Балбеска в Космосе, или как приручить Тигра?

Отодвинулся, стукнул кулаком о подлокотник, тот слега затрещал, но устоял под натиском ярости ревнивца.

— Ты, — прорычал вдруг Аким, наклонившись к моему лицу так, что касался своими губами моих, — ты должна была принадлежать только мне! Какого долбанного черта?! Я спрашиваю, какого... почему ты выбрала его?! Он же чужак! Он никто!

— Аким, довольно, — тихо, но строго произнесла, стараясь не злить сошедшего с ума рейнджера. — Давай спокойно поговорим. Ты меня освободишь, и смогу уже, наконец, почесать нос... а то, знаешь ли, это же почти пытка.

Состроила как можно жалостливее мордочку и тяжело вздохнула.

— Ну, позязя... Акимушка, будь другом, — ой, лучше б я что другое сказала...

— Дррругом?! — взъелся он окончательно. — Дррругом!!! Не буду я тебе больше другом, поняла?! Любовником буду.

И так это произнес, что я поняла — все, хана мне пришла, причем не та, которая Хана из сериала о военной космической академии, приходившая ко всем кадетам перед экзаменами, а персональная, именно для меня. Да и дальнейшие действия Акима наводили именно на мысль, что либо мужик свихнулся (блин, неужели Хокк что-то реально повредил у него в голове), либо Аким просто дорвался, что называется.

— А где? — прохрипела, чувствуя себя как в дешевом сериале "Ее хотят все" называется... черт, у меня вообще в голове не укладывается, чтобы Аким мог так себя вести. — Аким, может, скажешь все-таки — где мы находимся?

Игнорируя полураздетость рейнджера, который продолжал оголяться, оставшись в одних плавках, поедом евшего во время собственного раздевания мою грудь и то что ниже. Причем его явно не смущало, что мы находимся в тесном салоне кара, в ночной неизвестности (для меня, по крайней мере), я связана и совершенно не хочу не то, что интима с ним, но и вообще против поцелуев. Хотя, почему именно его поцелуи мне казались неприятными, осмыслить сие в данный момент была не в состоянии. Мне банально было страшно.

— Не важно — где мы, — осипшим голосом произнес и снова навис надо мною. — Лира, куколка, скажи мне, что я тебе не противен.

— Аким, вот если ты меня развяжешь, я тебе скажу как есть. Идет? — попыталась улыбнуться — не вышло.

Рейнджер не повелся, и вообще, напротив, даже завелся еще больше.

— Развяжу... обязательно развяжу, как только мы с тобой выясним один не маловажный вопрос, — прошипел в мои губы, протягивая руки в сторону моих брючек... те затрещали, едва слетели ремни на пол.

— К-какой? — подергала руками и ногами и загрустила. Запястья и лодыжки все так же были связаны. — Зачем ты мою одежду порвал?! Мне же теперь надеть нечего будет!

— Я захватил твои вещи, не беспокойся, — отмахнулся Аким от моих волнений.

Ну, это, видимо, надо понимать так, что похищение он подготовил, причем заранее. Закусила нижнюю губу от досады, и вдруг вспомнила, что на мне же надета та самая необычная конструкция под названием "пояс верности". Причем я о ней совершенно забыла, так она мягко соприкасалась с телом. О, какая же я все-таки умница!!!

— Что за хрень? — возмутился Аким, когда, наконец, заметил на мне странную конструкцию, которая ехидно слилась с моим телом, преобразовавшись практически в непробиваемый и не снимаемый панцирь.

— Ну-у... новое слово в нижнем женском белье, называет "хрен вам, мужики, а не секс", — тихо засмеялась, наблюдая за багровеющими скулами бывшего друга.

Почему "бывшего"? Да потому что — не прошел он проверку, совсем.

Брюнет закрыл глаза, глубоко вдохнул и сквозь зубы выдохнул, затем тряхнул головой и стукнул кулаком перегородку, которая располагалась почти над его головой.

— Твою ж... Что я творю?! — процедил он, и резко отшатнулся от меня.

Исчез из моего поля зрения, чтобы вскоре вернуться с одеялом. Укрыл, проведя руками вдоль моего тела, задержавшись ладонями на груди и бедрах, затем посмотрел прямо в мои глаза и хрипло спросил:

— Ты не простишь, да?

Я промолчала, не зная, что ответить. Потому что не дошло видимо до меня до сих пор, что лучший друг мог допустить насилие. А ведь он, судя по поведению, именно к этому и стремился. Отвернулась, пытаясь сморгнуть внезапно появившуюся влагу на глазах, и вдруг услышала щелчки, заставившие меня вздрогнуть. Но это оказалось всего лишь звуком расстегиваемых ремней на ногах и руках. Освободив меня, Аким вернулся к месту управления каром и включил двигатель, затем запустил программу антигравитации... Кар тронулся, почти мягко, огни осветили черные барханы и начавшуюся бурю.

— Не стоит двигаться в бурю, — произнесла я, садясь рядом, в соседнее кресло, плотнее укутавшись в одеяло.

— Одежда там... за задним сиденьем в твоем кресс-чемодане, — буркнул рейнджер и снова уставился в лобовое стекло. — Еда в переносном холодильнике, вода тоже там... поешь.

— О, — только и произнесла я в ответ, не понимая, как вообще себя с ним теперь вести. Так хотелось вернуться к прежним доверительным отношениям, но осознание, что этого больше не будет, больно резануло по сердцу.

— Сволочь ты, Аким, — обижено произнесла и не подумала вставать. — Почему раньше молчал?

Скосил на меня взгляд, дернул плечом и снова отвернулся.

— А, понимаю, стыдно... Сейчас стыдно, что опустился до насилия... Ладно, ты это переживешь, — холодно, почти равнодушно произнесла, поежившись от собственной боли. — И что дальше, Аким? Как собирался выбираться с Киа-Само? И ты думаешь, что Хокк оставит тебя в покое, не станет искать?

Хмыкнул, снова крепко сжав руль одной рукой, да так, что костяшки пальцев побелели, второй рукой провел по волосам и выдохнул сквозь зубы. А я развернулась к нему всем корпусом и уставилась на его профиль

— Вижу, что стыдно... И вижу, что переживаешь... Только одно не можешь понять, — тихо и с ноткой грусти добавила. — Я тебя не люблю. Понимаешь, ты? Его люблю! Ты должен повернуть кар назад.

— Нет! — рыкнул рейнджер и зыркнул на меня так, что душа вдруг в пятки убежала. — Ты его не любишь. Это все внушение. Он тебе внушил эти чувства. И я теперь знаю кто он...

Замолчал, глядя на меня внимательно и словно не решаясь продолжить свои откровения, или размышляя — стоит мне говорить или нет. Я фыркнула иронично, и отвернулась.

— Какая разница — кто он? — пожала плечами, затем потерла ладонью лицо и вздохнула. — Где моя одежда?

Пока искала свой крэс-чемодан и разбиралась, что можно надеть, вспомнила о своей вспышке гнева и возмущения, когда в рубке "СаЛиран" кричала о предательстве со стороны тех, кто остался, и как сама стремилась потом к Акиму... Надо же, теперь все перевернулось с ног на голову. Аким едва не применил ко мне насилие, пытаясь добиться ответных чувств, а я теперь точно так же защищаю кэпа и свои чувства к нему, как это сделали в свое время другие члены команды. И не важно, что может где-то я была не согласна с теми методами, которые мог применить Хокк, чтобы убедить ребят остаться на звездолете под его руководством, но Акиму сообщать о наших разногласиях с капитаном не собиралась. И ведь могло же так случиться, что не встреться мне на пути Хокк, Аким смог бы добиться ответных чувств... или не могло? Насколько я его хорошо знала, что так доверяла и считала его другом?

Искать ответ на последний вопрос желания не было, да собственно и смысла не видела в этом, по-крайней мере, в данный момент. Сердцу ведь не прикажешь. Я старалась уж себя-то не обманывать, что б потом не кусать локти и не биться головой об стену...

Переодевшись и перекусив на скорую руку, вернулась в соседнее кресло с водителем, и мрачно уставилась на Акима, размышляя — что делать теперь?

— Аким, у тебя есть какой-то план? И кстати, а как ты нашел меня в городе?

Рейнджер покосился в мою сторону, не выпуская руль из рук, и пожал плечами:

— План есть... тебя нашел просто. Кэп сообщил о необходимости тебя встретить Калинину, а я в тот момент был рядом с Серёгой. А кар этот позаимствовал.

— В смысле — позаимствовал? Украл, что ли?! — удивилась, если честно, не ожидала такого от него.

Ироничный взгляд был мне ответом. Затем мужчина помолчал какое-то время, и медленно, словно обдумывая свои слова, произнес:

— Лира, ты к нему не вернешься. Я не позволю. И с этим тебе придется смириться, как и с тем, что очень скоро мы сможем покинуть эту погрязшую в пороке планету...

— Что значит — не позволишь?!! — возмутилась я довольно эмоционально, всплеснув руками, а затем до меня дошло еще кое-что. — У тебя что... есть звездолет?! Здесь?!!

— И зачем так реагировать? — усмехнулся Аким. — Да... я нанял одного капитана из вольнонаемных, так что... скоро уже будем на месте.

Зажмурилась, стиснув кулаки, и мысленно чертыхнулась. Зная Акима столько лет, должна была уже понять, что он не совершает необдуманных действий, тем более, если, как оказалось, они непосредственно затрагивали его личные интересы, в том числе меня.

— Аким... послушай...

— Нет, это ты меня послушай и услышь уже, наконец! — зарычал бывший друг. — Если ты хотя бы рот откроешь на звездолете, что летишь не по своей воле, или еще того хуже, попытаешься сбежать при посадке в звездолет, уж поверь — я пойду на крайние меры... не вынуждай меня!

— Да какое ты имеешь право?! Ты кто мне — брат, любовник, муж? — не выдержала и все же выплеснула на него свое яростное возмущение.

— Не брат, верно, и не хочу им быть, а вот на счет второго и уж тем более третьего — не откажусь, и даже уверяю — я и любовником твоим стану, и женюсь на тебе.

— Ха! — фыркнула я, испытывая не только возмущение, но и смущение от его слов. — Замуж за тебя я все равно не пойду! Не дождешься. И спать с тобой я тоже не собираюсь, — оглядела его с ног до головы и выплюнула словно с неприязнью, — так что закатай губу обратно.

— Лира, ну ты же никогда не была дурочкой, сколько бы ее из себя не корчила, — бросил он мне насмешливо, — так что прикинуть сможешь, что будет, когда ты окажешься на Земле, верно? И как долго будет являться тайной для спецслужб, что ведущий пилот звездолета "Эсмеральда", сгинувшего в необъятных просторах космоса усилиями пиратов, саена Лира Красина жива?

Я замерла, затем с трудом сглотнула, чувствуя странную тошноту, поднимающуюся из желудка вверх, и поняла — это страх. Самый настоящий, парализующий страх. Догадываюсь, что методы допроса этих самых спецслужб далеки от гуманности, и вполне возможно, что сама захочу все им рассказать, а после... Вряд ли я останусь прежней, не сломленной. Посмотрела испуганно на Акима, не замечая, как слезы скатываются по щекам, и дрогнувшим голосом прохрипела:

— Ты... ты меня им выдашь?

— Забыла — кто я? — холодно отрезал рейнджер Аким, каперанг Службы военной разведки Объединенных Космических Войск Союза. — И какую клятву мы даем при поступлении на службу?

Дернулась, как от пощечины, и закрыла глаза, лишь бы не видеть выражение его лица, почти торжествующее.

— Милая, мою жену никто и никогда не станет допрашивать, уж поверь мне.

— Сволочь, — хрипло с болью в голосе простонала, и спрятала лицо в ладонях.

Аким же помолчал какое-то время, затем жестко ответил:

— Пусть так... пусть сволочь, ради тебя я готов терпеть и твою ругань, и твою ненависть, но моей ты станешь.

Я замерла, не веря тому, что только что услышала...

"Лира, ведь это Аким, твой друг детства, твоя нерушимая стена и поддержка", — вдох-выдох — эмоции взять под контроль получилось с трудом.

Отняла руки от лица, и посмотрела на мужчину, что бы тут же спросить с ноткой боли в голосе:

— Аким, зачем ты так, а?

Помолчав какое-то время, словно обдумывая то, что собирался сказать в ответ, Аким напряженно выпустил воздух сквозь стиснутые зубы и провел рукой по волосам, скрывая растерянность, но я-то знала все его непроизвольные жесты. Так что растерянность была, это факт.

— Лира, куколка, пойми правильно — не мог я тебя бросить и улететь один. Не мог! И довольно об этом.

Бросил в мою сторону быстрый взгляд, и снова уставился в темноту за лобовым стеклом кара, крепко сжимая руки на руле.

— И я сожалею, милая, что опоздал со своими признаниями о чувствах к тебе, о намерении сделать предложение...

— А ничего, что я стала любовницей другого мужчины, а? Тебя это не коробит? Нет? Не вызывает брезгливости или чувства омерзения? — зло выпалила в ответ, понимая, что делаю больно не только ему, но и себе.

Это неприятно, не спорю, но не смертельно, — деланно спокойно пожал он плечами, пытаясь ввести меня в заблуждение, что его не задевает эта тема.

— То есть ты даже не станешь упрекать меня в том, что я сама спровоцировала капитана на интим со мною? И не боишься, что я стану сравнивать вас, а вдруг сравнение будет не в твою пользу... что ты на это скажешь? Тоже стерпишь?!

Если бы я так внимательно не следила за его лицом, повернутым ко мне в профиль, то не заметила бы чуть дернувшейся мышцы на скуле, а затем медленное, почти неуловимое сжатие губ.

— Молчишь? — прошептала я, отворачиваясь от мужчины, и прикрывая глаза. — Молчи... вот именно, лучше молчи. Но запомни, ни о чем я жалеть не стану.

Оставшуюся часть пути мы пронеслись в кромешной тьме за бортом кара, в полном молчании, словно отгородившись тишиной друг от друга, и в какой-то момент я не заметила, как уснула, обняв себя за плечи руками, и мысленно обращаясь к Хокку: " Прости... прости... и забудь".

Глава 10.

Совершенно не ожидала от себя, что, едва оказавшись запертой в небольшой каюте на звездном катере, причем Аким не позволил мне даже парой слов перекинуться с членами экипажа, вырублюсь от усталости и нервного перенапряжения на узкой койке. Проспала и взлет, и выход в космическое пространство соседней галактики, даже не стала ломать голову над вопросом — каким образом нас выпустили с Киа-Само. Все потом... а когда очнулась, то не могла долго заставить себя подняться. Голова отчего-то кружилась или это каюта сошла с ума, выплясывая невероятные кульбиты перед глазами. Подавив тяжелый вздох, все же заставила себя посетить санузел, принять ионный душ, и подумать уже о том, что происходит в моей жизни.

Отчего-то вспомнилось, как в детстве с Акимом мечтали накопить денег на такой же звездолет и рвануть в свободные края, чтобы заняться грузоперевозками. Вернулась в тесную коморку и застыла в дверях смежного санузла, узрев развалившегося на моей узкой койке Акима, причем лежал он ко мне вполоборота, закинув руки за голову, и явно ждал меня.

— Как ты? — спросил он, поднимаясь.

Пожала плечами, и попыталась привести топорщащиеся в разные стороны волосы в порядок при помощи собственных пальцев.

— Сейчас ужин принесут или обед, — чуть хмуро и недовольно произнес друг детства, и вздохнул. — Лира, послушай, нам надо договориться, что будем говорить на пропускном пункте при посадке в земном порту.

Прошла молча к койке и присела с другого конца, не глядя на мужчину. Обида и боль, поселившиеся в моем сердце, не хотели сдавать свои позиции, хотя я и понимала, что, возможно, Аким прав. У меня бы не могло быть будущего с Хокком... никогда.