— Немного неподходящее определение, — переглянулись бойцы. — Мы реплики.
— Ась? — глупо переспросил Александр.
— Запрет на клонирование человека был отменен лет восемьдесят назад. Нечему удивляться. Пока разрешение выдается только полувоенным структурам, и прототип должен соответствовать некоторым запросам и стандартам... Проходите внутрь, пожалуйста, толпа не долго будет сдерживать свои порывы, и взбунтует, требуя опустить щиты, а за применение оружия против мирного населения нас по головке не погладят.
— А как же этот...
— Первый начал. Сейчас по всем законам я имею право сделать в мизантропа еще два не смертельных выстрела, применить в качестве тренажерного столба для отработки ударов карате, или сразу сдать в обезьянник. Почитайте хартию вольностей на досуге, сильно отличается от древней конституции. Каждый человек признается ценным: до самой своей смерти он может сделать что-то хорошее, изобрести новое, стать выдающимся. Это учение прививает терпимость к людям и осознание собственной значимости. Но если они поднимают на кого-то руку, значит не признают в своей жертве личность, плюют на законы, и следовательно — лишаются защиты. Только долгим трудом в колонии можно исправить положение. К слову — эти учреждения практически пустуют, но всегда найдется какой-то антисоциальный элемент, так и рвущийся на постой. Слишком рано недоросль выходит в мир бескрайних развлечений. Кто будет учиться? Кто будет работать? Кто будет искать, не находить, разбиваться о камни, изобретать и быть?
— Философией балуешься, мечтатель...
— Вам этот перец случайно не кажется знакомым? — вдруг спросил боец, буксирующий неудачливого убийцу к джипу охраны.
— А ведь ты прав. Бывший ренегат темных эльфов, собственной персоной. Вы не в курсе, у нас и в реальной жизни были терки? — поинтересовался Александр, прищурившись.
Роман засвидетельствовал что не показалось, отвернулся, и быстро вызвал кого-то по рации, минут десять с ним переговариваясь. Его лицо становилось все мрачнее, а под конец разговора сержант чуть ли не выплевывал слова. Чувствовалось что у него руки чешутся от желания намылить собеседнику шею.
Александр его понимал — нет ничего ненавистней системы, неведения, обстоятельств, на которые ты не в силах повлиять, безысходности и чужой воли, связавшей твою.
В сердцах рявкнув что-то отрывистое и мало разборчивое в микрофон, Роман вырубил рацию и обратился к бывшему начальству:
— Виноват, обещаю исправиться. Наши ребята упустили этого клиента, по крышам ушел, сбежав из реабилитационной. Такое редко, но бывает. Ложная память вытесняет реальную, вызывая психическое расстройство усиленное паранойей. Так сказать, не отпустила его Энфер, а доктора оказались неубедительными. Да вдобавок показали ему новости с вашим выходом из Пятихатки, чтобы утвердить свои доводы. Зря. Что-то у него в голове заклинило — вот и отправился по вашу душу кратчайшим путем...
— Получается, он все еще верит в вымышленную личность, — с прискорбием отметил Александр, и встряхнул головой — на волосы упали первые капельки давно собиравшегося дождя.
— Получается что так, — вздохнул клон, и опустил забрало, думая о чем-то своем. — Я бы с радостью еще поболтал, но не люблю путать работу с личным. Проходите, а о террористе мы сами позаботимся.
Вопреки просьбе, Александр постоял еще немного на открытом пространстве, запрокинув голову ловил лицом моросящий дождь. Это была его любимая погода. Выдвижной козырек клуба закончил удлиняться, накрыв своей тенью край красной дорожки, и опустился на заградительные барьеры, выпустив воздух из герметичных клапанов.
Александр вздохнул, и потянул за язычок на молнии. Из пор в одежде пошли струи горячего пара, высушив мокрую ткань, и приподняв мокрые волосы. Пригладив их гребешком, юноша оправил воротник, оглянулся — не приехал ли кто из друзей, и нырнул под сень входной арки.
Клуб Горизонт мог похвастаться частями настоящих самолетов начиная от эпохи освоения воздушного пространства и до реактивным двигателей, а также кусками обшивки космических шаттлов, посадочных капсул и частью диспетчерской знаменитого Хьюстона в качестве пульта диджея и укрытия бармена. При чем они ни малейшим изъяном не выбивались из общей картины интерьера, действующей умиротворяюще и уютно на человека с воображением.
Александр оглядел убранство клуба и вслух констатировал, не скрывая восторга — оно полностью соответствует его вкусам и художественному образованию.
Выходящий в этот момент из уборной Артур подавился смехом.
— Конечно, это же ты его проектировал и занимался декором. Свой пай за то имеешь.
— Как это ты меня обогнал? Я что, зря краснел в одиночку на красной дорожке?
— Я пешочком прогулялся, и зашел с черного входа. Кстати, пропуск у тебя тоже оформлен, учти.
— Ну ты и жук, так меня подставить! — восхитился Александр.
— А ты думал, — хлопнул по подставленной ладони Артур. — Извиняй, но составить компанию не могу, на телекоме сижу. Должен предупредить: многие режиссеры подойдут с предложениями контракта на кулуарные переговоры. Дружески советую — пошли их так, чтобы в бублик завернулись. Еще лучше ссылаться на менеджера без консультации с которым ты не принимаешь ответственные решения и дай его телефон... глянешь в справочной базе код Ибицы, или еще какой Караганды у черта на куличках. Располагайся в уголке, тебе скоро подадут напитки.
— Заметано.
Артуру помахал рукой мужчина в форме обслуживающего персонала, сигнализируя что его ждут в диспетчерской и Александр опять остался один. Спустя минут пятнадцать, проведенных в блаженстве и спокойствии, начала собираться массовка фильма, и атмосфера в клубе кардинально испортилась. Даже при том, что вирус наполнял каждую клеточку организма энергией, создавалось давящее ощущение. Немалый вред наносила ужасная музыка.
— Удиви меня, порази меня, восхити меня, ля-ля-ля... — надрывалась бульварная певичка с подиума. Она издавала свои пронзительные вопли с тех пор как в зале набралось больше семи человек.
И вот эта вот песня эхом звучала в чувствительных ушах Александра, медленно сводя его с ума. Редкие смутно знакомые лица начали смываться в сплошную полосу, и он уже не слышал слов приветствий, протягивая руку для пожатия машинально даже девушкам...
Периодично прикладываясь к фужеру с мартини, в котором плавал кусочек лимона, и расталкивая одутловатыми телесами молодежь, к столику Александра вальяжно подкатился жыртрест. Именно жыртрест. Человека называют плотным, когда он медленно бегает, с одышкой. Полным, или увальнем — когда он не может дотянуться до пальцев ног. Жиртрестом — когда он этих пальцев и не видит стоя.
— У меня все отлично, нечем вас порадовать, — уведомил мужчину Александр, распознав в толстяке очередного жреца пера, пробравшегося на закрытую вечеринку благодаря связям или взятке. Откровенно грузинские черты лица вызывали симпатию, но вот все остальное...
Александр ценой маленького синяка ребром ладони отбил горлышко опустевшей бутылки из-под витаминного коктейля и взялся за донышко — так намного легче вогнать ее как можно глубже.
— Знаешь что это?
— Роз-зочка, — заикнулся толстый картли, отчетливо потрясая жирными телесами,.
— Я умею ей работать. Намек понял? Нет? Считаю до трех, раз и два уже были!
Жиртрест оказался догадливым: пятясь, уполз на подкашивающихся ногах, (наверно находясь под приступом восторга — будет отменный материал) чтобы тут же наябедничать равнодушной охране. Клоны дали ему от ворот поворот даже не дослушав. Ну угрожал, ну и что? Намерение и действие совершенно разные понятия. К тому же, они знали, что намерения наносить физический вред как такового не было и в помине. Так что нечего раздувать скандал, иначе его могут попросить на выход за намеренное ущемление прав человека.
Добрый мальчик Саша от всего сердца пожелал прекратившему возмущаться (ввиду отсутствия отклика) индюку загнутся от засилья холестерина. Немного позже дошло, что грузин мог быть одним из режиссеров, о которых предупреждал Артур, и находился здесь на законных основаниях. Пора уже прекратить принимать поспешные выводы.... Впрочем, так даже лучше, после этой короткой демонстрации все присутствующие четко себе уяснили что главный виновник торжества не нуждается в компании, а слухи о его неуравновешенности полетят со скоростью испорченного телефона. Оставалось надеяться что безрассудно отважных любителей пощекотать себе нервы среди них не осталось...
В поле зрение впала Маришка, которую Александр видел в обществе уже шестого или седьмого ухажера. Эта блондинка (бывают же совпадения) умудрялась поболтать со всеми подряд о жутко важных в ее представлении вещах, сверкая белозубой улыбкой и потряхивая гривой кудрей. О таких девицах говорят что сквозное ранение в голову не смертельно.
Минус, подключившийся к сети вечернего клуба, оперативно выдал на экран крутившей доселе видеоклипы панели столика краткую сводку о гречанке. Александра позабавил раздел личных пристрастий, снабженный сводками светской хроники. Заголовок гласил — "мазохист радость для садиста". Оказывается на девушку неоднократно пытались напасть в темных подворотнях, где она сознательно прогуливалась. Но пылкая речь и больное воображение отпугивали впечатлительных "садистов" получше чем оружие гражданской самообороны и скоро уже весь город знал что тронуть ее значит подвергать свою психику серьезному испытанию. Всерьез или понарошку Маришка мучила киевских работников ножа и топора, так никто и не выяснил.
Посмеявшись в кулак, Александр переключил частоту обратно, попав как раз на середину выступления квартета мимов. Неплохой номер, в некотором роде гениальный, настоящая песня без слов. Устав от канала культуры, щелчками сменял станции. Кадры прыгали как блики на воде. Угадывалось в картинках и фразах что-то общее, привычное, и ничего особенного.
...Only you...
...есть в расставанье тягостная нега...
...люди ходят веселые, счастливые. Детишки тянут ноги как на параде...
...оброненный надушенный платок — символ благосклонности или...
...голову вскружила, поиграла... и забыла...
...взрывы и крики... кровь на экране...
Неприятная догадка и психоделическое напряжение подбили юношу и вовсе отключить панель, скрестив руки на груди в задумчивости, бросая нетерпеливые взгляды на парадный вход. Человек которого он ждал, изволил задерживаться...
Спустя еще двадцать минут безделья и два бокала легкого мартини, включили более спокойную музыку, софиты перестали бомбардировать интерьер клуба разноцветными огнями, а зеркальный шар исчез в отведенной для него нише в потолке. Артур оказался одним из немногих оставшихся на танцплощадке. Прямо напротив него стояла немка Хельга, приветливо махнувшая рукой в полупоклоне. Артур кивнул и принялся неспешно отплясывать что-то среднее между заковыристым ирландским и размеренным американским степом, минимально помогая себе руками. Его ноги просто порхали в солидном и грациозном джентльменском ритме, а каблук с набойкой звонко цокал по настилу. Это так ошеломило зрителей, что они просто застыли, но быстро поняли, что подбор танца невероятно идет к ритмичной музыке. Хельга подхватила его с первых па, и звонко рассмеялась, придерживая пышную юбку...
От попыток уследить за каждым их движением голова Александра пошла кругом быстрее чем от каскада видеороликов, и колебаний настроения. Он даже не запомнил как оказался в санузле, умывая лицо водой из пригоршней. Потяжелевшие веки сбросили часть своего веса, но нервное напряжение осталось. В зеркале виднелись темные круги под глазами и опустившиеся уголки губ. Отправив в рот диск витаминного концентрата Александр почувствовал себя лучше, и кожа лица немного порозовела. Вирус получил подпитку и заработал с утроенной силой...
— Ах какая женщина, какая женщина... Мне б такую. — Рядом встал Артур, заправляя рубашку в штаны. — Что-то твоя морда лица напоминает мне кочан капусты. Не хочешь с нами размяться, кровь разогнать?
— У меня плоскостопие, — отшутился Александр.
— Военкомату это не помеха. Главное злобность и внешние проявления агрессии, чтобы клонов муштровать. А с этим у тебя полный порядок. Ну как, пойдешь в сержанты? Аршавин даст рекомендацию. До сих пор трясется то ли от страха, то ли от гнева как холодец.
— Сам виноват, — не стал оправдываться Александр.
— Ага, не спорю. Говорил ведь ему что у тебя характер не сахар, не послушался, боров старый, — Артур сплюнул, пригладил волосы, поправил галстук, и счел себя неотразимым. — Впредь будет знать что на сотню блюдолизов, норовящих ему в кошелек заглянуть найдется один чистоплюй.
— Ты не видел Гаррета? Кто его "играл"?
— А-а-а, тебе еще не сказали? — Артур сострадательно похлопал друга по плечу. — Гара нет. Это программа, прототипом для которой послужили все мы. Бывает что актера с подходящими характеристиками не найти в нужные сроки, и его заменяют ботом. Если он хорошо себя покажет, ничего не меняют до конца съемок. Вдобавок имя редкое.
— А что в этом такого?
— Ну, заставить человека в симуляции отзываться на чужое имя довольно проблематично. — Артур достал мятый портсигар и промурлыкал: — Если есть в кармане пач-ка сигарет... Не все так плохо, треть актеров была ботами, так что взбодрись. Курить будешь?
— Не курю, старая предубежденность. Вредно для крови.
— Я вот тоже все никак не пойму, что бум с вампирами окончился, — признался Артур. — Горишь на работе, даешь всем свет, а лампочка — лоп! Ушел на пенсию. И все, о тебе уже забыли. Закрутили в патрон новую лампочку...
— И кто же нас заменил?
— Не интересовался. Может инопланетные войны, колонизация планет, или мир после апокалипсиса.
Артур затянулся сигаретой на полные легкие и выдул клубок дыма прямо в окошко противопожарной безопасности. Зря старался — анализатор уловил табачные примеси и не стал сигналить тревогу на центральный пульт клуба.
— Разнообразие съемочных платформ хоть и невелико но есть из чего выбрать. Только подбор актеров имеет ключевое значение, ведь дублей в вирте нет. Я вот когда-то играл паладина, в исторической драме, самого обычного рыцаря из обнищавшего рода, давшего присягу скопить деньжат на корабль и отправиться отвоевывать гроб Господень. Неделя скитаний, подвигов, и как назло в первом же портовом городе словил арбалетный болт боком — на боевого коня позарились какие-то кооператоры. Первый наводку дал, второй завел в подворотни, где ждал третий. А потом оказалось что один из них мой ректор, другой завсклад, заведующий спортивным инвентарем, а третьего играл парень, сидевший пять курсов за соседней партой. Небольшой скандал приключился, после которого мой универсум больше не снимает свои кинокартины. Такие хорошие люди, а на деле... Симуляции раскрывает всю подноготную человека, как бы он ее не скрывал фальшью.
— Все актеры — лжецы, и мы в том числе. Вот почему я никак не устану врать себе?
— Полно тебе, ворчун, это бизнес. Даже потерей репутации нескольких человек неделя проката обеспечила бюджет универсума свежими вливаниями. В любом случае нас всех дергают за ниточки.
