— У нас нет выбора. Я не могу точно оценить расстояние до других кораблей только по изменению силы радиосигнала, но могу предположить, что сейнеры достигнут нас через двадцать-двадцать пять минут. Военные корабли Ниппона и Чжунго опоздают. Либо мы защищаемся, либо нас утопят. Либо вам придется отдать нас.
Себастиан врезал обоими кулаками по пульту и снова выдал длинную непереведенную тираду.
— Кэп... — осторожно сказал Леха из своего кресла.
— Что?!
— Мы с Вохой прицепим захваты. Для первого крана они в центре палубы лежат, со всех сторон мусором закрыты. Не смоет.
— А кто краном управлять станет? Пушкин?
— Краном могу управлять я, — сообщила Хина. — Я правильно понимаю, что управление ими беспроводное и ведется с пульта здесь, на мостике?
— Ну, так.
— Анализ показывает, что контроллеры кранов никак не защищены. Аутентификация и авторизация пользователя не предусмотрены в принципе. Ими может управлять каждый, кто знает систему команд. У вас в бортовом компьютере наверняка есть нужная информация.
— Ни хрена у нас в компьютере нет! — капитан обреченно махнул рукой. — Много лет ничего не работает. Для этой рухляди никаких запчастей давно не найдешь, компьютерщики от него только плюются. Автопилот и тот на глаз настраиваем, по компасу. Скажи спасибо, что управление машинами действует.
— Плохо. Но есть и другой вариант. Если оператор проделает с краном базовые операции, я перехвачу все нужные команды. Просто научусь.
— Воха у нас оператор! Кто тебя учить станет, если он пойдет челюсти прикручивать?
— Я пойду с Лехой, — решительно сказал Алекс, вставая и стаскивая с себя сумку с Хиной. — Лена, держи.
— Дебил... — зарычал было Себастиан, но Алекс его перебил: — Я вижу, какая качка. Но у меня под одеждой костыль. Автоматический экзоскелет. Он по большей части компенсирует случайные векторы. Себастиан, все проблемы из-за нас. Мы не можем сидеть просто так, пока вы защищаетесь. Лена, остаешься здесь. Поможешь Хине с анализом.
Сама не знаю, что меня толкнуло. Я точно не самоубийца, знаете ли. Даже в гонках я ни разу не стукнула ни партнера, ни, тем более, разгонный блок, как бы сложно ни конфигурировали трассу. Осторожность и расчет, осторожность и расчет! И риск только оправданный. Сунуться наружу? Где вода потоком льет и сверху, и снизу одновременно, ноги скользят по мокрому металлу, моменты инерции появляются и исчезают случайным образом, а порывистый ветер добавляет к ним дополнительный элемент разнообразия? Ну уж точно ни за что в мире! Так что я встала не менее решительно, чем Алекс, и заявила во весь голос:
— Никуда не пойдешь! Я вместо тебя.
— Не на...
— Тихо. Если тебя инфарктом или инсультом тряхнет здесь, на корабле, что делать станем? Я одна тебя и Окси не утащу, дошло? Сядь. Охраняй Хину и Оксану и работай мозгами, у тебя иногда получается. Я помогу и вернусь. Себастиан! Что делать надо?
Надо отдать Алексу должное (вот почему я его люблю, помимо всего прочего): он не стал изображать из себя крутого мачо, а для включил-таки голову. Он кивнул и сел на место, только уголок рта пару раз дернулся в нервном тике. Капитан от избытка эмоций потряс в воздухе руками со скрюченными пальцами, но возражать не стал. Видимо, решил, что дебильные внезы могут сами решить, утонуть им или разбить башку об острый угол. Вместо того он схватил с пульта коробочку с проводом, щелкнул переключателем на пульте и заорал:
— Воха, Колян, на мостик! Пулей!
— Снова пошли передачи в наш адрес, — уведомила Хина. — Нападающий использует радиостанции сейнеров в качестве ретрансляторов. Умный ход. Так канал невозможно трассировать в обратном направлении.
— Снова предлагает сдаться? — я бросила быстрый взгляд в окно анализа трафика с парой отслеживаемых сеансов и, разумеется, в таком режиме ничего там не поняла.
— Да.
— Попробуй все-таки связаться с ним и спросить, за что он нас так невзлюбил. Если он действительно Конунг, нам нужно знать его мотивы. Вдруг да соизволит поведать.
— Хорошо.
С топотом, тяжело отдуваясь, на мостик ввалились Воха и еще один мано, которого мы недавно видели в каюте.
— Воха, за погрузочный пульт, — скомандовал капитан. — Колян, вместе с Лехой и той малахольной дурой на палубу. Сейчас стрелы спустим, надо хотя бы к одной захват прицепить.
— На палубу? — изумился Колян. — Да там же...
— Выполнять! Леха, раз вызвался, вали в темпе.
— Есть, кэп! — мано расплылся в широкой щербатой ухмылке. — Ну, девка, пойдем. Покажу тебе, почем фунт морского лиха!
Последний, очевидно, фразеологизм я не поняла, но общий смысл дошел. Вслед за Лехой, сопровождаемым удивленно поругивающимся боцманом, мы спустились по лестнице на первый уровень. Там Леха вытащил из какого-то отсека широченные и — как оказалось — тяжеленные пласты непромокаемой материи с рукавами и капюшонами, засунул меня в один из них, превратив в такую же бесформенную груду, как он сам, и наша троица выбралась на палубу.
Как ни удивительно, снаружи обстановка казалась далеко не такой страшной, как изнутри. Амплитуда раскачивания палубы оказалась куда меньше, чем у высокой надстройки, дождь и брызги мгновенно пробрались под плащ, пропитывая штаны и куртку, но с ног не сбивали. Наглазники неплохо защищали глаза. Порывы ветра по большей части экранировались надстройкой с одной стороны и стеной старых автомобилей с другой. Ноги скользили по мокрой палубе, но я ухватилась за ближайший автомобиль, и сразу стало легче. Из-за шума шторма я практически ничего не слышала, наглазники Леха и Колян не носили, но, оказалось, объясняться знаками оказалось даже проще, чем пальцами на окулярах.
Мы гуськом пробрались через лабиринт узких проходов в четырехколесном мусоре и оказались на небольшой площадке. Посреди нее, прочно притянутая канатами к палубе, лежала конструкция, больше всего смахивающая на скрейпер для снятия верхних слоев астероида при поверхностной добыче. Две скрепленные шарнирами металлические челюсти выглядели весьма массивными, и я понял, почему капитан на время шторма предпочел привязать устройство к палубе. На длинном гибком тросе при такой качке оно вполне могло сработать как кистень, разносящий все, во что попадет.
— Хина, как у вас дела? — поинтересовалась я, глядя, как Леха и Колян с ожиданием глядят вверх.
— Заканчиваю освоение базовых примитивов. Сошлись на том, что Воха делает, а я смотрю, учусь и корректирую его при необходимости. Спускаем тросы, приготовьтесь.
Ловить толстый пук стальных тросов, мотающийся от ветра и качки — занятие весьма нетривиальное. Нам пришлось навалиться на них втроем, прижать телами к ковшу и палубе и прицеплять к челюстям по одному. Точнее, удерживала одна я, включив аварийный режим костыля, поскольку Леха и Колян занимались их креплением. Я мгновенно до крови ободрала голые ладони торчащими металлическими волокнами, хотя русские, казалось, не обращали на них никакого внимания. Разборчивые даже сквозь шторм и одежду, выли сервомоторы костыля, от напряжения перед глазами шли разноцветные круги. Меня мотало взад и вперед, а я, удерживая тросы, даже не могла ни за что ухватиться. Вскоре я почти до потери сознания ушибла колено о какой-то острый выступ, и когда у меня забрали последний трос, просто плашмя рухнула на палубу, пытаясь поймать дыхание. Сердце безумно колотилось, прорезалась аритмия, отнюдь не добавляя приятности общему состоянию, в глазах стояла густая тьма. Наверное, несчастный Алекс чувствовал себя примерно так же, занимаясь этти с Оксаной. Потом меня подхватили под руки и поволокли. Оставаясь в полуобморочном состоянии, я сознавала только, что вокруг раздаются встревоженные голоса.
А потом меня привел в сознание резкий отвратительный запах аммиака. Я резко выпрямилась, уклоняясь от него, и почти ударилась головой о переборку за сиденьем, на котором меня устроили.
— Я же говорил, что нашатырка поможет, а вы — стимуляторы, стимуляторы... — прозвучал голос Жендоса.
— Что... где... — губы меня не слушались. Язык саднило, во рту держался привкус крови: я где-то нехило прикусила язык и щеку. Я постепенно начала осознавать, что снова нахожусь на мостике, а надо мной склоняется встревоженный Алекс.
— Спокойно, пацаны! — пробасил капитан. — Кран действует. Держитесь, первый на подходе. Ну, с-сука, получай...
И корпус корабля сотряс новый мощный удар.
Как объяснила позже Хина, вторую атаку наш противник спланировал куда лучше. Сейнеры, идя нам навстречу, взяли нас в клещи, так что мы не могли уклониться от столкновения. Однако наш капитан уклоняться и не думал. Лесовоз номер 332 изначально проектировался для плавания "в высоких широтах", как здесь назывались северные моря. А северные моря имели привычку замерзать зимой, покрываясь толстой коркой льда на поверхности. Хотя лесовоз и не являлся специализированным ледоколом для взлома ледового покрова, он, тем не менее, имел усиленный корпус и специальную конструкцию носовой части, так удивившую меня при первом взгляде. Такая конструкция позволяла даже пробиваться через не слишком толстый слой льда. И именно на нее капитан с точностью медицинского робота принял таранный удар первого сейнера. Хина так и не смогла объяснить, каким образом Себастиан, фактически лишенный средств автоматического управления, ориентирующийся лишь по невнятным картинкам с радара и пары носовых камер и борющийся с ураганным ветром и штормом, сумел вручную обеспечить такую точность движения гигантской туши. В сухом остатке остался лишь факт: в лобовом таранном столкновении огромный лесовоз, забитый мусором и имеющий суммарную массу около десяти тысяч тонн, смял и утопил небольшой сейнер, словно коробку из тонкой фольги. Сам он не понес никакого видимого ущерба.
Однако чтобы уничтожить первый сейнер, лесовозу пришлось уклониться от второго.
Атакующий, очевидно, сделал выводы из предыдущих неудач. Он не стал тупо таранить нас куда попало и как попало. Вместо того последний сейнер, используя высокую маневренность и почти трехкратное преимущество в ускорении, описал круг, зашел с кормы по левому борту и ударил в то место, куда бил и первый камикадзе — там, где швы корпуса уже дали течь. Удар расширил щели, и вода начала поступать в трюм заметно быстрее. Трюмные помпы заработали на пределе, едва справляясь с напором. Маневрировать, стараясь избежать столкновения, было бессмысленно, а потому Себастиан лег на прямой курс к Сулин Гакко и вывел движки корабля на максимальную мощность.
Сейнер, отразившись бортом от борта лесовоза, отвалил в сторону, развернулся и снова пошел на таран, который вполне мог стать для нас последним. Но здесь в игру вступила наша активная защита.
Насколько выдающимся рулевым был капитан, настолько же выдающимся крановщиком оказался и Воха. Если бы мне кто-то рассказал, что с трудом объясняющийся даже на родом языке, наглый, трусливый и безграмотный мано откуда-то из заснеженной Сайберии может настолько виртуозно управляться с погрузочным краном, да еще вручную, я бы только покрутила пальцем у виска. Однако второй удивительный факт сегодняшнего дня заключался в том, что Хине практически не пришлось участвовать в операции. Разумеется, ее вклад оказался немаловажным — учесть десятки инерционных моментов, создаваемых качкой, штормом, напряжениями тросов и так далее, не в состоянии ни один человек, пусть даже самый гениальный. Но Воха, с нечеловеческим хладнокровием наблюдавший за ситуацией через мутную камеру на конце стрелы крана, дождался, когда сейнер приблизится почти вплотную, довернул стрелу так, чтобы та оказалась над атакующим, и резким движением джойстика уронил сверху массивные челюсти погрузчика. Хина лишь на несколько десятков миллисекунд задержала сброс, чтобы попасть не просто в гладкий корпус, с которого они просто соскользнули бы, но в стрелу с рыболовными сетями на корме. И в тот момент, когда захват ударился о стрелу, Воха сомкнул его челюсти и переключил машину на подъем.
Мощный кран, рассчитанный на работу с десятками тонн древесных стволов, легко выдернул корму сейнера из воды, обнажив пропеллеры движков и зарыв его нос глубоко под воду. Вода немедленно погасила инерционный импульс корабля, и он встал почти вертикально, наполовину высунувшись из воды. Столкновение не состоялось. Наш лесовоз же лишь немного накренился на борт, почти незаметно на фоне штормовой болтанки.
Мы уцелели, но ненадолго ситуация стала патовой. Мы не могли плыть дальше с таким тормозом и не могли вытащить его из воды полностью — стрела, за которую мы держали сейнер, просто отломилась бы. Как выразился Себастиан, мы "легли в дрейф", не понимая, что делать дальше. Однако ниппонский пограничный корабль нашел нас менее чем через двадцать терранских минут, и наш противник не стал дожидаться развязки. Вероятно, ему совсем не хотелось, чтобы черные ящики захваченного корабля попали в руки специалистов, способных проанализировать, кто и как его захватил. Удерживаемый нами сейнер внезапно раскрыл люки для загрузки рыбы и начал быстро тонуть, набирая воду. Наш лесовоз заметно накренился, на пульте управления кранами замигала аварийная сигнализация, и Воха едва успел раскрыть захват.
Затем последовало долгое разбирательство с кораблем береговой охраны Ниппона, а затем и Чжунго, откликнувшимися на наш SOS. О деталях мы так ничего и не узнали, потому что нас троих без дальнейших разговоров стащили с мостика в укромное место.
[Закрытая секция — старт]
Таковым оказался небольшой изолированный отсек в темном трюме, так же забитом автомобильным мусором, как и палуба. Его замаскировали так ловко, что найти его самостоятельно я бы не смогла, даже если бы знала, где искать. Люк скрывался за металлическим стеллажом — вертикальным набором горизонтальных полок, забитых разнообразным хламом, по большей части инструментами, консервными банками и неработающими приборами. По отщелкиванию пары хитрых защелок вся конструкция на удивление легко и бесшумно сдвигалась в сторону, открывая доступ к люку без единой рукояти, полностью сливающемуся с межтрюмной переборкой. Я не стала спрашивать, зачем на корабле такой тайный отсек, никто из команды пояснить не удосужился, но и так стало ясно: контрабандой в здешних морях занимаются не только чины.
Вентиляция здесь почти отсутствовала, ни кроватей, ни даже стульев не имелось. Единственная лампочка питалась от полудохлой химической батарейки и почти не светила. Стояла влажная холодная духота, и моя мокрая одежда самочувствия отнюдь не улучшала. Мы кое-как устроились на груде воняющего машинной смазкой тряпья и принялись ждать в томительной неизвестности.
[Закрытая секция — финиш]
— Лена, ты в порядке? — встревоженно осведомился Алекс, щупая мой пульс. — Там, наверху, на тебе лица не было. Не стоило тебе вылезать на палубу. Без тебя бы справились.
— Уже в норме, — нетерпеливо отмахнулась я, поскольку и в самом деле чувствовала себя не в пример лучше. — Хина, тебе удалось хоть что-то вытянуть из того Эн-один? Он действительно Конунг?
