А критическая ситуация у нас была налицо. Отсюда вывод, нужно очень разумно распорядиться имеющейся у меня магической энергией и не допускать понижение её уровня в моем внутреннем резервуаре ниже половины и помнить, что любое магическое действие расходует ману.
Тем временем, я оделся и уже хотел уходить, как вдруг вспомнил, что на складе хранится одна упаковка финских ножей, бог весть какими судьбами сюда попавшая. Открыл склад, нашёл эту коробку. На ней было написано «Ножи кухонные», 3 штуки. Открыл коробку и достал один нож. Не классический финский нож, но похож своей односторонней заточкой и острием. Вдоль тупой стороны шёл продольный дол. На лезвии ни единого пятнышка. Покачал в руке, нашёл баланс. Все в порядке, потребуется можно и кинуть.
Каждый нож был в чехле из толстой кожи. Чехол можно было подвесить к поясному ремню. Такое ощущение, что это был подарочный вариант. Коробка только подкачала. (А, может, специально такую невзрачную подобрали?) Короче, коробку оставил, а ножи взял с собой. Один подвесил на брючный ремень, второй закрепил на ноге, чуть выше лодыжки, третий просто сунул в карман телогрейки.
Закрыв дверь на ключ, я под магемой скрыта вышел на улицу и взял пеленг. Дом, где Зинаиду держали, я нашёл через час, когда уже начинало смеркаться.
— Ян, — спросил я его, — а нет ли в арсенале наших боевых магов ночного и сумеречного зрения?
— Есть, — ответил мне учитель и тут же, не дожидаясь моей просьбы, показал мне нужные плетения.
— Ты забыл, — добавил он, — что эти режимы зрения доступны любому человеку, которому установили ПНМ, в том числе и тебе, поэтому нет нужды прибегать к магии, достаточно твоего желания и зрение само настроится на нужный режим.
— А ведь и верно, — мысленно с досадой хлопнул я себя по лбу.
— Забыл, потому что ни разу не пользовался этими режимами, — подумал я и включил сумеречное зрение, одновременно накидывая на себя купол невидимости. Правда, тут же его рассеял, так как он оказался энергетически довольно затратным, для меня во всяком случае. К тому же именно сегодня мне приходилось экономить каждую единицу маны.
Зато, у меня включились боевые навыки из учебной базы, которую Ян для меня сделал по памяти комбрига Одинцова. База оказалась небольшой, но очень полезной. Были там, в частности, навыки ведения партизанской войны, навыки разведчика и диверсанта и все это в привязке к нашей реальности, а не просто какие-то абстрактные знания. Поэтому, как только я подошёл к бандитскому логову, я почувствовал себя, как разведчик на гражданской войне в тылу беляков. Единственно, чего мне не хватало для полной уверенности, так это огнестрельного оружия.
Ян, уловив мои мысли, тут же показал мне плетение воздушных ножей. Моих скромных запасов энергии хватит на три-четыре запуска этой магемы. Я потратил несколько минут, пока прочно не усвоил в виртуале под ускорением эту технику. Это было, кстати, очень грозное оружие. Воздушные ножи, вращаясь как пропеллер, подчистую срезали все, что попадалось на их пути.
— Не начинай боевых действий, пока не поставишь на всех бандитов своих меток, — сказал мне Ян. — Потом поступишь так, как сегодня уже делал. Откроешь по метке информационный канал и отправишь по нему магему, только не диагностики, а что-нибудь смертоносное или усыпляющее.
— А потом угрозыск будет рыть землю, чтобы докопаться до тех, кто смог их всех замочить, без применения холодного или огнестрельного оружия.
— Понятно, — вздохнул Ян, — тебе хочется пострелять. Какой же ты ещё мальчишка. В любом случае, тебе будет легче их отстреливать, зная, где они находятся. В таком доме легко спрятаться.
* * *
Дом действительно был огромным. Он был двухэтажным деревянным с многочисленными пристройками, примыкающими к нему вплотную. Ходов и переходов там было немало. Одних входных дверей не меньше трёх. Народу в доме и на подворье хватало. У центральных ворот прогуливались двое, время от времени, по двору кто-нибудь пробегал. Окна были ярко освещены.
За домом виделся большой огород, спускавшийся до самой Оби. Эта усадьба была последней на улице. Забор, её огораживающий, тянулся вдоль улицы, с небольшим уклоном идущей прямо до обрыва, за которым начинался крутой спуск к воде. По краю обрыва, вдоль реки тоже тянулся сплошной высокий забор. Между обрывом и забором вилась узкая тропинка, и я пошёл по ней. Метров через 30 в заборе обнаружилась калитка, запертая на щеколду. От калитки вниз к реке вела извилистая тропинка, сбегающая к плотикам, к которым были привязаны две лодки.
Я спустился по этой тропинке вниз и продырявил обе лодки. Через 15 минут обе окажутся на дне. Вернулся к калитке и не став возиться со щеколдой, тупо подтянулся на заборе и перевалил через него. Было уже темно, и заметить меня было проблематично. Моё сумеречное зрение автоматически и плавно перешло на ночное.
Выждав минуту, обозревая открывшийся передо мной новый ландшафт, я, не скрываясь, пошёл по тропинке. Огород был пуст, весь урожай собран. Лишь ещё в одном месте осталась неубранной куча завядшей картофельной ботвы.
Тропинка привела меня к бане. В её оконце пробивался свет, и мелькали тени. Зинаиды там не было. Окошко предбанника тоже было освещено. Пришлось выключить ночное зрение и перейти на нормальное.
Я потянул двери предбанника на себя и прошмыгнул внутрь. Осмотрел вешалку и лежанку, напротив неё. Над лежанкой, в изголовье на гвозде висел кожаный пояс с кобурой, из которой торчала рукоятка нагана.
Всё-таки, наган здесь любимое оружие бандитов, — подумал я, снимая пояс с гвоздя и примеривая его на себя. Пояс вполне даже подошел, но я его снял. Вынув револьвер из кобуры, проверил барабан. Он был полностью заряжен. В кобуре был небольшой карман с перегородкой на два отделения, в каждом по 7 запасных патронов в вертикальном положении, которые переложил в свободный накладной карман телогрейки. Под вешалкой стояли две пары обуви — мужские сапоги и невысокие демисезонные женские сапожки. Во внутреннем кармашке голенища одного сапога я обнаружил нож с выкидным лезвием, который тоже конфисковал.
В моечное отделение заглядывать не стал. Хоть я и был настроен воинственно, мочить всех подряд и без разбора мне не хотелось. Чем бы я тогда от них отличался. Но свои метки на их аурах я, на всякий случай, оставил. На таком расстоянии визуального контакта для этого не требовалось. Достаточно было контакта наших аур. Можно было их усыпить на всякий случай, но я экономил ману.
Выйдя из бани и снова включив ночное зрение, пошёл дальше. Метров через двадцать тропинка, ведущая от бани, упёрлась в небольшую калитку в невысоком заборе, разделяющем внутренний двор от огорода. Калитка была закрыта на простой крючок. Откинув его, шагнул во двор, сразу закрывая калитку за собой.
Вход в усадьбу с улицы был слева от меня. Рядом с воротами стояла небольшая избушка, предназначенная, скорее всего, для охраны. Из неё один выход шёл на улицу, второй — во двор усадьбы. Так что ворота открывали только для транспортных средств, а пешие шли через избушку.
Справа от меня, в углу была уборная с двумя дверями. По одной этой детали было понятно, что в доме проживает много народу. Света в уборной не было, поэтому желающие посетить её в ночное или вечернее время брали с собой фонарь или лампу.
Затем я обошёл всё подворье. Что было удивительно, так это отсутствие собак, хотя против них у меня тоже были соответствующие плетения. Но они не понадобились.
Не встретив на дворе ни одной живой души, я пошёл к Зинаиде по её метке, как по компасу. Она была в пристройке типа сарая, чему я нисколько не удивился. Один вход в него вёл из дома, второй — со двора. Последний был закрыт со стороны двора на навесной замок и его никто не охранял.
Ян предложил мне использовать магему разрушения. Пять единиц маны оказалось достаточно, чтобы внутренность навесного замка обратилась в труху.
Внутри было темно, но я все видел отлично. Зинаиду я обнаружил на полу в дальнем от меня углу под ворохом какого-то тряпья. Начало октября не самое благоприятное время для отдыха на природе, холодно. Но это ещё не все. Её, как собаку посадили на цепь. На шее железный ошейник, к нему прикреплена железная цепь с крупными звеньями, второй конец которой закреплён к кольцу на большой чугунной болванке, в несколько пудов весу.
Ну, господа бандиты, вы мне ответите за это! — вскипело у меня все внутри. Ярость затопила разум.
Я услышал, как мимо сарая кто-то прошёл, направляясь в туалет. Подождав, пока дверь туалета закроется, я выскользнул из сарая и подождал, пока посетитель выйдет из туалета. Как только он вышел и прошёл мимо меня, я сделав скользящий длинный шаг подошёл к нему сзади вплотную и скрутил ему голову. Вышло это у меня тихо, быстро и буднично, как и на моих виртуальных тренировках. Труп вынес в огород и бросил его там, куда выходила задняя часть уборной. Вернувшись во двор, я добежал до сторожевой избушки и, сняв ночное зрение, выждал минуту. Нужно было заглянуть к охране, а в их избушке горел свет. Через две минуты я вышел обратно, оставив в сторожке два трупа. Ночное зрение пришлось вернуть снова.
Я понимал, что слепая ярость до добра не доведёт, месть нужно совершать с холодной головой. Поэтому привёл своё внутреннее состояние до спокойной решимости, после чего вернулся в сарай к Зинаиде. Там я потратил ещё десяток единиц маны, чтобы снять с девушки ошейник и цепи.
Зинаида была в полной отключке. Благодаря посланной ей по инфоканалу магемы исцеления, самые ужасные повреждения были устранены. Все остальное залечим потом. Сейчас нужно было перенести её куда-нибудь в более приличное и тёплое место. Я вспомнил о бане и решил перенести Зинаиду туда. В дальнейших моих планах было тихо просочиться в дом и замочить тут всех на хрен без суда и следствия. Но правильно говорят: "Хочешь развеселить бога, расскажи ему о своих планах".
Когда я, подхватив Зинаиду на руки, собирался покинуть это негостеприимное место, дверь, ведущая в дом, распахнулась, в сарае вспыхнул яркий свет, который ослепил меня и первую пару секунд я ничего не видел, кроме радужных пятен. Пришлось опять тратить крохи маны, чтобы привести зрение в норму. Но и эти секунды я не терял зря. Пока восстанавливалось моё зрение, я аккуратно положил Зинаиду на прежнее место. Когда я выпрямился, то увидел направленные на меня револьверы и даже пара обрезов была.
Ну, понеслась душа в рай, — всплыла в моей голове чья-то чужая фраза, и я перешёл в режим ускорения.
В реальность меня выкинуло насильно в комнате, служившей кабинетом хозяину этого заведения. Его я не хотел убивать, по крайней мере, сразу, собираясь допросить. Меня интересовало только одно. В чём была виновата Зинаида и за что с ней так обошлись. Но, получилось так, как получилось.
Главарю оставалось жизни совсем немного. В груди у него торчал мой нож, который он обхватил обеими руками. Нож пришлось кидать, так как когда я ворвался в его комнату, он уже держал пистолет наготове и выстрелил, когда я был ещё за дверью. Мой магический щит отклонил пулю, но израсходовал последние крохи доступной энергии, и я почувствовал, как время стремительно начинает возвращаться к своей обычной скорости бега и на последних секундах ускорения кинул нож.
Я задал свой вопрос, прямо глядя в его глаза, пылающие ненавистью и болью. После моего вопроса, в его глазах заполыхала буря эмоций. Он хотел что-то сказать, но закашлял, захлёбываясь кровью и через силу выплюнул:
— Цыпа была моей любовницей и изменила мне …
Он вдруг с силой обхватил рукоять ножа и выдернул его. Из раны хлынула кровь и облила бы меня с ног до головы, но благодаря остаткам моей защиты лишь бессильно соскользнула с неё на пол. В угасающих глазах главаря, я ещё успел увидеть удивление, с которым он и умер.
* * *
После смерти главаря банды, я перенёс Зинаиду из сарая в его комнату и положил её на кровать. Сам занялся зачисткой дома. Я обошёл все комнаты и нашёл-таки в одной из них женщину средних лет, спрятавшуюся под кроватью. Вытащил и допросил. Ульяна работала в доме кухаркой и оказалась кладезем информации по банде. У главаря была кличка Граф. Всех членов банды Ульяна знала в лицо, как и их клички. Оказалось, что Зинаида была членом банды Графа и имела кличку Цыпа.
— Что женщина может делать в банде? — удивился я.
— Цыпа работала в управлении железной дороги, и видать имела доступ к каким-то секретам. Приходила она не часто, но всегда общалась только с Графом. Иногда они ужинали вместе, и кое-что я слышала. Как-то раз она рассказывала о своих начальниках, давала им характеристику. Графа интересовало, возьмут они взятку или нет.
— Ну, ладно, я её сам обо всём этом поспрашиваю.
Ульяна посмотрела на меня, как на блаженного.
— Ничего ты у неё не узнаешь, ибо не жилец она. Я видела, что они с ней делали. Истинные звери, чтоб им всем в аду гореть. Прости меня, господи, рабу грешную.
Она перекрестилась на икону, и продолжила:
— Они ведь полюбовниками были, Граф с Цыпой, но об этом никто не знал, кроме меня. Я Графу клятву на кресте принесла, что никому не расскажу. А потом кто-то донёс до него, что Цыпа изменяет ему с Терей, это еще один бандит, тоже главарь банды. Вот Граф и отомстил ей.
— Слушай, Ульяна, откуда ты всё это знаешь?
— Ладно, открою тебе свой секрет. Чего уж его хранить, раз хозяина убили, хозяйка при смерти. Я подслушку нашла. У меня прямо из комнаты дверь в небольшой чуланчик ведёт, а он примыкает к комнате Графа. Там я и подслушивала обо всём, о чём они говорили. Но самый главный секрет я узнала совершенно случайно. Как-то вечером, Цыпа осталась ночевать в доме, у неё живот разболелся. Весь вечер она в туалете просидела. А я грешна, любопытна я. Вот тогда в её сумочке порылась и за подкладкой обнаружила бумажку, которая называлась «Мандат» и там, черным по белому было написано, что Саблина Зинаида Яковлевна является штатным сотрудником ОГПУ.
Вот теперь, всё окончательно для меня стало ясно. Да здравствуют любопытные кухарки!
— А почему ты Цыпу хозяйкой называешь?
— Так ведь Граф дом-то на неё переписал. А обратно переписать не успел. Так что теперь Цыпа полноправная хозяйка этого дома, получается.
— И что ты делать собираешься?
— Мне бы немного деньжат с собой взять, тогда я домой в деревню вернусь, а жизнь эту бандитскую, забуду, как страшный сон.
Я усмехнулся про себя — конечно, забудет, я об этом позабочусь.
— Ты знаешь, где Граф деньги хранил? — спросил я её.
— Все его заначки я, конечно, не знаю, но в буфете на кухне он всегда оставлял мне денег на текущие расходы и одну его нычку я случайно обнаружила. Вот там поболее будет.
В результате, кухарка с пачкой темно-синих банкнот, с номиналом в 5 червонцев каждая, спрятанной на своём теле (не будем уточнять, где именно) уснула на своей кровати и в своей комнате. Завтра утром она проснётся и забудет наш разговор, равно как и моё лицо.
