Тут же два взрослых человека, видевшие жизнь с кучи сторон, совершенно неизвестных Марине. Мало ли что там у них между собой, или с чем-то другим связанным, в прошлом осталось?
Херктерент оказалась единственной точкой связи. Как человек, Смерть Марине понравилась. В общем, братцу она тоже напишет. А там уж пусть сами разбираются, раз уж настолько немаленькие.
Письмо братца найдёт в любом случае. Официальных адресов у него несколько, но когда он хоть по одному из них появится не знает никто, и сам Херенокт — в первую очередь. Написать ему возможно. Кому надо знает номер почты не существующей воинской части — личный номер братца, по которому почтовые отправления его и находят. Марина как раз к этим 'кому надо' относится.
Она уже поняла, Херенокт в первую очередь человек, занимающийся делами, что лучше не афишировать, а журналистика это так... Прикрытие для грязных и не очень дел и делишек. Самое простое объяснение, почему он столько по миру мотается. Она даже догадалась, когда и в каких лесах братец познакомился с наёмницей. Даже в 'Личное дело' заглядывать не пришлось, хотя потом нос туда Марина всё-таки сунула. Косвенные признаки только подтвердили догадку. Рассказывала Смерть только о бурных годах ранней юности.
Потом кровавый песок кончился совсем. И началось всякое разнообразное. Даже по недомолвкам вроде 'образцового выполнения задания командования' выходило биография у Смерти сопоставима по цветистости с Хереноктовской. Интересно всё-таки, о чём несколько лет назад не договорились бравая наёмница и безбашенный принц. И примет ли брат предложение сейчас?
Самой Смерти тоже надо будет ответ написать. Официальный адрес у неё вполне имеется. Как часто бывает, тоже не без подпускания тумана. Номер почты крепостного полка — вещь совсем не секретная, более того, на табличках у нескольких ворот в самом центре города красуется. Смерти надо писать по этому адресу, только знающий человек поймёт — цифры после разделителя указание на подразделение, базирующееся совсем в другой местности.
Письма островных девчонок в чём-то похожи, а в чём-то существенно различаются, как и они сами. Что пришли все вместе — совсем не значит, будто по команде той же Эшбад писались. Как-никак, не каждый день даётся обещание письмо самой настоящей принцессе написать. Интересно, сколько визгу будет, когда принцесса ещё и ответит? Уж точно этот ответ ещё, самое меньшее, несколько лет в позолоченной рамочке под стеклом провесит.
Почему-то почти все письма украшены всякими цветочками-финтифлюшками, где и картиночками, из журналов вырезанными. Со смысловым содержанием — ничего особенного, как-никак на момент написания времени после расставания с Мариной прошло от нескольких часов до суток. Потом сработал памятный по школе коллективный девичий разум, у них развитый ещё сильнее из-за постоянных совместных занятий, и они все вместе отправились письма отправлять. Всё-таки занятно наблюдать, насколько одни и те же события в личных рассказах отличаются от них же в письменном изложении. Прямо хоть начинай тонкости создания исторических трудов изучать. Воспоминания для публикации, дневник того же человека и рассказ о событии в учебнике сплошь и рядом описывают три абсолютно разных события, зачастую лаже местом действия не особо связанные. В письмах словно начальная стадия подобного. Даже про карнавал ухитряются писать совсем не то, что видела Марина. Хотя, подобное отчасти объяснимо, мозги деформированы родом занятий, что собственно бывает у всех постоянно занятых одним и тем же. Они же на развесёлом карнавале в первую очередь, работали, а только потом уже развлекались. У всех остальных — строго наоборот. Большинство и не знают, на карнавалах тоже работают. Притом, не только в горизонтальной плоскости, тут уже Марину начинает клинить на определённых вопросах. Да и в письмах всяких разных намёков предостаточно. Другое дело, люди всегда пишут гораздо меньше, нежели способны в глаза сказать. Девчонки островные совсем не исключение. Вот только с изворотливостью и лживостью у них куда хуже, чем у столичных. Архипелаг всё-таки довольно специфическая часть грэдского мира. Хорошо, конверты авиапочты уже с напечатанными марками продаются, а не то точно все одинаковые наклеили бы.
Девочки старались, но Эрида цветочки рисует гораздо лучше. Другое дело, тут всё искреннее, а не от желания пошутить хитрым образом, как у разноглазой.
Бросается в глаза. Все, кроме подписи, приложили печать, или прокатили по бумаге валик с вырезанным именем и фамилией.
У Соньки таких печатей множество самых разных форм и материалов. От простого твёрдого дерева до камней драгоценных. Даже на острове несколько куплено, кажется из местных камней и коралла, но Марина не уверена.
Марина не сразу вспоминает, где именно её собственная печать. У неё — единственная печать. Как в прошлом у Великих Еггтов. Оказывается тут, всё время при ней находится. В массивном браслете даже гнездо сделано под валик чёрного камня на платиновой цепочке. Пусть пока и не приходилось пользоваться. Её простой подписи всегда хватало.
Современным письмом рельефно по кругу.
МАРИНА
САРГОН
Рядом с каждым словом — по иероглифу.
'Море' — у верхнего.
'Император' — у нижнего.
Марина привыкла — все сколько-нибудь важные дела заканчиваются вместе с одним учебным годом. С началом следующего начинается уже что-то другое. В этом году события лета всё никак отпустить не могут. Ответа на письма раньше конца следующего десятидневья не ждала. Самолёты, конечно, быстро летают, но сортировка с доставкой способны сожрать кучу времени.
Переписку с девчонками Марина для себя отнесла к событиям уже этого года. Первое десятидневье учебного года всегда неполное, как и любая другая дата у грэдов намертво привязана к определённому дню десятидневья. Первый день почти полностью, как всегда ушёл на празднование начала учебного года.
Марина празднование проигнорировала, на четвёртый раз несколько приелось. Плотно засев за пишущую машинку, всем написала ответы. Сама над собой эксперимент поставила, излагая одни и те же события в каждом письме по-разному. Над Мариной, Оренни и Динни ещё и дополнительно пошутила, приложив к письму собственный поцелуй (еле смогла помаду найти). Разноглазая тоже сколько-то писем с Архипелага получила, Херктерент просто не стала интересоваться от кого именно. Немало времени провели одними и теми же. Наделали всякого. Вот занятно, она настоящих любовных писем писать не стала? Но это и на потом можно отложить.
На Марину, покупающую конверты авиапочты все вокруг смотрели весьма удивлённо. Вопросов лишних не задаёт никто — уяснили уже, может быть вредно для здоровья.
Письма в ящик засунуты. Теперь остаётся только ждать. В особо жаркие в плане писанины периоды, к каковым начало учебного года относится, выемку писем производят два раза в день.
В оставшиеся дни учёба идёт по большей части номинально — понятно, не видевшиеся почти три месяца ещё не наобщались как следует и не обменялись летними впечатлениями.
Марина понаслаждалась тишиной и одиночеством. Никому до неё дела нет, не видевшиеся за лето ещё языками не начесались, чтобы бежать Херктерент выискивать.
Она же за лето насмотрелась на знакомые рожи до такой степени, что некоторых видеть совсем не хочется. Они это тоже понимают, и стараются на глаза не попадаться. А в классе вполне можно так сесть, чтобы поменьше друг друга видеть.
В первый свободный день Марину ожидал сюрприз. Начинается с вызова в административный корпус, хотя она за эти дни точно ничего натворить ещё не успела, а чужого на неё обычно не вешали.
Причина вызова у корпуса красуется. Новёхонький 'Гепард' неизвестной модели. И прилагающийся к нему владелец — принц Херенокт собственной персоной. На кого из двоих больше заглядываются девицы всех возрастов история умалчивает.
Ответное излишнее заглядывание и не только может привести к не самым приятным последствиям, так как по виду уже не очень определишь, кто тут совершеннолетняя, а кто — ещё нет. Впрочем, Херенокту не привыкать, он школьниц в своё время бывало, похищал. Правда, несовершеннолетним в то время как раз он и был.
Что ему тут понадобилось? Ладно, хоть не устроил из своего визита представление, как Императрица.
Ходить вокруг да около незачем, раз он тут, то должен был обо всём договорится и Марина направляется не в Администрацию, а сразу к машине. Братец изрекает словно в пустоту.
— Снова в этих, почти родных когда-то стенах, — смотрит на Марину, как будто только что заметил, — Привет, сестрёнка, — приглядывается, хотя у него одна из военных специальностей как раз снайпер, — никогда не видел тебя в школьной форме. Какая ты...
— Если брякнешь какой-нибудь вариант слова 'миленькая' — развернусь и уйду. Долго меня ещё не увидишь.
— Надутая. Как хомяк с крупой. Узнаю прежнюю Марину.
— Принимается, хотя тоже рада тебя видеть, в жизни не поверю, будто просто захотелось со мной пообщаться.
— Правильно понимаешь, — усмехается принц, — получил я тут твоё письмо.
— Так быстро?
— Я вообще-то, в столице был. И даже ни от кого не прятался. Так вот, про письмо. Хотелось бы поговорить про упомянутого там человечка.
— Тут говорить будем или поедем куда?
— По закрытым клубам соскучилась?
— Да как-то не особо. Больно уж ноги потом от каблуков гудят.
— Там много кого потом членства лишили.
— Угу. И арестовали, и даже посадили. Я весь список привести могу. Знаешь, стоять тут скучновато, поехали куда-нибудь. А то тут некоторые скоро взглядами убивать начнут — мол, вон какого красавчика эта Чёрная Крыса себе отхватила. Они ведь не знают, что ты — мой брат.
— Да уж. Девичья драка из-за парня — крайне неаппетитное зрелище. Это не песок на Архипелаге.
— Поехали.
Едва сев за руль, Херенокт продолжает.
— Так вот, по поводу Морского Ангела, — заметив недоумение сестры, добавляет, — её по документам именно так зовут. Ты её знаешь как Чёрную Смерть.
— Откуда имечко такое? Как у моллюска с крылышками, кто плавает, словно летает. Она же, вроде не мирренка, — Марина притворяется, будто не знает, как по документам зовут наёмницу. Интересно, брат верит или нет?
— Папаша-моряк набрался в портах словечек всяких разных, вот и увековечил моллюска. Кстати, это чуть ли не самое ценное, чем он её одарил в жизни.
— Таким дерьмом был? Я знаю, чем Смерть занималась в юности. На это редко толкает только собственный характер. Чаще обстоятельства вынуждают.
— Нет, он просто утонул, когда Ангелочек совсем маленькой была.
— Это надо додуматься, чтобы Смерть Ангелочком звать.
— Она не-на-ви-дит, когда её Ангелочком называли.
— Подозреваю, живых, кто осмеливался её так называть, кроме тебя, больше не существует.
— Таких, чтобы я про них знал — точно нет.
— Ты мне так и не озвучил сути ваших разногласий. Да и не очень понятно, почему ты сейчас не на Архипелаг летишь, а со мной тут болтаешь.
— Тебе никто не говорил, какая ты зануда.
Марина напоказ зевает.
— Десять в много какой степени раз мне это всё говорили. Дальше-то что?
— Интересно, какая у тебя версия? Такой ведь сюжет для романа — принц и наёмница.
Марина снова зевает.
— Вообще-то, принц и гвардеец, если совсем уж точными быть. Даже если по старым законам считать — это всего-навсего разные слои одного и того. То есть, совсем не непреодолимое расстояние.
— Мне говорили, ты обожаешь намёками разговаривать. Прямым текстом сказать можешь, что думаешь?
— Мой мыслительный процесс сейчас несколько искажён полом, возрастом и ещё не до конца завершённой перестройкой организма во взрослое состояние, — скучный преподавательский тон, Херенокту аж зевнуть захотелось, — Все эти вопросы вместе порождают определённую зацикленность на вопросах пола, а так же близких разнополых отношений. Всё это вместе позволяет сделать вывод... — сделав театральную паузу, Марина словно взрывается, — ты ещё и на ней собирался жениться, что у вас отношения были, я знаю. Она тебя послала, ты своё предложение оставил в силе, но просил очень уж долго не тянуть. Она вот подумала, молодость, как известно, вещь приходящая, и решила принять твоё предложение. Когда свадьба? Я, если что, против такой родственницы совершенно не возражаю.
— Почему даже неглупые девчонки до такой степени на свадьбах сдвинуты.
— Потому что парни в большинстве своём дураки, и при возможности выбора из нескольких выберут ту...
— У кого грудь самая большая, я знаю эту шутку, она, наверное, нашего отца на пару сотен лет старше. Марина, ты чего? Тебе нехорошо?
Принц резко тормозит.
— Ничего... — огрызается Марина, — Хорошо всё. Дальше поехали. Я угадала про свадьбу?
Машина набирает скорость.
— Почему ты думаешь, что отношения между взрослыми мужчиной и женщиной могут касаться только определённого вопроса?
— Потому что определённый взрослый мужчина настолько опасается определённой взрослой женщины, что боится её писем, и разговаривать предпочитает не с ней самой, а с её несовершеннолетней подружкой.
— Ну и логика!
— Херктерентовская высшей пробы, как в школе говорят. Ты как мальчишка дразнился, называя Смерть Ангелочком.
— Значит, песочка тоже попробовала... Ну и как? Сильно побили?
Марина чуть поворачивает отворот пиджака.
— Ничего подобного. Я их сама там всех.
— А-а! Значок ещё один вижу. У Ангелочка был похожий, только большой. Маленьким девочкам у них такие полагаются?
— Он и у меня большой, — рычит Марина, — я копию сделала для повседневного ношения. Заметить бы мог — там моей медали копия рядом.
— Не злись. Я сразу понял, знак у тебя, как и у Ангелочка, настоящий. В тех краях ими очень дорожат, никто чужой носить не посмеет. Маленькие копии для повседневного ношения вещь, конечно удобная, но я ими всё равно не пользуюсь.
— Можно подумать, у тебя оригиналов много, чтобы копии делать, — недовольно бурчит Марина.
— Можешь мне поверить — очень намного больше твоего. Почти всё — с мечами. Правда все ордена получены совсем не за то, что в наградных документах прописано.
— Не поверю, пока хоть один не увижу. Знаю я тебя.
— Так в чём дело? Поехали в мою берлогу, всё и покажу. Мне как-то не совсем всё равно, что сестра-Еггта обо мне думает.
— А поехали! Всё равно, дорога в ту сторону, а девицами у тебя в гостях никого не удивишь.
Принц косится на значок сестры.
— Какое возмутительное падение нравов Великих Домов! Принцесса — песчаный боец.
— Сказал похититель школьниц.
— На вопросы похищения девиц всегда, в общем-то снисходительно смотрели.
— Вот только мнением самих девиц забывали поинтересоваться.
Херенокт усмехается.
— Вот с этим — не ко мне, я поинтересовался. И были не против.
— Задурил бедной девушке голову и рад.
— Я сам тогда дурной был. Да и она не бедная. Во всех смыслах.
— Ещё скажи, знаешь где она, и что с ней.
— Мы даже общаемся изредка. Я её мужу сильно не нравлюсь. Мне, в общем-то, плевать, я много чьи головы большими и ветвистыми рогами украсил. Но она его всё-таки любит, а я скотина редкостная, но всё-таки не до такой степени.
