Если Джон сможет подарить ребёнка ей, матриарху азари, которой в силу возраста по стандартным представлениям детей вообще рожать не полагается, то почему он не сможет подарить ребёнка Лиаре? Да, по возрасту Лиара — дева, но Джон — особенный землянин. Не особый — особенный. И Лиара вполне сможет ему довериться полностью. Настолько довериться, чтобы стать матерью его ребёнка. Для Джона, как теперь понимала Бенезия, все азари — женщины, а не бесполое 'оно'. Потому он и относится к Бенезии соответственно этому своему представлению. Именно как к женщине. Потому и медлит. Наверное, так же он медлит и во взаимоотношениях с Дэйной. Там ведь сложнее: у людей, занимающихся спортом профессионально, срок спортивной карьеры, а, следовательно, и работы — короток. Вот Джон и медлил, не решался прерывать карьеру и работу Дэйны, хотел, чтобы она сначала достигла максимальных высот, выиграла Спартакиаду, потом — Олимпиаду, потом — ещё одну Олимпиаду... Сколько там до сорока лет этих Олимпиад и Спартакиад будет — все будут доступны для Дэйны.
Шепард умеет ждать. И умеет ценить то малое, являющееся очень важным во взаимоотношениях двоих. Да, он любит Дэйну, она — любит его, но это для Джона означает, что он не имеет права давить на подругу в угоду своим мужским желаниям. И потому, наверное, Дэйна будет продолжать любить Джона, будет продолжать верить ему. Кто как не она знает, насколько особенный у неё Джон. А то, через что прошёл Шепард совсем не так уж и давно на борту 'Нормандии', то самое 'преображение' — для Дэйны оно и его последствия не будут проблемой. Джон... не пользуется сколько-нибудь часто своими новыми возможностями и способностями. Можно даже утверждать, что за последние несколько суток он ими толком и не воспользовался ни разу. Значит, Дэйна вполне может понять, что Шепард остался прежним. Тем самым Джоном, которого она и только она знала с детства. Знала и знает. Как никто другой.
Как же хочется верить, что появление рядом с Джоном её, матриарха азари, не заставит Дэйну уйти от Шепарда, не побудит разорвать с ним близкие взаимоотношения. Эта война... многое, очень многое изменит. Если Дэйна узнает, что Джон сошёлся с азари, с матриархом азари... Да, она будет раздумывать, будет спрашивать себя о том, как ей самой поступить. Как же хочется верить, что Дэйна не сочтёт отношения Джона и Бенезии угрозой для своих взаимоотношений с Шепардом. И вряд ли здесь сыграют определяющую роль расстояния, ведь ясно, что ни Джон не сможет очень скоро, да что там 'скоро', вообще в обозримом ближайшем будущем вернуться на Землю. Вряд ли она, Бенезия Т'Сони сможет остаться на борту 'Нормандии', скорее всего она с дочерью вернётся на Тессию и не сможет прилететь на Землю, чтобы встретиться и пообщаться с Дэйной. А Дэйна... вряд ли она покинет Землю. Её спортивная карьера будет продолжена, ведь война — войной, а спорт будет нужен землянам по-прежнему, профессионалы-спортсмены будут важны и нужны и во время войны. Конечно, не только как воины. Людям нужны будут зрелища, нужны будут праздники, нужны будут новые свидетельства возможности преодолеть себя.
Прикрывшись покрывалом до плеч, Бенезия постаралась ещё больше расслабиться, обернулась, обеими руками взбила подушку, легла и сразу повернулась на правый бок. Жаль, конечно, что нельзя всегда и везде лечь так, чтобы голова была прямо, обязательно надо лечь на бок, иначе отростки будут болеть. Очень болеть. Вроде бы и возраст у неё солидный и отростки стали менее чувствительны, но это возвращение из хаскоподобного состояния словно вернуло многие системы тела во времена молодости. Закрыв глаза, азари постаралась погасить любые мысли — обычно это помогало ей быстро и глубоко заснуть. Вскоре она уже спала.
Шепард. Обход. Вахта. Разговор с Андерсоном
— Командир, разрешите приступить к обходу корабля. — Шепард подошёл к стоявшему у Звёздной Карты Андерсону.
— Приступайте. — Дэвид поднял взгляд, посмотрел на остановившегося у 'круга пультов' старпома. — Обратите внимание на инженерный отсек и на трюм. Проверьте контейнер с маяком, капитан. У нас скоро отлёт с планеты, надо подготовиться.
— Есть, командир. — Шепард козырнул, направляясь к выходу из БИЦ.
Взгляд старпома привычно скользил по стенам, потолку, полу коридора, капитан читал показания приборов на немногочисленных, сверкающих спокойной радугой светодиодов пультах. Малый экран инструментрона был развёрнут — на нём старший помощник делал заметки.
Андерсон прав: корабль скоро покинет Иден-Прайм и теперь следующей стоянкой для фрегата-прототипа станет только Цитадель. Потом... Потом будет Терум, затем — Тессия. Все остальные стоянки и остановки — вряд ли на планетах, максимум — на малых и средних космических станциях. Возможны, конечно, стыковки с другими кораблями, но сейчас об этом говорить рано — план полёта сформирован только в общих чертах. Как всегда, планы начинают меняться, едва только воплощаются в реальность.
Нормандовцы видели, как работает старпом. Андерсон завёл на корабле интересную практику: воинское приветствие отдаётся только в предусмотренных уставом и инструкциями случаях, а за их пределами нормандовцы могут обходиться вообще без приветствий, даже словесных, что экономит время и силы. Со временем Дэвид уточнил порядок и теперь нормандовцы часто приветствовали друг друга учтивыми кивками головы, что было, во-первых, приятно, а во-вторых, подчёркивало единство экипажа и команды. Вот и сейчас нормандовцы, проходя мимо старшего помощника, кивали, и Шепард кивал им в ответ. Всем обитателям фрегата-прототипа уже было известно о скором отлёте корабля с планеты, каждый нормандовец делал всё, чтобы подготовиться к этому событию как можно лучше.
В отсеках и на постах Шепард непременно беседовал с сержантами и старшинами, а также с рядовыми нормандовцами, читал на инструментроне листинги записей контрольных приборов, проверял работу систем и механизмов. Разговоры в основном — служебные, деловые, хотя иногда приходилось общаться и на личные темы — люди должны иметь выбор: идти ли к старшему помощнику в его каюту или поговорить о важном со вторым офицером корабля во время обхода. Пока, к счастью, особых личных проблем нет, но все нормандовцы уже привыкли: глаз у Шепарда острый и как ни прячь душевное или физическое неблагополучие — он это поймёт и углядит. А там... Нет, не станет говорить 'дежурные' фразы, не пошлёт в приказном порядке к Чаквас. Постарается сам, лично, очень многое сделать для того, чтобы нормандовец успокоился и восстановился.
Стоянка на Идене стала рубежом, пройдя который, нормандовцы стали не только экипажем и командой, но и семьёй. Реальное боестолкновение с неизвестным кораблём, участие в подготовке к войне со Жнецами, общение с людьми, населяющими красивую и комфортную планету, возможность видеть и говорить с турианскими Спектрами и с представителем древней расы. Всё это способствовало не показному, а настоящему единению.
Шепард знал, что у многих нормандовцев появились хорошие знакомые среди жителей Идена, а у нескольких — появились реальные кандидаты в мужья и жёны. Во вневахтовое и внерегламентное время члены экипажа и команды фрегата теперь охотно покидали борт корабля, уходили и уезжали в селения, бывало, что и возвращались только ко времени утреннего подъёма. Обычная, привычная жизнь продолжалась.
Иденцы проектировали новый космодром, точнее — посадочно-стояночное поле, предназначенное исключительно для фрегата-прототипа. Нормандовцам не сразу удалось убедить причастных к этой работе жителей планеты в том, что совсем не обязательно держать это поле пустым. Оно должно использоваться для посадки и стоянки других кораблей. И не обязательно только земных. Неохотно и неспешно иденцы согласились с таким мнением. Шепард понимал, что поле будет в приоритетном порядке отдано прибывшей к Иден-Прайму 'Нормандии'. Вопрос был только в том, как скоро фрегату-прототипу удастся вернуться сюда, на столь гостеприимную планету. Общаясь с членами экипажа, старпом чувствовал, что они уже понимают: о скором возвращении на Иден придётся забыть надолго. Очень надолго.
Впереди был полёт. Да, пока к Цитадели, а там... Там, без всяких сомнений — к Теруму и к Тессии. Затем... Никто из нормандовцев, включая Шепарда, не знал, куда фрегат пойдёт после ухода с материнской планеты азари, но уже сейчас капитан мог предполагать: впереди долгий и трудный полёт. Возможно, что придётся провести немало времени в пределах Траверса и Терминуса — самых проблемных секторах исследованной части Галактики.
Джеф уже полностью сработался со своим напарником. Вдвоём им удалось навести в пилотской кабине полный порядок, оба пилота часто проводили время в обсуждениях многих реальных сценариев полётов — от самых простых до самых сложных и даже экстремальных. Моро привык к тому, что педантичный немец любит детали и обращает на них самое пристальное внимание, не упускает из виду и взаимосвязи.
Дневальные по камбузу — так нормандовцы часто называли корабельную кухню, готовили очередные порции к предусмотренному общим распорядком дня 'приёму пищи'. Трудно было сейчас сказать, как следует определить его — то ли как завтрак, то ли как обед, то ли как ужин. Нормандовцы далеко не всегда приходили в зал, выделенный под столовую, все одновременно. У кого-то было слишком много работы, кто-то не смог прерваться, а кто-то — вовремя вернуться на борт корабля. Дневальным по камбузу приходилось держать несколько порций — до двух десятков — под термоколпаками. Всё же на стоянках на планетах было заведено, чтобы экипаж и команда питались не пайками, а почти 'домашней' пищей, приготовленной вручную.
Снабженец фрегата доложил старпому, что нормандовцы не испытывают никаких трудностей и проблем с получением необходимых вещей, оборудования, материалов, продовольствия. Ознакомившись с записями в базе данных, Шепард обсудил со специалистом несколько позиций перечня закупок, проверил склад и хранилища, прочёл собранные снабженцем заявки нормандовцев.
Инженерный отсек Шепард проверял долго. Адамс вместе со старпомом обошёл посты и пульты, проконтролировал работу инженеров и техников. Вернувшись к своему пульту, главный инженер предложил капитану присесть в кресло, включил настольный инструментрон, предоставил старпому всю документацию по отсеку и обсудил некоторые изменения, как уже осуществлённые, так и планируемые. Разговор получился спокойным и содержательным.
В артиллерийском отсеке Шепард основное внимание уделил 'Таниксам' и ПОИСКам, а также другим системам вооружений. Основное управление огнём, конечно же, осуществлялось из БИЦ, но и в самом отсеке были предусмотрены несколько пультов с ручными режимами. Старпом придерживался мнения, что разведчик должен быть достаточно хорошо вооружён, чтобы при необходимости дать достойный отпор нападающим или преследователям. Старинные представления о том, что когда разведчик начинает стрелять, он обрекает себя на провал, Шепард был склонен рассматривать только как вариант нормы, не имевший универсального характера.
В медотсек Шепард заходить не стал. По традиции военно-космических сил Альянса это была особая территория на борту корабля, полностью подвластная только медикам. Конечно, при необходимости старший помощник командира фрегата-прототипа мог бы войти и осуществить проверку и контроль, но пока что для этого не было никаких оснований. Чаквас — профессионал и в своём Медотсеке она проводит большую часть суток, не бездельничает, а работает. Проверяет, совершенствует, следит и наблюдает.
В трюме фрегата Шепард подошёл к контейнеру с Маяком. Створки — надёжно закрыты, замки — в порядке, сигнализация — включена и действует нормативно. Маяк — в рабочем состоянии. Явик несколько раз за прошедшие сутки осматривал прибор, всегда отмечая, что Маяк в безопасности и работает. Информация, как указал в отчёте, представленном Андерсону, протеанин, не повреждена. Сейчас, стоя рядом с контейнером, Шепард чувствовал лёгкое кожное покалывание — Маяк предупреждал о нежелательности дальнейшего приближения к себе и подтверждал свою исправность. Постояв несколько минут у заблокированного контейнера, Шепард направился в ту часть трюма фрегата, где размещались челноки и бронетранспортёры.
Поговорив с техниками и инженером, осмотрев двигатели, салоны и кабины 'корабликов' и 'МАКО', старпом углубился в чтение файлов листингов, созданных системами контроля. Проверил выполнение регламентных работ, убедился, что снятые с машин, отработавшие ресурс блоки надлежащим образом складированы и подготовлены или к утилизации, или к восстановлению, или к ремонту. Кое-что, конечно же, удастся сделать на борту фрегата, а блоки, подлежащие сложному ремонту, придётся просто заменить, позаботившись о создании запаса. Впереди — полёт и как он сложится — ещё не известно.
Бегло осмотрев тренировочный зал, в котором любили проводить свободное время турианцы и Аленко, Шепард поднялся в БИЦ. 'Ожерелье постов' предстояло проверять очень тщательно и долго. Здесь, в этом зале сейчас, когда корабль находится на планете, велась основная работа.
Самым сложным постом сейчас являлся, конечно, пост РЭБ, осуществлявший информационную блокаду Иден-Прайма. Разведывательные корабли, тем более — столь нестандартные, как 'Нормандия', могли устроить 'сферу молчания' для любой населённой планеты или станции. И параллельно — достать любую информацию из планетных банков данных. Разговаривая со спецами, работавшими за пультом, Шепард просматривал журналы, интересовался сложными моментами, возникавшими в ходе работы проблемами, обсуждал варианты их решения и преодоления.
С Прессли — штурманом-навигатором фрегата, Шепард обсудил варианты осуществления ухода фрегата с планеты, обратив особое внимание на проход внутриатмосферного отрезка. Прессли отметил, что уходить с планеты придётся, вероятнее всего, под вечер — приближалось время смены очередных иденских суток, поэтому можно будет выбирать — уходить на стандартной или на полной скорости. Уже было известно, что фрегат-прототип будет третьим улетающим кораблём: первым с Идена под маскировкой, незаметно уйдёт протеанский 'Клинок Ярости'. Затем с Идена, тоже под маскировкой, под грохот обрушившегося свода убежища боевого протеанского корабля, уйдёт Жнец-Наблюдатель. 'Нормандия' уйдёт последней. Если уходящий протеанский корабль не увидит никто из иденцев, а стартующего Жнеца не увидит никто из тех разумных, кто бы увидел в этот момент Иден-Прайм из космоса, то 'Нормандии' придётся принять на себя основную тяжесть ритуально-протокольного явного ухода. Прессли уже знал о том, что планируются торжественные проводы фрегата-прототипа и очень беспокоился о том, чтобы эта церемония не затянулась: всё надо было согласовать так, чтобы и 'Клинок Ярости' и Жнец-Наблюдатель покинули Иден 'штатно': последовательно, безопасно и быстро. Как отметил штурман в разговоре с Шепардом — точно по графику, уже рассчитанному до секунд и согласованному с протеанами и с пилотом Жнеца-Наблюдателя.
На экранах своего пульта Прессли показал старпому просчитанные варианты прохода фрегата к Цитадели, представил варианты стоянки корабля у главной станции Галактики — как на внешнем, так и на внутреннем рейдах, а также ознакомил Шепарда с вариантами стыковки со станцией — и такое могло быть. Капитан отметил, что Прессли настроен на пребывание фрегата максимум на внутреннем рейде Цитадели и к перспективе стыковки относится весьма отрицательно. При этом варианты подхода к станции, стоянки и стыковки были просчитаны полностью, а значит, навигатор не стал вносить в свою работу элемент личной заинтересованности.
