Сделка на жизнь

— Как же ты мне надоел, — фыркнула она и стянула сорочку, бросила на беса и рассмеялась, глядя, как тот жадно обнюхивает его. — Забирай, — милостиво разрешила она, и сорочка исчезла в вязкой черноте.

Тень-бес на время угомонился, подозрительно затихнув в углу. Пока грелся чайник, Лида ушла в ванную. За ней скользила лишь ее родная блеклая покорная тень, потому помыться ей удалось спокойно. Когда она вышла, замотанная в полотенце, подарок Дьявола все еще лежал в углу, превратившись в грязное черное пятно на полу, словно в этом месте разводили небольшой костер.

Лидия подошла к пятну и осторожно потрогала его ногой. Ощущения были странными. Все та же вязкая горячая субстанция, попахивающая серой. Субстанция зашевелилась, и женщина отдернула ногу, но замерла, чувствуя, как по босой стопе ласкающими движениями прошелся язык беса, облизал пальцы и снова вернулся на стопу. Это оказалось неожиданно приятно. Лида прикрыла глаза и позволила тени еще немного развлечься, но как только с уст женщины сорвался стон, она окончательно убрала ногу.

— Нет, нельзя, — отчеканила она и прошла на кухню. Тень осталась на своем месте, снова затихнув.

Лида налила себе чай, сделала бутерброд и теперь завтракала, задумчиво глядя на свое молчаливое сопровождение. В то, что она умирала по-прежнему верилось с трудом. А в то, что ночью ее поимел сам Дьявол не верилось вообще, и если бы не новый жилец в ее квартире, Лида бы решила, что ей вообще все приснилось.

— Иди сюда, — поманила женщина беса.

То, что это бес, она узнала у самой тени, когда та вернулась домой. Спросила, тень кивнула. На этом их диалог тогда закончился, но теперь женщине требовались новые ответы.

— Можешь появиться, — разрешила Лидия, и бес поднялся, становясь плотным, большим и страшным, но он тут же сел у ног хозяйки, как послушная шавка, и заглянул ей в глаза.

Однако быстро опустил голову и потерся о колени Лиды щекой, вынудив, чуть раздвинуть ноги.

— Угомонись! — уже сердито велела женщина.

Бес тяжко вздохнул и снова посмотрел ей в глаза, ожидая, что ему скажут. Лида, собравшись с духом, потрогала его голову, нащупала небольшие наросты и удовлетворенно кивнула, рога имелись. Бес тут же снова потерся о ногу хозяйки, выпрашивая продолжить ласку. Женщина усмехнулась и уже более уверенно погладила его, почесала между рогами, и бес блаженно зажмурился.

— Ты мой единственный подарок от Повелителя? — спросила Лидия Ивановна, переходя к делу.

Бес помотал головой.

— Еще кто-то? — нахмурилась женщина. Иметь дело с несколькими такими... сластолюбцами ей не хотелось. Но бес опять помотал головой. — Я что-то сама могу? — он кивнул. Лида задумалась, вспоминая, что знает о ведьмах. — Проклясть, сглазить, нашептать, — перечисляла она, и бес кивал на каждое предположение. — А колдовать?

Бес мелко затрясся, обозначая смех. Лидия нахмурилась, и он успокоился.

— Хорошо. И что дальше? Мне нужно вступить в какую-нибудь сатанинскую секту? — бес снова затрясся, и Лида поняла, что сказал глупость. — Шуты? — с усмешкой спросила она, бес кивнул. — Как-нибудь наведаемся к ним, — неожиданно решила женщина, бес обнажил жуткие клыки в ухмылке и потер ладони, явно предвкушая развлечение. — Знаешь таких, — бес пожал плечами, но кивнул, и Лида поняла, что он найдет, когда ей захочется. Подумав еще немного, женщина вспомнила черноволосого мужчину, тихо вздохнула и задала новый вопрос. — Я могу звать Повелителя? Могу увидеть его, если захочу? — бес отрицательно помотал головой. — Он сам придет, если посчитает нужным, — ответила сама себе Лида, и бес кивнул.

Она разочарованно вздохнула, и ее спутник ударил себя кулаком в грудь и недвусмысленно двинул бедрами.

— Сиди уже... любовничек, — усмехнулась женщина. — Будешь послушным мальчиком, получишь сладкое.

Бес с обожанием посмотрел на хозяйку. Лида рассмеялась и встала, на ноги. Бес, обернувшись тенью, тут же отползая в сторону.

— Ах, да, — Лидия Ивановна остановилась. — Ты днем такой же сильный, как ночью?

Бес опять уплотнился, поднимаясь над полом, и тяжко вздохнул.

— Но ты везде будешь со мной? — он кивнул. — Хоть что-то можешь днем? — Очередной кивок удовлетворил женщину, и она отправилась одеваться, раздумывая, как там поживает Епифанов...

Глухой мужской стон оповестил сидевшую рядом женщину, что муж очухался. Она посмотрела, как тот открыл глаза и уставился в потолок, затем облизал губы и резко сел, с заметным ужасом оглядываясь вокруг себя, но вот взгляд его блекло-голубых глаз остановился на женщине, и он замер, с подозрением приглядываясь к ней.

— Епифанов, ты совсем, — женщина скривилась, всхлипнула и выбежала из супружеской спальни.

Глеб Епифанов приподнялся на локте, но дикая головная боль повалила его обратно на подушку. Мужчина закрыл глаза, снова облизал пересохшие губы и попытался вспомнить, как он оказался дома. Последнее, что он помнил, было... Что? Глеб попробовал прокрутить в голове прошедший день. Это вызвало новый болевой спазм, но все-таки память откликнулась на призыв.

Вчера он назначил на должность младшего партнера Голованова. Лидка взбесилась, оно и понятно, она вкалывала, как проклятая. Да и чего кривить душой, лучше Голованова подходила на эту должность, но Глеб просто испугался разговоров, что шеф продвигает свою любовницу. Об их связи и так шептались, могло и до жены дойти. А вот этого Глеб Романович не желал совершенно. Все же зависть — дело такое, потом дерьма не оберешься. Правда, мужчина хотел свозить Лидочку на примирительный отдых, чтобы хоть как-то сгладить то, что обманул любовницу в ее чаяниях.

— Я увольняюсь, — не забыла подкинуть память.

Куда увольняется? Зачем?

— Я размажу тебя, как дерьмо по тарелке.

Черт, может. Эта все может, еще та стерва.

— Твою мать, — прошипел Глеб, открывая глаза. — Нужно помириться с ней.

И тут же в голове возникла крыша и женщина на парапете, поливающая его оскорблениями.

— Глеб-пулеметчик.

Пулеметчик... Почему-то это слово заставило напрячься, и совсем не от того, что Лида выкрикивала его, нет, было что-то еще. Мучительно поморщившись, мужчина поднялся с постели и направился на кухню, где всхлипывала его жена. Томка увидела мужа, демонстративно вскочила с диванчика и выбежала из кухни. Глеб проводил ее удивленным взглядом, затем налил себе воды и залпом ее выпил.

Пулеметчик... Докажи... Кому и что он должен доказать? Тихий шорох заставил мужчину вздрогнуть. Он обернулся, обшарил взглядом пространство и наткнулся на паучка. Отчего-то он вызвал озноб и почти панику. Глеб тряхнул головой. Он никогда не боялся пауков, тогда почему сейчас липкий пот стекает по спине, и хочется завопить, словно ему в зад воткнули раскаленную иглу.

— Господи, — прошептал мужчина и поспешил в ванную, списывая свою панику на похмелье.

Что он вчера пил? Да все, что обычно. Ну смешал шампанское и коньяк, и что? Ощущение, будто он вылез из месячного запоя. Глеб залез под душ, некоторое время стоял, блаженно закрыв глаза, затем намылся, выключил воду и потянулся за полотенцем.

— Позвоню твоей жене.

Твою мать! Так вот почему Томка наматывает сопли на кулак, эта сука ей все-таки позвонила!

— Мстительная тварь, — шепотом выругался мужчина.

Глеб откинул полотенце, развернулся к зеркалу, чтобы побриться и застыл, глядя округлившимися глазами в отражение. После подался ближе и запустил пятерню в волосы. Он был седой. Совершенно. Абсолютно. Еще вчера темно-каштановые волосы с тонкими, почти незаметными нитями седины, сегодня стали полностью белоснежными. Мужчина еще мгновение смотрел в зеркало и вдруг закричал, выбегая из ванной. Он вспомнил! Он все вспомнил!!!

Епифанов вбежал в комнату и уставился на жену безумным взглядом, то ли ища в ней защиты, то ли ожидая, что она сейчас превратится в гниющую бабу, требующую доказать, что он не пулеметчик. Тома перестала хлюпать и испугано взглянула на мужа.

— Глебушка, ты чего? — спросила она, пятясь от него.

— Как? — голос сорвался, и мужчине пришлось собраться с силами, чтобы закончить свой вопрос, еще державший на плаву его рассудок. — Как я оказался дома?

Его жена снова скривилась, и Глебу пришлось подойти и грубо встряхнуть ее за плечи.

— Хватит ныть! — рявкнул он. — Рассказывай!

— Глеб! — возмущенно воскликнула Тамара. — Ты совсем то ли? Не хватило того, что ты творил ночью? Допился, — она снова горестно всхлипнула. — Пьянущий, на ногах не держался, устроил во дворе не пойми что. Носился, орал. А когда вышли соседи, вообще начал кричать, что они все зомби, что вечно пялятся в компьютеры и телевизоры. Лупил по машинам. Ужас! Потом на девушку на какую-то накинулся и все кричал, что сейчас ей докажешь, что ты не пулеметчик. Даже штаны снял. Позорище! Только на ней и захрапел. Так домой тебя и притащили, — жена скривилась и ткнула пальцем в пах мужа, — с этим.

— Чем этим? — сипло спросил Глеб Романович.

— Хреном твоим, из штанов торчал, — визгливо закончила Томка и зарыдала в голос. — Позор, какой позор. Как теперь в глаза соседям смотреть? До белочки допился.

Мужчина тяжело опустился на кровать. Белочка? Правда, белочка? То есть это не за ним зомби бегали, а он всех гонял? И машины потому орали? И бабы мерзкой не было? Неужели и правда? Глеб криво ухмыльнулся, и встрепал свои волосы, тут же отдернул руку. Тогда почему поседел? Так ужасы такие пригрезились, еще бы не поседел! И все из-за этой сучки, из-за Лидки. Видать сильно она его задела.

— Скорострел... Глеб-пулеметчик...

После в голове возник ее издевательский хохот и... Глеб гулко сглотнул и посмотрел вниз. Член закаменел в одно мгновение, хватило только воспоминания.

— Эпилептик...

— Сука, — тихо выдохнул Глеб и повернулся к рыдающей жене.

Рывок, и Тома очумело уставилась на мужа, нависшего сверху.

— Глебушка, ты чего? — сдавленным шепотом спросила она.

"Отвратительное сопение... Эпилептик... Скорострел... Пулеметчик... Пулеметчик... Пулеметчик... Трахни или вали... Пулеметчик... Размажу...". Сдвинув в сторону полоску женских трусиков, мужчина одним грубым толчком вошел в свою супругу. Она взвизгнула, попыталась оттолкнуть мужа, но он перехватил ее руки, закидывая их наверх.

— Глеб! Глеб! — вскрикивала Тамара, глядя в перекошенное яростью лицо мужа. — Гле-е-е-еб, — простонала она, неожиданно ощущая острый прилив возбуждения. — Еще, еще... Только не останавливайся.

Епифанов не слушал, точней, не слышал. В его голове звучал голос Лидии, и каждое ее слово, хлеставшее по мужскому самолюбию, мужчина вколачивал в собственную супругу. Она закусила губу, остервенело подаваясь навстречу мужу.

— Сука, — выдохнул Глеб, продолжая слушать голос в своей голове. — Дрянь. Гадина. Тварь. Ли-ида! — ее имя он выкрикнул и сорвался в головокружительный оргазм, не сразу заметив, как затихла под ним жена.

— Лида? — переспросила Тамара. — Лида?!

Глеб отдышался, открыл глаза и с ужасом осознал, что только что произнес. И тут же в его голове раздался издевательский хохот Лидии Ивановны. "Епифанов, лох — это судьба!", — прокричала невидимая Лида, продолжая хохотать.

-Ведьма, — простонал Глеб, перекатываясь на спину и закрывая лицо ладонями.

— Епифанов, ты сволочь! — истерично выкрикнула жена и убежала из супружеской спальни.

— Твою ма-ать, — от души произнес Глеб Романович и не менее истерично рассмеялся.

На кухни возобновила рыдания жена. Она нарочита гремела посудой, всхлипывала с рыданиями, тоже нарочито, но Епифанов лежал поперек кровати, раскинув руки, и пялился в потолок, усердно скрипя шестеренками похмельного мозга. Его мысли вновь крутились вокруг кошмара, теперь уже не казавшегося таким жутким, стоило предположить, что всему виной алкоголь. Но, черт вас всех задери, он не был алкоголиком! Не пил запойно, даже не напивался часто. Откуда у него белая горячка?!

Паленый коньяк? Вроде обычный, какой Глеб всегда употреблял. Хотя... За коньяком бегал Голованов. Фуршет свернули сразу после ухода Лидки, народ спешил покинуть офис, словно боясь, что она вернется. Сам Голованов, багровый и злющий, долго орал, шипел и плевался ядом, тряся перед носом шефа подарком Мартыновой...

— Сучка, — неожиданно хохотнул Глеб, вспоминая вчерашнюю выходку Лидии Ивановны. — Додумалась же...

Впрочем, фантазия у нее всегда была на пять с плюсом, это было то, из-за чего Епифанов не хотел разрывать их тайную связь. Лида всегда умела завести его с пол оборота, а уж что они вытворяли... Глеб зажмурился вспоминая, но тут же вновь помрачнел, возвращаясь мыслями к вчерашнему дню. Он напился, опозорился перед соседями, поседел за одну ночь от собственных видений, сдал себя жене с потрохами. Хотя с женой все еще не так плохо, оговорился, с кем не бывает... Угу, лежа на Томке. Но достала его все-таки Мартынова, крепко достала! Ее оскорбления никак не желали забываться, вызывая настоятельную потребность набрать ее номер и наговорить гадостей.

Как не крути, но все произошедшее ведет к ней. Если бы она не довела его, то Глеб не напился вчера, не понесся к ней, чтобы выслушать новую порцию оскорблений, и за ним бы не гнались глюки... Стоп! Епифанов беспокойно заворочался. Мужчина помнил, как пришел к Лидии, как взял ее тоже, и ее хохот, и даже пощечину, которую отвесил стерве, а дальше? Что было дальше?! Если верить памяти, то дальше началась "белочка". Но Томка говорит, что все безобразия Глеб вытворял во дворе, а они с Мартыновой живут не в соседних домах. Тогда что было между посещением Лидки и буйством во дворе? Где он был? Что делал?

Мучительно поморщившись, Епифанов сел на кровати и потер лицо. Все-таки коньяк был паленым, такой провал в памяти. Нужно позвонить Голованову и вынести ему мозг. Но и на эту затею Глеб махнул рукой. Он поискал свой телефон и, найдя, набрал номер Антонова. Стерву следовало наказать, заслужила. Никому и никогда Глеб Романович не позволял унижать себя, и гадюке Лидке тоже не позволит.

Антонов молчал. Глеб выругался, но быстро взял себя в руки, у мужчины появилась новая идея. Он нашел в записной книжке другой номер и набрал его. Здесь ему ответили быстро. Глеб вежливо, даже подобострастно поздоровался, извинившись за беспокойство, и довел до сведения собеседника.

— Я сегодня встречаюсь с госпожой Мартыновой, — ворчливо заявил будущий губернатор. — Или у вас что-то поменялось?

— Поменялось, Константин Антонович, — горестно вздохнул Епифанов. — Госпожа Мартынова со вчерашнего дня не работает на компанию "Имидж", крайне нечистоплотная особа. Нам ценим наших клиентов, особенно таких важных и уважаемых, как вы, Константин Антонович, и для нас имеет первостепенное значение, чтобы репутация наших клиентов оставалась незапятнанной. Я сам подъеду к вам, и мы обговорим ваши пожелания.

Будущий губернатор немного помолчал, затем поинтересовался, в чем нечистоплотность Лидии Ивановны, и получил обещание узнать все подробности при личной встрече. На том они и договорились. Епифанов отключился и потер руки.