Игра на Цезаря

Странное это ощущение. После бурного плача. Полная пустота и покой. И будто ты обновился изнутри для новой своей жизни, вымыв душу ведрами слез...

В общем, к доктору Блинову я чуть не проспала, в обнимку с Варей и под благоухание снизу из плиты горячего пирога. И, наверное, мой вид навел его на какие-то мысли, потому что в итоге в довесок к моей "форе", пошел долгий список советов по режиму питания и дня. Коснулись даже родовой "прихоти к арбузам", как ценного средства от отеков и дурноты по утрам. Всё — на пользу. И до чего же мои предки мудры (даже в своих "сдвигах"). Придется соответствовать. Да... В конце, у двери я (проникшись) даже руку господину лекарю потрясла. Тот вздохнул и добавил к списку успокоительный чай...

А после ужина прихожая родителей огласилась робким кашлем:

— Папа, мама, это — Эрик! И так надо, — вылетела я к нему, жуя арбуз. — Ну?

— Агата, нам поговорить бы, — буркнул от двери тот.

— Понятно. Нас опередили — бумаг в кабинете Ника нет.

— Угу.

— Этого и следовало ожидать, — скривилась я. — А-а...

— Ксения Штоль и Горн исчезли.

— И этого — тоже.

— Она, якобы в отпуск. Он — бессрочно.

— Значит, не вернется, — и прислонилась к стене. — Рудник в горах, говоришь?

— Угу, — нахмурил Эрик лоб. — И у меня есть список ладменских рудников, принадлежащих корпорации "Грань". Только что добыл.

— Ага. Тогда завтра осторожно по этому списку? Нам ведь с тобой не привыкать?

— Да где уж там? — расплылся в улыбке Эрик. — Я даже отвыкнуть не успел.

На том и порешили...

Рассвет дня следующего мы с рыцарем встретили уже очень далеко от Куполграда. Да и от Ника, как выяснилось после обследования трех из семи рудников "Грани" на западе Рудных гор. Два из них оказались в заколоченном виде, без свежих следов на всех уровнях (физическом и силовом). А на заросшем сосняком бугре -входе третьего я тихо словила местную "неживность"... Вот люблю я поболтать с шушелями. Такие скромники и домоседы и стоит только предложить: "А давай ко, дружок, ко мне в сумку — покатаемся?". Тут же возникает широкий диапазон для разговора. Жаль лишь, что в этот раз — не на пользу, а вникать в причины склок "хозяина" предгорного бора и двух неместных "дурных" кикимор желания нет. Вот Эрик слушал рассказчика, открыв рот — для него подобные "эпосы" в новинку. И даже пару вопросов задал. Да я ему вовремя напомнила про стынущий обед, на который мы вернулись в Куполград.

Именно там и поджидала нас хорошая новость (которая еще с утра ныла зудом в плечах): дядя Теофил сообщил о назначенной встрече в Либряне. Какой же молодец!

— Доча, этот поспешник только записку оставил. А на словах просил передать, — старательно закатила мама глаза. — чтоб особо не надеялись. И чтоб ты туда шла одна... А к кому это?

— Тысь моя майка! — развернув оную, скривилась я. — Все понятно: "Сегодня в пять. Ювелирная слобода, 36. Мастер Нубрс".

— Гном, — потер Эрик лоб. — И как вообще согласился?

— О-о, у Теофила — дар убеждения, — гордо поджала родительница губки. — Особенно, если дело касается семьи. Вот помню, однажды, возвращались мы еще по юности из поездки в... — и Эрику вновь пришлось широко открывать рот.

— Я Варвару с собой возьму.

— Что? — растерянно переспросила мама. — Вареньку с собой?

— Ага. Пусть в Шалбе с Арчи и Барни покупается и черешни либрянской поест. Варвара?!

— Здорово! — скоро отозвалась та из гостиной напротив.

Я, кивнув, вернулась озадаченным взглядом в суп...

Гном. Мастер Нубрс. Ювелир-гном. Да, надежды на плодотворность встречи, как у лягушки со сверчком: он и стрекочет перед ней и прыгает, а совсем не съедобный. Так и с гномами: своей магии почти нет, а иммунитет к чужой велик. Как и упрямство, скупость, недоверие ко всем подряд и консерватизм. Да они даже штаны свои детские берегут, лишь надставляя и расставляя. И не сказать, чтоб по нужде — у гномов дар делать деньги. Просто, они им дороги, "как память". А вон та заштопанная десять раз дыра на заду напоминает о встрече с любимым родительским забором (вполне возможно, что и он еще жив, лет через сто)...

Ровно в пять часов, оставив Варю и Эрика с большим пакетом сочной местной черешни на попечение тети Жужи, я сама свечой в храмовом кандиле торчала у двери приземистого двухэтажного дома номер тридцать шесть: "О, спустись, выйди, светило. Снизойди до простых смертных, сильно тебя страждущих"... Да я бы еще и не то сказала. И даже вслух, только б...

— До-обрый вечер. Мне к господину Нубрсу. Назначено.

Служанка, распахнувшая дверь, окинула меня профессионально-прицельным взглядом (особо задержав его на моей тощей сумке через плечо) и хмуро кивнула:

— Заходьте. Он — на втором этаже у себя. Через салон по лестнице вправо.

— Спасибо, — послушно просквозила я мимо, на ходу цепляя собственным профвзглядом зеркальные шкафы по сторонам, густо заставленные... цветами? Нет, если б точно не знать, куда пришла, то так и решила бы: натуральные цветы. Однако, из минералов. В вазочках, горшках и просто стаканах с водой. Васильки, фиалки, яблоневые хрупкие ветки и даже наливные колосья из золота, но такой филигранной работы, что и не... хотя, я уже повторяюсь. Да и дошла. — Добрый вечер, господин Нубрс.

— О-ох, что ж вы так... кричите?

Тысь... моя майка. Куча мыслей пронеслась у меня в голове под ударившую в нос вонь капустного рассола: и очевидная причина согласия на эту встречу, и результат этой "причины" и даже примерное течение нашего будущего разговора — господин Нубрс и мой дядя Теофил вчера очень много и лихо пили... тысь моя майка. Ну да, слабое место любого гнома — отсутствие иммунитета к горячительным смесям всех мастей.

— Здравствуйте, — застыла я на пороге занавешенного кабинета.

Сам бородатый "страдалец", боком возлежащий в кресле, криво махнул мне из-под ворсистого пледа пятерней:

— Заходите... Анюта?

— Агата, — как можно бесшумнее опустилась я на стул против него.

— Агата, — болезненно сощурясь, повторил гном. — Агата... Уважаемый Теофил сказал: вы хотели получить у меня... консультацию?

— Совершенно верно, — кивнула я. — Как у единственного (может, проскользнет "лещ"?) высококлассного эксперта по атрактину.

— Атрактину? — позволил себе мастер удивиться.

— Да. Мне нужно сравнить два его образца. Это очень важно.

— Атрактин — странный камень, — прижал, закрыв глаза, ладонь ко лбу гном и... выпал из реальности. Я, сглотнув слюну, замерла, глядя на него... Он и сам для традиционного гнома — весьма "странный". Большие умные глаза, лоб — выпуклый. Что же до вечного гномьего "украшения", бороды, то она есть, но не лопатой, как обычно, а двумя темными "осиными гнездами", даже закрученными на манер двух макушек на голове. — Атрактин... — отмер мастер. — На нашем континенте он почти иссяк. Попадаются образцы на севере Бередни, но качество уже не то... Остров Зили им богат. Слышали о таком? Там атрактин особый, первоклассный. Чернильно-черного глубокого цвета. Называется "Змеиный глаз". Я с ним как-то работал... Чудесный камень, но... странный.

— А в Ладмении, господин Нубрс? — подалась я вперед.

— В Ладмении? — открыл он глаза и хлопнул ими, глядя на меня. — У нас атрактин есть лишь в одном месте. Мутно-зеленый.

— А где?

Гном посмотрел уже внимательней:

— Агата?

— Да.

— Вы — перекупщица? Покупательница? Или...

— Эти камни — загадка, и ключ к загадке еще большей, господин Нубрс.

— Вот как? — подтянул гном под бороду плед.

— Совершенно верно, — выдохнула я. — Вы их посмотрите?

Пару секунд он явно колебался, потом тоже выдохнул:

— Ну, давайте. Гляну.

Я, поддернув сумку, выудила на тусклый свечной свет дядькин платок. Гном медленно его развернул, вперив взгляд в два камня на своей широкой ладони: натуральный и стеклянный... Секунды в голове громко отсчитывали время, гном всё смотрел. Я, затаив дыхание, глядя на него, ждала. Наконец, эксперт приблизил руку к лицу, потянул над камнями мясистым носом и... неожиданно отпрянул:

— Забирайте.

— Что? — ошарашено выдала я.

Мастер, вывалившись из кресла, с силой сунул мне камни:

— Мне больше нечего сказать.

— Но...

— Агата, о-ох, я очень болен. Мне нужно... — и, набрав в грудь воздуха, протрубил. — Фаина!.. Фаи-на!

Через три секунды в кабинет на всех парусах влетела служанка, открывшая мне накануне дверь:

— Чего? Если в лавку за опохмелом, то...

— Нет! Проводи госпожу! Мне нужно отдохнуть!.. Агата?

— Хо-рошо, — открыв рот, поднялась я со стула.

Да меня так скоро даже в Бередне никто не выставлял, тысь моя майка...

— Да это бес знает, что такое! Мастер Нубрс. Похмельная истеричка. Каменный цветовод. Это надо же так среагировать? И на что? — в этом месте я, развернувшись, громко зарычала. Мой двоюродный дядя подтянул под себя ноги под столом. Эрик привычно скривился, стоя у открытого окна. От комментариев вслух оба воздержались. — У вас в Либряне все ювелиры такие?..

Хотя здесь, в мастерской дяди Теофила, не в пример гномьему дому, было светло от беленых до снежности стен и высоких потолков. А на длинных полках по всему периметру, среди многого прочего торчали, выстроенные в ряд, одиннадцать белых гипсовых ангелов. Больших, маленьких, в балахонах и кружевах, но все, как один — со сквозными дырами на месте сердца. Хотя, орган этот тоже массово заменял им обработанный желтый янтарь. Еще из янтаря были ангельские нимбы, насаженные на жесткую проволоку и кое-где рельефные концы крыл. И, может это зрелище, да еще, визг за окном купающихся в Шалбе детей, резко убавили мой пыл.

— Ты закончила, племянница?.. Нет, в Либряне такие не все, — постучал дядя Теофил пухлыми пальцами по столу. — Но, работа накладывает отпечаток.

— Ага, — оторвала я взгляд от крайнего ангела. — Еще как "накладывает".

Эрик почесал лоб:

— Так ты говоришь: он среагировал именно на запах?

— Так точно, — скривилась я. — Понюхал и ошалел.

— Да чем они пахнут то? — сунул себе под нос один из камней дядя. — Я вот ничего не чувствую.

— Аналогично, — насупилась я. — Та-ак... Что теперь делать?.. Со знаком правды к нему... — скосилась я на дядю. — Не выход. Оскандалимся только.

— Так "потрясти" — тоже не вариант, — добавил рыцарь.

Дядя Теофил облегченно выдохнул. Ему наши "методы" — не отмоешься и в Шалбе. Но, как обидно: нутром чую — знает бесов гном. Ой, как много он про наши камушки знает.

— Но ведь должно же быть у него какое-то слабое место?

— Агата? — подвыл дядя.

— Да не про то я. Что гномы любят больше жизни?

— Пить и деньги, — хмыкнул Эрик.

— А ненавидят? — прищурилась я.

— Ненавидят? Собственную тещу и всю расу эльфов.

— Это ты из прокуратского курса или личного опыта? — уточнила я у рыцаря.

— И то и другое, — заверил он. — Может, тещу его, того? А потом он сам в знак благодарности...

— Эрик?! — взмолился мой родственник.

Рыцарь пожал плечами:

— Извините, господин Теофил. Это у меня юмор такой.

— Ага. Прокуратский, — оскалилась я. Хотя идея неплохая... Да чтоб мне. Да чтоб его! Уф-ф... Как бы опять не понесло. И вновь отвернулась к ангелам.

Дядя, глядя на меня, разумно срочно сменил тему:

— Нравятся?

— Вообще, да, — "разумно" кивнула я.

— Варе тоже понравились. Сейчас ангелы — в цене. Особенно перед Пасхой были. А эти от прежней коллекции остались, и я их потихоньку дарю. Варе тоже одного подарил. Может и вам?

— Эрик, у тебя ведь девушка — человек?

— Ну да, — сузил на меня парень глаза.

— Так бери. Ей передаришь. Ты смотри: если его на свет, — и, подхватив крайнего, высунула в окно. — то янтарное сердце и нимб "горят", как у настоящего.

— А ты откуда знаешь? — скривился он, потом прихлопнул руку ко лбу. — да-а... Спасибо, господин Теофил.

Дядя мой воодушевленно подскочил из-за стола:

— На здоровье. Янтарь — камень солнца, камень Бога. Работать с ним — одно удовольст... удовольст... — и замер напротив меня. — Хобья воронка... Агата, есть у мастера Нубрса "слабое место". Точно!

— И какое? — сделала я стойку.

— Янтарь.

— Янтарь?

— Да, но не он сам, а то, что внутри. Это — целая эпопея. И почему я раньше не вспомнил? Там дело вот в чем... может, ужин сначала? Это — надолго.

— Нет.

Дядя вздохнул:

— Тогда... У гномов ведь богов, как таковых нет.

— Хорошее вступление.

— Я предупреждал, Агата... Богов у них нет. Есть легенды о воинах, девах разных и мудрых гномьих королях. И есть одно стойкое на этом фоне поверье, что души спящих отделяются от них и летают в виде бабочек. Но, особых. Те бабочки "бохосами" называются. В переводе с накейо, "душами". И вот эти души порхают, пока тела спят, а если по какой-то причине обратно не возвращаются, то и тела умирают. К чему я все это... Представьте себе бохоса, увязшего в смоле дерева и с течением столетий заключенного в янтарь.

— Это уже не бабочка получается, а чья-то пойманная душа, — удивленно хмыкнула я.

— В том то все и дело. С точки зрения гнома именно так она и выглядит, то есть символизирует собой.

— И что мастер Нубрс? — влез Эрик. — Он в эту байку верит?

— Не то слово! — расплылся в улыбке мой дядя. — Не то слово. Лет пятнадцать назад он наемников по всему Бетану отправлял за янтарем с бохосом внутри. Сколько ему в итоге натаскали, вплоть до древних ящериц и тараканов, но бохоса — ни одного. Потом, вроде, остепенился, когда жене и теще среди этого янтаря жить стало негде, но манию свою не забыл. Да он на Дне Святого Рока с одним пришлым новый договор заключил. При мне было. А вчера весь вечер только про него и... пил.

— Неужто так трудно именно такой камень найти? — уточнила я. — А может бабочек таких и вовсе в древней природе...

— Были, — уверенно кивнул ювелир. — Я сам в книге видел. Правда, старой и рисунок перекопированный хобье число раз, но, точно, были. Они особенные. Размах узких длинных крыльев, волоски по всему туловищу и само туловище непропорционально маленькое, хм-м, на человеческое очень похоже... Были бохосы. Летали.

— Ага, — закусила я губу. — И за эту "пойманную душу" наш мастер...

— Все, что ты захочешь. Хоть свою собственную. Гномов знать надо. А этот еще и глупость имел поклясться перед всей слободой, что добудет бохоса в янтаре и выставит его в городской "Галерее чести". Так что это уже — дело гномьей чести.

— У-у-у, — почесал чуб Эрик. — Тогда точно.

— Дядя Теофил, у меня к вам вопрос... где у нас на территории страны залежи янтаря?

— Агата, ты чего? — раскрыл рыцарь рот.

— Погоди. Дядя Теофил?

— На дне Охранного озера, — подобрался мой родственник. — Но, там — заповедное место. По берегам среди леса — сплошные паломники в шалашах и скитах. Они именно из-за янтаря там и обитаются круглый год. Я ж говорю: "камень Бога" силы огромной. Миллионы лет назад в тех местах деревья особые росли с особой смолой. Долго. Очень долго. А потом там землетрясение произошло и в результате образовались гора Молд и это озеро под ней, а весь янтарь остался на дне... Агата?