Долго ли, коротко ли, пришло время десертов и заключительных объявлений, за которыми следует гимн Хогвартса и отправка на боковую, я со товарищи приготовился пропустить слова директора мимо ушей, но тут, задвинув Дамболдора, в ораторы выбилась МакГонагалл. Что-то новенькое... Что-то сейчас будет.
Под соусом того, что за последние годы уровень образования в Хогвартсе несколько понизился и престиж лучшей в мире школы магии пошатнулся. В целях обретения полного доверия у молодого поколения и несомненной передачи знаний от наставника ученикам, а так же для исключения случаев намеренного причинения вреда юным волшебникам, Минерва МакГонагалл предлагает ввести с этого года позабытую за тленом веков традицию ежегодного принесения клятвы преподавателя. Когда-то профессора каждый год приносили магические обеты учить на совесть и оберегать детей, доверенных им. Пора бы вернуть в жизнь хорошую традицию, а так как она выступает инициатором, то ей первой и читать клятву.
Выйдя на середину Большого зала, Минерва развернула старинный свиток с потрескавшейся от времени сургучной печатью и развесистой обтрёпанной кисточкой на правом нижнем углу. Дамболдор если и хотел одёрнуть вышедшую из повиновения женщину, то время оказалось упущено. В полной тишине звучит древняя клятва и золотистая вспышка, окутавшая заслуженную трансфигураторшу, закрепляет принесённый обет. За Минервой на середину зала просеменил Флитвик. За Флитвиком Помона Спраут, затем Кар, Аврора Синистра, Слизнорт... Новичкам ничего другого не остается, как взять пример со старшего поколения и последовать за старожилами. Выбора им не остается, откажись они и... всех почтовых сов не отследить. Многие чистокровные студиозусы пользуются блокнотами с протеевыми чарами, некоторые особо нетерпеливые уже развернули проклятые древними богами книжечки и увлечённо строчат в них послания родителям. Профессора, отказавшегося принести обет, линчует общественность, а то, что о нововведении с утра не будет судачить только ленивый, сомнений ни у кого не вызывало. Поттер, Блек, Грюм, Дингл... С физиономией, будто ему пустили газы под длинный нос, в центр зала выходит Снейп. С улыбкой чеширской кошки, Минерва передаёт древний пергамент зельевару...
Директор благодушно улыбается и радостно хлопает в ладоши, но старческие аплодисменты не могут заглушить скрип зубов вставной челюсти победителя темных лордов. Своей эскападой МакГонагалл ловко выбила почву у него из-под ног. Затаившаяся в засаде старая кошка нанесла удар. И вишенкой на кремовых боках торта оказывается Алиса Харп. Ей приходится зачитывать две клятвы: за профессора и за декана. Первый обет скрепляется золотистым сиянием магии, а со вторым выходит пшик.
— Что это значит? — совсем неаристократично подвизгивает Харп.
— Хогвартс не принимает вашу клятву, Алиса, — елейно просвещает её Минерва. Старый манипулятор аж крякнул от досады. Паучара первым разобрался, что к чему.
— Почему? — обескураженная Харп продолжает домогаться до очевидных вещей.
— Ах, коллега, — на губах МакГонагалл играет улыбка кошки, дорвавшейся до ведра сливок. А в глазах холод и сто фунтов презрения, приправленного океаном брезгливости. Чудовищный по эффективности контраст, скажу я вам. Словно маленькому ребёнку, она успокаивающим тоном пояснила:
— Коллега, это же очевидно, двух деканов у Гриффиндора быть не может. Как мы только что убедились, Хогвартс не принял мою отставку и не отменил клятву декана. От всего сердца сочувствую вам, — быстрый взгляд на директора и новая елейная улыбка. Под усыпляющее мурлыканье, наигравшаяся кошка ломает мышиный хребет. Вспыхнув аки маковый цвет, Алиса Харп бросила свиток на пол и с видом оскорблённой невинности, под ухмылки Флитвика и Спраут, вернулась за преподавательский стол. МакГонагалл повела палочкой. Пергамент с текстом влетел в золотую тубу, испещрённую рунной вязью. Вспышка и магия замка спрятала древнее наследие.
Интерлюдия.
Альбус Персиваль много имён Дамболдор, директор Хогвартса, глава Визенгамота, бывший председатель Международной конференции магии, обладатель Ордена Мерлина I степени и прочая, и прочая... Набив трубку с длинным тонким мундштуком ароматным вирджинским табаком, который даёт изумительные фруктовые нотки, задумчиво склонился над шахматной доской.
Смятый колпак безжизненной цветастой тряпкой валялся на подлокотнике кресла. Выпустив колечко дыма, директор тонкими пальцами виртуоза-пианиста пробежался по расставленным на доске фигурам. В тёмных стеклах старинного серванта, полки которого ломились от старинных книг и фолиантов, отразился задумчивый белобородый старец, который у многих магглов и магов непроизвольно ассоциировался с Гэндальфом (маги тоже не чураются творчества Профессора). Не чурался его и Дамболдор. Он долго работал над выбранным образом, теперь образ работал на него. Выдохнув ещё пару колец, поплывших к потолку, старец отвернулся от доски и, заложив левую руку за спину, медленно профланировал по покоям туда-сюда.
Ох, Минни, Минни, старая ты кошатница. Время задумываться о вечном и определять почётное место в семейном склепе, а у тебя ретивое ниже пояса взыграло. Ну, неужели нельзя было придти к нему? Поговорить? Неужели он отказал бы себе и ей в такой малости? Всегда можно найти компромисс к вящему удовольствию сторон... Всегда! Минни, девочка, если бы ты знала, как ты подвела наставника... Скажите, как и где ей попал в руки старинный свиток? То, что это наследство Основателей директор ни секунды не сомневался. Оставшихся связей с замком хватило, чтобы ощутить магию четверки. Ох, Минерва, разве так можно? Наследие Основателей должно храниться в надёжном месте — в сейфе директора, а ты его прибрала к рукам и скрыла неизвестно где. С другой стороны, несколько веков тубус пылью покрывался в неизвестном тайнике, пусть там остаётся ещё на пару веков. Как всё не вовремя. Ведь знал же, что зажатая в угол кошка может выкинуть фортель, тем более МакГонагалл. Но ничего, эскапада Минервы и оппозиционного лагеря изменили расстановку фигур на доске, но не запороли разыгрываемую партию. Продуманный ход качнёт весы в его пользу, Филиуса и Помону давно пора взять к ногтю, а гоблины..., а что Гоблины? Коротышки утрутся, им не впервой. Главное сделать ход правильной фигурой
Выбив прогоревший табак в пепельницу, директор нырнул рукой в правый карман. Большой палец профессиональным, наработанным за годы движением забил новую порцию и утрамбовал её. Прикурив от свечи, Дамболдор вернулся к доске.
— Пешки, пришло время пешек, да, Гарольд? — подхватив с первого ряда чёрных фигурку мечника, с физиономией одного ершистого второкурсника, директор выдохнул длинную струю дыма в лицо маленького воина. Анимированная пешка поморщилась. Поди ж ты, не нравится ей табак. — Гарольд, прости меня, мальчик мой, но пришло время поработать во имя Света и Всеобщего блага. Хочешь ты или нет. У любого, мальчик мой, есть слабые места, запомни. Твое слабое место — это друзья и невеста. Ты ведь не желаешь им зла? Никто не желает, поверь мне, но нельзя слепить горшок не измазав руки в глине. Как жаль, что ты тёмный и презираешь отца. Своенравные фигуры убирают с доски, Гарольд. — Рассматривая филигранную экипировку средневекового воина, директор покрутил пешку перед глазами, протяжно вздохнул, закусил мундштук, и подхватил левой рукой черную всадницу на боевом жеребце. — Вальпурга Блек, моё почтение. Наше противостояние приносило недостающую пикантную остроту и забавно щекотало нервы. Леди, — стёкла директорских очков хищно сверкнули, а на щель между усами и бородой легла ироничная ухмылка:
— Моя уважаемая визави, у вас тоже есть слабое место. Да-да-да, не отрицайте, ваш сын, вот ваша самая больная точка. Ах, дети — цветы жизни, сколько страданий они, порой, приносят родителям. Сириус — милый и немного строптивый мальчик, такой забавный в своей незамутнённой ненависти к семье. Девочка моя, ты же мать, а любая мать всегда надеется и верит, что её дитя рано или поздно одумается и вернётся. Вы ведь надеетесь, Леди Блек? Леди Блек, как говорят американцы, ничего личного. Сириус не вернётся. Печально, — тряхнул бородой самозваный Гэндальф, расплывшись в хищной улыбке. Глубоко затянувшись и выдохнув целое облако дыма, он блаженно произнёс:
— Мерлин всеблагой, почему печально? Мальчик изо всех сил тянется к свету, разве могу я стоять на его пути к великой мятущейся души Сириуса. Пусть он тёмный, но стремления у него благородные, так что он не вернётся, моя дорогая Вальпурга. — В неверном, дрожащем свете магических свечей длинные пальцы светлейшего мага Британии больше не казались пальцами музыкального виртуоза, они теперь пыли тонкими паучьими лапками, оплетающими паутиной несчастных жертв, угодивших в липкую ловушку. — Гарольд, Леди Блек...
Внезапно жеребец ударил копытом, а всадница замахнулась копьём. Острое жало пронзило ладонь старца.
— Мерлин! — сдавленно вскрикнул атакованный гроссмейстер. Плюясь искрами, на пол шлёпнулась выпавшая изо рта трубка, с дробным перестуком копыт под сервант метнулась всадница, мечник, упав на пол и получив свободу, ловко откатился за ножку столика. — Эпиксеи, — ранка от копья затянулась. — Агуаменти!
Струя ледяной воды из волшебной палочки загасила трубку.
— Акцио всадница!
Обречённо ржущий жеребец беспомощно перебирал копытами, всадница в седле напрасно нахлёстывала блестящие ониксовые бока, неведомая сила вырвала наездницу из спасительного сумрака и, повинуясь жесту палочки, забросила на доску, где фигура застыла в ожидании хода.
— Гарольд, выходи, — ласково, медовой патокой протянул директор, заглядывая под столик. — Мальчик мой, не заставляй меня применять силу. Акц...
Дамболдор не договорил, мечник скользящим шагом выскользнул из-под стола, в прыжке сменил хват меча...
— А-а-а! — узкий клинок пробил непрочную ткань домашних тапок белобородого шахматиста и глубоко вонзился между большим и указательными пальцами правой ноги. Брызнула кровь. В следующую секунду пешка извернулась, и лезвие полоснуло по сухожилиям. Не перерезало, но настроения противнику черного бойца это нисколько не прибавило.
Матерясь на всю ивановскую и шипя не хуже иного василиска, Дамболдор отскочил в сторону. Заклинание окаменения, застигло резвую пешку в верхней точке второго самоубийственного прыжка. Злобно вращающий глазами юный мечник плавно перелетел на доску.
— Это было близко, — с отвращением отбрасывая залитую водой трубку, сказал директор. Ударившись о сервант, трубка отлетела в камин. — Мордредовы подштанники, — в сердцах выплюнул шипящий от бои подранок, которому стало неимоверно жалко старую "носогрейку". — Эпиксеи.
Уняв кровь и наложив на ногу повязку, Альбус вернулся к доске:
— Это было забавно, не думал, что мои пешки столько возьмут из образов противников. Хм-м, начнём новую партию. Е2 — Е4, — отсалютовав директору мечом, белая пешка в виде рыжеволосой девочки, так похожей на Джинни Уизли, сделала два шага вперёд...
Конец интерлюдии.
Первую неделю в школе было сравнительно спокойно. Начало учебного года не изобиловало событиями. Демарш МакГонагалл наглядно высветил неприглядное дно плетущихся в Хогвартсе интриг, заставив новоявленную когорту преподавателей умерить пыл и относиться к обязанностям на полном серьёзе. Даже безбашенные Поттер-старший и Блек оказались не настолько отмороженными, чтобы рисковать личным здоровьем и магией, поэтому им ничего не оставалось, как впрячься в процесс обучения подрастающего поколения магов.
Между тем полотно ковра интриг ходило буграми и волнами, бульдоги под ним грызлись вовсю, что было особенно заметно во время обедов, на которые, по традиции, собирался весь педсостав. Тонны взаимного презрения, которым обливали друг друга противоборствующие лагеря, бесшумно разлетались по залу. Минерва демонстративно игнорировала мисс Харп, и чуть ли не по-кошачьи шипела на моего бывшего папашку, занимающего должность ассистента Её Кошачьего Величества. Тот исходил пятнами от злости, молча принимая "помои". МакГи не упускала случая предельно вежливо, но показательно на публику ткнуть коллегу мордой в грязь. Причём делала она это с отстранённой ленцой, как бы поучая и наставляя на путь истинный, но ученики, хотя бы краем понимающие в интригах, незаметно улыбались, не забывая поведать о наблюдениях друзьям и знакомым.
Алиса Харп оказалась неплохим преподавателем за исключением одного существенного минуса — любимчики. Профессор с первых дней поделила студиозусов на две неравные группы: фавориты и прочие. Причём в прочих было множество подгрупп, чей статус мог измениться в любой момент. Ваш покорный слуга и его "прихвостни" угодили под жёсткий прессинг и стали для мисс Харп кем-то вроде отверженных или парий. Вы не подумайте, следуя клятве, профессор учила всех одинаково, но есть много других способов испортить жизнь ближнему своему: персональное задание на дом не на три фута, а на пять, или же шире раскрыть пройденную тему, найти дополнительный материал, да ещё изложить его на уроке, присовокупив показательные примеры. Снейп тоже моментом прочухал эту фишку и, воспользовавшись брешью в обороне, отрывался по полной, гнобя неугодных направо и налево.
Дингл, на факультатив по артефакторике, который он вёл, можно было записаться со второго курса, ничего нового не показал. По крайней мере, для меня и компании. Лорд Гринграсс и Леди Блек дали нам за лето столько, что заслуженный соратникй соратник белобородого старца рядом не валялся, тем более вопросом Дингл в полной мере не владел. Для отвода глаз мы записались к нему, знания по артефакторике стоит залегендировать и объяснить дополнительно выученным материалом. На что Дедалус не стеснялся, так это на различного рода специализированные трактаты и дидактический материал. Он охотно делился литературой и сборниками тематических задач. Это был плюс.
Неожиданно себя проявил Сириус. Выше всяких похвал, я бы сказал. Объяснял он легко и доступно, даже самый последний тупица проглатывал разжёванный до основания материал. Движения палочкой, щиты, стойки, защитные и атакующие связки... Придраться было не к чему. Если бы не Грюм, допекший всех своей "постоянной бдительностью", была бы совсем сказка.
Неделю я ловил на себе взгляды рыжих, "нумера шесть", в частности, а также братца и папашки. Они быстро назначили того, кто является автором шутки на пиру и затаили злость. Улик и следов нет, только когда их это волновало? В глазах рыжих читалось обещание, но ни старшее, ни младшее поколение не сулило мне ничего хорошего. Напряжение копилось и через семь дней ружье выстрелило...
Вторник. Восьмое сентября встречал мир чистым безоблачным небом, умытым после ночного дождика солнцем и по-летнему жаркой погодой. Первые пары, включавшие в себя трансфигурацию, зельеварение и ЗОТИ пролетели быстрее пули у виска. Отчавскался уизлевским ртом обед. Рыжий инвалид, которому часть откушенной ноги заменял неотличимый от живой конечности протез, изготовленный по передовому слову маггловской и магической медицины, больше не позволял себе откровенно свинского поведения за столом, но его манеры по-прежнему оставались далеки от идеальных. По крайней мере, они теперь не отшибали аппетит напрочь. Перекусив? чем сами закупились и забили школьные кладовки, и что эльфы приготовили, мы тридцать минут понежились на травке у Черного озера, а потом всем кагалом подхватили сменную одежду и направились к квиддичному стадиону, на котором профессор Кар назначил коллективное свидание всему потоку второкурсников. Потирая вымазанные в земле лапки и ехидно ухмыляясь, брутальный шотландец принялся выписывать кренделя волшебной палочкой. Потоки магии заплясали над стадионом, подхватывая разложенные сбоку брёвна, брусья, доски и веревки. На глазах изумлённой публики за три минуты выросла натуральная полоса препятствий со стенами, рвами, взгорками и канавами — готовый набор для проверки физических кондиций молодого бойца.
