— Разве нет возможности ускорить процесс, Цунаде-сама?
— Будь у тебя такие запасы чакры, как у Наруто, то можно было бы ускорить. С твоими невеликими запасами недоступен даже режим Отшельника, не говоря уже о Бьякуго. Только накопитель, — Цунаде показала на небольшую печать в форме ромба на лбу, — только упорные тренировки. Видишь, даже мне приходится использовать накопитель.
— Тогда мне не нужен Бьякуго, — задумавшись, сказала Сакура. — Не нужен сейчас, после войны, в мирное время я охотно научусь этой технике и накоплю требуемое количество чакры. Но сейчас, сейчас я хочу помогать Деревне, я хочу и должна стать сильнее, и гендзюцу мне в этом поможет, я знаю.
— Ты так уверена в этом, ученица? — спросила Цунаде.
— Да, наставница, я уверена, — поклонилась Сакура.
На самом деле она была не слишком уверена, но внутреннее нетерпение подталкивало ее к действию. Она не собиралась прятаться за спины и смотреть, как гибнут шиноби. Да и превзойти Цунаде, повторив ее путь, будет практически невозможно. Без запасов чакры Сенджу, без трех десятков лет опыта за плечами, без всего того, что составляло часть славы одной из Легендарной Троицы. Но Сакура крепко помнила разговор с Ли о пути, и не собиралась отступать. Пройти своим путем, то есть стать боевым медиком, владеющим гендзюцу. Не путем же Ли ей идти, и не путем Наруто, у которого невообразимые запасы чакры, так рассуждала Сакура.
— Хорошо, — усмехнулась Цунаде, — тогда тебя ждет дальняя дорога. Держи.
Сакура развернула свиток и вчиталась. Страна Весны, госпиталь, помощь, обучение. Она непонимающе посмотрела на Цунаде. Пятая сидела, поставив локти на стол, переплетя пальцы, так, что они закрывали часть лица.
— Юхи Куренай, наставница восьмой команды, была доставлена вчера в тяжелом состоянии, — пояснила Цунаде. — Как выяснилось, марионетки Суны все же в состоянии противостоять гендзюцу. После операции, джонин Куренай была переправлена в госпиталь в стране Весны на реабилитацию. Тебя отправляю туда же, обратно прибудешь, когда сдашь экзамен на В-ранг. Не возбраняется в свободное время изучать гендзюцу под руководством Юхи Куренай или иных шиноби, если сумеешь их уговорить. О твоих боевых качествах и отправке на фронт речь пойдет только после возвращения и проверки. Считаешь, что уверена, вот тебе возможность доказать свой путь делами.
— Спасибо, Цунаде-сама, — поклонилась Сакура. — Я не подведу вас!
Она вышла, и Цунаде мрачно ухмыльнулась вслед.
— Пока ты выучишься, девочка, война закончится, и это прекрасно, останешься жива и здорова.
7 февраля 79 года. К востоку от третьего полевого лагеря Конохи, юг страны Огня.
Инузука Киба мягко и неслышно крался по лесной чаще. Его напарник, подросший щенок, которого уже никто не назвал бы "комок меха — пальцем прибить можно", неслышно крался рядом. Некогда Киба в сердцах обозвал нового напарника Бакамару, и имя так и прижилось. В противоположность имени, Бакамару был очень умен, схватывал все на лету, и сейчас беззвучно сигнализировал Кибе, что впереди чужие шиноби.
Киба, который и сам все учуял, просигналил "забираем влево".
Видеть мир в запахах, общаться жестами с собаками, для клана Инузука в этом не было ничего необычного. Недаром же их за глаза дразнили "полусобаками", а про женщин Инузука в сердцах говорили, что те настоящие суки. Возможность чуять далеко вокруг, не выдавая себя сенсорикой чакры, и желание совершить что-нибудь героическое подтолкнули Кибу напроситься в поисковую миссию. Правда, он просил послать его в страну Рек, ни секунды не сомневаясь, что найдет там врагов и храбро сразится с ними и победит.
Но распределявший миссии мрачный и сонный чунин не стал даже слушать горячую речь Кибы, просто глянул в карточку и буркнул "Тридцать седьмая команда, командир — чунин Ёта, двести восьмая палатка". После чего Кибу вынесло из здания миссий ударом ки и выкриком "Следующий!" Пришлось идти, искать чунина, и потом патрулировать страну Огня, без надежды на встречу с врагом. Ёта, как назло, оказался осторожным шиноби и старательно опекал генинов, не давал отклониться от маршрута, и Киба потихоньку зверел.
Где подвиги? Где слава шиноби? Где сами шиноби Суны?
Поэтому на третий день патрулирования, Киба просто сбежал во время ночного дежурства, и отправился на поиски, полагаясь на свое чутье и интуицию. Попросту говоря, помчался куда-то в ночи, заменяя зрение запахом и старательно принюхиваясь ко всему вокруг. Даже сейчас, когда начало светать, запахи приносили ему гораздо больше информации, чем зрение.
Из запахов непрерывно ткалась картина окружающего мира, дополнялась, изменялась, наплывала и наслаивалась друг на друга. Высыхающая после дождя кора дуба смешивалась с ноткой гниения от разбросанных останков кабанчика в кустах, и перемежалась с запахами мышей, листвы, травы и подсыхающей земли. Запах Бакамару почти не ощущался даже в шаге от пса, и Киба с оттенком гордости подумал, что Инузука понимают толк в сокрытии запаха, в отличие от других шиноби.
Как, например, эти двое, струя запаха которых вплелась в общую симфонию. Киба замер, принюхиваясь, фильтруя, оценивая. Мужчины. Лет двадцать каждому. Один потеет сильнее, чем другой. Много железа. Ели пилюли. Тот, что потеет сильнее, принимал еще какой-то медицинский препарат. Насторожены. Киба прислушался: все спокойно, даже пение птиц не изменилось. Прикормили или птицы привыкли, если вражеские шиноби тут давно. Киба и Бакамару начали забирать еще левее, обходя наблюдательный секрет кругом.
Через три часа Киба успешно определил местоположение еще восьми спрятавшихся шиноби, для чего ему пришлось оббегать и обнюхать изрядный кусок леса. Юный Изунука не испытывал страха или сомнений, только решимость и возбуждение, гордость за собственную ловкость и умение. Неслышными тенями он и Бакамару скользили меж деревьев, успевая первыми обнаружить врагов и ускользнуть от их внимания.
От мысли, что он нашел врагов, Киба немедленно удовлетворенно засопел.
Все решил случай. Диверсионная группа Суны, одна из многих, просачивавшихся и углублявшихся в страну Огня по методике "наступающая пустыня", вначале недооценила умение Кибы нюхать, а затем потеряла время, выжидая. Никто из десяти шиноби Суны не мог поверить, что генин Листа в одиночку бегает по лесам и вынюхивает, они выжидали и смотрели, пытаясь обнаружить группу прикрытия Кибы. Даже немного подставились, дав себя обнаружить, но Киба все продолжал бегать в одиночку. Наконец, уверившись, что генин с собакой и вправду один, диверсанты Суны приступили к захвату, с последующим допросом и ликвидацией.
Риск был сочтен приемлемым, и вокруг удовлетворенно сопевшего Кибы сомкнулось кольцо.
В свою очередь, Ёта, обнаружив уход Кибы, немедленно написал в лагерь, как то и полагалось по инструкции. Так как речь шла о возможном предательстве и наследнике клана, Асума написал в Коноху, отправив к тридцать седьмой патрульной команде группу быстрого реагирования, снабженную порталом. В Конохе тоже поднялся шум, и к моменту, когда Киба обнаружил первых шиноби Суны, группа из Конохи, во главе с Изунука Тсуме, матерью Кибы и главой клана Инузука, взяла след.
Киба не успел и глазом моргнуть, как его и Бакамару повязали, и тут же на головы врагов свалилась Тсуме, верхом на напарнике-псе Кидомару. Рев, вой, рычание, вспышки огня, разлетающиеся кусты и падающие деревья, привкус чужой крови, брызнувшей в лицо, такой запомнилась Кибе эта схватка, потому что на глазах его была повязка. Когда с его глаз сдернули повязку, он чуть не пустил лужу, настолько грозен был вид Тсуме, залитой своей и чужой кровью, все еще рычащей и оскаленной от ярости битвы. Усиливающим фактором шло то, что позади Тсуме команда из Конохи уже начала экстренное потрошение пленных, не стесняясь в средствах.
Киба начал блевать одновременно с ударом Тсуме, заставившим его потерять сознание.
10 февраля 79 года. Коноха, страна Огня.
Хатаке Какаши задумчиво почесал в затылке и посмотрел на собеседника. Сабаку Гаара, помятый и не выспавшийся, смотрел в пол, как будто опасаясь посмотреть в глаза и прочитать в них ответ.
— Ты же понимаешь, что за один день мы твою сестру спасти не сможем, ведь такие операции требуют времени на подготовку? — осторожно спросил Какаши.
Гаара, не поднимая головы, кивнул.
— И что потребуется твоя помощь, в подготовке, ведь ты родом из Суны?
Кивок.
— И что Шестой Казекаге, возможно, уже давным-давно отдал приказ на ликвидацию Темари или ее перевод в другое место?
— Зачем? — вскинулся Гаара. — Зачем вы мне все это говорите, Какаши-сан?
— Чтобы ты не питал ложных иллюзий, — серьезно ответил Какаши. — Коноха приложит все усилия, чтобы спасти твою сестру, но может выйти и так, что спасти ее все равно не удастся.
— Я не буду винить Лист, если это случится, — опустил голову Гаара, — только себя, что долго колебался с решением. Только себя.
— Это хорошо, — кивнул в ответ Какаши.
Ему припомнился разговор, состоявшийся на днях с Шикаку. Миссия по спасению Темари внезапно оказалась очень выгодной для Листа, во всех отношениях, но инициировать ее должен был именно Гаара. Помимо обострения отношений с Суной, спасение Пятой Казекаге сулило немалые стратегические дивиденды в будущем. Шикаку, сцепив пальцы, говорил о том, что на границах по-прежнему спокойно, частота пограничных стычек не растет, и сейчас самое время провести миссию спасения. К тому же, насколько понял Какаши, это должно было подтолкнуть Третьего Цучикаге к ускорению плана общей атаки всех полевых лагерей. Сроков Шикаку, разумеется, назвать не мог, но такое нападение вытекало из всей логики происходящего и объясняло такую странную тишину и снижение потерь на фронтах.
Просто Ива и Суна маневрировали силами, готовя скрытное и общее нападение.
— Я расскажу и нарисую все, что знаю о тюрьме Суны, — твердо сказал Гаара.
— А ты думаешь, что ее держат в тюрьме? — заинтересовался Какаши.
— Конечно, больше негде, — удивился Гаара. — Я же сразу об этом говорил!
— Мма, я просто хотел сказать, что ради Казекаге можно запечатать и отдельное помещение, нет? Все-таки она не простая куноичи, и стандартные барьеры и печати тюрем шиноби вряд ли ее остановят.
— В Суне нет мастеров фуин, поэтому моя печать Шукаку вышла такой слабой, — объяснил Гаара. — Диверсия Камня, если не путаю, времен сумятицы и поисков Третьего Казекаге. Но даже если бы они были, Темари хватило бы и обычной тюрьмы. Без веера она не сможет вырваться оттуда.
— Понятно, — Какаши быстро нарисовал пару иероглифов на ближайшем листе бумаги, как напоминание о веере. — Потребуется время, на то, чтобы разобраться с охранной системой тюрьмы, выработать способ проникновения, возможно, привлечь одного из наших агентов в Сунагакуре. Как видишь, силы АНБУ заняты на войне, но команду, допустим, выделить можно.
— Вы же сами сказали, Какаши-сан, что сейчас затишье?
— Затишье означает, что нет крупных сражений. Мелкие стычки, удары в спину, покушения и диверсии идут каждый день, — невесело усмехнулся Какаши, — и эта война не слишком видна даже самим шиноби.
Гаара задумался, но вовсе не над тем, над чем подумал Какаши. Нет, Гаара внезапно сообразил, что его не просят поучаствовать в войне, да вообще ничего не просят и не приказывают. Он предлагает помощь — ее принимают, но Коноха не проявляет первой инициативу. Могло ли это свидетельствовать о чрезмерной мощи Листа, задумался Гаара, но не нашел ответа, и решил посоветоваться с Темари после того, как ее освободят. Темари старше, умнее, и была Казекаге, она точно сообразит, в чем тут дело, решил Гаара и вернулся к разговору.
— Команда АНБУ — это мало, — сказал Гаара, — а мне не хотелось бы вступать в бой с шиноби Суны, даже ради спасения Темари.
— Ничего, — внезапно улыбнулся Какаши. — Кажется, я знаю, кто нам поможет в решении этой проблемы. Если правильно все подготовить, никто не пострадает, даже песок вокруг тюрьмы.
Гаара улыбнулся, показывая, что оценил шутку.
— Так что, Гаара, вспоминай и записывай все, что знаешь о тюрьме Суны, а я пока схожу и поговорю с Шикаку, наверняка он, как стратег, увидит что-то еще, что я проглядел. Я все-таки больше одиночка и тактик, знаешь ли.
14 февраля 79 года. Полигон номер 100, Коноха, страна Огня.
Чем заниматься в день всех Влюбленных, если его здесь никто не празднует, а единственная, кто знает о празднике, сидит за полконтинента и дарит свою скромную улыбку пациентам? Правильно, переводом техники переноса в заклинание, которое сможет вернуть меня домой! Собственно, тут не стал мудрствовать лукаво, и для отработки использовал ту же технику, что и Второй Хокаге: теневых клонов. Шиноби охраны не могли создавать их сотнями, как Наруто, но и я не частил с экспериментами. Понимание сущности техники еще не означало успешных результатов, и пока что клоны просто лопались под ударом магии.
Но, в целом, прогресс за этот месяц наметился и весьма серьезный. Теперь только отработать трехкомпонентное заклинание, точнее говоря, заставить все три компоненты сработать вместе и рабочая заготовка заклинания налицо.
— Гермиона! — так, надо меньше концентрироваться, уже голос Шизуне мерещится. — Гермиона!
Поворачиваюсь. Шизуне собственной персоной, на закрытом полигоне.
— Что-то срочное?
— Нам надо поговорить, — напряженным голосом сообщает Шизуне.
Тогда домой. Прерываю отработку, и, сообщив охране, переношусь домой. Раз дело не такое уж и срочное, то вначале смыть грязь и пыль. Шизуне идет следом, и у меня начинается паника. Нет, охотно верю, что она шла в душ поговорить, но вот за себя не поручусь, даже практически уверен, чем бы закончился такой разговор. К добру или нет, не знаю, потому что быстро выталкиваю ее и быстро моюсь холодной водой. Отпускает.
Шизуне ходит по гостиной, в некотором нетерпении. Барьер уже активирован, ставлю Круг Тишины.
— Что случилось?
— Неделю назад были захвачены и успешно допрошены диверсанты Суны, — говорит Шизуне, глядя куда-то поверх моей головы. — После этого остальные диверсанты разбежались по югу и юго-востоку страны Огня, творя по пути разные бесчинства. Ты должна помочь мне, Гермиона!
— В чем? Изловить парочку диверсантов? — непонимающе смотрю на необычно напряженную Шизуне.
— Там, на юге, в селении Ати, живут мои родители! — выпаливает она
