Рик Часть2 Ключ.

— Становись!!! — одёрнул курточку и злобно покосился на застывшие ряды. Дядю предусмотрительно убрали из первой шеренги.

Хух, всё, что было необходимо сделать я сделал, теперь можно немного расслабиться, доводя до логического завершения посещение Дрола.

Продержав команду в напряжении с полминуты, я поднял руку и, имитируя строевой шаг, прошлёпал к Дролу.

— Идущие на смерть приветствуют тебя, о, Цезарь!

Дрол иронично изогнул бровь, а Бланд откровенно захихикал.

— Не знаю, кто такой этот Цезарь, надеюсь, — наклонился, пронзил взглядом, — не родственник этих... — кивок в сторону гадов, — выпрямился. — Но ты как всегда в своём репертуаре — не угадаешь, что выкинешь в следующий момент.

— Он сам не знает, что от себя ожидать, — вставил своё слово довольный Бланд.

— Эт точно. Могу прощение попросить, а могу и нос откусить, — ответил я, преданно глядя прямо в глаза плешивого старичка, имеющего наглость утверждать, что он — пуп земли. Точнее, Замка.

— Что от меня требуется? — спросил Дрол.

— Вдохновенная речь для моих бойцов, толкающая на подвиг ради светлой и несбыточной мечты! — отчеканил.

— Хорошо.

Он двинулся к застывшим тёмно-серым рядам, я пристроился чуть сзади. Заложив руки за спину, и скользя тяжёлым немигающим взглядом по бледным лицам, Дрол прошёлся вдоль шеренги. Остановился.

— Что ж, бойцы, ваш командир просил напутственной речи для вас. Вот мои слова: умрите вовремя и тогда у вас не будет никаких проблем.

Тихий голос ещё не успел осесть на очищенных от предыдущих макарон ушах моих солдат, когда Дрол кивнул мне следовать за собой.

— Познакомлю тебя с командиром гадов. — Подвёл к противоположной стороне. Навстречу выдвинулось одно нечто. Вот теперь я мог вблизи насладиться этим чудом враждебной эволюции.

Чуть выше среднего человека, но гораздо массивнее. Прямоходящее на двух лапах, ещё две — вверху, как у человека. Тело крупное, бугристое и безволосое, практически не прикрытое, не считая своеобразной сумочки и корсета, прикрывающего область паха. Кожа какого-то матового светло-зелёного неприятного оттенка, словно у лягушки. Вдоль окружности тела шла причудливая вязь прихотливого рисунка, начинающегося у ключиц и заканчивающегося чуть ниже живота. И голова: конусообразная с тремя горизонтальными прорезями глаз вверху, четырьмя немного выпуклыми неровными дырами посредине и широкой вертикальной (ротовой?) щелью внизу. В голову приходило неприятное сравнение с куклусклановцами, когда колпак не съёмный, а родная кожа. Однотонные белковые глаза пялились на Дрола, а область так называемого лица, испещренная множеством морщин, пришла в движение... Он (оно?) издал звук. Высокий и чистый, но с постоянной сменой высоты.

— Гады нервничают, — объяснил Дрол, выслушав "речь". — Это их командир — Дуля. А вот это наш представитель — Рик, — ознакомительный жест в мою сторону.

Я прямо растрогался, что я уже "их". Напрягся и открыл рот:

— Очень приятно.

Три белые щёлочки передвинулись на меня, появилось нехорошее ощущение просвечиваемого рентгеном человека.

— Сомневаюсь, — прочирикало оно на одной высоте и, не разворачиваясь, задним ходом, не спуская с нас глаз, вернулось к своим. Мягким и грациозным, перетекающим в следующее движение шагом. Настоящий хищник.

— Вот пожалуй и всё, — Дрол пытливо окинул меня взглядом. — Удачи не желаю, как принято у вас — это всего лишь игра, а я должен быть беспристрастным... — заметил, как нехорошо у меня скривились губы. — Ну-ну, — попытался добродушно хмыкнуть. — Хороший игрок, делая ставки, не должен ориентироваться на такие посторонние факторы, как знакомство, увлечение кем-либо, предпочтение в силу национальных и других признаков — он должен холодно и ясно оценивать шансы борющихся команд, абстрагируясь от эмоций. И только после этого делать ставки.

Как он меня ещё, несмышлёного землянина не похлопал по плечу? — размышлял я, потихоньку избавляясь от ярости. Мне его "высокие" игровые расклады, как зубочистка — обслюнявил и выбросил. Болеть и переживать нужно за своих! Хотя как их тут отыскать? Интересно, за кого бы болел здесь Павлик Морозов, наш азартный пионерчик?

Поникшие, мы возвращались в казарму. Настроение после увиденного было паршивое. Двусмысленное пожелание Дрола отдохнуть и выспаться перед ответственной игрой хотелось вбить ему в холёную глотку. Переживатель нашёлся! Пусть сядет голой задницей на угли — тогда я попытаюсь проникнуться важностью своей миссии. Да ещё Мишаня всю дорогу брюзжал и жаловался. Моя бедная протекающая голова не выдерживала эти заламывания рук и стенания.

— Рик, нам хана... — он бессмысленно вращал по сторонам зрачками. — Ну, ты видел, видел этих?! Ну, ур-роды!.. Да они же таких, как мы на завтрак... заместо десерта... под чаёк... А! — Я недовольно поморщился и деликатно прикрыл левое ухо. Паника в Мишанином голосе была заразна. Но это у нас своя игра: когда он паникует, успокаиваю я, когда я в расстроенных чувствах, доктор — он. Но пока что я терпел и молчал. Мне нечем было его успокоить. — Что ты молчишь?! — требовательно дёрнул меня за рукав, лихорадочно блестя глазами.

— У тебя ширинка расстегнулась, — невозмутимо ответил я, продолжая идти вперёд.

Мишаня испуганно прикрыл пах, поелозил рукой, но, естественно, ничего крамольного не нашёл — на этих штанах ширинки не были предусмотрены, они столь эластичны, ткань так послушна, что достаточно их оттянуть... ну и так далее.

Шедшие сразу за нами Отвёртка и Фиалка прыснули со смеху, а Мурло сделал вид, что не заметил.

Это у нас на Земле фрагмент трусов или неспланированное оголение кусочка тела в общественном месте — и ты уже почти покойник, можешь смело идти делать харакири. Вот как молоть всякую чепуху — это пожалуйста, сколько угодно. Сболтнул гадость, и не краснеет, уверенный в собственной правоте, а вот если спустить штаны — все увидят, что ягодицы у него синие и обвислые. Значит не прав.

— Чего ты дёргаешься? — спросил я с улыбкой у обиженного Мишани. — Да, гады — симпатюли ещё те. Им бы кастинг на роли чужих и леших пройти. А так как Голливуд далековато, и им не светит попасть на большой экран... хотя почему не светит? — сам себя удивлённо перебил. — Они уже практически там — благодаря нам! — уверенно поднял указательный палец. — Ладно, не зуди и не оттопыривай губки, как босая невеста после стакана самогона, придёт время, мы встретимся на баррикадах, — сглотнул комок в горле, — уверен, мило побеседуем... и кто-то один из нас останется на месте... А кто-то уйдёт по своим делам, — упаднически завершил, — к гадовской матери...

— Не ссы, — тут приободрился Мишаня. Я уже говорил о взаимовыручке? Он заговорщицки оглянулся по сторонам и приблизился к моему уху. — Недавно встречался с Лизой...

— Опять занимался членообаянием? — хмыкнул я.

— Ты что! — искренно возмутился тот. — Ты сам видел, как у нас всё платонически...

— Ага.

— Ну сорвал пару поцелуев, так что меня теперь кастрировать?! — рассердился не на шутку, выразительно двигая пышущими жаром лицевыми складками в опасной близости от моего лица — как бы не опалил.

— Спокойно-спокойно, — добродушно поднял руки. — От перестановки мест слагаемых сумма не меняется, — наставительно произнёс. — Мне, в принципе, всё равно, кто к кому залез в штаны: ты — ей или она — тебе, — укоризненно покачал головой. — Как бы Бланд не узнал и не возжелал попортить нам кровушку, и так слитую на кучу анализов.

Мишаня рассержено хлопнул руками по бёдрам и опасливо покосился вверх.

— Опять по ноль пять! Я же тебе сказал: ни-че-го! У Лизы обет! — воскликнул внушительно и демонстративно, округляя и без того юбилейные глазищи.

— Понятно, — с сомнением протянул, посмотрел на дружбана. — Ну и что дальше? Ты же знаешь: мне твои амурные похождения как крысам Нильсова сопилка — об колено бы. Чё ты ещё хотел сказать?

— Я? — конечно же он запустил в вихрастую голову лапу. — Ах да! — снова приблизил губы к моему чувствительному органу слуха. Я поднял руку — мол, подожди, перешёл на другую сторону и подставил правое ухо. — Лизу с Бландом Дрол водил на экскурсию по своему Арсеналу, — прошептал Мишаня. — Конечно, сильно секретное оружие он им не демонстрировал, — уверенно дополнил, — зато всякой полезной смертоубийственной дряни показал во! — провёл большим пальцем по горлу, а я мимолётно подумал: когда это всё Лиза успела ему рассказать, да ещё и поцелуями... наделить? — Короче, она спионерила со склада небольшую бомбочку — уж очень Дрол нахваливал её, — внимательно заглянул мне в глаза. — Она принесла её нам, говорит, мы же земляне, должны друг другу помогать.

Я неверяще покачал головой.

— Ну и ну... Покажи.

— На, — его кулак ткнулся в мою ладонь, и я ощутил небольшой шарик. В два раза меньше теннисного.

— И на фига она нам надо? — протянул задумчиво.

— Пригодится, — уверенно ответил Мишаня, и с чувством выполненного долга отчалил от меня. В поисках более доверчивых собеседников.

А я положил невзрачный шарик в карман.

Тоска с этим Замком... Мне вдруг до боли в висках захотелось увидеть Землю, солнце, небо, деревья, свою уютную квартиру — всё то, на что не очень обращаешь внимание, суетясь и гоняясь за несущественными иллюзиями и удовлетворяя мимолётные капризы. Дом, трава, земля... покой... Голова и так опухла от фантазий о нашей расчудесной перспективе.

Я почувствовал прикосновение к своей руке. Рядом пристроилась Фиалка. Ощутила моё напряжение? Но, по-моему, всё моё здесь пребывание — одно сплошное напряжение.

Меланхолично посмотрел на девушку.

— Скажи, Фиалка, тебе нравится твоя... работа?

— Да, — мягкий подбородок продублировал ответ, а распахнутые глаза доверчиво скользнули по моим глазам.

Я отвернулся — мало ли что она там увидит.

— А что ты чувствуешь... когда... когда... — стеснительно поджал губы. — Если не хочешь, не отвечай... Мне... мне просто любопытно.

— Ничего страшного, — провела ладонью по моему локтю — так доктор кладёт больному на лоб руку, ставя диагноз. — Конечно спрашивай. Удовлетворение.

— Что?.. — показалось, что что-то пропустил.

— Я испытываю удовлетворение, оттого, что человек счастлив... — наморщила чистый лобик, — и свободен. — Увидела мой вопросительный взгляд. — Некоторые физиологические процессы мешают иной раз чистоте мыслей, действий, правильному отношению к жизни... В моих силах освободить их.

Маленькая девушка говорила с такой уверенностью. А я подумал, что на Земле это обязательно бы обозвали нехорошим словом.

Вот и ворота заветной казармы. Я пропустил отряд вперёд, зашёл следом и поднял руку, привлекая внимание. Зарождающийся галдёж тут же стих. Посмотрел в эти, ставшие родными лица, постарался разогнать мрачные предчувствия, но улыбку так и не смог выдавить. Что будет завтра? Только откуда в этих стенах понятие "завтра"? Логичней: что будет вскоре?

— Нам предстоит очень трудный и непредсказуемый поединок. Важный для нашей выживаемости. И оттого, насколько мы доверяем друг другу, насколько цельны наши действия, насколько остры и смертоносны наши наманикюренные ногти, насколько сильны мы, духом очень многое зависит... — поднял голову. — Но это будет вскоре. А сейчас я настоятельно рекомендую хорошенько отдохнуть, поесть, поспать, может кто-то иначе желает расслабиться — пожалуйста, — слабо улыбнулся, — но чтобы на момент вызова все были бодры, уверены в себе и полны сил. Забудьте на время о грядущих испытаниях. Всё.

Поплёлся в свои апартаменты. Устало плюхнулся на кровать. А в голове — пустота, вязкая такая, как отголосок неспокойных мыслей, спрятанных под подушку.

Почудилось движение... Так и есть — кто-то проник ко мне. Глухое раздражение заворочалось в груди... Мелькнул женский силуэт... С какой-то сладкой обречённостью я откинулся на импровизированную подушку. Улыбнулся — пустота в голове стала заполняться мягким, жизнеутверждающим светом... Я не один...

Прохладная кисть коснулась горячего лба. Диагноз? Кто же это ко мне пришёл?..

Да какая разница, кого сделать счастливым!.. И свободным. И не одиноким.

Глава 7. Разведка боем или кто бегает лучше.

Четвёртый раз мы уже изучали карту. Так, чтобы в этом была особая необходимость, так нет. Я уже знал её почти наизусть. Главное — направления. Иной раз уточнить либо сомнительный коридор, либо раздорожье, как в той сказке: направо пойдёшь — станешь царевичем, но импотентом, налево — женишься, но на лягушке и никуда не денешься из болота с кучей головастиков, прямо пойдёшь — всё нормально, только скучно...

Недовольно почесал нос, невидяще уставился в схему Замка...

Нервы ни к чёрту. Полчаса, как мы уже на игровой территории, и лично я зашугался сверх меры: дёргаюсь от каждой тени и шороха — таракан и тот бы довёл до обморока. Виду, конечно, не подаю — мои бравые воины и так в гусиной коже и уже не стесняясь используют сквозь зубы почерпнутый у меня словарный запас, который скрепляет предметы и действия почище клея.

Где же гады? Нам так и не ответили, в какой стороне заходит противник, близко ли он. Садисты проклятые. Писают кипятком от наших шараханий и бледных, перекошенных рож.

— Вернулись разведчики. Впереди пусто, — прозвучал над плечом голос Мурло.

Вот же ж человек! Его хоть в клетку со змеями запусти — будет спокойно давить и не поморщится.

— А из боковых?

— Ещё раньше вернулись. Но ведь они глубоко не забирались, — напомнил.

Да что тут думать! Надо гнать вперёд согласно задуманному и висящему в единственном экземпляре в моей голове плану. Пусть хоть страшно, аж понос — избавляться от балласта на ходу.

Впереди, по сторонам, сзади, верх, низ... Это всё понятно. Только очень уж много иной раз этих ходов — не всё разведчики могут проверить. Даже если б нас было в три раза больше.

— Пошли. Вперёд.

И подняли меня с болезненным недосыпом — казалось только сомкнул веки после чудесного добывания огня по старинке — трением, как над ухом раздалось не очень приятное: "Рик, подъём! Надо выходить!" в мурловском исполнении. Нет бы, прошептали на ухо что-нибудь вдохновляющее "Дорогой, тебе пиво в постель? Или вначале займёшься любовью?" И обязательно так называемый "будильник" должен быть приятной внешности и телесности, не то, что этот... сержант.

Шагая практически вначале колонны, я украдкой оглянулся по сторонам, пытаясь дедуктивным методом выяснить свою ночную гостью. Можете не верить, но в секс манёврах мне так и не удалось идентифицировать искомое лицо. Всё было так... запущено, так энергично, что чуть ли деревья не мелькали за окном. То лицо — и глаза в частности — заполняло нечто мягкое и подвижное, то зрение напрочь отказывало мне. По ощущениям впереди — Фиалка, по... гм... рулевым подушечкам, так и напрашивающимся в ладони — Розетта. Обе выглядят невыспавшимися... Это, правда, не значит, что не спали они со мной. Одна могла чистить оружие, например, холодное и... горячее, другая... гм... тоже что-то в этом роде... чистить...

Тут я поймал заинтересованный взгляд Гриппы... Она улыбнулась этак понимающе. А меня бросило в холодный пот, и я, покраснев, поспешно отвернулся.