Самый главный тест

— Вот потому все нормальные Охотники и считают 'вертухаев' провокаторами. Своими действиями они компрометируют нас и провоцируют каинитов на ответные меры. Я уж молчу о попытках натравить на каинитов форсеров. Эти 'борцы с темными силами' только и умеют, что скандалы на пустом месте устраивать. Думаю, и ваш захват контроля над институтом они попытаются раздуть в преступление против человечества. Во всяком случае, проведения заседания Совместной Комиссии требовали именно 'вертухаи'. Ваши то хоть подготовились?

К нам подошел Гор. Поздоровавшись с Охотниками, брат повернулся ко мне:

— Кира, тебя зовут отец с Маргаритой. Вот-вот начнется заседание. Возможно, на нем захотят заслушать всех непосредственных участников.

— Э-э, Гор, — озадачилась я, — а что мне говорить-то, если и в самом деле начнут спрашивать?

Брат пожал плечами.

— Да, что видела, то и расскажешь. Нам, в общем-то, скрывать нечего.

* * *

Едва заседание началось, слово взял тот самый мужик с 'глушилкой'. Как оказалось, это был председатель регионального отделения Патриотического объединения 'Стража человечества' Ракитин Семен Тимофеевич. (Во всяком случае, именно так нам его представили).

— Господа! — воззвал к залу руководитель местного 'вертухайства', — Вызывает глубокую озабоченность...

— Семен! — перебил его кто-то из Охотников, — Ты 'глушак' то свой сними! Знаешь порядок.

С видимой неохотой Ракитин снял амулет, сунул в карман.

— Господа! Вызывает глубокую озабоченность, — снова повторил он, — факт вопиющего произвола над нашими человеческими гражданами, со стороны нечеловеческих граждан, совсем недавно ставших... мм... нашими гражданами!

Сделав паузу, Ракитин оглядел зал. Интересно, он что, аплодисментов ждал? Не дождавшись реакции, 'вертухай' продолжил:

— Наши мягкотелость и милосердие, господа, как всегда вышли нам боком. Пришлые каиниты, наплевав на все приличия, начали травлю уральских бизнесменов-людей. Теперь вы видите, что решение приютить у нас беженцев из Великороссии было ошибкой?! Не всегда и не ко всем подряд стоит проявлять великодушие!

Из-за стола (на заседании мы все сидели за одним здоровенным столом) поднялся некий мен. Идеально сидящий, явно не дешевый костюм, светлая рубашка с демократично расслабленным узлом галстука, холеное лицо и цепкий, внимательный взгляд чуть прищуренных глаз.

— Семен Тимофеевич! Вы сомневаетесь в целесообразности решения господина губернатора? Он лично дал добро на натурализацию в нашей губернии эмигрантов из Великороссии.

— Это представитель губернатора, — шепнул на ухо сидящий рядом Гор.

Я уже немного успела ознакомиться со здешними порядками. Губернаторы на Урале имеют много власти, очень много. Каждый из них фактически полновластный правитель в пределах своей губернии. Конечно, эта должность выборная, но вот как-то так получается, что раз за разом избирают одних и тех же. С тех самых пор, надо полагать, как руководство стало форсерами. Местные шутят: мол, у нас давно уже не республика, а монархия. Ну, вообще-то, помнится мне, при монархии власть по наследству передается. Случится такое на Урале или нет, в ближайшее время вряд ли проверишь. Учитывая среднюю продолжительность жизни форсеров, немного подождать придется. Лет эдак триста-четыреста. Правда, губернатора и грохнуть могут, но они народ осторожный — должность обязывает. Хотя, гангрел Алешка рассказывал про почти анекдотический случай покушения как раз в нашей губернии. Года три назад это было. У какого-то малкавианина крыша совсем уж съехала. 'Народовольцем' себя вообразил, ну, и запулил самодельную бомбочку в губернаторский лимузин. Машине-то, конечно, пофиг, она бронирована почти как БТР. Психа тут же изловили, да тот и не пытался убежать. Стоял, палил в воздух из старенького 'Макара' и орал: 'Слышите, сатрапы царские?! Народ все равно сбросит оковы самодержавия!' А на допросе, по слухам, псих заявил, что его зовут Софьей Перовской. Вот, наверно, шизели те, кто его допрашивал. У малкавиан, говорят, и не такое бывает. Сбрендивший-то оказался еще и старым к тому же. Может, он когда-то и в самом деле состоял в 'Народной воле' и знал известную русскую террористку.

Наш мэр — невысокий, кругленький, лысоватый мужичек, сидевший рядом с представителем губернатора, быстренько сообразил, откуда дует ветер, и поспешил вставить свое веское слово. До этого-то все помалкивал, а тут вдруг:

— Ну, это ты зря, Семен Тимофеевич. Нельзя вот так вот огульно... У нас, знаешь ли, демократия, и притеснений по... ээ... мм... биологическому признаку, — мэр, наконец-то, подобрал подходящее слово, — мы допускать не должны.

Сказал, и покосился на губернаторского представителя: мол, все правильно? Тот в ответ чуть кивнул. Да уж, усмехнулась я, демократия здесь цветет и пахнет. Правда, непонятно чем, но, по-моему, чем-то не слишком приятным.

— Господа, вы меня не так поняли, — сориентировался 'вертухай', — Я вовсе не предлагаю выслать граждан каинитов назад в Великороссию. Но, как справедливо заметил наш мэр Кузьма Дементьевич, в демократичном обществе недопустимы притеснения одних граждан другими только потому, что у них разная биология. Наши нечеловеческие граждане должны уяснить себе, что мы не позволим им притеснять других наших граждан. Перед законом все равны. Я думаю, лучшим выходом из создавшейся ситуации будет возвращение захваченной господами каинитами фирмы ее законному владельцу. Ну, а мы будем считать случившееся досадным недоразумением, и не станем делать далеко идущих выводов.

— Семен Тимофеевич, — вновь вмешался наблюдатель от губернатора, — вы бы факты изложили. А то пока мы имеем только эмоции. Объясните, почему вы считаете, что фирма перешла к новым владельцам незаконно.

— Но это же ясно, как божий день! — всплеснул руками 'вертухай', — Каиниты осуществили рейдерский захват фирмы у бизнесмена-человека. Разумеется, он ничего не мог противопоставить их опыту и нечеловеческим возможностям! А господа каиниты в рейдерстве поднаторели. Мы же знаем, что в Великороссии захваты собственности — обычное дело. Во всяком случае, так было до прихода к власти Правительства Народного Доверия. Между прочим, интересная картина вырисовывается. Как только у наших соседей появилось правительство, взявшееся покончить с беззаконием, так тут же отдельные великоросские граждане поспешили сбежать к нам на Урал. Странное какое-то совпадение!

— Вы на что намекаете, уважаемый Семен Тимофеевич? — чуть привстав со своего места, дядя Юра повернулся к обличителю.

В этот момент выражение лица командира 'Китежа' стало таким, что любой, даже не читая отражения, понял бы, как сильно он 'уважает' 'вертухая'.

— Ни на что не намекаю, — парировал тот, — а только лишь излагаю факты.

— Может, я чего-то не понимаю? — вмешался Владимир Игоревич, — Вы, насколько мне помнится, были на Совете Командиров Охотничьих групп Урала, где нас допрашивали. Вы видели, что мы говорим правду. Центр Координации нарушил Устав Братства, взяв власть в Великороссии, и предал всех, вступив в сговор с 'Шабашом'. Так к чему теперь ваши грязные намеки?

— Не надо кипятиться, — 'вертухай' примиряющее поднял руки, — Мы видели лишь то, что вы верили в сказанное вами. Но восприятие событий — штука тонкая. Интерпретировать случившееся с вами можно по-разному...

— Что ты несешь?! Как это еще можно интерпретировать?! — вскипел дядя Юра.

— Господа Охотники! — мэр постучал по столу, — Попрошу вас прекратить! Это все внутренние дела вашего Братства. Мы же собрались для рассмотрения вопроса о законности перехода 'Уральских антибиотиков' к новым владельцам. Семен Тимофеевич! Прошу вас кратко изложить факты, свидетельствующие, на ваш взгляд, о незаконности действий господ каинитов. Только суть, и, пожалуйста, без эмоций!

— Хорошо, — поджал губы 'вертухай', — Первый этап рейдерского захвата начался с того, что господа каиниты каким-то образом забрали у бывших сотрудников 'Уральских антибиотиков' акции, доставшиеся тем при приватизации организации. Не берусь утверждать, как господа рейдеры добились своей цели: деньгами, угрозами или, может быть, манипуляцией с психикой людей. Однако на руках у них оказался значительный процент от общего количества акций. О чем это говорит, господа? Во-первых, о том, что наши... хм..., новые граждане прекрасно знакомы с методикой рейдерских захватов, а во-вторых, об их моральной нечистоплотности. Они, ведь, не собирались по-честному предложить владельцу фирмы продать ее, а стали искать и нашли обходные пути! Аморальна организация 'суда Линча' над сыном владельца 'Уральских антибиотиков'. Если юноша совершил правонарушение, то им должна была заниматься милиция, а не новоявленные линчеватели. Не вызывает сомнения, что позорное судилище, устроенное над Михаилом Звягиным, имело одну единственную цель — оказать психологическое давление на его отца!

— Ах, бедняжечка! — не выдержала Ночка, — Бессердечные твари не дали мальчику и дальше беспредельничать. Такого героя опозорили!

— Не вам, нелюдям, судить человека! — тут же среагировал 'вертухай', — Наказание парню должен был выносить Суд. Человеческий суд!

— Семен! — окликнул его кого-то из Охотников, — Хватит защищать недоноска. У меня в том районе двое из обслуги живут. Говорили и про этого Мишку, и про его дружков. Золотая молодежь, мля. Они там всех достали. И ни черта им никакая милиция ничего не делала, вечно выходили сухими из воды.

Я заметила, как на своем месте заерзал начальник ГУВД. Еще бы ему не ерзать, он же какой-то там родственник этого парня. Сам же, наверняка, и покрывал его.

— Господа! Мы отвлекаемся на частности, — вмешался мэр, — Семен Тимофеевич, продолжайте, пожалуйста. И попрошу вас излагать только факты без их моральной оценки.

— Как скажете. Итак, завладев пакетом акций достаточным для захвата фирмы, рейдеры-каиниты начали штурм здания. Охрану они разоружили. При этом в отношении людей-охранников была допущена неоправданная жестокость. Вот, — 'вертухай' выложил на стол какие-то листки, — Это заявления от некоторых охранников находившихся в тот день в смене. Таких свидетельств при желании можно было бы и больше собрать. В них утверждается, что те, кто дежурил на постах охраны, оказались жестоко избиты ворвавшимися к ним неизвестными.

Вот скотина, все с ног на уши поставил! Ведь не было же такого! Я набрала побольше воздуха, ну, сейчас этому гаду все выскажу...

— Ах, ты ко!.. — Ночка меня опередила, и вдруг замолчала на полуслове.

Пнули ее под столом что ли? Гляжу, Аристарх смотрит на дочь этак укоризненно, и палец к губам прикладывает: заткнись, мол. Оглядываюсь на отца. Тот сидит весь из себя невозмутимый такой, будто эти гадости, что про нас говорят, его вообще не трогают. И Маргарита спокойна, и Роман, и сестра с братом... Мда, кажется, я не ко времени вылезти собралась. Потихонечку выдохнула воздух, и стала слушать, что еще плохого про нас скажут. А врун 'вертухай' тем временем продолжал:

— Затем рейдеры ворвались в кабинет главы фирмы, и довели господина Звягина до нервного срыва. Тот в состоянии аффекта пару раз выстрелил, вероятно, надеясь напугать захватчиков...

— Семен, а куда он стрелял? В воздух? — поинтересовался Рудольф Штерн.

— Да какая тебе разница? — поморщился 'вертухай'.

— Разница есть, — фыркнул Штерн, — если он стрелял на поражение, то это уже покушение на убийство...

— У него отбирали собственность. Его можно понять.

— Ты даешь! Помнишь бомжей-каитифов, которых твои позавчера упокоили? Ну, тех двоих, что с голодухи какого-то мужика насухо высосали? Их, выходит, тоже можно было понять — очень жрать хотели!

— Не паясничай, Рудольф! — выкрикнули из 'группы поддержки' Семена, — нечего сравнивать бизнесмена — приличного человека и каких-то там бомжей-каитифов!

— Какая избирательная у нас демократия, — усмехнулся Штерн, — Бизнесмену, значит, можно, а бомжам нельзя? Перед Законом все равны, но одни равнее, так что ли?

— Господа Охотники! — снова вмешался мэр, — Перестаньте отвлекаться! Так мы никогда не закончим. Семен Тимофеевич, у вас все?

'Вертухай' кивнул.

— Тогда я предоставляю слово господам каинитам.

Встал отец. Вообще-то я знала, что он — хороший оратор. Но сегодня отец был особенно убедителен. Высмеял утверждение об аморальности скупки акций. (Оно, на мой взгляд, в самом деле, нелепое, если уж в Законе прописана возможность совершения таких операций с ценными бумагами). Доказал, что мелких акционеров к продаже акций никто не принуждал.

А зачем, спрашивается, было их принуждать? Людям объяснили, что цель операции по покупке акций — вышвырнуть из 'Уральских антибиотиков' Звягина. Того самого Звягина, который подгреб под себя весь их институт, обманул и выставил работников на улицу, умудрился развалить, начавшее приносить прибыль, производство. Нет, никто на них не давил, и даже уговаривать, почти не пришлось. Особенно, когда бывшие сотрудники института узнали, что производство будет возобновлено, а их опыт и знания понадобятся вновь.

— Вы лжец, господин вампир!

Из-за стола встала молодая женщина. Единственная женщина среди 'Стражи человечества', что находилась в зале. На вид лет двадцать пять — тридцать. Впрочем, она же Охотница, так что наверняка старше. Одухотворенное лицо, горящие глаза. Ну, прямо-таки, декабристка, отправляющаяся вслед за мужем в ссылку, или пламенная революционерка, идущая с гордо поднятой головой к эшафоту. Симпатичная. Тонкие, пусть и не совсем правильные черты. Густющие светло-русые волосы сзади собраны в хвост. (Хвост получился, ну, о-очень пышным). Радужка ее глаз была чистого ярко-голубого цвета, а взгляд... Очень неприятный оказался у нее взгляд, эдакое: вы изображаете из себя людей, притворяетесь добренькими, но я-то знаю, кто вы такие на самом деле. С расшифровкой ее отражения мне не пришлось напрягаться — все лежало на поверхности. Стойкая неприязнь пополам с презрением к подленьким врагам человеческого рода. Фанатичка, конечно, но хотя бы искренна в своих чувствах.

Ее 'вампир' отец пропустил мимо ушей. Сделал вид, что не заметил оскорбления. (Ну, вы же знаете, как мы относимся к этому прозвищу. За него, вообще-то, морду бьют). Все такой же невозмутимый, он повернулся к Охотнице.

— И в чем заключается моя ложь? Госпожа... мм...

— Я не собираюсь с вами общаться, а потому мое имя значения не имеет, — вскинув голову, произнесла женщина, — Если это так необходимо, зовите меня — командир СГ-22.

Отец чуть пожал плечами:

— Хорошо. Итак, госпожа командир СГ-22, в чем вы видите ложь? Поясните.

Охотница подобралась, как перед прыжком и, посмотрев на отца, кивнула:

— Сейчас поясню. Вы притворяетесь гуманистами и чуть ли не друзьями людей. В разговоре с бывшими работниками института, вы изображали сочувствие, чтобы заполучить их акции. Вы обещали наказать их обидчика, вернуть им работу... И каждый раз вы лгали!

— Э-э, господа, давайте не будем накалять обстановку, — промямлил мэр.

Внимания на него никто не обратил. Отец удивленно смотрел на свою обличительницу.