Тридцать седьмая патрульная команда третьего полевого лагеря Листа, уже второй час шла по следу шиноби — одиночки. Война на юге развивалась вяло, шиноби Суны сделали всего две попытки прорваться вглубь страны Огня, просто прорваться, без попыток атаковать полевой лагерь. После обнаружения и переброски сил из Конохи, песочники быстро отступили, не ввязываясь в серьезное сражение. Можно сказать, что дело закончилось легкими ударами, шиноби Суны оба раза пожертвовали заслоном и ушли.
Вначале это списывали на общую слабость деревни Песка после событий последней дюжины лет, но затем из Конохи пришло сообщение, заставившее военачальника, Сарутоби Асума, закурить лишнюю сигарету. Численность обнаруженных шиноби Песка не соответствовала предполагаемой на порядок, в стране Рек было спокойно, никто не менял власть и не устраивал скрытых лагерей. Ожидаемая атака с двух сторон на Амегакуре тоже не состоялась, хотя с начала войны прошел уже практически месяц.
Поэтому в сообщении, присланном Конохой, предполагалось, что Суна готовит крупную операцию вторжения, и прямо приказывалось немедленно начать масштабное патрулирование всей границы со страной Рек, организовать разведку и прочесывание в стране Огня.
Также сообщалось о выделении дополнительных сил для прочесывания страны Огня, пограничной полосы вдоль страны Рек. Коноха считала, что шиноби Суны постоянно и неумолимо просачивались на территорию страны Огня, укрываясь в одном или двух заранее подготовленных лагерях.
Припасы были предположительно переброшены морем или заброшены заранее.
Две атаки — операции отвлечения. Коноха предполагала, что Суна, накопив от двух до трех тысяч шиноби, нанесет один, очень мощный удар, в сердце страны Огня, а затем отступит морем. Или сделает вид, что отступают морем, и затаятся, чтобы обрушиться на полевой лагерь с тыла. После чего шиноби Суны будут переброшены на север, для атаки на Амегакуре. При правильной подготовке и реализации плана, силы Конохи везде будут опаздывать, и бестолково метаться, а шиноби Суны уйдут целыми и невредимыми.
Даже с учетом возросшей мобильности Листа план имел все основания для успешной реализации, и поэтому Асума начал немедленно действовать. На самых опасных направлениях действовали команды чунинов под руководством джонина, на менее опасных генины под руководством опытного чунина или токубецу-джонина (неопытные чунины бегали с джонинами). Благодаря новым блокнотам связи, имевшим раздельные листы, каждый из патрулей имел возможность для связи, пускай и односторонней, с лагерем.
Порталов не хватало, их выдавали только джонинам.
Двести команд, по четыре шиноби в каждой, в три смены обшаривали границу и вообще огромную полосу вдоль страны Рек, и саму страну Рек, а особо опытные заходили даже в страну Ветра. В свою очередь Коноха прислала еще сто команд, усиленных сенсорами, и можно было ожидать, что вскоре шиноби Суны будут найдены. Три тысячи шиноби не иголка, со всеми техниками сокрытия и укрытия, все равно остаются следы, чакра, отметки, свидетели и так далее. В случае успеха можно будет разгромить и пленить врагов, фактически выведя Суну из войны. В Конохе в полной готовности непрерывно дежурила Дюжина, превратившаяся в Девятку.
Но шиноби Суны не находились, и патрулирование продолжалось.
Ёта, старший тридцать седьмой патрульной команды, уверенно держал след взглядом и чутьем, вырабатываемым опытом. Из всей совокупности ландшафта: густой, жесткой травы, редких деревьев и густых кустов с синими ягодами, из промоин и холмов, ручьев и завалов стволов и валежника, он выхватывал только то, что относилось к преследуемому врагу. Шиноби Суны, невысокий мужчина, скорее юноша, с повязкой на голове, левша, в стандартных сандалиях, склонный к холодному оружию больше, чем к техникам, почти не прячет свои следы.
Да, он передвигался скрытно, обычный крестьянин ничего не заметил бы, но Ёта видел практически каждый шаг. Да, шаг, шиноби Суны передвигался не спеша, без прыжков по верхним веткам, без знаменитого бега шиноби. Шел он спокойно и уверенно, как у себя дома, и это немного тревожило Ёта. За те десять лет, что он был генином, он усвоил, что спокойствие противника — знак плохой. Как говорил друг и напарник Тотсуо: "Страх и гнев мешают мыслить, поэтому спокойный враг — самый опасный".
Поэтому Ёта не спешил сокращать дистанцию и хватать пленного.
Вряд ли сведения, которые можно выбить из генина, будут такими уж срочными, а опасность засады или ловушки весьма высока. Еще Ёта думал, что если неспешно идущий генин приманка, то можно поймать тех, кто выставил такую приманку. Лист для связи с лагерем под рукой, помощь прибудет в течение пяти минут, этого должно хватить, даже в случае засады. Конечно, трое под его командованием генины, в сущности, еще подростки, но опыт уже есть. Один владеет двумя техниками Огня, второй неплох в кендзюцу, а третья даже умеет немного лечить. Коноха, оказывается, проводила курсы обучения на ирьенинов и повышения квалификации, вот Миа там и выучилась бесплатно.
Ёта, не прекращая отслеживания, мимолетно пожалел, что в прежней команде, дружной тройке шиноби, не было куноичи — ирьенина. Оно, конечно, и враг не такой опасный тогда был, и дежурный ирьенин, молодой красавец — хохотун Гэн, дело свое знал, неоднократно латал шкуру Ёта и товарищей. А все же, думал Ёта, проходя мимо рощи и отмечая, что преследуемый шиноби оставил на деревьях пометки кунаем, надо было не за медсестрами ухлестывать, как Гэн, а подучиться ирьедзюцу.
Ёта вскинул правую руку, сжав кулак, и трое генинов, следовавших россыпью метрах в тридцати сзади, остановились. Пометки на деревьях, теперь легко обнаружимая ловушка из взрыв-печатей. Ёта нахмурился, творящееся вокруг не нравилось ему все больше. Пусть генины спокойны и уверены, еще бы их четверо — враг один, но он, потом и кровью заработавший себе жилет чунина, чувствовал: что-то не так. Говорят, припомнил Ёта, старые и опытные шиноби, вроде легендарных саннинов, чуют опасность за день до того, как она случится, и за десяток километров.
Но он не слишком стар, не слишком опытен и отвечает за троих молодых шиноби.
Ёта ощутил, как первый холодок страха закрадывается в душу. Страха подвести и не справиться, погубить не только себя, но и тех, кто на него рассчитывает. Что-то было не так с ловушкой... что-то было не так с окружающим миром, и внезапно Ёта понял — что. И сразу же понял, что его поймали в гендзюцу.
— Кай! — прервал течение чакры чунин, сбрасывая иллюзию, и картина вокруг резко переменилась.
К его генинам уже подходили двое с кунаями и веревками в руках, а на самого Ёта таращился "преследуемый", от вида которого чунин едва не завыл, прикусив губу. Марионетка! Полностью в образе, который он составил, но марионетка!
— Миа, выведи остальных из гендзюцу! — крикнул Ёта.
Он метнул сенбон в куноичи, моментально после этого выхватил кунай, стелясь к земле, пропуская атаку куклы над собой. Даже посмотреть, пришла в себя Миа, не было возможности, из кустов выбежала еще кукла. Огромное плоское животное, с двумя пастями, из которых немедленно полетели сенбоны. Ёта перекатом ушел за дерево, выхватывая и коля в левую руку универсальный антидот. С тыла зашла первая кукла и тут же отпрыгнула, когда Ёта, совершив кульбит пробежкой по дереву, попытался подрезать нити чакры.
Сенбон подействовал, и Миа разбудила Ямагато, как успел заметить Ёта.
Человек и собака марионетки насели на него, не давая зайти себе в тыл и подрезать нити чакры, забрасывая сенбонами, один раз парень выдохнул яд, чунин еле успел уйти, бросив тело назад и больно ударившись лопатками. Ёта понял, что так его загоняют или отравят, и нужно менять тактику. Сосредоточиться, четыре печати, преобразование и техника!
— Ливень слез!
Бешеный ливень разразился на ограниченном участке, там, где, по мнению чунина, сидел марионеточник. В такой ливень можно было плакать, никто ничего не заметил бы. Ослепляющий эффект и шумомаскировка, хотя к боевым эту технику можно было отнести с натяжкой. Наверное, поэтому шиноби Амегакуре не очень ее скрывали, удалось подсмотреть, запомнить и разучить, благо у Ёта была стихия Воды.
"Пока кукольник болеет, его марионетки не пляшут", так гласит мудрость шиноби.
Ёта быстро скользнул назад, к своей команде, вначале облегченно выдохнув. Вакаши, в защитной стойке, отбивал кунаи и метко плевался огнем, отгоняя двух противников. За ним на коленях стояла Миа, склонившись над Ямагато, и чунин мысленно выругался. Стоило бы достать лист и написать в лагерь, но злость за учеников и стыд за самого себя — попался в гендзюцу, как сопляк! — взяли верх. Бесшумный рывок к первому из врагов, непрерывно виляя и оставаясь в слепой зоне.
Ёта бежал, полусогнувшись, оставаясь вне поля зрения врага. С кем-то опытным это не прошло бы, но одного взгляда на обоих и Вакаши хватило, чтобы понять: генины! Скорее всего, тройка, два генина и кукольник, засада на патруль, и ведь взяли бы, взяли! От мысли о том, что у противника почти все получилось, уровень злости Ёта вырос еще. Обитатели пустыни перепутали в гендзюцу малозначительную деталь, ягоды на редком кустарнике, и это решило дело.
— Сдохни! — рявкнул Ёта в ухо врагу, дополнительно ошарашивая на долю секунды.
Генин Суны упал, булькая и пуская кровь из перерезанной глотки. Ёта немедленно метнул еще три сенбона, но второй генин резво метнулся за дерево и вправо, уходя к своему наставнику.
— Копье воды! — метнул Ёта вслед технику, но промахнулся.
Генин Суны на бегу отклонил голову, отделавшись окровавленным ухом и сорванными волосами. Из кустов за спиной Ёта полетел дождь сенбонов, и раздался громкий окрик.
— Отступаем!
Чунин толкнул Вакаши вниз, на землю, сам сместился влево и вперед, подставляя под град сенбонов защищенную спину и прикрывая собой Миа. Девушка, хлюпая носом, с широко раскрытыми глазами, смотрела на командира, на поток сенбонов, но лечащую технику не прерывала. Вид Ямагато, лежащего без сознания, с распоротым животом, сразу не понравился чунину. Поэтому едва удар сенбонов прошел, Ёта выхватил лист и начертал послание в лагерь, сообщая о стычке и о раненом.
И только потом он взялся за выдергивание игл из тела.
— Командир, — раздался всхлип Миа за спиной. — Возьмите.
Чунин посмотрел, куноичи протягивала ему порцию антидота. Взгляд вниз — Ямагато умер, испустив последний вздох несколько секунд назад. Ёта вздохнул, здесь нужен был квалифицированный ирьенин, от такой раны в живот обычное лечение порезов не спасет. Во рту было горько и противно, голова кружилась от проникшего яда, хотелось сесть и не вставать.
— Проклятье, — выдавил из себя Ёта, вкалывая вторую порцию антидота. — Вакаши — наблюдение!
Он мягко присел, почти упал, рядом с телом Ямагато.
— Я помогу, — придвинулась Миа, начала выдергивать сенбоны. — Я... я не справилась!
— Ты сделала все, что могла, — выдохнул Ёта, ощущая, как кружится голова.
Следовало дождаться помощи, а уж потом терять сознание. Мысль о том, что если шиноби Суны вернутся, то возьмут их голыми руками, позволяла еще держаться. Миа плакала и дрожащими руками дергала сенбоны.
— Бой... еще не окончен, — прохрипел Ёта. — Соберись, Миа!
— Да, сенсей, — всхлипывая, ответила куноичи.
Глава 14
07 февраля 79 года. Резиденция Хокаге, Коноха, страна Огня
— Сакура, ты изменилась, — заметила Цунаде, оглядывая ученицу и отмечая слишком розовый цвет волос. — И вид чересчур серьезный. Хммм, можешь даже не проситься, на фронт я тебе не отпущу, пока не сдашь хотя бы на В-ранг ирьенина, и не сможешь уклоняться от моих атак хотя бы три минуты.
— И все же, Цунаде-сама, я пришла проситься на фронт, — поклонилась Сакура. — Считаю, что там я принесу больше пользы, чем здесь.
— И на чем основано такое предположение? — прищурилась Цунаде и тут же продолжила, не дожидаясь ответа. — Или ты считаешь, что в госпиталях не хватает работы? Или в тебе внезапно проснулись таланты боевой куноичи?
— Я бы хотела начать обучение искусству гендзюцу, Цунаде-сама, — едва севшая Сакура вскочила и поклонилась. После чего вскинула голову и почти дерзко закончила мысль. — Считаю, что это поможет мне превзойти вас!
— Какие громкие слова, и как приятно их слышать наставникам, — хмыкнула Цунаде, — когда их ученики действительно превосходят учителей. У тебя есть склонность к гендзюцу, возможно имеет смысл изучать. Контроль, манипуляция чакрой, умение воздействовать точечно, в этом гендзюцу схоже с ирьедзюцу. Но, что-то не пойму, как гендзюцу поможет тебе превзойти меня?
— Пригодится в лечении больных, — немного неуверенно сказала Сакура. — Если внушить пациенту отсутствие боли, например, его будет легче оперировать.
— Это касается только узкоспециализированных случаев, — парировала Цунаде, — в общем случае, Шосен Дзюцу лечит, обезболивает и обеззараживает, нет смысла применять еще и гендзюцу, которое надо поддерживать отдельно.
— В бою бы пригодилось, — продолжала Сакура. — Приостанавливать врагов, а потом бить их кулаком, напитанным чакрой.
— Уже ближе к делу, — хмыкнула Цунаде. — Только ты, хоть и моя ученица, но все еще ни ирьенин, ни боец, так что какой от тебя толк на поле боя?
— Миссия в страну Звука показала, что от меня есть толк! — вскинула голову Сакура. — На поле боя бывает разное, помимо лечения, возможно придется и драться! Гендзюцу мне бы помогло! И шиноби Дюжины я помогала, спросите Джирайя-сама!
— Сакура, Сакура, — покачала головой Цунаде. — Ты же помнишь три правила медиков?
Сакура смущенно кивнула. Три правила составляла сама Цунаде, и нетрудно было догадаться, куда свернет разговор.
— Пренебрегать тремя правилами и лезть в бой могут только те, кто владеет Бьякуго, — сказала Цунаде, — а ты им не владеешь. В-ранг и умение уворачиваться от атак — не панацея, но и на их изучение нужно время, а если ты будешь заниматься гендзюцу, то еще сильнее отстанешь.
— Научите меня Бьякуго, Цунаде-сама! — решительно сказала Сакура. — Я смогу!
— Не сомневаюсь, — улыбнулась Пятая, — но если начнешь обучение, можешь вообще забыть о фронте, ммм, на три года, не меньше. У тебя прекрасный контроль и ты быстро учишься, но тебе не хватает чакры. Раз не хватает чакры, ее надо накопить, и три года, не меньше, тебе придется отдавать часть чакры в накопитель. Техника не слишком сложная, но у тебя будет постоянная нехватка чакры. Ты не сможешь даже лечить на поле боя, не говоря уже о том, чтобы драться.
