И боярская эта шестерня с мишенью, как собаке пятая нога. Дорогущая, почетная и на зависть другим. Пятая нога. Самому носить — тяжеленная и уже убедился в том, что старый ментовский броник куда лучше удары держит, легче и даже греет и на воде поддерживает. Паштет был убежденным эгоистом и потому твердо знал — ему хорошо будет, если вокруг желающая ему добра публика соберется. Но тут не пересолить важно — халява людей сильно портит.
С Хассе посоветоваться разве? Или с сотником поговорить?
Не без основания Паша считал, что пока он тут миловался с молоденькой вдовицей — его спутники уже с татарами в лесу схлестнулись.
Как в воду глядел.
Спутники уже схлестнулись с дезертирами.
Следопыт шел первым, пешим, понятно. Конно уже было неловко — трава мятая, на которой видно было где кто бежал сменилась ковром мха и папоротниками, пришлось ближе к земле спуститься. С боков его охраняли двое лукарей из татар. Понятно — так себе защита от засады, но все же. Стрельцы — трое, что были отменными умельцами огневого боя — чуть поодаль и фитили у них дымились. Остальные уже с саблями наголо — готовы были атаковать любого, кто на дороге встанет. Да по двое с боков пробирались от основной группы, для пущего бережения.
Арслан перед погоней успел Барсуку про найденный перстень сказать, отчего сотник еще пуще удивился странностям в этом походе. И кивнул на просьбу десятника — не резать всех до смерти сразу — должен тот узнать — откуда отцовское сокровище у этих людоловов взялось?
Крови чем дальше — тем попадалось меньше, зато появились бороздки от задников сапог — не смог раненый дальше идти, волокли его под руки. Это хорошо, выдохнутся крымчаки, родича спасая, тяжелая ноша — обеспамятевший раненый.
И не дотащили — лежал мертвяк вытянувшись в папоротниках. Следопыт почти бегом бежал уже — след горячий, если кто понимает. В одном только месте остановился резко и руку поднял известным всем жестом: 'Стоять!'
Веревка поперек пути, светлая, не попачканная, в глаза бросается. Самострел слабенький на скору руку к дереву привязан, наивно понадеялись дурни, что такую веревку урыски не заметят и словят болт. Веревку и самострел аккуратно прибрали с собой. И не медля — двинулись дальше.
Скоро просветлело меж деревьев — поляна открылась. И татарва там вся, что есть, на засады и прочие хитрости ума и сил у тех, кто еще был жив — не хватило. Ну то им не в укор — любое войско без командира — баранье стадо. И даже осторожности не хватило часового поставить — сгрудились кучей все на том краю поляны и пропустили главный момент — начало атаки.
— Алга! — рявкнул Арслан и его люди рванули вперед. Хорошо — не забыли о чем разговор шел до захода в лес — пищальникам дали бахнуть в кучу врагов, не заслонили собой. Грохнуло трижды, а там и всадники замахали саблями рубя направо и налево. И стрельцы туда же кинулись.
