя пойти с ней, не так ли? — догадался Кюстин.
— Не совсем просила, — сказал Флойд. — Скорее, предъявила ультиматум. Если я пойду с ней, у нас появится шанс быть вместе. Она сказала, что мы могли бы посмотреть, как это получится. Если я этого не сделаю, она уйдет из моей жизни, и я больше никогда о ней не услышу.
Они снова тронулись с места, когда сменился сигнал светофора. — Это настоящий ультиматум, — сказал Кюстин. — Хотя, с ее точки зрения, это понятно — было бы полезно иметь рядом крепкого американского бойфренда, чтобы отбиваться от акул.
— Я француз.
— Ты француз, когда тебе это подходит. Ты так же легко сойдешь за американца, когда тебя это устраивает.
— Я не могу пойти. У меня здесь своя жизнь. У меня есть бизнес. У меня есть деловой партнер, средства к существованию которого зависят от меня.
— Ты говоришь так, словно кто-то очень старательно пытается убедить себя в чем-то. Тебя интересует мое мнение?
— Что-то подсказывает мне, что я все равно его услышу.
— Ты должен пойти с ней. Сядь на лодку, или самолет, или что-нибудь еще в Америку. Присматривай за ней в Голливуде или где там еще у этих телевизионщиков есть своя империя. Дай ей два года. Если из этого ничего не выйдет, Грета все равно сможет хорошо зарабатывать здесь.
— А я?
— Если она будет хорошо зарабатывать на жизнь, возможно, тебе не придется беспокоиться о том, чтобы ее заслужить.
— Я не знаю, Андре.
Кюстин в отчаянии стукнул кулаком по приборной панели. — Что ты теряешь? Возможно, в данный момент у нас есть дело, но большую часть времени у нас едва бывает пара сантимов, чтобы потереть их друг о друга. Сейчас все в ажуре, но если расследование этого убийства не увенчается успехом, мы вернемся именно туда, где были вчера: постучимся во многие двери в Марэ. Только у нас не будет контрабаса.
— Мы всегда найдем работу детективов.
— Несомненно. Но если есть что-то, чему я научился, работая у тебя, Флойд, так это то, что на розыске любовниц и пропавших кошек можно заработать не так уж много денег.
— Что бы ты сделал? — спросил Флойд.
— То, что я всегда делал, — ответил Кюстин. — Следуй своим инстинктам и своей совести.
— Я, конечно, передам дело тебе, если до этого дойдет.
— Тогда, по крайней мере, ты все продумал до конца. Я рад, Флойд. Это показывает, что ты хоть раз в жизни мыслишь ясно.
— Я рассматриваю все варианты. Вот и все. — Флойд направил машину на улицу, где жил Бланшар. — Ничего не произойдет, пока мы не раскроем это дело.
— Неожиданный прорыв? — спросил Бланшар, когда открыл дверь в свои комнаты и впустил их внутрь. На лестничные клетки и в коридоры проникало так мало наружного света, что атмосфера здания почти не изменилась по сравнению с предыдущим вечером. — Очевидно, что многое может измениться за час.
— Я же говорил вам, что у нас есть кое-какие зацепки, — поправил его Флойд. — А пока нам с напарником нужно еще раз осмотреть комнату мадемуазель Уайт.
— Вам кажется, что вы пропустили что-то важное в первый раз?
— То был беглый взгляд, а не обследование. — Флойд кивнул на маленький чемоданчик, который Кюстин принес с собой. — На этот раз мы здесь для того, чтобы выполнить надлежащую работу.
— В таком случае я провожу вас в номер.
Они немного подождали, пока хозяин квартиры застегнет кардиган и возьмет ключи. Флойд и Кюстин вежливо последовали за ним, когда он поднимался по лестнице в комнаты Сьюзен Уайт на пятом этаже.
— Просто чтобы подтвердить — никто, кроме вас, не прикасался к этой комнате, пока мы не увидели ее вчера? — спросил Флойд.
— Вообще никто.
— Мог ли кто-нибудь еще проникнуть внутрь без вашего ведома?
— Им понадобился бы ключ, — сказал Бланшар. — У меня хранится ключ мадемуазель Уайт. Он был при ней, когда она умерла — полиция вернула его.
— Мог ли кто-нибудь скопировать этот ключ? — настаивал Флойд.
— Возможно, но это ключ с номером квартиры. Ни один уважающий себя слесарь не стал бы дублировать его без согласия домовладельца.
Бланшар впустил их в номер. При дневном свете он казался больше и сильнее запыленным, но в остальном был таким, каким Флойд запомнил его со вчерашнего вечера, — забитым книгами, газетами, журналами и пластинками. Балконные двери были приоткрыты на дюйм, чтобы проветрить помещение, и тонкие белые шторы, задернутые на них, колыхались на ветру.
— Нам нужно немного побыть здесь наедине, — сказал Флойд. — Пожалуйста, не обижайтесь, но нам, как правило, лучше всего удается работать без зрителей.
Бланшар задержался в дверях, и на мгновение Флойд задумался, собираются ли они когда-нибудь от него избавиться.
— Тогда очень хорошо, — в конце концов сказал Бланшар. — Я оставлю вас наедине. Пожалуйста, оставьте все так, как вы это нашли.
— Мы так и сделаем, — заверил его Кюстин. Он подождал, пока за хозяином закроется дверь, прежде чем спросить: — Флойд, что именно мы ищем?
— Я хочу знать, что она слушала по радио. Пойди и проверь, не шныряет ли старик все еще снаружи, ладно?
Кюстин подошел к двери, приоткрыл ее и осмотрел коридор. — Нет, я слышу, как он спускается по лестнице. Ты хочешь, чтобы я заодно проверил соседей?
— В этом нет необходимости. Они, наверное, на работе. — Флойд опустился на колени и начал возиться с огромным старым радиоприемником. Он захватил с собой записную книжку и убедился, что диск по-прежнему настроен на ту же волну, что и при последнем осмотре. И снова бледная подсветка полосы настройки ожила, когда лампы нагрелись, и раздался треск, когда он повернул диск и повел стрелку вдоль полосы от станции к станции. Но по-прежнему не было ни музыки, ни голосов, ни каких-либо кодовых звуков.
— Возможно, соседу это показалось, — сказал Кюстин.
— Бланшар также упомянул, что слышал шумы. Я не думаю, что они оба независимо друг от друга представляли себе одно и то же.
— В таком случае, должно быть, что-то не так с радиосвязью.
— Может быть, так оно и есть. Посмотри на это.
Кюстин опустился на колени рядом с Флойдом и проследил за взглядом своего партнера. — Это ковер, Флойд. Они на удивление часто встречаются в домах.
— Я имею в виду потертости, идиот, — ласково сказал Флойд, указывая на две царапины на ковре, расположенные примерно по ширине радиоприемника. — Я не знаю, появились они недавно или нет. Я заметил их, когда мы были здесь прошлой ночью — ковер тоже был смят, — но до сих пор не сложил два и два.
— И теперь ты думаешь?..
— Я бы сказал, что они были вызваны тем, что кто-то оттащил радиоприемник от стены.
— Должно быть, они торопились, раз проделали такую грязную работу.
— Именно так я и думаю. — Флойд похлопал Кюстина по спине. — Давай посмотрим, хорошо?
— Не повредит.
— Убедись, что дверь заперта на засов. Я не хочу, чтобы старик вернулся и увидел, как мы возимся с радиоприемником. Это действительно натолкнет его на новые идеи.
— Теперь безопасно, — сказал Кюстин, проверив дверь.
Вдвоем они отодвинули радиоприемник от стены, стараясь больше не оставлять царапин на ковре. Это была работа для двоих, и Флойд не сомневался, что ему пришлось бы нелегко, если бы тут не было Кюстина. — Смотри, — сказал он, когда радиоприемник оказался в полуметре от стены. — Три шурупа на полу и немного деревянной стружки, предполагающие, что по какой-то причине они были вырваны из задней панели радиоприемника.
Кюстин выглянул из-за его плеча, прижимая к лицу носовой платок, чтобы защититься от пыли. — Кто-то с этим повозился, — сказал он.
— И к тому же очень спешил. — Флойд отодвинул в сторону тонкую деревянную стенку радиоприемника, которая свободно болталась, прикрепленная всего одним винтом. — Чтобы отвинтить заднюю крышку, не потребовалось бы и пяти минут, но у того, кто это сделал, очевидно, не было времени найти отвертку. Должно быть, они засунули что-то в щель и отодвинули заднюю часть ровно настолько, чтобы добраться до внутренностей.
— Хорошо, что у меня есть отвертка, — сказал Кюстин и пошел за своим портфелем. Кюстин всегда держал под рукой набор слесарных инструментов, независимо от того, над каким делом они работали.
— Теперь посмотрим, сможешь ли ты заставить его отступить, — сказал Флойд.
Кюстин открутил оставшийся винт, и фанерная подложка отвалилась, обнажив внутренности радиоприемника.
— Это... интересно, — сказал Флойд.
— Вот, — сказал Кюстин. — Давай повернем его к свету. Мне нужно рассмотреть получше.
Они повернули хитроумное приспособление так, чтобы открытая задняя часть была обращена к окнам балкона. Луч утреннего солнца пронзил комнату, усеянный пылинками, и упал на открытую сердцевину радиоприемника, отражаясь от похожего на птичье гнездо переплетения проводов, стеклянных ламп и эмалированных деталей. Практически весь объем деревянного корпуса был забит электрическими компонентами, расположенными в виде петляющего, запутанного нагромождения кишечной сложности.
— Это не похоже ни на одну радиосвязь, которую я когда-либо видел, — сказал Кюстин. — Это больше похоже на какое-то безумное произведение современного искусства, на что-то, ради чего можно потратить хорошие деньги, стоя перед ним, поглаживая подбородок и выглядя задумчивым.
— Может быть, она все-таки была шпионкой, — ответил Флойд.
— Но что это за штука? Что она готовила?
Флойд выключил радиоприемник, затем осторожно просунул палец в путаницу проводов, стараясь ничего не потревожить. Он заметил, что некоторые провода были свободными: их голые металлические концы блестели при дневном свете, и он мог видеть выступы припоя там, где они были оторваны от более крупных электрических деталей.
— Мне это кажется безумием, — сказал он. — Но ты знаешь об этих вещах больше, чем я. Для тебя что-нибудь из этого имеет смысл?
— Это зависит от того, что подразумевать под "иметь смысл", — ответил Кюстин. — Конечно, я узнаю большинство этих мест. Сглаживающие конденсаторы здесь... пара разделительных конденсаторов там... стандартные радиаторы ламп здесь... а это, я думаю, настроечный конденсатор на две группы. Честно говоря, все это обычные вещи; странно видеть так много всего этого на таком маленьком пространстве. Но ей не понадобился бы доступ к каким-либо специализированным расходным материалам: несколько десятков радиодеталей, и у нее было бы все, что ей было нужно. — Он улыбнулся. — Не считая, конечно, диплома инженера-электрика и очень уверенной руки с паяльником.
— Возможно, ни то, ни другое не было для нее проблемой. В конце концов, если вы можете обучить шпиона кодированию, вы можете научить его создавать вещи.
— Так ты всерьез думаешь, что Сьюзен Уайт изготовила это хитроумное приспособление?
Флойд посмотрел на своего партнера. — Она или один из ее сообщников. Я не вижу другого объяснения.
— Но зачем ей вообще понадобилось это делать? Если она была шпионкой, разве она не могла взять с собой свое собственное радиооборудование?
