Зови меня Алиса

Снаружи донёсся едва уловимый звенящий звук мотора.

— Слышишь? — еле слышно шепнула мне Алиса на самое ухо. Я кивнул. — Что это?

— На мотопараплан похоже. Но в такую погоду ни один дурак летать не станет.

— Это, наверное, беспилотник, — с досадой вздохнула Алиса. — Я как услышала, выключила спутник. А он видимо излучение засёк. И ты ещё храпел. Второй раз пролетает туда-обратно.

Неужели приснилось? С какого места начался сон? И здесь нас достанут, гады. Я про беспилотники как-то не подумал. А ведь логично, если беглянку надо искать в лесах, то беспилотник будет эффективнее ищеек. И на местности с ним определиться можно, когда спутниковой связи нет.

— Тепловизора у него похоже нет, не видит он нас, — прошептала Алиса, опасливо поднимая глаза в сторону проносящегося мимо звука.

— Нас под снегом и с тепловизором не увидишь.

— Медведей в берлогах и то находят, я по телеку видела. У нас плёнка с одной стороны не заснежена.

— Ветер со снегом, авось ничего он не разглядит. На нём вооружение может быть?

— Не знаю, обычно только камеры. Он же маленький, лёгкий. Два-три килограмма весит, не больше. С грузовой собаки может запускаться.

— Пусть думает, что мы — это медведь. Медведей здесь по распадкам много.

— А на вершинах они берлоги делают?

— Пусть думает, что это неправильный медведь.

Звук мотора снова стал приближаться, на этот раз медленно. Против ветра сейчас идёт, еле двигается, сносит его видать. Туда он по ветру прошёл, пулей.

— Они не успокоятся, пока не найдут источник излучения, — прошептала Алиса. — Сюда наверняка уже идут. Они понимают, что так быстро я отсюда никуда не денусь.

— А вдруг ты в лавину попала? Вот сигнал и исчез. Найдут могилу Петровича, и успокоятся.

— Они будут этот квадрат прочёсывать, пока тело не найдут, землю рыть будут.

— Если бы ты была одна, без временщиков, я бы может, и согласился, — неожиданно для себя шепнул я. И поспешно добавил: — На крайний случай.

Алиса взглянула непонимающе, потом улыбнулась.

— Спасибо, Коль. Жаль, что это невозможно. Сам подумай, если эта штука одна-единственная, где было взять вторую, чтоб хотя бы проверить возможность обмена сознанием? Так что если опять в моём теле окажешься, знай — это тоже сон.

— Я не про обмен... Про насовсем.

— А-а, вот ты о чём. По-честному скажу, я тут пока одна. И нет со мной никаких временщиков. Потому что эта штука — одноразовая. И работает по-другому. Не так просто.

— А как? Погоди, мне кажется, я опять сплю.

— Ну, попробуй на шпагат сядь, проверь.

Точно, сплю. Откуда она может про это знать, если опять мне не снится?

— На таком расстоянии я этот сон видела как собственный. Так интересно! Я раньше видимо тоже ловила чужие сны, но про меня там не было. Знаешь, сколько он на самом деле длился?

— Минуты три?

— Меньше секунды! Раз — и я его уже вспоминаю. Я даже не сразу поняла, что это твой сон был. А ты как раз в полёт рвался.

— А почему ты говоришь "пока одна?"

— Потому что я могу вот этой штучкой снять с себя копию. Почти точную. И подселить её в мозг реципиента. Только это не мгновенно, несколько минут.

— Но ведь это уже будет другая личность, не ты?

— Вот именно. Я со своей телесной оболочкой в этой жизни не расстанусь. И потом, никто не знает, что будет с реципиентом после. Установлено, что память и навыки станут общими. А как будут личности взаимодействовать между собой, будет ли одна из них доминировать, или вовсе вытеснит другую — неизвестно.

Неужели она опять шутит? Нашла время. Тут над головами вражина жужжит, хочется схватить ружьё и палить во все стороны. Или наоборот, вжаться в снег и затаиться. Молчать, чтоб не услышал. Но долго молчать я не мог, и прошептал Алисе на ухо:

— Ты же говоришь, она всего одна и одноразовая. Как про общую память установили-то?

— Была стационарная установка, опытная. На людях опыты не ставили, где на такое добровольцев взять? Взяли кошку, переписали её на собаку.

— И собака на дерево полезла?

— Ага. Но не получилось, когти тупые. Зато по забору стала ходить. Умываться пыталась. И к птичкам подкрадывалась — умора. А когда другую собаку увидела, сначала спину колесом, потом одумалась, обнюхала.

— А кошек гоняла?

— Гоняла, ещё как. Так и умчалась куда-то, не нашли. Может быть, с ума сошла.

— Ты уже переписала себя туда?

— Нет. Я хочу, чтоб она знала всё до самого последнего момента.

— В последний момент можешь не успеть.

Алиса пожала плечами: — Видно будет... Ведь это буду уже не я. Двойник. Или даже ребёнок. Потому что это другая, новая душа. Понимаешь?

Я кивнул, прислушался. Звук мотора исчез. На подзарядку пошёл, или дальше полетел искать? А, какая нам сейчас разница? Хоть бы его ветром по скалам размазало. Нам пора. Надо рвать когти, пока не вернулся вражеский беспилотник.

— Какой ещё беспилотник? — спросила Алиса.

Глава 14.

Алиса сделала изумлённые глаза, но тут же рассмеялась.

— Всё, всё. Извини. Это побочное действие препарата. Наверное. Весело, на шутки тянет. Знаешь, я бы с тобой в поход — пошла. Чтобы как сейчас, только надолго. А ты со мной бы пошёл?

— В другую галактику?

— Не обязательно.

— Пошёл бы. Вот только из этого вернёмся...

Как же неохота уходить. У нас тут хорошо, в нашем снежном укрытии, в крохотном временном микромире. Тепло под спальником. Так и хочется потянуть эти последние секунды, хоть немного. Или даже до бесконечности. Снаружи холод, снег, ветер...

А за нами сюда уже идут!

Спальник долой, все тёплые вещи на себя. Алиса, тебя это тоже касается. Одевай жилет пуховый. Ну и что, что он почти до колен? Самосбросы одень, и в них заправь... Белый комбез — сразу, поверх.

— Смешное название, штаны-самосбросы, — сказала Алиса.

— Ничего смешного, зато одеваются, не снимая лыж.

Сапоги ледяные, штормовка смёрзлась в комок. Ну, нам-то не привыкать. Всё собрано? Осталась плёнка. Наша крыша толщиною в сто микрон.

— Алиса, вылазь, плёнку держи!

Старик Хамар-Дабан встретил нас колючей пургой. Бывший дом рванулся по ветру, осыпав нас снегом, едва не улетел. Я наспех скомкал плёнку в рюкзак. Всё, нету здесь домика. Лишь утоптанный пятачок в два шага, заметаемый снегом. Ветер сначала не показался холодным. Он просто бил порывами в грудь так, что казалось — повалит. Алиса запаковалась в капюшон, только виры выглядывают. Я сварочные очки одел, которые с давних пор в рюкзаке про запас живут. Солнечные-то в кармане сломались, оказывается. В сварных ещё и лучше, снег под них не задувает.

Против ветра идти заметно тяжелей. И медленней получается, особенно в подъём. Алиса ещё пытается бежать между порывами ветра. А порывы такие, что аж вздохнуть не дают. Зато не жарко, всё тепло выдувает. И спусков в эту сторону больше. Погода вряд ли до утра наладится. Нам это на руку. Облачность — наша защита, в тумане сложно нас обнаружить. Разве что столкнёмся на гребне нос к носу с киберами. Эх, выскользнуть бы мимо них, незамеченными...

Мы прошли с полчаса, не больше. Одолели один большой бугор, и поднимались на второй. Облачность стала немного повыше, но тучи ещё то и дело цеплялись за хребет. Алиса внезапно остановилась и подняла руку. Я замер. Сквозь ветер донёсся звук, от которого мурашки побежали по спине. Звенящий звук мотора.

Я видел, как ломятся в стланик медведи, когда услышат окрик. Такими же медвежьими прыжками я ринулся к ближайшей хвойной щётке, словно надеясь в ней раствориться. Под ветки занырнуть не удалось, низкие оказались, лишь по колено. Алиса взяла наизготовку свой лазер. Где у меня дробь? Не зря я всё-таки ружьё сюда тащил, лишние килограммы. Вдоль гребня он идёт...

Источник звука внезапно возник из тумана метрах в тридцати. Сам вдруг очутился на линии огня, и я тут же шарахнул, дуплетом. Разлетелись в стороны обломки лопастей. Маленький пепелац, отчаянно крутя огрызками винтов, закувыркался вниз. Куда-то на склон.

— Надо его достать и разобрать, — сказала Алиса. — А то мы так и не узнаем, сколько их и где они. Будем и дальше каждой тени бояться.

— А так узнаем?

— Если удастся карты памяти прочитать.

— Ты их достань сперва. По-любому, он тоже заминирован.

— Он же лёгкий совсем, куда там ещё взрывчатку закладывать? — усомнилась Алиса.

— Лишних грамм пятьдесят он увезёт?

Алиса пожала плечами. Может быть и увезёт.

— А больше и не надо, — сказал я.

— Тогда давай его расстреляем, чтобы на части разбить. Вдруг не взорвётся? Зато он память наверняка стереть не успеет. Я вспомнила — они сначала память себе стирают, потом взрываются.

— Ты откуда с этими штуками знакома?

— Да я фильм один когда-то смотрела, ты его не знаешь.

Беспилотник упал удачно, винтами вниз. Так и застрял в свежем снегу. Корпус его ещё крутился на валу. Он считает, что ещё летит? Склон тут в верхней части не очень крутой. Я подобрался шагов на двадцать, ближе страшно — вдруг рванёт? С колена промахнуться не должен.

Выстрел — брызнули осколки, остатки корпуса с торчащим валом отлетели на метр. Выстрел... бывает, поторопился. Ещё выстрел. И ещё — по подозрительному блочку, залепленному в желтоватый пласти... лин? В пластид.

— Всё, вдребезги. Пойдём, посмотрим, — Алиса шагнула вперёд.

Раскидало его. Где тут карты памяти, как хоть выглядят? Мелкие, как микро-сд, не иначе. Или ещё мельче. Со снегом всё перемешано, поди найди. Алиса поддела посохом какой-то обломок, раздался резкий хлопок. Алиса села в снег.

Я кинулся к ней. Она обернулась и спокойно сказала: — Детонатор сработал. А взрывчатка вокруг раскидана.

— Зацепило, что ли?!

— Да нет, испугалась немножко.

Заметные дырки в снегу, которые оставили большие обломки, мы осмотрели сразу. Потом перемяли и просеяли через пальцы весь снег на два метра вокруг. Нашли пару камер с разбитыми линзами, потресканые аккумуляторы, погнутые шестерёнки. Ошмёток пластида — целая горсть. Руки в сырых перчатках, как ни странно, пока не мёрзли.

— Пошли, ничего мы тут не найдём, — сказал я. — Полчаса уже копаемся! Того гляди, псы заявятся.

— Подожди, сейчас... Раз уж взялись искать, надо найти. Другого шанса не будет. Иди сюда, я тут нашла плату, где слоты памяти были. Четыре штуки. Они где-то здесь.

Алиса разгребала снег дальше, ещё почти на метр. Мы так дотемна тут провозимся!

Мысленно сплюнув, я перевесил карабин на грудь и стал ей помогать. Поминутно поглядывая на гребень. Могут неожиданно появиться. Сколько нужно времени этим псам, чтобы домчать сюда от трассы? За час, по снегу, не успеют. А за два? Хм... За три-то часа уж наверное доскачут. Наверняка по тропе пойдут, по долине. По следам снегоходов, на которых пацаны в самый верхний Мамайский цирк заезжают. Вечером они, покатушники, спускаться будут. Не убили бы из них никого...

— Есть одна! — воскликнула Алиса, показав маленький невзрачный квадратик. Следующий нашёлся почти сразу, рядом. Остальные как испарились.

— Что, обязательно все искать? — не скрывая раздражения, спросил я.

— Лучше все, — упрямо сказала Алиса.

Не, ну мы точно с ней влипнем. Да ещё снегом всё переметает, прямо под руками. Зла не хватает.

— Сломанная... — с досадой сказала Алиса. — Третья сломана. Всё, пойдём.

— А как же четвёртая? — я не удержался, чтоб не съязвить.

— Она тоже сломана. Остаток в гнезде был.

Ветер немного послабее стал, а может быть, мы к нему привыкли. Или разошлись — даже в подъём идём рысцой. Плохо только, что шаг в сторону от гребня — и сразу вязнешь в свежаке. За полдня его много навалило, и надуло ещё. Местами — по колено. Хоть снегоступы одевай. Но в них идти медленней. Покуда можно без них, пойдём так.

Облака по-прежнему сыплют снежком и волокутся через хребет, цепляясь за вершины. На спусках, когда выныриваешь из тучи, путь иногда просматривается на километр, или больше. Потом из распадка налетают клубы тумана, и опять всё серо.

Обратный путь, как обычно, кажется короче. С утра, в сплошной мгле, эта часть гребня казалась бесконечной. А тут посмотришь, идти-то — несколько мелких бугров, а за ними большая гора, после которой хребет расходится надвое. Это будет почти полпути! Бугры, правда, не такие уж мелкие, и не так близко, как хотелось бы. И чёрт ногу сломит там среди глыб. Вроде быстро идём, а гора приближается еле-еле.

Скорым шагом мы поднимались на предпоследний бугор. За перегибом снова открылся гребень... и три чёрные точки на нём. Внезапно всё исчезло в тумане, я лишь успел увидеть, что Алиса с разворота кошкой прыгнула на меня. Мне показалось, что она стала невидимой и долетела до меня вместе с криком "Ложись!"

От резкого толчка в грудь я повалился, мы покатились по склону. Рядом свистнули пули, хлопнул разрыв. Через секунду — ещё один. Третий слился с отзвуком очереди.

— Зарубайся! — прохрипел я, раскидывая руки и ноги. Кувырки прекратились, рюкзак скобанул об камень. Нас мягко остановили ветви стланика.

— Глаза! — воскликнула Алиса. — Ты меня видишь?

— Немножко... — туман стал чуть менее плотным. — Кто стрелял?

— Киберы. Это штурмовые. С огнестрелом. И лазером лучили. Без очков ты бы совсем ослеп. Надо было сразу тебе виры одеть, у нас же их двое. Сейчас, объективы сменю на антилазерные. У меня обычные-то сейчас выжгло...

Нифига себе, оружие ближнего боя! Кибер с гранатомётом! Я-то уже считал их чем-то вреде мишеней в тире, а роли вдруг поменялись.

Алиса сдёрнула с меня очки, нацепила виры. Рванула за рукав:

— Бежим! За камни! Пока они на перегиб не вышли!

Спотыкаясь и оступаясь на камнях, я кинулся за ней. Туман, куда ни глянешь, маячит пятном впереди. Это в глазах, от лазера? В правом глазу туман слабее. Хоть бы прошло. Ыыхх! — выставив перед собой карабин я растянулся на камнях.

Из-за перегиба, в снежном вихре, вылетел рыжий пёс. Тут же вспыхнул дрожащий белый луч и зайчиком заплясал на его шкуре. Это Алиса лучит. Пёс шарахнулся в сторону, провалился по брюхо в снег. Яркий луч из его носа метнулся куда-то мимо меня, тут я и выстрелил. Там, откуда фехтовала лучом Алиса, часто захлопали гранаты. Я влепил псу две полуоболоченые, он оставил попытки выскочить, и обернулся в мою сторону. В глазах замигали белые точки. Сказав себе не жмуриться, я поймал на мушку его морду. Выстрел слился с разрывом гранаты где-то позади. За меня взялись... Второй хлопнул ещё дальше. Мажут? Стало тихо. Ага, корректировщик-то готов.

Чуть выждав, я перебежал ещё подальше, залёг среди крупных глыб. Что там с Алисой? Я позвал её негромко. Она отозвалась, совсем рядом.

— Ты как?

— Нормально. Цела.

Что дальше? Они на рожон не лезут, ждут когда сами высунемся. И мы ждём. Так и замёрзнуть недолго, в снегу лёжа. Снег подо мной начинает подтаивать.

— У него шесть гранат осталось, — вдруг сказала Алиса.

— Откуда знаешь?

— Я каталог смотрю. Штурмдоги, вооружение. Интеллектуальный гранатомёт калибра один дюйм, укороченный ствол, кассета двадцать зарядов. По площади бить ему уже нечем, будет выцеливать. Гранаты у него с управляемым подрывом, обычно в воздухе рвутся...