Вылов рыбы в водах около Камчатки с 1959 года был запрещён для иностранцев полностью, а для советских рыбаков — существенно ограничен. Благодаря принятым жёстким мерам удалось постепенно восстановить популяцию лососёвых рыб. (АИ, в реальной истории рыбная промышленность побережья после запрета 1978 г несколько восстановилась, но так и не смогла достигнуть уровня развития начала 1950-х годов.)
Ещё один интересный проект был начат на Азовском море. Его рыбопродуктивность была значительно выше, чем, к примеру, у соседнего Чёрного моря. На одном из заливов построили дамбу, и опреснили залив почти полностью, запустив туда пресноводную рыбу. Чтобы опреснённый залив не цвёл, большую часть рыбы составлял толстолобик.
Основной проблемой тогдашнего рыбоводства была доставка рыбы потребителю. Рыба — продукт очень скоропортящийся, поэтому в начале-середине 50-х её перевозили, в основном, в живом виде, в цистерне, наполненной водой. То есть, возили, в основном, воду, а не рыбу. К тому же воду требовалось подогревать и насыщать кислородом, причём для каждой перевозимой породы рыбы условия нужны были свои, иначе рыбу не довезёшь.
Более быстрое освоение холодильной техники отчасти решило вопрос доставки, хотя и требовались значительные капиталовложения. При перевозке карпов и карасей учёным удалось подобрать режимы температуры и влажности такими, что рыбу можно было перевозить в живом виде без воды, при этом она оставалась живой до 2-3 суток. (Не фантастика — http://russian.people.com.cn/31518/8017516.html) Но этот метод годился только для некоторых видов рыбы, особо неприхотливых в части снабжения кислородом, привыкших жить в стоячей воде.
Во многом помогло появление контейнеров-термосов, и контейнеров-рефрижераторов, как автономных, так и с питанием от автомобиля или поезда, транспортирующего контейнеры. Появились также и вагоны-рефрижераторы, причём увеличенной вместимости. Освоение производством грузовиков, оснащённых системой «мультилифт», ещё более упростило задачу. Теперь рыбу можно было транспортировать в контейнере-рефрижераторе от места вылова до места реализации с любым разумным количеством перевалок. Качество рыбы при этом не страдало.
Рыбу мало было довезти до магазина, её надо было ещё и продать. Для этого надо было поднимать престиж рыбных блюд среди населения. По радио запустили передачу, в которой населению рассказывали о полезных свойствах различных продуктов, причём исключительно тех, которые можно было купить в магазинах. Рыбе и блюдам из неё в передаче уделялось много внимания.
Внедрение технологий переработки отходов сельскохозяйственных производств в биотопливо и удобрения выявило не только их достоинства, но и недостатки. Одной из ключевых проблем была немалая стоимость стартовых комплектов биореакторов, не говоря уже об установках для получения диметилэфира. Только наиболее богатые совхозы и колхозы могли позволить себе единовременно поставить полнокомплектный завод по переработке отходов и получать собственный метан, и, тем более — диметилэфир.
Поэтому на первом этапе освоения биотехнологий в хозяйствах шли в ход всякие суррогаты, начиная от обычных 400-литровых бочек, из которых пытались делать малогабаритные биореакторы, и заканчивая списанными железнодорожными цистернами.
Летом 1959 года многие хозяйства экспериментировали с наиболее дешёвым вариантом биореактора. Рыли на открытых площадках длинные неглубокие канавы, туда укладывали двойной полиэтиленовый рукав, который с 1954 года выпускался в больших количествах для упаковки зерна, сенажа, а также для укрытия парников и теплиц (АИ, см. гл. 01-22). Концы рукава зажимали самодельными затворами из плотно подогнанных досок. В этот рукав загружали отходы, перемешанные с закваской для брожения. Много газа таким образом получить было сложно, точнее, сложно было его собрать. Поэтому в полиэтиленовых рукавах в основном перерабатывали отходы на удобрение — биогумус.
С наступлением осени «канавные» биореакторы приходилось останавливать — для нормального брожения требовался подогрев. Те хозяйства, где такие упрощённые биореакторы сразу устраивали под крышей, в отапливаемых помещениях, например, прямо в помещении, примыкающем к коровнику или свинарнику, оказались в выигрыше. Те же, кто пытался перерабатывать отходы в удобрение на открытых площадках, упёрлись в проблему низких температур уже в начале августа — по ночам в средней полосе в это время уже прохладно, процесс брожения при такой температуре не идёт.
Столкнувшись с такими трудностями, во многих хозяйствах внедрение биотехнологий забросили, а их более осторожные соседи, насмотревшись, как в соседнем хозяйстве «кувыркаются» с «новомодными технологиями», не стали и пробовать, а по-прежнему продолжали вывозить навоз на поля в исходном виде, или складировать его в многолетние компосты, кое-где уже достигавшие невероятной толщины — до 9 метров.
После визита в Китай 1 октября 1959 г Хрущёв возвращался в Москву, как и в 1954 году, извилистым маршрутом со многими остановками. Сначала заехал во Владивосток, где ознакомился с ходом модернизации судостроительных заводов. Во Владивостоке строился сухой док для крупнотоннажных судов. Амурский судостроительный завод был в процессе перевода на новую площадку — в Большой Камень. Там тоже строился сухой док больших размеров, он ещё не был достроен, но на обычных наклонных стапелях уже начали собирать суда, пока ещё небольшие. На прежней площадке было налажено производство морских контейнеров и ремонт судов, главным образом — небольшого тоннажа.
Неожиданно приятным сюрпризом для Первого секретаря стало состояние дальневосточного сельского хозяйства. Пока в нечернозёмных областях только планировались различные мероприятия по улучшению плодородия почв, дальневосточники уже вплотную занялись внедрением биореакторов и тепличным хозяйством.
Во многом им повезло с руководством. Первый секретарь Амурского обкома Пётр Иванович Морозов по образованию был зоотехником, окончил Мариинский сельскохозяйственный техникум, затем 4 года учился на зоотехническом факультете Омского сельскохозяйственного института, после чего перевёлся на педагогическое отделение. С марта 1955 по июнь 1957 года он был министром сельского хозяйства РСФСР, до того возглавлял Исполнительный комитет Кемеровской области. До войны успел поработать зоотехником в совхозе, и преподавателем Куйбышевского зооветеринарного техникума, то есть, имел опыт практической работы в сельском хозяйстве, опыт преподавательской работы и богатый опыт руководства.
Под стать Морозову оказался и председатель исполкома Амурской области Владимир Николаевич Комаров. До войны он успел поработать агрономом, зоотехником, затем был первым секретарём райкома в Башкирской АССР, заместителем министра сельского хозяйства Башкирии.
В Хабаровском крае Первый секретарь краевого комитета КПСС Алексей Павлович Шитиков также имел сельскохозяйственное образование и успел до войны поработать старшим зоотехником.
Морозов удачно воспользовался переводом Амурского судостроительного завода в Большой Камень, и организовал на освободившихся площадях производство не только контейнеров, но и крупногабаритных биореакторов. Теперь завод поставлял их всем заинтересованным хозяйствам Амурской области и Хабаровского края. (АИ) Получаемый в реакторах биогумус использовали в теплицах, в результате Амурская область и Хабаровский край к осени 1959 года заметно улучшили снабжение населения овощами и фруктами, а к осени 1960-го года рассчитывали по этим позициям выйти на полное самообеспечение.
— Мы же, Никита Сергеич, от центра далеко, — пояснил Морозов, водя Хрущёва по одному из тепличных хозяйств в пригороде Комсомольска-на-Амуре. — Поэтому приходится крутиться самим, в основном, на собственных ресурсах. Если центр сможет нам хотя бы немного чем-нибудь помочь, мы ещё и не таких успехов добьёмся.
— С теплицами вы здорово раскрутились, Пётр Иваныч, — одобрил Хрущёв. — Теперь надо поднимать мясное и молочное животноводство. Успехи у вас в этом направлении уже немалые, но, согласно принятой в 1956-м программе развития Дальнего Востока, предстоит сделать ещё много.
— Сейчас у нас ежегодно появляются новейшие сельскохозяйственные и промышленные технологии, сами понимаете, наука на месте не стоит. Вот только-только разыскали в архивах выведенную ещё Вавиловым перспективную кормовую культуру — топинсолнечник, гибрид подсолнечника и топинамбура. Очень питательное для скота растение, лучше кукурузы, неприхотливое, и растёт в северных районах, где кукуруза едва поднимается. Я распоряжусь вам посадочный материал предоставить, для развития свиноводства как раз пойдёт, да и коровы его ботву едят с удовольствием.
С 1960-го года на Дальнем Востоке начали сажать топинсолнечник в качестве кормовой культуры для откорма свиней и питания молочных коров. Это дополнительно улучшило снабжение населения. В теплицах и переносных сборных парниках начали выращивать не только овощи и фрукты, но и разрекламированную Хрущёвым на июньском пленуме многолетнюю пшеницу. Её высочайшая по тем временам урожайность пришлась на Дальнем Востоке и в Сибири как раз кстати. (АИ)
Наладили сотрудничество с КНДР и Китаем. Туда поставлялись сборные комплекты парников и теплиц, советские инженеры ездили «на сопредельную сторону» консультировать местных корейских и китайских специалистов, а оттуда, по строго установленным временным квотам приезжали сезонные рабочие, которых использовали на сельхозработах и в лесной промышленности. За право поработать в Советском Союзе, в Корее и Китае устраивали конкурсы среди рабочих, на каждое предусмотренное квотами место существовала очередь из нескольких десятков желающих. (АИ)
Следующей остановкой Первого секретаря 7 октября стал Иркутск, откуда он направился в посёлок Братск, где шло строительство Братской ГЭС.
Строительство ГЭС на Ангаре планировалось давно, ещё до войны. Могучая река была источником неисчерпаемой и очень дешёвой энергии. По расчётам экономистов себестоимость одного киловатта энергии Братской ГЭС составляла в начале 60-х 0,1 копейки, тогда как в среднем по стране себестоимость киловатта была в 10 раз выше — 1 копейка, а себестоимость «атомного» киловатта тогда и вовсе обходилась в 10 копеек. (По фильму «Советская империя. Братская ГЭС»)
В начале 50-х руководство атомного проекта намеревалось построить здесь комбинат по производству тяжёлой воды. Производство это секретное и энергоемкое. В начале 1951 года к Сергею Кузьмичу Евстигнееву, начальнику ОЗЕРЛАГа, прибыла делегация столь засекреченная, что их должности он опасался называть и спустя 50 лет. Специалисты осмотрели Ангару и её ближайшие притоки.
Окончательное решение было принято в сентябре 1954 года. Осенью прибыли первые строители, а 21 декабря 1954-го начались подготовительные работы. Строительство Братской ГЭС было объявлено ударной комсомольской стройкой. Но, пока готовились планы строительства, в 1954-м советские атомщики переключились на использование уран-графитовых реакторов, и строительство комбината тяжёлой воды было заморожено. (По фильму «Советская империя. Братская ГЭС»)
Над станцией нависла угроза закрытия. Чтобы избежать бессмысленной потери миллиардных вложений, планы строительства были скорректированы. Одновременно с ГЭС уже возводился промышленный гигант — Братский Алюминиевый завод, главный потребитель вырабатываемого станцией электричества. (АИ, в реальной истории завод был пущен только в 1966 году, тогда как первый агрегат ГЭС дал ток 28 ноября 1961 г. в 10 часов 15 минут.)
Строителям предстоял невероятный объём работ. Предстояло построить бетонную гравитационную плотину длиной 924 метра и максимальной высотой 124,5 метра. Она состояла из станционной части длиной 515 м, водосливной части длиной 242 м и глухих частей общей длиной 167 м. Помимо плотины строилось приплотинное здание ГЭС длиной 516 м, береговые бетонные плотины общей длиной 506 м, и земляные плотины: правобережная — длиной 2987 м и левобережная — длиной 723 м. (Все цифры по http://svpressa.ru/post/article/98970/)
Сибирь — далеко не курорт, но условия труда на строительстве были и вовсе нечеловеческие: температура воздуха зимой опускалась до минус 58 градусов, а летом поднималась до +35. Лето было очень короткое, про местный климат сами рабочие шутили: июнь — ещё не лето, июль — уже не лето. В жару к тому же было не спастись от вездесущего гнуса.
30 марта 1957 года, прямо со льда, была перекрыта правобережная часть Ангары. За 9 часов 30 минут эту операцию провели 8 экскаваторов и 220 автосамосвалов, завалили бетонными блоками и породой русло реки.
К моменту приезда Хрущёва водохранилище ещё не было заполнено, его заполнение планировали начать в июле 1961 года. Никита Сергеевич знал, что ГЭС запланировано сдать к 50-летию Октябрьской революции, и ради выполнения плана местное руководство готово затопить всё ложе водохранилища без всякой подготовки. Чтобы не допустить этого, он и приехал.
Сейчас Никита Сергеевич облетел на вертолёте ложе будущего водохранилища, осмотрел огромные массивы леса, деревни — их было более 100, колхозы, охотхозяйства. (При заполнении водохранилища под воду ушли большие массивы леса, населённые пункты, сельхозпредприятия и т. п. http://back-in-ussr.ru/2009/03/08/bratskaya-gehs/)
В полёте Хрущёва сопровождало областное руководство — первый секретарь Иркутского обкома Семён Николаевич Щетинин и председатель Исполкома Иркутского областного Совета Александр Васильевич Гриценко.
— И всё это, — Первый секретарь повернулся и широким жестом руки обвёл горизонт, — всё это вы собираетесь затопить? Прямо так? Как есть?
Щетинин и Гриценко замялись. Сроки поджимали, план надо было выполнять, а выполнять его требовали любой ценой.
— Людей, понятное дело, из зоны затопления отселим... — начал Щетинин.
— Ещё бы вы с людьми затопили! — возмутился Хрущёв. — Лес? Строения? С этим что?
— Никита Сергеич, сроки предельно жёсткие, людей не хватает...
— У вас тут 100 деревень с населением, колхозы, охотхозяйства! Людей мобилизовать, провести разъяснительную работу, до конца года представить план эвакуации объектов народного хозяйства и индивидуального строительства, подробную смету и полный расклад по рабочим и технике, которые потребуются для эвакуации! — рявкнул Первый секретарь. — Требуемую технику предоставим, лично прослежу. Приеду на заполнение водохранилища, всё сам осмотрю. На пуск первого агрегата военных моряков привезу с эхолотом, чтобы проверили, что там на дне осталось! Всё вывезти! Лес свалить и использовать до последнего дерева! Деревянные индивидуальные дома аккуратно разобрать и собрать на новом месте.
Если понадобятся люди — задействуйте военные части, при необходимости — договорюсь с китайцами, Лю Шаоци пришлёт сезонных рабочих. За ходом эвакуации будут наблюдать контролёры Госконтроля. Их полномочия вам известны, а я, если понадобится, добавлю. Партбилеты положить хотите?
