Опер-мечник

— Евгений Петрович, избавление вас и ваших товарищей от рабства — чистая случайность. И если бы на меня не наскочили люди Исмаила, то ваша дальнейшая участь оказалась бы печальной. Не так ли?

Жилин в ответ лишь кивнул головой.

— К чему говорю. В области еще четыре нелегальных прииска — информация точная, правда, без привязки координат. Позже узнаю.

— Вы предлагаете освободить народ от бандитов? — вскинулся Жилин. — Я только за!

Пашка поморщился

— Евгений Петрович, я ничего не предлагаю, лишь делюсь сведениями. Решать вам.

— По совести помочь людям нужно однозначно, — майор хлопнул ладонью по крышке стола.

— Скажите, среди ваших коллег по несчастью есть парни, которым можно доверять?

Жилин задумался.

— За пятерых ручаюсь.

— Неплохо. Для участия в операции необходимы порядочные, неболтливые парни в возрасте от двадцати пяти лет, прошедшие армию.

— Тогда четверо, Павел Игнатьевич, — вздохнул майор.

— Ну что же, будем уродов мочить в сортире.

— Угу, и в других общественных местах, — поддержал Пашка. — Предлагаю создать команду для борьбы с антисоциальным элементом радикальными методами. Возглавить ее придется вам, майор. За мной общее руководство и матобеспечение.

Жилин слегка оторопел

— А как же закон, суд, в конце концов.

Чернов достал из нагрудного кармана удостоверение ФАБ и протянул его собеседнику.

— Полномочия у меня, как видите, есть, скажу больше — если действовать строго в рамках законности, до восьмидесяти процентов дел крупных мафиозников разваливаются не доходя до суда. Имея солидные деньги, они нанимают лучших адвокатов, запугивают или подкупают свидетелей и представителей органов правопорядка. Вы сами об это знаете. Перевоспитывать уголовный элемент бесполезно, как впрочем и заворовавшихся чиновников. В лучшем случае такой экземпляр получит семь лет условно. А потому очистить ваши края от всякой нечисти — дело весьма полезное и благородное.

Жилин под конец Пашкиной речи взволнованно встал:

— Располагайте мной, Павел Игнатьевич, я с вами до конца.

— Рад, что в вас не ошибся, выпьем за успех нашего дела и создания команды "Равновесие".

Выпили.

— Теперь пойдем в местный арсенал, кстати все стволы и прочее заберем с собой.

Увидев содержимое склада, майор не мог сдержать эмоций:

— Ох, е..., мать, ни хрена себе!

— Нам нужна база в окрестностях Манзуркис соответствующей инфраструктурой и условиями для тренировки бойцов.

— Как срочно, Павел Игнатьевич?

— Вчера. Причем базу и участок земли не менее десяти гектаров желательно приобрести в собственность, на худой конец в долгосрочную аренду. Следующий вопрос — в вашем городке есть пункты приема старательского золота?

— Насколько помню, есть.

— Сдадите месячную добычу, двадцать килограммов с чем-то, деньги поделите между всеми поровну. Отдельно — заначку Исмаила, она пойдет на оплату участка земли на подъемные команде. Идите за парнями, познакомлю с ними поближе.

Пока Жилин мотался в лагерь, Чернов прокачивал ситуацию. Несмотря на скупость данных, спинным мозгом чувствовал — с нелегальным золотом что-то не чисто. Для обычных мафиозников слишком масштабно. Подспудно мелькала одна мыслишка, но опер отложил ее в самый далекий и темный уголок сознания. Кончик ниточки есть, так можно пройти по всей цепочке. На крыльце затопали, в зал вошли лыбящиеся молодые люди во главе с майором.

— Садитесь. Понимаю, у вас праздник и приподнятое настроение, но сейчас речь пойдет о серьезных вещах.

Дальше Павел озвучил предложение, в конце которого предупредил:

— Кто согласен, дает клятву, за нарушение которой ответит головой.

— Это как головой? — набычился высокий брюнет с неряшливыми патлами.

— Смерть, — равнодушно бросил опер.

Брюнет увял:

— Не, я в такие игры не играю, — и встал из-за стола.

— Можно вас на секундочку, — обернувшемуся верзиле Пашка стер воспоминания о предыдущем разговоре. — Идите веселитесь, юноша, дальше.

Брюнет нетвердыми шагами вышел из дома и побрел по тропе.

— Легко отпустили, Павел Игнатьевич, — озаботился Жилин. — Не сдал бы нас, сучонок.

— Не переживайте, он ничего не помнит, выбросьте его из головы. Теперь давайте познакомимся поближе и набросаем вчерне наши будущие действия.

* * *

Из утреннего тумана появилась цепочка людей,груженная объемистой поклажей. Сделав несколько шагов, они остановились и сложили багаж в одну кучу. У окраины леса остались четверо, остальные исчезли в мерцающем проеме. Жилин, не обращая внимания на непонятные чудеса, обратился к спутникам.

— Парни, закрыли рты и занялись делом. До обеда кровь из носу, а схрон должен быть готов.

Перетаскав ящики, коробки и тюки на ближайшую поляну, команда дружно взялась за лопаты. Проводив бывших рабов на окраину Манзурки, Павел отправился к местному резиденту нелегальной добычи золота. Тот жил неподалеку от центра в солидном кирпичном коттедже. В его обязанности входило обеспечение лагеря продуктами, инструментом, топливом и прочим, посылая строго по графику вертолет. Но главное — принимать и отсылать в Иркутск добытый золотой песок, соблюдая строгую отчетность. Также резидент следил за пополнением рабочих кадров и раз в год отправлял захваченных людей на золотую каторгу. На него работала небольшая, но крепко сплоченная банда из шести человек. Практически делами занимался его референт, секретарь и помощник в одном флаконе — Вадик, последовавший за шефом с прежнего места службы. Сам Акакий Иванович, бывший городской голова, оставил пост четыре года назад вследствие интриг недоброжелателей и завистников (по его собственному утверждению), а на самом деле из-за финансовых махинаций с местным бюджетом, в свое время получил предложение, от которого не отказываются. Тем более когда приводят факты, тянущие на приличный срок с конфискацией. С уголовщиной Акакий Иванович дел не имел — да не дай Бог, для этого существует Вадик, и потому свою нынешнюю деятельность считал легальным бизнесом вполне серьезно. Нет, он не успокаивал совесть ввиду полного ее отсутствия, просто так удобнее и комфортнее жить. На своем участке по утрам вместо физзарядки Акакий Иванович поливал их шланга огород и прочие посадки, особенно заботился о "кулубнике" — его фирменное словечко — любимая закуска под водочку. Закончив полив, хозяин коттеджа присел на лавочку, стоящую в тени яблони. Невеселые думы омрачали его чело — пропал вертолет. Да хрен с ним с референтом, исчезла месячная добыча золотого песка, а такие промахи Хозяин не прощает. Акакия Ивановича от тягостных мыслей отвлекло деликатное покашливание. Спустившись на грешную землю, обнаружил незнакомца в странном комбинезоне с плывущей расцветкой. Ему вдруг ужасно захотелось пригласить гостя в дом и угостить чем Бог послал.

— Простите, уважаемый, за небольшой беспорядок, жена третий день гостит у родственников в Качуге, — проблеял Акакий Иванович.

Гость, отведав угощения, не отказался от стопки водки, закусив крупной ягодой кулубники.

Пашка, а это был именно он, отсканировав память бывшего городского головы, узнал имя и должность человека, с которым контактировал и подчинялся опальный чиновник. Им оказался майор ФАБ, некий Снегирев Федор Ипатьевич.

— Деньги в доме есть? — спросил он хлебосольного хозяина.

— Есть, конечно, — и довольно быстро предоставил Чернову плотный пакет, перевязанный бечевкой.

Опер небрежно отодвинул наличные на край стола.

— А теперь займемся делами нашими скорбными. Вызывай сюда свою банду в полном составе.

Акакий Иванович молчком схватил с серванта мобильник и лихорадочно принялся набирать номер.

— Паленый, есть дело, собирай всех своих и срочно ко мне!

— Обещались скоро быть. Какие дальнейшие указания? — расхититель госсобственности, сложив руки на колени, уставился на Чернова преданным собачьим взглядом.

— Сидеть и ждать, — буркнул опер.

Спустя короткое время у ворот коттеджа остановились две потрепанные иномарки — прибыла местная гопота. В дом зашел только главарь Паленый — остальные топтались на крыльце. Здоровенный амбал с недельной щетиной и в черных очках почтительно поздоровался с хозяином. Пашка сходу взял инициативу в свои руки.

— Крикни своим пацанам, пусть зайдут!

Вскоре шестерка бандитов застыла у порога.

— Всем стоять, не двигаться, — ментальный приказ действует лучше всякой дубины по голове. — Тебя, Паленый, не касается. Нож есть?

— Не-а, у Тулы найдется, он без пера никуда не ходит!

— Возьми нож и убей эксплуататора, он вашу долю зажилил.

Паленый, достав у компаньона "холодняк" из внутреннего кармана куртки, хладнокровно засадил его в печень Акакию Ивановичу. Тут рухнул со стула на пол, пуская кровавые пузыри.

— Теперь кончай бывших корешей, сдали они тебя ментам.

Главарь резво расправился с шайкой и застыл в ожидании приказа.

— Ствол есть?

— Да.

— Бросай нож и приготовь пистолет.

Паленый с готовностью вытащил ствол, снял с предохранителя и передернул затвор.

Павел подошел к бандиту с правой стороны.

— Так, а теперь открой рот и дуло туда! Нажимай на курок, не бойся.

Чернов прекраснознал, что загипнотизированный человек вряд ли совершит суицид по приказу, но он не собирался оставлять дело на самотек. Потому взял кисть Паленого и надавил своим указательным пальцем на палец татя. Грохнул выстрел — труп с большой дырой в затылке повалился на ковер. Аккуратно вытерев предметы и вещи, за которые брался, бумажной салфеткой, опер пошел на выход, стараясь не вляпаться в лужи крови, впитываемые ковром. Порталом отправился к своей команде, которая заканчивала оборудование тайника. Отдав Жилину свои сто тысяч рублей, а также трофеи, взятые у Исмаила и Акакия Ивановича, стал прощаться.

— Отбываю на неделю, может, чуть больше. Твоя задача, Евгений Петрович, найти базу и вплотную заняться огневой подготовкой парней. После моего возвращения займемся освобождением невольников. Так что готовьтесь, — Чернов исчез в густом перелеске тихо и бесшумно, словно привидение. Жилин даже протер глаза.

— Был человек и нет его. Человек ли? Впрочем, неважно, главное — он наш и стоит на правой стороне.

* * *

Майор Снегирев, толстенький крепыш, в понедельник мучился с похмелья на конспиративной квартире. Отметившись с утра на службе, предупредил шефа о встрече с агентом и с легким сердцем и тяжелой головой приехал сюда — Тополиный проезд, дом тридцать четыре, квартира двадцать два. Выпив две банки пива из холодильника с таблеткой аспирина, завалился спать на тахту. Проснулся от яркого солнечного света — забыл задвинуть плотные шторы. Как был в трусах, поплелся на кухню ставить на газ чайник. Самочувствие заметно улучшилось, но до нормы не дотягивало. Черт понес его вчера в ресторан поужинать. Горяченького, видишь ли, захотелось. В "Ангаре" нос к носу столкнулся с давним дружком и коллегой по нечистому промыслу — подполковником Петиным, эдаким бегемотом в пиджаке.

— Федя, тыщу лет, тыщу зим не виделись.

— Ага, тыщу лет! Только третьего дня назюзюкались в хлам. Но поскольку подполковник Петин возглавлял транспортную полицию — являлся нужным человеком.

— А Геннадий, большой привет, — огорченно думая "накрылся ужин, опять пьянка".

Полицай Петин жрал водку в три горла, практически не пьянея. Во всяком случае Снегирев по пальцам мог посчитать те немногочисленные моменты, когда зеленому змию удавалось сокрушить доблестного подполковника.

— Давай, Федя, к нам за столик, я таких цыпочек снял.

Зал ресторана к восьми вечера оказался заполнен посетителями. Среди негромкой музыки раздавался гул массовки — некий щурум-бурум. Смазливые девицы встретили Снегирева поощрительными улыбками — дальнейшее Федор Ипатьевич помнил смутно и урывками.

— Не Петин, а сплошная головная боль, — думал угрюмо Снегирев. — Посажу печень, как пить дать, и не отвертишься ведь.

Пересекаться приходилось регулярно по работе, Снегирев лицемерно называл свою противоправную деятельность работой.

Федор Ипатьевич, поддернув сатиновые трусы, с кружкой купецкого чая выкатился из кухни, гнусавя нечто бравурное:

— Тарам-там-там, тилим-бом-бом, — и замер на пороге зала.

В комнате, бесцеремонно сбросив его одежду со стула на пол, сидел некий молодой человек, закинувший ногу на ногу:

— Присаживайтесь, гражданин Снегирев, только наденьте штаны.

Почувствовав мягкий удар по мозгам, Федор Ипатьевич поставил кружку с горячим чаем на стол и, путаясь в штанинах, принялся облачаться. Присев на краешек стула, несмело глянул на незваного гостя, тот ответил ласковым и добрым взглядом анаконды. Внутри майора все заледенело.

— Федор Ипатьевич, вот вам блокнот и ручка, законспектируйте самые важные моменты своей нелегальной деятельности. Не забудьте упомянуть имя местного Хозяина.

На Снегирева вдруг нашло вдохновение. Ухватив ручку, писал и писал, изредка морща низкий лобик. В порыве откровенного творчества Федя от усердия высовывал язык, чиркая по нему ручкой. Через час непризнанный писатель Федя Снегирев закончил свое творение, в котором честно сдал своих подельников. Особо досталось Хозяину — заместителю начальника управления ФАБ — полковнику Менахему Абрамовичу Иванову. Его Федя смешал с грязью, обвиняя во всех существующих грехах, выложил на него собранный компромат и именно начальника ругал нехорошими словами за свое моральное падение. А сам он хороший, просто белый и пушистый зайка. Опер, прочитав исписанный блокнот, хмыкнул и вырвал последний чистый лист.

— Пиши записку "в моей смерти прошу никого не винить", дата и подпись.

Затем Пашка вскочил на стол и, вытащив из кармана куртки капроновый шнур, привязал его к крюку, который торчал из потолка. Сотворив петлю, приглашающе махнул рукой.

— Залазьте, Федор Ипатьевич, не стесняйтесь.

Снегирев заторможено встал рядом. Чернов одел петлю ему на шею, заботливо поправив воротничок рубашки, чтобы не помялся. Соскочив на пол, приказал:

— Стойте спокойно и прощайте.

Затем, словно пушинку, выдернул стол из-под Снегирева. Федя, дернувшись несколько раз в агонии, затих. Положив блокнот в карман, Павел недовольно глянул на откатившуюся кружку и лужицу разлитого чая.

— М-да, довольно неуклюже получилось.

Задержавшись на пять минут для уничтожения своих следов пребывания, опер с легким сердцем покинул конспиративную квартиру.

Нелегальных приисков оказалось не пять, а семь — новая информация только больше разозлила Чернова. "Столько народа в рабстве держат, уроды, они у меня сдохнут все без исключения", — думал опер, садясь в остановившееся такси. Доехав до улицы со странным названием Рабиновича, 43, наладился в транспортное управление полиции. Спустя пятнадцать минут начальник, подполковник Петин покончил жизнь самоубийством, выстрелив себе в висок из табельного оружия.

По пути в ФАБ Чернов заглянул в супермаркет, где приобрел качественную японскую видеокамеру. Помахав своим удостоверением на входе, беспрепятственно добрался до кабинета главного злодея. Полковник Менахем Абрамович Иванов, мужчина средних лет с благородной сединой на висках и толстыми губами стоял у широкого окна, брезгливо поглядывая на раскинувшийся внизу город. Менахем Абрамович, можно сказать, физически страдал в сибирской глуши. Он задыхался в провинции, душа рвалась в столицу, к большим деньгам. Полковник был прирожденным комбинатором, мастером аферы, а здесь его талант пропадал втуне. Изворотливый ум требовал выхода из застоявшегося болота, да жабры коротки. Приказ шефа из столицы — сиди в Иркутске двадцать лет безвылазно и не рыпайся. Менахем и сидел, осталось половина срока, усердно отрабатывая повинность. В свое время полковника посадили плотно на крючок — продемонстрировали факт педофилии. Кто знал, что этой деффке нет восемнадцати лет. Эх-ма, грехи наши тяжкие. Менахем Абрамович в сердцах плюнул на ненавистный пейзаж и, вернувшись к длинному столу, покрытому зеленым сукном, плюхнулся в кресло. Ощутив некий дискомфорт, с удивлением обнаружил за столом посетителя.