На арене Чертогов Предков раворачивается дивертисмент, повествующий о непростых отношениях некоего, замороченного мировыми проблемами, генерала— от— магии с Феей Вечной Ночи. Роль этой последней исполняет несравненная Клара Крол — супруга аваллонского коменданта и сестра Генерального Иквизитора, сэра Роберта Гендальфа. Фигура Феи с головы до пят окутана ризами цвета ночного неба. Покрой риз не лишен пикантности: сквозь обширные вставки из черных камелотских кружев светит нагое тело — божественное тело Клары Крол, воспетое в столь многих куртуазных виршах. Деталь эта, надо полагать, символизирует окутанную мраком тайны, непостижимую для смертного натуру Вечности.

Канонические лосины в обтяжку при коротеньком колете, нарисованные жженой пробкой усы, сонамбулическая походка обрисовывают вполне убедительно образ подпавшего под власть сумеречных чар генерала; изображающая его гимназистка весьма мила.

Кажется, что ничто не поможет плененному Феей Вечной Ночи страстотерпцу. Но счастливый конец неизбежен: прелестные дамы — соперницы Вечности, окружают ее пленника хороводом. Хоровод этот подобен живому цветнику, исполненная томительной неги музыка зовет без промедления погрузиться в безмятежную радость бытия. Зов этот услышан, под сводами Чертогов Предков звучит хор, возносящий хвалу Божественной Уине Купальщице.

— Посему я припадаю к стопам Вашего Величества с всеподданншей просьбой оградить меня и моих товарищей по "Пурпурной Бабочке" от чремерной опеки со стороны генерала Гендальфа и его ведомства. — едва отзвучал славящий Купальщицу хор, как сэр Хью со свойственной ему методичностью вновь вернулся к теме разговора.

— Вы не находите, сэр Хью, что ваши постоянные свары с Гендальфом становятся несколько утомительны? — император отвернулся от собеседника, глядя на арену, где Клара Крол, откинув с лица вуаль, посылала воздушные поцелуи зрителям: мертвым хозяевам Чертогов и их живым гостям.

— Я забочусь лишь о силе и славе Империи, государь, — сухо отвечал Мерлин, — а нас, с сэром Робертом, помирит( и весьма скоро помирит) подземка и Черные Колпаки вкупе со Слепыми Поводырями.

* * *

— Рад приветствовать Вас, дорогая тетушка, на борту "Кракена"! Какой нечаянный случай доставил мне нежданную радость лицереть Ваше Высочество? Красота Вашего Высочества подобна солнцу, и сознание того, что судьба осчастливила меня, сделав племянником благородной патронессы Гимназии Пламенных Лилий, равно как и обделила, ибо быть подле прекрасной Орхидеи и не служить ей всей душой и всем... — принц Гладиус примолк, затрудняясь в формулировке. Корабельные артиллеристы выручили принца, заглушив ревом ракетометного залпа концовку комплимента. Огненные дьяволы полетели к берегу, заплясали, взметая тучи песка, на дюнах. Орхидея, не отрывая глаз, любовалась этой пляской; когда черно-багровый саммум утих, повернулась к племяннику; протягивая ему руку для поцелуя, проговорила:

— Я знаю, Гладиус, ты — хороший мальчик. И тетя Орхидея спешно разыскала тебя, чтобы предупредить о кознях, которые строит... Впрочем, не будем называть имен. Тем более, что с именами далеко не все ясно. Ты слыхал о разговорах, которые добрые граждане Каледонии ведут о тебе и Каспаре Гауке? За эти разговоры следовало бы поблагодарить... Но... Обойдемся пока без имен.

* * *

— Я готовлю на трон Каспара Гаука, задумал заменить им законного престолонаследника?! — Гендальф отбросил в сторону пухлую папку. — Что за чушь! Вы отдаете себе отчет, штандарт-командор, в последствиях таких вот застольных разговоров наших добрых каледонцев? Ведь эти пирушки в честь Гаука по существу инспирированы вами.

— Я готов в полной мере нести ответственность за все последствия моих действий. — Финвэ взялся за ножны палаша и портупейную петлю. — Но полагаю своим долгом заявить Вашему Превосходительству, что по моему мнению весь, если можно так выразиться, сценарий ареста и этапирования Гаука чреват был...

— Оставьте в покое ваш палаш, Финвэ. — Генеральный выбрался из-за стола, глянул на часы. — Вы мне нужны при палаше и при голове. Пойдемте заморим червячка, время уже обеденное.

* * *

— Каков бы ни был источник этих нелепых слухов, надлежит незамедлительно взять меры по их пресечению. — на лице маркиза Арнорского озабоченное выражение. — Заняться этим, прекрасная Орхидея, прийдется нам с вами: патронессе Гимназии и министру изящных искусств. Заняться не мешкая, пока наш добрый Гендальф опять не наломал дров.

— Ну что ж... — в зеленых глазах Орхидеи играют чертики. — Надо предложить публике какое-то иное обьяснение той помпезности с какой арестовали Гаука, а потом везли его через всю Британию. (Помпезность эта действительно подстать разве что наследному принцу). Обьяснение к примеру такое: у сэра Роберта и благородного Каспара Гаука возникло соперничество из-за некоей дамы. ( Наша Кошечка Фели действительно очаровательна, и будь я мужчиной... Опять же — слухи о красоте госпожи Офелии распространились уже по всей Каледонии и за ее пределами). Сэр Роберт посчитал, что поползновения какого-то маг-ротмистра на соперничество с Генеральным Инквизитором есть дерзостное покушение на основы субординации. Дабы пресечь означенное покушение и искоренить воможность подобных покушений впредь, наш добрый Гендальф принял в пределах своей служебной компетенции известные меры. Меры эти, увы, народом были превратно истолкованы и породили множество слухов, вполне нелепых. Государь наш, будучи зерцалом доблестных Меченосцев , рассудил и определил, что в делах любви все сочлены благородного воинского сословия равны. Посему благородным Роберту Гендальфу и Каспару Гауку надлежит спор свой решить дуэлью до первой крови. Место, время и общий регламент сего славного поединка — это уже по вашей части, маркиз. Ну и, чтобы в сюжет для уличной песенки добавить перчику , завершающая мизансцена: благородная патронесса Гимназии Пламенных Лилий помогает сэру Роберту помириться с другой прекрасной дамой — некоей Линдочкой, его домоправительницей. Право, весьма неплохой сюжет для уличной песенки, а может( об этом надо подумать) и для назидательного водевиля в Чертогах Предков.

* * *

— Вы полагаете, Финвэ, что для Гаука тоже полнейшая неожиданность эта невесть откуда прорезавшаяся всенародная любовь к нему? Настоятельно рекомендую отведать эту печеную рыбу. Блюдо простонародное, но воистину достойно императорского стола. И позвольте наполнить ваш кубок. — Гендальф протянул руку к пузатому графину. — Ибо, как говаривал некий дракар-кавалер, друг моей юности: " Рыба посуху не ходит".

— Чувствительно благодарен, сэр Роберт. Вы, видимо, по примеру добрых каледонцев, усиленно питающих Гаука, решили раскормить меня. — улыбнулся Финвэ. — Думаю, что для Гаука вся эта история не меньшая неожиданность, чем для нас. И еще более, чем для нас, непонятная : ведь он ничего не знает о кознях и плутнях Тофеллы и Лафкина. Конечно, можно допустить возможность некоей тонкой игры. Но трудно предположить, что Тофелла или Лафкин...

— Вы полагаете, что Лафкин может по собственной инициативе играть в такие игры? — перебил Гендальф. — Это невозможно. — Том Лафкин при всем своем лоске созидателишка до мозга костей. Из этих — разбалованных нынешним канцлером и престолонаследником толстосумов. Его смелость и размах в делах источником своим имеют лишь не получившее в свое время укорот нахальство. Надо искать нити, ведущие к Мерлину и "Пурпурной Бабочке". Раз и навсегда, как заведомо фантастическую, отбросив посылку, что созидателишки способны претендовать на участие в большой политике , не заручившись явной или тайной поддержкой покровителя из наших, притом покровителя в чинах не малых.

* * *

— Мне драться на дуэли с каким-то Каспаром Гауком?! Ради прекрасных глаз его симпатии, Офелии Ламмерс? В связи с какими-то вздорными слухами? Ваша светлость, надо полагать, изволит шутить. Но, должен признаться с прискорбием, — Гендальф улыбнулся маркизу Арнорскому сожалеюще. — что шутки вашей светлости не для моего ума.

— Да, можно счесть это шуткой. Шутки и забавы входят в мою компетенцию как министра изящных искусств. — ответная улыбка Арагорна Гарданны вполне лучезарна. — И в качестве министра изящных искусств я полагаю небесполезным предложить публике такой вот, не лишенный забавности, вариант концовки всей этой истории с Каспаром Гауком. Ибо другие воможные варианты — куда как серьезны.

— Конечно, предложение маркиза не лишено некоторой ... — император заметно смущен. — некоторой пикантности. Но, с другой стороны — все эти нелепые толки вокруг Каспара Гаука, Его Высочества наследного принца и Его Превосходительства Генерального Инквизитора... Эти политические сплетни, не могу не согласиться, вздорные, но... — император сбился было, затем зарокотал, воодушевляяясь, — И притом, вы должны признать, сэр Роберт, что предложение маркиза вполне согласно с преданиями и обычаями Меченосцев, равно как и с Обетом служения прекрасным дамам.

Гендальф поклоном ответил на обращенную к нему речь государя. Воспользовавшись удобным моментом маркиз Арнорский поспешил расставить все точки над i:

— Рад, что его превосходительство, Генеральный Инквизитор не видит более препятствий высшего порядка к осуществлению моего предложения. Посему — не приступить ли нам к обсуждению сценария некоего в меру серьезного спектакля? К примеру, такого сценария. Его превосходительство, будучи истинным Меченосцем, через секундантов предлагает означенному Гауку урегулировать возникшую между ними щекотливую ситуацию дуэлью до первой крови. Кстати, секундантом его превосходительства милостиво согласился быть Его Высочество наследный принц Гладиус. Эта деталь поможет рассеять слухи, бросающие тень на взаимоотношения его высочества с его превосходительством.

— Ну, раз уж Гладиус предлагает себя в секунданты, вам, сэр Роберт, негоже сетовать на то, что противник вам не ровня. — вставил император.

Гендальф снова поклонился монарху. Опустив глаза стал с преувеличенным вниманием разглядывать мозаичную картину на столешнице. Женская фигура на картине напомнила Линду. В свете обсуждаемой проблемы образ этот не внес успокоения в душу сэра Роберта. Перпектива обьяснения с Линдочкой по поводу дуэли ради прекрасных глаз гауковой Офелии радужной, увы, не представлялась. Гарданна между тем продолжал:

— В качестве секунданта благородного Каспара Гаука оружием полагаю избрать палаши. Место и время — с таким рассчетом, дабы как можно больше подданых его величества имели возможность сей славный поединок лицезреть. Притом, лицезреть, не обнаруживая себя и не мозоля глаза высоким особам, коих долг чести обязал быть актерами означенного спектакля. На шестой миле тракта Камелот-Дувр есть древний амфитеатр, весь поросший акацией, для желающих сохранить инкогнито зрителей — весьма удобно. Время — в ближайшую субботу, в два часа по-полудни. (Добрые камелотцы еще успеют вернуться в город и поделиться за дружеской беседой в каком-нибудь кабачке впечатлениями об этом назидательном зрелище). Также, в качестве секунданта Гаука, имею честь передать вам, сэр Роберт, его заверения в том, что сразу после поединка он покинет Камелот, прихватив с собой Офелию Ламмерс (прошу покорнейше простить — Офелию Гаук; имею удовольствие сообщить, что прекрасная Офелия уже три дня законным образом носит фамилию благородного Каспара Гаука). Чета Гауков оформила сие без лишней огласки. Они, ваше превосходительство, люди скромные, знающие свое место, и желали бы, чтобы эта история, завершившись быстро и благополучно, столь же быстро и благополучно была предана забвению. Если на то будет согласие вашего превосходительства, маг-ротмистр Гаук поселится со своей подругой среди пастбищных элоев, в окрестностях Фарфорового Дворца. В Камелоте он будет лишь наездами — по вызовам генерала Мерлина, коему Гаук бывает порой необходим и наверху и в подземке. Вот-с : такая диспозиция. Надеюсь вы, ваше превосходительство, не будете оспаривать мнение его величества о том, что диспозиция эта вполне соответствует преданиям и обычаям Меченосцев, равно как и Обету служения прекрасным дамам. И еще о дамах. Благородная патронесса Гимназии Пламенных Лилий пеняет вам, сэр Роберт, за то, что вы прячете от света прелестную Линду. Ее высочество, принцесса Орхидея желала бы, чтобы вы передали ее настоятельное приглашение этой очаровательной особе — прибыть в особняк на Цветочной, в час по-полудни, в субботу. Да, тоже в субботу. Пока вы будете делить славную схватку с Гауком, принцесса приуготовит Линду, дабы к вашему возвращению... Вспомните, ваше превосходительство, сколь высоко вы сами оценивали умение принцессы держать наших милых дам на должной дистанции от дел, прекрасной половине рода человеческого не приличных.

Генеральный Инквизитор ответил на сентенции министра изящных искусств тяжелым взглядом. Улыбка министра под этим взглядом не померкла ни в малейшей степени. Император пророкотал:

— Приятно и поучительно, господа, видеть как достойно твои товарищи улаживают между собой вопросы чести.

* * *

— Подготовьте представление на всемилостивейшее пожалование Гладиусу Финвэ чина гвардии полковника. — Гендальф быстро, пронзительно глянул на адьютанта. — Вам что-нибудь не понятно, Стивен?

— Но, ваше превосходительство, Финвэ совсем недавно произведен в гвардии штандарт-командоры. — начал было адьютант. — В его годы...

— Да — из штандарт-командоров в полковники: через чин. — отрывисто проговорил Гендальф. Всем должно быть ясно, что я отнюдь не считаю неудачной операцию с Каспаром Гауком. Совсем напротив. Пусть господа из "Пурпурной Бабочки" и иже с ними не тешат себя на сей счет иллюзиями. Кстати о господах из "Пурпурной Бабочки"... Что— нибудь есть об этой роте экстренного вызова и ее шефе — Морисе Камбрэ, графе Каталаунском? Помнится, были донесения о том, что он передавал денежные суммы Тофелле.

— Рота экстренного вызова ни в какие эксцессы вокруг Гаука не замешана. — отвечал адьютант. — Некоторым образом — вышла сухой из воды. А касательно денежных сумм, переданых графом панцер-пажу Тофелле, есть точные, проверенные данные. Означенные суммы Морис Камбрэ передавал для своего младшего брата Джослина — сослуживца Тофеллы. Камбрэ-младший, как и Тофелла, служит панцер-пажом в боевой свите штандарт-командора Финвэ.

— Однако, компания подобралась у Финвэ. — заметил Гендальф. — Не хватает только шурина Владыки Тьмы да какого-нибудь внучатого племянника Хью Мерлина.

— В Аваллоне не приходиться привередничать, набирая людей в свиту. — отозвался адьютант. — Туда направляют, как правило, тех, кто недостаточно хорош для...

— Или чересчур хорош. — улыбнулся Гендальф. — Как Гаук, к примеру.

* * *

Акациевый лесок, зеленеющий на руинах древнего амфитеатра. Там, где когда-то была арена, покрытая сочной травкой поляна. На поляне в звоне и блеске стали делят схватку благородные Роберт Гендальф и Каспар Гаук. Хирургически точный выпад Гаука — по щеке Гендальфа змеится алая струйка. Первая кровь останавливает поединок. Гаук салютует противнику и секундантам, ловко вбрасывет клинок в ножны. Не без артистизма раскланивается перед прячущейся в акациевой чаще публикой, идет к своей, пасущейся неподалеку, лошади.