Слушаю и повинуюсь

— Алиф, пожалуйста, — перебил юноша. — Ты можешь провести меня к Валиду, я знаю, что можешь. Я никуда без него не пойду...

— Упрямый человек, — прошипел Алиф, и громадная кобра, выскользнув из тёмного провала камеры, метнулась к Амину.

Юноша ахнув, выхватил из-за пояса спрятанную джамбию. Кобра, замерла, уставилась на него, раздувая капюшон.

— Иблис-с-с, — поражённо вздохнул Алиф, глядя на оружие. — Откуда это у тебя?

— А где ты научился управлять змеями? — хмыкнул Амин, не отводя взгляда от кобры. — Царицы ли мне следует бояться или тебя, Алиф?

— Отец мне многое рас-с-сказывал, — шепнул Алиф, благоговейно глядя на клинок.

Амин покосился на юношу.

— Отец? Ой ли. С царевичем ли я говорю сейчас?

Кобра, умиротворённо покачиваясь, "сложила" капюшон и поползла обратно в темноту.

— Умный ибни, — присвистывая, усмехнулся юноша. — Умный и добрый. Посмотри на меня.

Амин машинально покосился на него и тут же, охнув, прислонился к стене. Алиф качнулся в его сторону.

— Проведи остриём по моей руке, — шепнул он, заглядывая юноше в глаза. — Давай.

Медленно, точно нехотя, Амин поднял руку, сжал покрепче пальцы на рукояти джамбии и осторожно кольнул подставленную ладонь.

— Иди за с-с-сзмеями. Они приведут к с-с-сайеде, — пробормотал Алиф, теряя сознание.

Амин подхватил его и вздрогнул, почувствовал холодное и живое на своей руке. Коричнево-жёлтая гадюка, коротко глянув на него, поползла по коридору. Зашипела требовательно из темноты, когда юноша помедлил.

Амин покрепче сжал джамбию и, кинув последний взгляд на спящего царевича, поспешил за змеёй.

* * *

Красавица-танцовщица устало вздохнула.

— Хорошо, — скрипнула она. — Что ты хочешь?

Царица шагнула к ней.

— Много всего, Амани. Но больше всего я хочу, чтобы ты пела только для меня. И танцевала только для меня, — добавила она, чуть погодя, беря со стола тоненькие золотые браслеты. — Ты знаешь, что это, правда? — улыбнулась она, передавая браслеты девушке.

Глаза красавицы сверкнули ненавистью. О да, она знала, помнила.

— Я хочу, чтобы ты их надела, — потребовала царица.

Пальцы красавицы дрогнули, коснувшись золотого украшения. В глубине чёрных глаз зажглась ярость — и самодовольство. Хумай однажды носила эти браслеты — долго, но она всё-таки вырвалась на волю. Вырвется и сейчас — но откуда было знать об этом колдунье, быть может, и могущественной, но прискорбно смертной. А век смертных короток, они о многом забывают. Например, о том, что птица-удача всегда освобождается.

Но надо же — шантажировать её каким-то мальчишкой, пусть и трижды забавным? Только смертной могла прийти в голову настолько безрассудная нелепица. Но хумай было весело — и она решила подыграть. Ей всегда нравилось забавляться с людьми.

— Твой человек останется невредим, пока ты служишь мне, Амани.

— Ты отпустишь его сейчас же, — скрипнула девушка, бросив на царицу внимательный взгляд.

— Да будет так, — отозвалась та, жадно глядя на браслеты в руках красавицы. — Клянусь Ваддом. Надевай!

Девушка, прикусив губу, с хорошо сыгранным отчаянием глянула на браслеты. Щёлкнул, открываясь, изящный замочек.

— Будь ты проклята.

Царица усмехнулась, с жадностью следя, как золото касается нежной руки... Смыкается на тонком запястье...

— Ты принадлежишь мне, — торжествующе воскликнула она.

— А ведь я говорил: я хочу, чтобы ты остался со мной, — усмехнулся Амин, шагая из смыкающейся трещины в стене.

Красавица вскинула голову. В тёмных глазах сверкнула бешеная ярость и такое же неистовое изумление, тут же сменившиеся интересом. Забава продолжалась.

— Как ты посмел..?! — удивлённо оглядев юношу и заметив покачивающуюся у трещины змею, выдохнула царица.

— Валид, выбрось эту дрянь. Она тебе не идёт, — не обращая на неё внимания, произнёс Амин, подходя к девушке. — Думаю, нам надо спешить. Не будем злоупотреблять гостеприимством благородной сайеды, — добавил он, глянув на царицу.

Звякнув, по мраморному полу покатились два золотых браслета...

— Вы злоупотребите им ещё очень, очень долго, — прошипела царица. — Это он — твоя игрушка, да? — усмехнулась она, обращаясь к танцовщице. — Симпатичный. Что ж, раз явился сам, я не откажу себе в удовольствии...

Красавица, скрипнув, качнулась в её сторону, точно распушившая перья птица-наседка. Амин, положив руку ей на плечо, шагнул вперёд, выставляя джамбию.

— Не стоит, сайеда. Я не хочу вам угрожать, но вы дадите нам уйти.

— Угрожать? Мне? — улыбнулась царица, отводя упавшую на лоб тёмную прядь. — Сейчас ты умолять меня будешь, мальчик, — и осеклась, заметив знак на клинке. — Что... К-к-как? Как это может... быть...

— Ты знаешь, как отсюда сбежать? — шепнула танцовщица Амину, когда в комнате заметно потемнело и очень ощутимо похолодало.

— Нет, — отозвался Амин, с трудом удерживая разом потяжелевший клинок. — Но что-нибудь придумаем.

— Где-то я это уже слышала, — усмехнулась красавица. — Бросай клинок, обними меня и закрой глаза.

Джамбия как раз в этот момент раскалилась добела — Амин, ахнув, выронил её, покачнулся.

— Закрой глаза, — повторила девушка, обнимая его.

Потом было странное ощущение полёта, яркий свет и голос красавицы:

— Не открывай, — и нежное прикосновение губ к губам.

Амин захлебнулся воздухом.

— Всегда было интересно, как это, если я тоже этого хочу, — тихо произнёс лукавый голосок ему на ухо. — Сладко. Мне нравится. Чш-ш-ш-ш, ещё не открывай, не открывай... Вот... так.

На "так" Амин почувствовал, что сознание уплывает, а веки наливаются свинцом. Какое-то время юноша ещё барахтался на грани сна и яви, но потом, расслабившись, заснул, так и не увидев проносящиеся внизу плоские крыши Мисбаха и всполохи пламени, окутывающие девичью изящную фигуру.

* * *

Верблюд, покачиваясь, степенно плыл по пустыне. Амин тоже покачивался и тоже плыл, пока, окончательно открыв глаза, не свалился с горба на песок.

— Аккуратнее, — усмехнулся идущий за верблюдом Валид. — Ты как?

— Что, — Амин сжал виски пальцами. — Что происходит?

Мимо проходили верблюды, люди и даже пара лошадей.

— Что-что, — хмыкнул мальчишка, помогая юноше встать. — Я договорился с караванщиком, поругался с хозяином караван-сарая, забрал у этого бурдюка наш жемчуг, правда, чуть не забыл верблюда, но потом вернулся и увёл. И теперь мы идём в Нури. Оттуда рукой подать до Гарибы, если по морю. Ну? Я молодец?

Амин с трудом встал и, хватаясь за верблюда, побрёл по песку.

— И что из всего, что я помню, мне на этот раз приснилось? — тоскливо поинтересовался он.

— Ну, — выуживая из рукава кулёк с рахат-лукумом, задумчиво отозвался Валид. — Зависит от того, что ты помнишь. Как я тебя целовал, тебе приснилось.

Амин усмехнулся и, покосившись на мальчика, потрепал тёмную кудрявую шевелюру — мягкую, словно пёрышки.

— Хорошо, что ты теперь мальчик.

— Что, девушкой я тебе не понравился? — вскинулся Валид. — Всем, значит, нравился, а тебе...

— Когда ты мальчик, с тобой легче, — признался Амин.

— Дурак, — буркнул Валид и, подставляя плечо покачнувшемуся юноше, добавил: — Спасибо. Я не думал, что ты за мной вернёшься. Но как ты умудрился подружиться с джином этой змеи?

— Делать добрые дела, — улыбнулся Амин, — иногда очень полезно. Я не знаю, как, но, кажется, спасли мы с тобой не царевича.

— Ты спас, — поправил Валид. — Хм... Если царица опоила мальчика и приказала искать хумай, джин вполне мог вселиться в него и попытаться сбежать. Под дурманом алтейки это легче. Тогда понятно: он обязан был оказать тебе ответную услугу. Но я всё равно не понимаю, почему ты за мной вернулся?

— И кто из нас дурак? — протянул Амин. — Вот только что теперь будет с Алифом?

— Что-что, — усмехнулся Валид. — Откачают отравленного папашу: царица же не дура, чтобы отравить его до смерти, и будет в Мисбахе и всём царстве мир и покой без всяких змей. Эй, не смотри на меня так. Джин как-то вселился в твою джамбию, то есть ты как бы... ну, как бы стал его хозяином. А потом, когда ты угрожал царице, он решил ей отомстить. Так что царица-змея мертва, джин наслаждается свободой. Алиф ничего не помнит. Все рады, все довольны.

— Я не доволен, — вздохнул Амин. — Это была лучшая джамбия из тех, которые я видел.

— Много видел? — поддел мальчишка. — Не знал, что ты оружием интересуешься. Я думал, только ящиками с фруктами... Брось, Амин. Забрать ещё и джамбию я бы не смог, уж извини... Кстати, я тут вспомнил. Ты мне желание задолжал.

Амин тихо застонал.

— Танец, — хитро протянул Валид. — Хочу!

— Сейчас? — покосился на него Амин.

Мальчик задумчиво глянул на него.

— Не. В Нури. Не хочу, чтобы все смотрели. Только я-а-а-а.

— Кто там собственник-то? — хмыкнул Амин. — Ладно, будет тебе танец. Поделись лукумом.

Мальчишка с видом "последнюю сладость отбирают" протянул юноше самую маленькую лукумину.

Шагая вместе с караваном и слушая знакомую болтовню Валида, Амин щурился на солнце, пытаясь не обращать внимания на жару.

Рука сама потянулась к широкому поясу и привычно нащупала рукоять джамбии.

Амин замер. И под любопытным взглядом Валида медленно опустил руку. Усмехнулся и потребовал ещё лукума. Валид, морщась, отдал ему пустой кулёк.

Солнце-Аллат перебирала лучи-волосы, любуясь собственной красотой. Караван медленно шёл через пустыню к Нури, городу-порту.

Откуда рукой подать до Гарибы. Если по морю.

Ночь четвёртая. Проклятый царевич

— А может, он нам станцует? — предложил кто-то из охранников, протягивая руку за идущей по кругу фляжкой.

Близилось время Вадда, караван остановился на последнюю до Нури ночёвку, так что у охранников-бедуинов было время наслаждаться бесплатным представлением, коль скоро неуёмный мальчишка снова полез, и снова попался.

Предложение встретили одобрительным смехом.

— Щас я вам ещё и спою, — зловеще проскрипел мальчик, вскидывая голову и чуть гнусавя из-за разбитого носа.

Амин, обратившись про себя к Вадду, Манат и Аллат по очереди, шагнул к огню в тот самый момент, когда кто-то из пустынников собирался отвесить упрямцу очередную оплеуху.

Заискиваниями и уговорами на этот раз дело не ограничилось. Амин уже не считал, сколько золота отвесил пустынникам, лишь бы дело не дошло до караванщиков. Иначе идти им тогда в Нури снова вдвоём, да ещё и без верблюда.

Валид скрипел и рвался в бой, разбитые в кровь губы ему нисколько не мешали. Вместе с заискивающим Амином они составляли прекрасный контраст, так что своё представление охранники всё же получили.

— Следите за своим братом получше, сайед, — в который раз пожелал старший надзиратель, — в Нури он за такие шутки живо за решётку сядет.

— Решётку?! — вырвавшись из-за абаи Амина, прогнусавил мальчишка. — Я тебе сейчас такую решётку...

— Конечно, сайед, — кланяясь всё ниже и ниже, выдавил Амин, схватив Валида за руку и толкая обратно к себе за спину. — Непременно, сайед, обязательно...

— Знаешь, — шмыгая, буркнул мальчик, когда забавляющиеся охранники остались позади, — ты, конечно, терпеливый, но у всего же есть границы!

— Да, — преувеличенно спокойно откликнулся Амин, останавливаясь и глядя на избитого мальчика. — Именно. И ты уже к ним подошёл. Валид, неужели так сложно просто не обращать внимания? Сделать вид, что их нет? А?

— Сделать вид? — ахнул мальчишка, тыча в сторону охранников и темнеющих за ними клеток. -Нет? Вы, люди, спаси вас Манат, окончательно сдурели! Торговать себе подобными?! Это просто...

— Как будто ты раньше об этом не знал, — фыркнул Амин.

— Ну знал, — подался вперёд мальчик. — И что? Мне от этого легче? Да я сгораю от желания разнести этот, забери его Иблис, караван к Вадду в царство!

Амин подавил не менее яркое желание схватиться за джамбию.

— То есть тебе мало было открыть клетки в первую ночь?!

— Да! — прошипел мальчик. — Всё равно не помогло!

Амин, сжав зубы, шагнул к мальчишке, схватил его за худенькие плечи и хорошенько встряхнул.

— А как я за всех беглых рабов платил — забыл? Они, видите ли, оскорбляют твои чувства! Нам ещё за корабль платить, идиот!

— Моим золотом, — скрипнул мальчик. — И жемчугом. Тебе всё равно, Амин, я не могу это понять. Но ты человек, и ты испорчен, как и всё ваше племя. Я тебя переоценивал.

Амин закрыл глаза, вдохнул поглубже. Преувеличенно спокойно объявил:

— Идём, я найду тебе лекаря.

— Само пройдёт, — прогнусавил мальчик, поводя плечами и стряхивая руки юноши. — Надоел ты мне, человек. Не хочу тебя сейчас видеть.

И, гордо развернувшись, пошёл, огибая шатры, в темноту за границей оазиса.

Амин подавил желание его окликнуть. Ничего с мальчишкой не станет, погуляет и вернётся. В конце концов, никакой он не мальчик даже.

И уж тем более не брат Амину, чтобы за него волноваться.

Но спал юноша всё равно неспокойно — привычно сопящего под боком Валида не было, и, когда Аллат уже расчёсывала волосы, готовясь выйти вместо брата на небосклон, а Амин смог, наконец, забыться тяжёлым сном, раздавшееся над ухом: "С ума сойти, они там глаза красят и в юбках ходят" заставило подскочить. Отшатнувшийся Валид чуть не получил по многострадальному носу ещё раз.

— Ты чего такой нервный? — удивился мальчик. — Обычно спишь, хоть пляши рядом — не разбудишь. Случилось что?

Амин мысленно послал негодника к Вадду и дальше, а вслух сухо поинтересовался:

— Прогулялся?

— Ага, — деловито откинулся мальчик, вынимая виноградную кисть из кулька. — До Нури. Говорю ж, они там глаза красят и в юбках до колен ходят. Вообще ненормальные. И духи у них грубые, один за мной полночи гонялся, чуть хвост не оторвал.

Амин непонимающе уставился на него.

— Какие духи?

Валид беспечно махнул рукой.

— Да эти... Чудные такие. Тот, ястреб, вроде ничего, а который с головой шакала, так он меня просто из себя вывел. Не понимаю, я всего лишь пририсовал его изображению в храме пару ослиных ушей... Так он только красивее стал! Эх, никакого чувства юмора, — подытожил мальчик.

Амин с болезненным предвкушением уставился на него.

— Что ты ещё натворил?

— Да брось, мы с этим шакалом уже всё решили, — отмахнулся мальчик, отправляя в рот виноградину. — Ну, на самом деле, ночь была насыщенная. Я...

По лагерю прокатился оглушительный визг, и следом же раздалась не менее оглушительная ругань. Амин, бросив на Валида яростный взгляд, выскочил из шатра.

— Что случилось? — обратился он к знакомому торговцу-побережнику.

Тот, подобно Валиду, махнул рукой, скрывая улыбку.

— Ничего страшного, благословение Манат. Кто-то подбросил скорпионов охранникам Юсуфа. Вроде как целую корзину. Где столько собрал-то?

— Ты же ненавидишь скорпионов, — сказал Амин мальчишке, вернувшись в шатёр.

— Для некоторых людей, — хмыкнул тот, — ничего не жалко.

Амин промолчал.

Красавица Аллат, улыбаясь, выступила из-за горизонта, тряхнула волосами, оглядывая просыпающийся мир — пустыню, с затерявшимися среди песка караванами. Чёрные точки, муравьи для неё, всесильной богини. Огненную фигурку в образе мальчишки-побережника она высокомерно "не заметила".