| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Упорная борьба шла и на остальной территории Белоруссии.
В конце мая 1575 г. вспыхнуло восстание в Бобруйске. По заранее условленному сигналу, вооружившись ружьями, косами, палками, бобруйские мещане перегородили повозками улицы у входа в город и начали громить ненавистных им "васовцев". Бобруйский войт (староста) был ранен и бежал; вместе с ним из города бежали уцелевшие конфедераты. Их дома были разгромлены, а попавшие в плен "васовцы" перебиты. А вскоре появился отряд, присланный слуцким князем для поддержки восставшего города.
В июле 1575 г., отряд конфедератов под командованием Николая Николаевича Паца выступивший из района Быхова на подавление восстания в Черикове, вынужден был поспешно возвратиться к Быхову. Действовавший ранее в районе Березины отряд казаков под предводительством Косинского предпринял попытку захватить Быховскую крепость внезапным ударом, но застать противника врасплох не удалось. Отряды конфедератов, расположенные в предместье, завязали с ними бой, а затем отступили в крепость, гарнизон которой успел подготовиться к обороне. Казаки пошли на штурм, взбираясь по лестницам на крепостной вал и вступая в рукопашные схватки с противником. Но овладеть Быховской крепостью им не удалось, после чего Косинский перешёл к осаде. На выручку быховскому гарнизону подоспел отряд Паца, что вынудило Косинского снять осаду. Отбиваясь от неожиданно напавшего на него неприятеля, он был вынужден отступить.
После этого Пац отправился к охваченному восстанием Бобруйску, но 18 июля он был разбит у стен города. Как доносил русский посланник, войска слуцкого князя и городского ополчения "всех людей его (Паца) у Бобруйска побили и разогнали". Сам Николай Пац попал в плен.
Но дальнейшему продвижению королевских сил мешал находящийся в руках мятежников Гомель, который в середине XVI века был региональным центром обороны юго-восточных земель Великого княжества Литовского, и каштелян которого Богдан Павлович Сапега примкнул к мятежу.
Хорошо укреплённый Гомельский замок имел мощный оборонительный вал, деревянные многоярусные башни, стены-городни с боевой галереей, а также въездные брамы с подъёмным мостом, перекинутым через ров. Стены укреплений на значительную высоту были обмазаны глиной, которая предотвращала их гниение и выполняла противопожарную роль. Из замка был прорыт тайный ход к реке Соже, откуда во время осады брали воду.
Наряду с замковыми укреплениями Гомель был окружён земляным валом, наверху которого стояли деревянные башни и стены-городни. Въезд и выезд осуществлялся через ворота — Чечерские, Могилёвские, Речицкие и Водные, выводившую на городскую торговую пристань. Перед валом шёл глубокий ров с перекинутыми через него подъемными мостами, подведёнными к городским воротам.
В июне 1575 г. 5-тысячное войско под командованием Дмитрия Сангушко осадило город. 13 июня его люди начали рыть шансы, подводя их под самые стены, а затем последовал штурм с разных сторон, но он был отбит.
Через несколько дней гетман предпринял повторный штурм, под прикрытием сооружённых гуляй-городов. С наступлением ночи четыре гуляй-города подкатили с Чечерским воротам, а три — к самому мосту через оборонительный ров. Без особых трудов войско преодолело городские укрепления и подошло к замку. Но из-за огня пушек и ружей с замковых укреплений вынуждено было отступить. На предложение Сангушко сдаться Сапега ответил отказом, и, расставив вокруг замка и по соседним холмам пушки, королевская армия начала осаду, которая, однако, затянулась, из-за чего Сангушко решил принудить замок сдаться "голодом и безводьем". Осаждающие втащили несколько пушек на Спасскую церковь, стоявшую недалеко от замка. Стреляя раскалёнными ядрами, они вызвали в замке пожар. Вылазка с целью ликвидации этой артиллерийской позиции окончилась для осаждённых неудачей. Вскоре осаждавшие обнаружили и взорвали потайной ход к воде, что в конечном итоге решило участь замка, и 13 августа Богдан Сапега "со всеми своими людьми покорился".
Падение Гомеля полностью изменило расклад сил в Литве. Путь в центральную часть Белоруссии был для королевских войск открыт. 20 августа армия Сангушко переправилась на правый берег Днепра. Конфедерация окончательно превратилась в обороняющуюся сторону, в успех которой уже мало кто верил. Но сами мятежные магнаты всё ещё надеялись на успех в этой схватке, рассчитывая на военную поддержку Швеции и Крыма.
В начале сентября без боя был занят контролируемый ранее мятежниками Минск, после чего, даже самым упёртым скептикам стало ясно, что победа клонится в сторону господаря, а казавшиеся ещё вчера всемогущими мятежные магнаты проигрывают эту войну. Это повлияло на настроения той части шляхты, которая ещё недавно предпочитала сохранять нейтралитет, ибо после разгрома мятежа, не было никаких сомнений, король вспомнит о тех, кто вместо участия в войне, выдвигал ему различные "непозволительные требования". Чему в немалой степени поспособствовало прибытие в Минск самого короля, который решил лично возглавить подавление мятежа, в расчёте на то, что присутствие "священной особы монарха" подействует на многих "отрезвляющим" фактором. И этот расчёт во многом оправдался — те поветы, которые уклонялись ранее от участия в конфликте, теперь, один за другим, срочно принимали решения о формировании хоругвей, которые посылались в королевский стан с заверениями в своей верности и горячем желании служить государю. Таким образом, к концу сентября 1575 г. под командованием Дмитрия была уже 12-тысячная армия, которую он был готов бросить на север, против главных сил мятежников.
Но в самый разгар приготовлений в Минск пришли тревожные сообщения с южных рубежей — сторожа сообщили о массовом появлении татарских разъездов, что говорило об угрозе скорого вторжения крымцев. Выступление на север было отложено, и все замерли в тревожном ожидании. 7 октября 1575 г. брацлавский воевода кн. Андрей Иванович Вишневецкий разгромил 3-тысячный татарский передовой отряд, но главные силы крымцев уже перешли Днепр и стали под Чёрным лесом. Киевский воевода Константин Острожский стал собирать ополчение для обороны Киевщины и Волыни, а казаков с Киева, Черкасс и Канева отправил по Днепру вниз. После нескольких стычек под Острополем и Синявой татары отказались от планов удара по Среднему Поднепровью, а после маневра вторглись в Подолье со стороны Днестра. Объединившись с Буджакской ордой, не встречая сопротивления, они дошли до Тарнополя, "распустили войну" в Волынские и Галичские земли, а затем с добычей и полоном ушли в Молдавию.
Но татарский набег не изменил планы короля. Как только крымцы ушли, он возобновил наступление на мятежников. 18 ноября 1575 г., южнее Вильно, под Олькениками, произошла встреча войск конфедерации (3 тыс. человек) и королевской армии (8 тыс. человек). Используя своё численное превосходство, Дмитрий связав главные силы неприятеля постоянными атаками, организовал под прикрытием леса обходной манёвр, зайдя мятежникам в тыл. Поняв, что они находятся под угрозой окружения, их военачальники бросили свои войска и бежали в сторону Кейдан. Оставшаяся без командования и придя в полнейшее расстройство, армия восставших сдалась на милость победителя.
После этого, Дмитрию больше ничего не мешало вступить в свою литовскую столицу — Вильно, который без сопротивления открыл ворота перед своим сувереном. Скорый разгром мятежа становился фактом, и бежавшие лидеры "васовской" партии попытались затеять переговоры с Дмитрием о своей дальнейшей судьбе. Не смотря на поражение под Олькениками, в их руках всё еще оставались сильные крепости, вроде Кейдан, Полоцка, Витебска, Быхова и Нежина. Всё ещё сохранялась надежда на вступление в войну Швеции, а успешный татарский набег вынуждал короля выделять значительные силы на оборону южной границы. Таким образом, в обмен на сложение оружия мятежники рассчитывали выторговать у господаря полное прощение и сохранение своего прежнего положения. Но в этом вопросе они просчитались. Дмитрий был твёрдо намерен покончить с противодействием своей власти, от кого бы оно ни исходило. И мятеж части можновладцев давал ему такой шанс. В декабре 1575 г. в Вильно был собран имповизированный сейм, на котором Дмитрий поставил вопрос о корректировке некоторых установлений Литовского статута, касавшихся господарской власти. Прежде всего, это касалось положений о Господарской Раде. В 1492 г., после кончины Казимира IV, Великое княжество Литовское временно разорвало личную унию с Польшей, избрав новым господарем не Яна Альбрехта (ставшего польским королём), а отдельного правителя в лице Александра Казимировича — следующего по старшинству сына покойного господаря. Но при таком условии господарской раде предстояло вернуться к своей первоначальной роли совещательного учреждения при господаре. Но паны-рада, набиравшиеся из крупной землевладельческой знати князей и панов, за время княжения Казимира привыкли чувствовать себя и сознавать "властелями" великого княжества, его хозяевами, и потому не могли помириться с той подчинённой ролью, которая их ожидала. Поэтому избирая Александра на великое княжение, они воспользовались случаем, для того чтобы оградить юридически приобретённое ими политическое значение и ограничить формально власть великого князя в свою пользу. По их настоянию великий князь александр не только подтвердил обывателям великого княжества права и вольности, дарованные его предшествениками, но и от "своей щедрости", как выражается его грамота, придал им ряд новых милостей. Он обязался вести дипломатические сношения с другими государствами не иначе как по совету с панами-радой, по обычаю, наблюдавшемуся его предшественниками. В делах внутреннего управления великий князь Александр обязался не изменять ничего, что уже было решено вместе с панами-радой; в случае несогласия панов-рады с его мнением при обсуждении государственных дел не держать на них за то гнева и выполнять то, что они посоветуют для его и государственного блага. Затем великий князь обязался не отнимать ни у кого урядов без вины и без совета с панами-радой, раздавать державы наместникам и тивунам по представлению воевод, а в окраинных областях — по совету с панами-радой; все доходы с мыт, питейного дела, или судных штрафов, отлагать в своём скарбе и расходовать их не иначе, как по соглашению с панами-радой. Паны-рада, таким образом, брали в своё ведение и финансы государства. Наконец, привилеем 1492 г. обеспечивалось и участие панов-рады в суде господаря. Великий князь обязался все важнейшие дела решать с панами-радой.
Все эти права признаны были за литовским панством и великим князем Сигизмундом, который при избрании своём на великое княжение подтвердил все права и вольности духовных и светских "станов" великого княжества. Выданный им в 1506 г. подтвердительный привилей ещё яснее и категоричнее установил непременное участие панов-рады в высшем управлении государства, в законодательстве, администрации и в суде. Земский привилей 1492 г. устанавливал только, что решения господаря с панами-радой имеют силу законов, обязательных для самого господаря, который не властен изменять их иначе как по совету с панами-радой. Но он не говорил прямо, что господарь должен все важнейшие решения принимать по совету с панами-радой. Привилей 1506 г. устранил всякое недоразумение в данном случае: на основании его все законы и распоряжения общего характера должны издаваться не иначе как по зрелому обсуждению с панами-радой, с их ведома, совета и согласия. Позже в статуте 1529 г. Сигизмунд, сверх этих обязательств, дал ещё новое — выдавать привилей на вечное владение только в бытность свою на вальном сейме с панами-радой.
И именно эти ограничения политической власти государя были провозглашены отменёнными. А Рада возвращалась к своей первоначальной роли совещательного органа при особе господаря. Собравшееся под столицей шляхетское ополчение горячо поддержало это решение, так что панство было вынуждено смириться и "добровольно" согласиться с подобным урезанием собственных прав.
Укрепив, таким образом, свою власть в великом княжестве, Дмитрий перешёл к добиванию мятежа. Следующий удар был нанесён по Полоцку. Выбор этого города не был случаен, поскольку с его взятием, конфедераты теряли контроль над двинским торговым путём и лишались гипотетической возможности получить шведскую помощь. В начале января 1576 г. 4-тысячная литовская армия выступила из Вильно к Полоцку, осада которого началась 1 февраляя. Город был хорошо укреплён, и его защищало целое войско, насчитывающее около 1000 наёмных солдат местного гарнизона и "почтовой" шляхты. Внутри города находились две мощные цитадели — Верхний и Нижний замки, возведённые на высоких холмах и обнесённые каменными стенами и башнями (Верхний замок насчитывал 7 двухъярусных башен, Нижний — 5 башен). Однако против защитников города играли настроения горожан, большинство которых было настроено прогосподарски, что вскоре сыграло решающую роль в падении этой твердыни.
5 февраля литовскими войсками была предпринят штурм полоцкого острога, окружавшего посад и две внутренние каменные цитадели — Верхний и Нижний замки, в ходе которого удалось захватить башню над Западной Двиной, через которую королевские войска проникли в город и начали выдавливать конфедератов в сторону Полоцкого замка. Последние, возможно, могли бы отбить это нападение немногочисленных сил осаждающих, но тут своё слово сказали горожане, которые после начала уличных боёв стали массово вооружаться и избивать подвернувшихся под руку мятежников. Воспользовавшись этим, королевские войска на плечах осаждённых пытались ворваться в Верхний замок и посреди городских улиц завязался упорный бой, шедший с переменным успехом, пока не подошло подкрепление, которому удалось оттеснить осаждённых в замок, но не удалось с ходу взять его.
5-6 февраля тяжёлая артиллерия была установлена напротив Полоцкого замка на городских улицах, в Задвинье и Заполотье. 6-10 февраля орудия били без перерыва целые сутки, методично разбивая замковую стену. В ночь с 8 на 9 февраля защитники замка предприняли вылазку всеми силами с целью уничтожения осадной артиллерии, однако вылазка не удалась. После непрекращающегося обстрела в течение 9-10 февраля в полоцком замке начался сильный пожар. К тому времени ядрами было разбита часть стен замка (из 240 городень внешней деревянной стены было выбито 40, а численность полоцкого гарнизона сократилась до 500 человек), а в ночь с 10 на 11 февраля осаждающие, подобравшись к стенам, ещё и подожгли их в нескольких местах.
За несколько часов до рассвета 11 февраля королевские войска начали подготовку к генеральному штурму, положение окончательно деморализованных защитников замка было безнадёжным, и они вступили в переговоры о сдаче, которые закончились капитуляцией замка на милость господаря.
Падение Полоцка вызвало "эффект домино". В Витебске, после получения известия об этом, в начале марта вспыхнул мятеж горожан. Правившие городом брятья Пацы были убиты, а уцелевшие сторонники "васовской" партии бежали из города. За Витебском последовало Жемайтское (Жмудское) староство, где шляхта наконец-то сформировала ополчение, которое занялось очищением своего староства от конфедератов. В одной из таких схваток между "васовцами" и сторонниками Дмитрия погиб один из лидеров конфедерации Ян Кишка, после чего Николай Радзивилл "Рыжий" и его два сына — Николай и Криштоф сдались в плен.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
