По словам свекрови, та виновата в болезни сына, поскольку не проявляет должного почтения к богам, плохо следит за приставленными к ребёнку рабами и совершенно не заботится о его здоровье.
Часто имевший дело с женщинами и давно успевший кое-что для себя уяснить, охранитель здоровья государыни исправно делал вид, будто внимательно слушает распинавшуюся собеседницу, но рот держал на замке, ограничиваясь многозначительным хмыканьем, односложными восклицаниями и покачиванием головой.
Прибыв в Цветочный дворец, Акций намеревался как можно быстрее распрощаться со своей не в меру болтливой спутницей. Однако та заявила, что её величество по бесконечной милости своей выразила желание сразу же по их возвращению непременно узнать о самочувствии маленького господина Комена.
Первая же встречная рабыня с поклоном сообщила, что императрица пребывает в восточной угловой комнате, где знаменитый художник Некрасис рисует её очередной портрет.
Докэста Тарквина Домнита, как всегда величественно восседала у окна в кресле без спинки. Её красивые руки с унизанными перстнями пальцами расслаблено лежали на резных подлокотниках, сложную причёску украшали золотые заколки с крупными изумрудами, а плечи покрывала ярко-красная накидка.
Напротив, присев на низенькую скамеечку, яростно черкал угольком по широкой, гладко оструганной дощечке пожилой мужчина с большой багровой лысиной в обрамлении седых всклокоченных волос.
— Что с вашим внуком, госпожа Комена, — после приязненного кивка поинтересовалась государыня.
— Красная горлянка, ваше величество, — всхлипывая и вытирая слёзы, ответила супруга сенатора. — Господин Акций сказал, что если небожители не оставят нас своей милостью, мальчик скоро поправится.
— Я буду молить богов о выздоровлении вашего внука, — пообещала императрица.
— Благодарю, государыня, — низко кланяясь, дрожащим от с трудом сдерживаемого рыдания голосом пробормотала собеседница. — Ваша доброта и щедрость во истину не знают границ! Только вашими заботами наша семья обязана своим счастьем!
Стоя у двери, Акций чувствовал себя здесь совершенно лишним, но не мог покинуть комнату без разрешения, а императрица как на зло даже не смотрела в его сторону.
— Как дела у вашего уважаемого супруга? — продолжала она любезничать с дальней родственницей. — Он, кажется, уже не молод. Надеюсь, бесконечные дебаты не сильно его утомляют?
— Господин Комен считает свою деятельность в Сенате служением высшим интересам Империи! — выспренно проговорила собеседница, с обожанием глядя на Докэсту Тарквину Домниту. — И будет трудиться на своём посту, покуда хватит сил!
— Похвально, — любезно улыбнулась государыня.
— Супруг сказал, что на днях они будут рассматривать очень необычный вопрос, ваше величество, — сообщила растроганная от подобного внимания госпожа Комена. — О возвращении земель рода младших лотийских Юлисов нежданно-негаданно объявившейся внучке оклеветанного сенатора Госпула Юлиса Лура.
— Уже? — удивилась императрица, поправляя складку на плаще. — Не ожидала, что они так скоро возьмутся за дело госпожи Юлисы.
— Сенаторы хотят наконец-то отменить закон, позволявший женщинам владеть землёй, ваше величество, — с удовольствием пояснила собеседница. — Но, поскольку прошение госпожи Юлисы уже подано, они обязаны рассмотреть его до прекращения действия закона.
— Вспомнили! — презрительно фыркнула государыня. — После стольких-то лет!
— Мне сказали, что это предложил сенатор Касс Юлис Митрор, ваше величество, — продолжала госпожа Комена. — Он принадлежит к роду старших лотийских Юлисов и...
Сделав короткую паузу, женщина многозначительно улыбнулась.
-... видимо, из родственных чувств всячески помогает госпоже Юлисе.
— Это хорошо, что он не забывает родственников, — лицо императрицы поскучнело, и Акций понял, что разговор стал ей неприятен, однако увлечённая рассказчица, кажется, ничего не заметила.
— И ещё, ваше величество, муж сказал, что госпожу Юлису вызовут на заседание Сената. Они хотят на неё посмотреть и задать много вопросов.
"Надо обязательно послушать, — тут же решил про себя лекарь. — Госпожа Юлиса умеет удивлять".
Глава III
Разговоры пустые и не совсем
Может быть, смогу и я
Разговаривать как надо.
Хоть слова людские слабы, —
Грустной повестью своей
Из бесчувственных камней
Выжать слезы я могла бы.
Лопе де Вега
Набережная в Севилье
Уже на следующий день Ника сильно пожалела о своём необдуманном поступке. Позволив внучке проспать почти до полудня, Торина Септиса Ульда разбудила её, и не дав толком привести себя в порядок, учинила очередной допрос.
Пока служанка расчёсывала и укладывала волосы, девушка рассказывала настырной бабусе о том, как придумала танец, откуда взялась такая странная, ни на что не похожая музыка, и почему она никогда раньше не говорила об этом?
— Но я и не думала, что это так важно, — с самым невинным видом пожимала плечами Ника, глядя на отражавшуюся в зеркале старушку.
— Ты обязательно должна мне его показать! — безапелляционно заявила та. — Вот сейчас поедим...
— Мне что-то не очень хочется танцевать на полный желудок, — поморщилась внучка.
— Можно подумать, на чествовании Великой богини ты плясала голодной! — возмущённо фыркнула старушка, но после секундного раздумья смилостивилась. — Ну тогда потом покажешь, а я пока Дедеру за флейтисткой пошлю.
"Допрыгалась! — раздражённо думала девушка, выходя вслед за ней на залитый ярким солнцем внутренний дворик. — Сначала перед родичами, а там, глядишь, и перед какими-нибудь уважаемыми людьми станцевать предложат. И не откажешься несмотря на происхождение. Хотя какое там происхождение, если за сына отпущенника выдают!"
Воспоминания об Аварии окончательно испортили настроение Ники, а бабуля всё ещё продолжала жаловаться себе под нос на невнимание с её стороны.
Тем временем рабыни сноровисто нарывали на стол. Со стороны кухни появилась тётушка в сопровождении невольниц. Судя по виду, проснулась она уже давно, но выглядела на удивление бодро.
Перед тем, как сделать первый глоток разбавленного вина, девушка, как бы между прочим, рассказала о желании Торины Септисы Ульды увидеть её танец, втайне рассчитывая на то, что тётушка не захочет устраивать представление у себя дома. Однако, та поддержала свекровь, сообщив, что сам господин Септис заинтересовался выступлением племянницы на чествовании Великой богини и совсем не прочь на него посмотреть.
Ника едва в голос не выругалась от огорчения.
— Надеюсь, посторонних не будет? — настороженно осведомилась она, предупредив. — Перед чужими мужчинами я не танцую!
— Как вы могли такое подумать, госпожа Юлиса! — возмущённо фыркнула супруга регистора Трениума. — Наша племянница — не какая-нибудь уличная плясунья. Одно дело — выступить на церемонии прославления Великой богини, где присутствуют уважаемые женщины, и совсем другое — услаждать похотливые взгляды мужчин.
— Ты, Ника, нас так больше не обижай, — сурово нахмурилась Торина Септиса Ульда. — Никто не собирается выставлять тебя напоказ. Просто родной дядя хочет посмотреть, чем его племянница так удивила госпожу Дарцию.
— Прошу вас простить мои необдуманные слова, — потупившись, пролепетала девушка, пряча взгляд. — Конечно, я с удовольствием покажу господину Септису и вам всё что умею. Но как быть с платьем?
Чуть скосив глаза, она посмотрела на враз поскучневших собеседниц. Действительно, тот балахон предназначен только и исключительно для церемонии чествования Великой богини, а в обычной одежде её танец исполнить никак не получится.
— А если взять мужскую тунику? — предложила хозяйка дома.
— Только подлиннее, — проворчала свекровь.
Торопливо закончив с обедом, женщины устремились к сундукам. Пока подбирали подходящий костюм, явилась Дедера с флейтисткой, и Нике пришлось заняться с ней заучиванием мелодии. Затем определились с местом выступления, решив, что удобнее всего будет в переднем внутреннем дворике. Правда, девушка рискует свалиться в бассейн, зато там ровный каменный пол и достаточно места для танцевальных па.
Примерив слегка зауженную тунику младшего сына госпожи Септисы, Ника несколько раз взмахнула руками и ногами, после чего к ужасу тёти и бабули легко села на шпагат, с удовольствием убедившись, что новая одежда совершенно не стесняет движения, жаль только, слегка длинновата.
Видимо, регистор Трениума и в самом деле сильно захотел посмотреть, как пляшет племянница, потому что пришёл домой гораздо раньше обычного, вот только зачем-то прихватил с собой ещё и старшего отпрыска.
Девушку данное обстоятельство не обрадовало, уж слишком явно двоюродный братец демонстрировал своё пренебрежительное отношение к ней. Вот и сейчас по лицу Лептида Септиса Сенса нет-нет да и проскальзывала глумливая усмешка, а взгляд буквально сочился презрением.
— Ну-ка покажите, госпожа Юлиса, что вы там придумали на краю земли, — улыбаясь, сказал дядюшка, усаживаясь в своё любимое кресло с высокой спинкой.
Расторопная рабыня тут же поставила перед ним бокал с разбавленным вином.
Прочие члены семейства расположились на скамье и табуретах. Из-за занавеса, отделявшего парадную часть дома от семейной, выглядывали любопытные физиономии невольниц.
По знаку Ники флейтистка, одетая в коротенький чистенький хитон, поднесла к губам инструмент. Размеренные, нарастающие звуки пробежали по залу, отражаясь от стен и застывшего зеркала бассейна.
Она танцевала старательно, внимательно вслушиваясь в мелодию и тщательно выполняя движения. Вот только того восторженного упоения, которое охватило её в ночь чествования Великой богини, уже не чувствовала.
Рухнув на одно колено, девушка вскинула вверх руку с растопыренными пальцами. Едва музыка смолкла, Ника, поднимаясь, вновь поймала взгляд Лептида Септиса Сенса. Вот только теперь он таращился на неё с нескрываемым вожделением. Казалось, двоюродный братец вот-вот слюной захлебнётся.
"Вот батман! — с тоской подумала девушка, оправляя подол. — Ну почему я нравлюсь всяким уродам? Он хоть ухаживать попробует для приличия или сразу в койку потащит?"
— Странный танец под странную музыку, — задумчиво пробормотал регистор Трениума.
— А мне очень понравилось! — неожиданно заявила бабуля. — Красиво это у тебя получилось, внучка. И мелодия приятная. Не иначе, как сам лучезарный Нолип наиграл её тебе в уши на своей волшебной кифаре.
— Госпожа Клавдина тоже её танец хвалила, — подала голос хозяйка дома. — Сказала, что никогда не видела ничего подобного.
— Мне он тоже очень понравился, — как-то непривычно застенчиво пролепетала Гэая. — А мне можно будет так попробовать?
— Сразу не получится, — улыбнулась Ника. — Но если захочешь, я тебя научу.
— Что-то ты задумался, сын? — насторожилась Торина Септиса Ульда.
— Девушка благородного рода так танцевать может только на торжествах в честь Великой богини или каких-нибудь женских ритуалах, — твёрдо заявил регистор Трениума. — В других случаях это будет выглядеть слишком...
Он сделал многозначительную паузу.
— ... притягательно для мужских глаз.
— Ничего вы не понимаете, — обиженно пробормотала старушка.
— Там, где я танцевала, были лишь женщины, господин Септис, — чуть поклонилась племянница, не на шутку разозлившаяся на эти слова. — "На что это он намекает?"
Сказав вслух:
— А здесь я исполнила танец только для уважаемого и любимого дяди.
— И это правильно, — важно кивнул Итур Септис Даум. — Но больше нигде так танцевать не стоит. Вы меня поняли, госпожа Юлиса?
— Разумеется, господин Септис, — ещё раз поклонилась девушка.
— А то ещё какие-нибудь разговоры пойдут, — проворчал дядюшка, выбираясь из кресла. — Разве что, когда замуж выйдешь, то будешь перед мужем плясать. Ему понравится.
Оставив последние слова хозяина дома без комментариев, Ника поспешила в свою комнату переодеваться.
Разумеется, после такой отповеди ни о каком обучении Гэаи танцам не могло быть и речи. Впрочем её двоюродная сестра нисколько не переживала по этому поводу. Гораздо неприятнее оказались визиты, которые, откликаясь на полученные после церемонии чествования Великой богини приглашения, принялась наносить супруга регистора Трениума, всякий раз таща за собой и племянницу. Причём, кроме хозяйки, гостей там поджидали две-три родственницы или приятельницы, пожелавшие посмотреть на новую городскую диковину — явившуюся из-за моря племянницу невинно казнённого сенатора Юлиса.
Ощущение новизны от происходящего пропало у девушки удивительно быстро. Все эти особняки и квартиры отличались лишь размерами, сюжетами настенных росписей да богатством внутреннего убранства. Даже вопросы везде задавали почти одни и те же, разве что с разной степенью доброжелательности. Иногда её просили станцевать, но Ника отнекивалась, ссылаясь на повреждённое колено.
Пока племянница с привычной обстоятельностью рассказывала о том, как её родители спаслись от гнева императора, и о своём путешествии из Некуима в Радл, тётушка беспрепятственно накачивалась разбавленным вином.
Очень часто в ходе подобных визитов госпожа Септиса получала новые приглашения, вгонявшие Нику в ещё большее уныние. Хотя везде приходилось повторять одно и то же, подобные посещения ужасно выматывали, поскольку приходилось постоянно себя контролировать.
Вернувшись из гостей, на четвёртый день Пласда Септиса Денса обнаружила дома весьма недовольного супруга. Регистор Трениума специально заглянул домой пообедать, а заодно и поговорить с племянницей. Но не обнаружил ни того, ни другого. Опасаясь хозяйского гнева, невольники быстренько накрыли на стол, а вот ждать госпожу Юлису ему пришлось довольно долго.
Моментально протрезвевшая тётушка рассказала мужу, где они пропадали, и какую несомненную пользу принесут их семье подобные визиты.
Раздражённо отмахнувшись, тот обратился к скромненько стоявшей в сторонке девушке.
— Госпожа Юлиса, через два дня Сенат будет рассматривать наше прошение.
— Так скоро? — изумилась супруга.
— Да, — недовольно зыркнув на неё, подтвердил дядюшка. — Надо благодарить богов и господина Касса Юлиса Митрора. Это он всё устроил. Иначе неизвестно, когда у них дошла бы очередь до вашего поместья.
— Через два дня, — растерянно пробормотала Ника, никак не ожидавшая подобной прыти от местных "народных избранников".
"Вот батман! — мысленно охнула девушка, отводя взгляд от довольной физиономии регистора Трениума. — Времени совсем не осталось, а Постумий до сих пор не дал о себе знать. Даже если этот дуболом сам ничего не понял, он просто обязан рассказать о нашей встрече отцу. Или эти уроды настолько уверены в своём положении, что им наплевать на очередную жену хозяина? Похоже, так оно и есть. А с Валием я даже увидеться не успела".
— Только учтите, госпожа Юлиса, — строго проговорил собеседник, отвлекая её от мрачных мыслей. — Сенаторы желают не только узнать, как именно спаслись ваши родители, но и собираются задать много вопросов, для чего вызывают прямо на заседание.
