Крыс. (Черновик).

Проснулся я вечером, уже, когда зашло солнце. Умывшись из-под фляги, я попил воды и подошёл к двум парням, что сидели у костра, разведённого в ямке и трепались за жизнь. Движение на дороге по сравнению с днём было в три раза сильные, но шесть погранцов на посту с Васильевым, справлялись, делая выборочную проверку.

— Ох и хорошо я выспался, — сказал я, подходя к костру. Нюх меня не подвёл, на огне булькал чайник с чаем.

Налив себе в кружку я устроился рядом, слушая парней.

— Так хорошо спал, что проспал две бомбардировки?

— А что, были? — удивился я.

— Там в километре колонну раздолбали, как ты любишь говорить, а нас один раз бомбили, вот там воронок прибавилось, осколком пробило башню броневика. Ничего не повредило, не убило, так что боевая единица у нас не повреждена.

— Потери есть?

— Двоих слегка контузило, щели противовоздушные очень помогают, так что нет... Ты иди, поужинай, там тебе оставили.

— Ага.

Сходив за котелком с кашей, я устроился рядом с парнями и слушал их не притязательный разговор, а один меня заинтересовал, так заинтересовал, что я с маху ударил себя по лбу открытой ладонью, когда пришло озарение навеянное рассказом. Ни о чём особенном пограничник не рассказывал, просто через границу, охраняемую их заставой начали активно шастать контрабандисты. А где контрабандисты там ведь и шпионы, не так ли? Так вот, с помощью наблюдения и недавно созданной агентурной сети удалось выйти на вдову польского офицера, что жила в крепком каменном доме в небольшом городке у границы. Как вышли на ходоков и как их брали не суть, пограничник описывал зеркало, то зеркало, через которое можно наблюдать за комнатой с другой стороны, когда его не видят. Первый обыск тогда ничего не дал. Никто не знал, что за ними наблюдают, а потом уже при более плотном обыске была найдена тайная комната, где прятали товар, укрывались контрабандисты и был подземный ход, что вёл из неё на соседнюю улицу. Но главное, в комнате была обратная сторона зеркала и те могли наблюдать, как погранцы безуспешно их ищут, переворачивая дом кверху дном. Вот так вот слушая про это зеркало, я замер и хлопнул себя по лбу. Когда парни обернулись ко мне, я криво усмехнулся и ответил на их молчаливый вопрос:

— Так, вспомнилось кое-что.

Отойдя в сторону, я спустился в капонир, сел на подножку 'Маркизы' и, продолжая меланхолично наворачивать кашу, кстати, сдобренную тушёнкой, размышлял:

'Это что получается. Портал с той стороны я вижу, а с этой стороны его нет. А нет ли его? Что если он как с тем зеркалом, просто не видим? Я же не проверял, не ходил там, не пробовал открыть на ощупь. Посидел, погоревал и ушёл. Шанс? Ещё какой. Жаль в ближайшем будущем испробовать свою идею я не смогу. Ещё зенитчики эти там стоят, хрен их сковырнёшь. Надеюсь, немцы быстро выбьют наших из Житомира и я смогу попробовать вернуться в свой мир. Два месяца там не был, даже больше двух. Как там моё хозяйство?..'

Немного погоревав о своём доме и хозяйстве, я немного печально и раздосадовано повздыхав, доел кашу, помыл котелок водой из канистры, и налив себе чаю из котелка, снова устроился рядом с бойцами. Теперь тут сидели другие, отдыхали, прошлая смена уже проверяла документы и путевые листы у водителей машин и командиров пеших колонн. В общем, занимались своим делом, как я уже говорил это не моё и я туда не лез. Скажут везти — везу. Скажут стоять — стою. Скажут дальше учиться — буду дальше учиться.

В это время в стороне возникла какая-то суматоха последующая в драку. Все трое парней похватав оружие, рванули туда, а я продолжил пить чай. Лишь карабин пододвинул поближе. Пистолетом новым я пока не успел обзавестись, поэтому и ходил с ним. Лишь патронов мне парни отсыпали, дали полтора десятка. Скоро шум стих и к нам подвели двух сильно избитых командиров без поясов со связанными за спиной руками. Один вообще старшим политруком оказался, судя по знакам различия.

— Чего это они? — удивлённо спросил я у Васильева, оформляющего бумаги на задержание.

— Немцы, снова из 'Бранденбурга'. Напали на командира одного из стрелковых корпусов прямо у нас на глазах. Ножами работали, убили генерала и двух командиров из штаба корпуса. Хотели по-тихому сработать и уйти под покровом ночи. Да не получилось.

— Быстро вы их скрутили, — удивился я.

— Да это не мы, это их бойцы комендантского взвода. Шестеро их было, четырёх прикладами и штыками забили. Едва этих двух удалось вытащить. Почему никто не стрелял, никто объяснить не может, все в рукопашную полезли. Эти дохляки оказались, недолго против наших парней продержались.

— О, как? — хмыкнул я.

— Ты давай заканчивай, птицы жирные нам достались, возможно, сейчас к нашим их повезёшь. Мы их тут быстро допросим, если что будет интересно, сразу отправим.

— Лады, не вопрос, — кивнул я.

После чего ополоснув кружку, направился к месту бойни, решив под шумок разжиться одной-двумя единицами неучтённого оружия. Но меня обломали, не пустили, там особисты стрелкового корпуса работали, следствие вели. Их сотрудник, кстати говоря, присутствовал при допросе пленных диверсантов. Переводить не требовалось, по-нашему они балакали как на родном. Вернувшись к машине, я дождался, когда допрос будет закончен, оттуда долго доносились буцкающие звуки ударов, допрос был жарким. Наконец все, что нужно было узнать, узнали, диверсантов погрузили ко мне в машину, их охранял пограничник с 'ППД', и мы покатили в городок. Тут километров двадцать пять, именно к этому отделу нас временно приписали, туда всех задержанных или вот таких диверсантов мы и сдавали.

Пока ехали, я три раз останавливал машину. Немцы контролировали дороги, расстреливая с воздуха всех, кто двигался по ней днём. Вот я таких жертв и осматривал. Две были пустышкой, тут уже кто-то поработал до меня, а в третьей я нашёл карабин в кабине, а метрах в шести тело командира, лейтенанта-танкиста, с него я кроме документов снял кобуру с 'Наганом'. Патронов к карабину не было, лишь то, что было снаряжено, пять штук, вот к 'Нагану' аж сорок патронов в запасе. Их я обнаружил в кобуре и карманах убитого лейтенанта.

Все найденные документы я сдавал погранцу-конвоиру, тот продолжал сидеть в кузове и контролировал связанных диверсантов. Особо конвоир моим делам не возражал и не поторапливал, всё же мы благополучно добрались до нужного городка, сдали пленных, рапорт Егорова, получили для него несколько приказов и припасов для отряда, после чего направились обратно. Мне залили полный бак и, скривившись, ещё литров тридцать плеснули в бочку. На запас, больше не давали, был лимит в выдаче топлива, не хватало его.

На обратной дороге я так же осматривал все битые машины и обочины, вдруг, где убитого не заметили в сумерках. Нашёл двоих красноармейцев, у одного отсутствовало личное оружие, у второго была 'светка' заставившая меня издать радостный вопль. Даже штык был на поясе, а в сидоре триста патронов в пачках, из которых три десятка с зажигательными пулями. Бронебойные тоже были. А тот, что оружия не имел, обогатил меня на три противотанковые гранаты, шесть 'лимонок', и пять десятков патронов в подсумках. Кстати, пограничник помогал мне, так что утаить удалось лишь две 'лимонки', остальное пришлось отправить в общий котёл, вот 'светку', обоймы к ней и патроны отдавать я отказался. Себе оставил. Хорошая винтовка. Тем более для грамотного, хорошо разбирающегося в технике бойца.

Вернулись мы под утром. Спать, конечно, хотелось, но я боролся с ним, а то у меня уж перевернулся день с ночью. Все находки мы сдали Васильеву, кроме 'светки', но он её тоже записал, причём забрал у меня все патроны, оставив пять десятков. Всё ушло в общий котёл, ладно гранаты у меня остались, о них никто не знал. В общем, потихоньку я снова начал делать свои запасы. Кстати, те три противотанковые гранаты у нас были единственные, больше не было. Их распределили по тем пограничникам, что хорошо бросали гранаты.

Позавтракав, я достал своё новое приобретение и стал разбираться, как её разобрать и провести чистку. С такими винтовками я уже учился работать, пограничники учили, но тогда это был снайперский вариант, а эта обычная, пехотная. В принципе никакой разницы я особо не заметил. Кстати, зря фронтовики ругали эту винтовку, мне вот она понравилась.

Следующие два дня, до первого июля, мы так и простояли на этом перекрёстке. Пост у нас можно сказать стационарный, не передвижной, находимся постоянно на одном месте, так что через нас проходили крупные соединения, потрёпанные в боях, колонны санитарных машин, транспортные, и остальные. Немцы властвовали в небе, и наших соколов мы видели все меньше и меньше. За последние три дня ни разу. А вот сбитых лётчиков, что проезжали мимо нас на попутных машинах видели. Да и пару раз авиационные полки, эвакуирующие по земле технику и обеспечение, тоже встречали. Говорили что из-за отсутствия топлива приходилось жечь самолёты на земле, до того как на аэродромы врывались немецкие танки. Причём не все успевали отойти и были вынуждены принимать бой.

Как только пришёл приказ передислоцироваться на новое место, мы утром погрузились в машину и броневик, накопленный скарб пришлось крепить на борта 'Маркизы' и броневика, после чего мы вклинились в одну из отступающих колонн и поехали дальше. Егоров спал рядом, а я следовал за грузовиком, что вёз красноармейцев. Броневик наш шёл сзади, не отставая.

Где-то через три часа, уже к обеду, мы лишь раз останавливались для естественных надобностей, я заметил, что некоторые части колонны сворачивают в лес по приказу регулировщика. Нас отправили туда же.

— Товарищ лейтенант, нам же прямо надо. Чего это он нас в лес гонит? — притормаживая, толкнул я лейтенанта.

Помотав головой, Егоров осмотрелся и велел остановить машину. Притерев к обочине, броневик встал сзади, я остановил Маркизу. Лейтенант бодро покинул машину, как будто и не спал сейчас несколько часов и подошёл к регулировщику. Посмотрел его документы, выслушал и вернулся в кабину.

— Впереди мост повреждён, проехать можно, но сложно. Пропускная способность низкая. Поэтому часть техники отправляют в объезд, к другому мосту.

— Грамотно всё организовали, молодцы, — покачал я головой.

Стронув машину с места, мы догнали санитарную колонну, что шла впереди, и пристроились за ней, въехав под тень леса. Так мы и двигались около пяти километров, пока вдруг впереди не разгорелась перестрелка. Я могу ошибиться, но кажется, там десятка три пулемётов работало. Причём по звуку это были уже знакомые нам 'МГ'. Не уж-то засада? Это что, регулировщик липовый? На засаду вывел? Но лейтенант проверял же у него документы, а у него на липу уже нюх развился.

Пока я обдумывал всё это, погранцов снова сдуло из машины, а мимо, хрустя кустарником, протиснулся 'БА', по обочине направляясь к месту боя. Там же я видел удаляющиеся спины погранцов, они спешили к месту боя. Санитарные машины передо мной начали разворачиваться на тесной дороге, над бортами показались головы раненых, которые пытались осмотреться. Их явно тревожили звуки боя и неопределённая ситуация. Я тоже сдал на обочину, поставив машину на просеку проложенную броневиком, после чего схватив 'светку', проверил набитые патронами обоймы в патронташе и, прихватив сидор со своими запасами и короткостволом, отбежав в сторону, где залёг на противоположной опушке, взяв под охрану 'Маркизу' и ближайшие сектора. Как оказалось, я успел это сделать как нельзя вовремя. На дороге начали появляться немцы. Самая обычная такая пехота в форме Вермахта, с карабинами, а некоторые и автоматами, теми сами с прямыми магазинами.

Конечно же, они не выходили нагло на дорогу а, выскочив на миг, бросали в кузова машин связки гранат, пока остальные прикрывали их плотным огнём

— Суки, что творят! — заорал я, видя, как гранаты летят в кузова санитарных машин.

Раненые заголосили, сообразив, в чём дело, крик и вой стоял над дорогой заглушаемый выстрелами и разрывами гранат. Некоторые связки раненые отправляли обратно, похоже, были там опытные, но некоторые не успевали, и кузова разносило в клочья вместе с содержимым. Из кабин не успевших развернуться машин выскакивали водители и сопровождающие, кто бежал в лес, а немногие, укрываясь у машин, открывали ответный огонь, но таких было слишком мало, да и немцы быстро их выбивали.

Естественно я тоже в стороне не остался. Сразу как замелькали среди деревьев фигуры в форме мышиного цвета, и показался у дороги первый немец, унтер суда по знакам различия и с 'МП' в руках, я открыл огонь. Словив две пули в грудь, унтер медленно завалился на спину. Так падают только убитые или тяжелораненые. К нему метнулось сразу двое, обоих я срезал двумя очередями, быстро нажимая на спусковой крючок. Винтовка, конечно, лягалась, но мне хватало сил удерживать её и вести мушку на цели. Так что оба солдата бросившихся на помощь своему унтеру так и легли рядом. Ну а я, перекатившись за дерево, в ствол которого начали впиваться пули ответного огня, отсоединил расстрелянную обойму, достал из подсумка новую, вставил, а на её место запихнул пустую. Терять её не хотелось. Пока немцы отвлекались на меня, расстреливая дерево, я видел, что происходит на дороге. Как гранатами забрасывают машины и, перезаряжаясь, я не мог им ничем помочь. Наконец перезарядившись, я отполз за соседнее дерево, благо тут была низинка, что укрывала меня от огня немцев, и стал отстреливать гранатомётчиков, стараясь не показываться тем, что засели на другой стороне дороги. Похоже, с нашей стороны их не было. Двоих снял, когда они бежали обратно, одного из них, с гранатами в руке. Когда он упал пронзённый пулями, то через несколько секунд исчез в грохоте разрывов.

Тут вставляя в магазин винтовки новую обойму, я увидел, как рядом со мной упала граната с длинной деревянной ручкой. Молниеносно схватив, я отшвырнул её от себя. Та улетела на дорогу, где почти сразу раздался взрыв.

— Сволочи! — заорал я, видя, как один из немцев кинул в кузов 'Маркизы' связку гранат.

У меня там раненых не было, выкинуть её обратно было не кому, так что моя 'полуторка' была уничтожена взрывом и начала быстро разгораться, там почти полная бочка бензина в кузове была, да канистра к раме привязана. НЗ. Вот гранатомётчик не ушёл, со злости я выпустил в него всю обойму, но всё же достал. Тот завалился в кусты. Шла вторая неделя войны, а я впервые вступил с немцами в перестрелку и завалил уже шестерых. Правда, мне просто везло, немцы в основном уничтожением техники занимались, мало кто на меня отвлекался, но всё же этих шестерых я записал на свой счёт.

В это время раздалось могучее 'Ура-а-а' и мимо меня, стреляя на ходу, пробежала густая цепь конармейцев, что начали зачищать опушку. Выскочив, я побежал следом за ними. Пусть что хотят делают, но свои трофеи я не отдам. Всё что у меня было, сгорало сейчас в 'Маркизе', поэтому следовало добыть новых. Подбежав к убитому унтеру, я бросил рядом свой сидор и, упав на колени, стал сдирать с него ремень автомата, подсумки, и кобуру с пистолетом. В общем всё. Даже ранец. До остальных позже доберусь. Вот гранат у него не было, видно всё ушло на связки.