"Почтительно склоняясь перед вами, докладываю, что я пришел служить вам,
веря в то, что смогу совершить подвиги, достойные подвигов И Иня и Люй Шана.
Для меня вы были равным Хуань-гуну и Вэнь-вану. Я думал, что все ученые и
мудрые мужи будут приходить к вам в поисках славы, как это было при
княжествах У и Чу.
Но с тех пор как я стал служить вам, заботы и тревоги давят меня, как гора.
И если так тяжко мне, то как же тяжело должно быть правителю!
Ныне при вашем дворе собралось так много героев и мудрецов, как чешуи у
рыбы, и я чувствую себя неспособным чем-либо помочь вам. У меня нет таланта
полководца, а стоять в числе последних мне просто стыдно.
Мне приходилось слышать, что Фань Ли, познания которого были незначительны,
совершил большое плавание, а Цзю-фань совершил смелый поход в верховья реки
Хуанхэ.
Почему они совершили эти подвиги? Потому что хотели сохранить свою жизнь и
верной службой искупить свои грехи.
Я же, ничтожный неуч, не совершил великих подвигов, достойных сподвижника
основателя династии. Я тайно завидовал мудрецам прежних времен, и думы мои
вызывали у меня чувство стыда.
В старину Шэнь Шэн отличался таким сыновним послушанием, что вызвал
подозрение даже у родных; Цзы-сюй(*1) был безмерно предан своему правителю,
но правитель его казнил; Мын Тянь расширил границы владений своего князя и
тоже был казнен, Ио И покорил княжество Ци, но его оклеветали. Всякий раз,
когда я читаю об этих великих мужах, у меня от волнения и горечи льются
слезы. А когда я пытаюсь вообразить себя на их месте, скорбь моя
углубляется.
Не так давно полководец Гуань Юй потерпел поражение и погиб. Виною этому
была его неосторожность. Я же сам, в поисках возможности отличиться,
вызвался поехать в Шанъюн и Фанлин, а теперь вот прошу у вас прощения и
уезжаю на чужбину.
Почтительно кланяюсь вам и надеюсь на ваше мудрое милосердие и глубокую
проницательность. Умоляю пожалеть меня и не осуждать за мой недостойный
поступок!
Я, ничтожный человек, не смог остаться верным до конца! Понимать это и все
же так поступить — можно ли сказать, что ты ни в чем не виновен? Вспомним
пословицу: "Когда рвешь дружбу — не бранись, когда выгоняешь слугу — не
ропщи на него".
Вы были щедры ко мне, и я от всей души хотел служить вам! Не могу преодолеть
душевного смятения!"
Дочитав письмо, Лю Бэй в гневе вскричал:
— Негодяй изменил мне! И еще смеет надо мной издеваться? Я пошлю войско
изловить преступника!
Чжугэ Лян сказал:
— Для этой цели лучше всего подойдет Лю Фын. Пусть они сцепятся, как два
тигра. Лю Фын вернется в Чэнду независимо от того, поймает он Мын Да или
нет. Вот тогда его можно будет казнить и сразу избавиться от двух бед.
Лю Бэй послал гонца в Мяньчжу с повелением Лю Фыну немедленно отправиться на
поиски бежавшего Мын Да.
Как раз в то время, когда у Цао Пэя собрался совет, приближенный сановник
доложил, что из княжества Шу перебежал Мын Да. Цао Пэй распорядился
немедленно привести его.
— Видно, ты только притворяешься, что хочешь покориться мне? — встретил
его вопросом Цао Пэй.
— Нет, у меня не было иного выхода, — ответил Мын Да. — Я пришел к вам
потому, что Ханьчжунский ван хочет казнить меня за то, что я не спас Гуань
Юя.
Цао Пэй не поверил в искренность его слов, но в этот момент доложили, что
в Сянъян вторгся Лю Фын, разыскивающий Мын Да, и привел с собой пятьдесят
тысяч войск.
— Если слова твои искренни, — произнес Цао Пэй, — так разгроми Лю Фына и
привези его голову мне. Вот тогда я поверю тебе!
— Я лучше поеду к Лю Фыну и уговорю его сдаться, — предложил Мын Да. —
Для этого мне войско не понадобится.
Обрадованный Цао Пэй пожаловал Мын Да военное звание и титул и послал
охранять Сянъян и Фаньчэн.
В то время Сяхоу Шан и Сюй Хуан находились в Сянъяне. Мын Да прибыл в город
в тот момент, когда они обдумывали, как захватить Шанъюн. После взаимных
приветствий Мын Да осведомился о положении дел. Ему сказали, что Лю Фын
стоит лагерем в пятидесяти ли от города. Мын Да сочинил письмо, призывая
Лю Фына сдаться, и послал гонца в лагерь.
Прочитав послание, Лю Фын пришел в страшный гнев.
— Этот злодей подговорил меня порвать с моим дядей, а теперь еще пытается
рассорить с отцом! Он хочет сделать из меня бесчестного человека и
непочтительного сына!
Он в клочки разорвал письмо и приказал обезглавить гонца. На следующий день
Лю Фын вышел на бой. Мын Да, обозленный тем, что Лю Фын убил его гонца,
выступил навстречу.
Когда оба войска построились друг против друга, Лю Фын выехал на коне под
знамя и, указывая мечом на Мын Да, стал браниться:
— Мятежник, изменивший государю! Ты еще смеешь уговаривать меня идти по
твоим стопам!
— Над твоей головой — смерть! — отвечал Мын Да.
Разъяренный Лю Фын, хлестнув своего коня, бросился на противника. После
третьей схватки Мын Да обратился в бегство. Лю Фын гнался за ним более
двадцати ли. Вдруг слева и справа на него обрушились войска Сяхоу Шана и Сюй
Хуана. Мын Да тоже повернул свой отряд и снова вступил в бой.
Зажатое с трех сторон войско Лю Фына было разгромлено, а сам он спасся
бегством в Шанъюн. Вэйские воины преследовали его по пятам. Добравшись до
стен города, Лю Фын крикнул, чтобы поскорей открыли ворота, но в ответ лишь
градом посыпались стрелы.
— Мы уже покорились царству Вэй! — кричал со стены Шэнь Дань.
Возмущенный Лю Фын хотел штурмовать город, но подоспели преследователи, и
ему пришлось бежать в Фанлин. Однако и здесь на городских стенах он увидел
вэйские знамена. Шэнь И со сторожевой башни махнул флажком, и из-за угла
городской стены показался отряд войск со знаменем, на котором было написано:
"Полководец правой руки Сюй Хуан".
Лю Фын не в силах был справиться с многочисленным врагом и бежал в Сычуань.
У него оставалось немногим более сотни всадников. С ними он прибыл в Чэнду и
явился к Ханьчжунскому вану. Склонившись перед ним, Лю Фын со слезами
рассказал, что с ним случилось.
— Негодный мальчишка! — в гневе напустился на него Лю Бэй. — С какими
глазами ты явился ко мне?
— Батюшка, — каялся Лю Фын, — когда дядя мой был в опасности, я хотел
ему помочь, но мне помешал Мын Да!
— Ты что, деревянный идол? — продолжал браниться Лю Бэй. — Тебя кормили,
одевали, а ты поверил клевете!
И он приказал страже увести и обезглавить Лю Фына.
А после казни Ханьчжунский ван узнал, как Мын Да уговаривал Лю Фына сдаться
и как тот изорвал письмо и казнил гонца. Лю Бэй, горько раскаиваясь в том,
что несправедливо поступил с Лю Фыном, вспомнил о Гуань Юе, и его печаль
вспыхнула с новой силой. Он даже заболел с горя и не мог вести войско в
поход.
Между тем Цао Пэй, преемник Вэйского вана, наградив всех своих чиновников,
решил поехать в княжество Пэй, где в уезде Цяосянь находились могилы его
предков. По пути сельские старцы выходили встречать его и, стоя у края
дороги, подносили ему вино. Все происходило так торжественно, что казалось,
будто сам ханьский Гао-цзу возвратился к себе на родину в княжество Пэй.
Цао Пэю сообщили, что старый полководец Сяхоу Дунь опасно заболел, и он
возвратился в Ецзюнь, но уже не застал Сяхоу Дуня в живых. Цао Пэй надел
траур и устроил полководцу пышные похороны.
В восьмом месяце того же года Цао Пэю доложили о необычайных событиях: в
уезд Шиисянь прилетела чета фениксов; в Линьцзы появилось диковинное
животное цилинь, а в Ецзюне — желтый дракон.
Обсудив эти события, чжун-лан-цзян Ли Фу и тай-ши-чэн Сюй Чжи истолковали их
как знамение грядущей перемены: Ханьскую династию сменит династия Вэй —
надо готовиться к церемонии отречения от престола ханьского императора
Сянь-ди. Затем они в сопровождении сановников Хуа Синя, Ван Лана, Синь Пи,
Цзя Сюя, Лю И, Лю Е, Чэнь Цзяо, Чэнь Цюня, Хуань Цзе и других, числом более
сорока, явились во дворец просить императора отречься от престола в пользу
Вэйского вана Цао Пэя.
Поистине:
Готовится Вэйский род династию установить.
Правление Хань ушло — его не возродить.
Если вы не знаете, что ответил император Сянь-ди, посмотрите следующую
главу.
ГЛАВА ВОСЬМИДЕСЯТАЯ
которая повествует о том, как Цао Пэй захватил государственную власть,
и о том,
как Ханьчжунский ван, приняв титул, продолжил великое правление
Когда Хуа Синь и другие гражданские и военные чиновники явились к императору
Сянь-ди, Хуа Синь сказал:
— Отрадно видеть, что с тех пор как Вэйский ван принял правление,
добродетели его и гуманность изливаются на все живое. Вэйский ван
возвышается над древними и превосходит нынешних мудрецов. Даже танский
император Яо и юйский император Шунь не могли бы затмить его деяний. И вот
мы, сановники, собравшись на совет, установили, что процветание Ханьской
династии кончилось. Мы пребываем в надежде, что вы, государь, следуя примеру
императоров Яо и Шуня, откажетесь от престола в пользу Вэйского вана. Этим
вы исполните волю неба и осуществите желание народа. Вы, государь, отдыхая
от дел, будете свободно предаваться развлечениям и наслаждаться богатством.
Ваши предки и весь народ будут радоваться за вас. Приняв такое решение, мы
пришли просить вас отречься от престола.
Испуганный император молчал, не зная, что ответить. Наконец, обведя взглядом
чиновников, он со слезами промолвил:
— Мы думаем о том, как Гао-цзу, подняв меч, обезглавил змею и встал на
борьбу за справедливое дело. Он поверг к своим ногам княжество Чу, покорил
княжество Цинь и основал династию, которая непрерывно правит Поднебесной вот
уже четыреста лет. Мы талантами не обладаем, но и зла никакого не совершили,
— как же нам отречься от великого дела, завещанного нашими предками?
Повелеваем вам еще раз обдумать ваше требование!
— Если вы, государь, не верите мне, спросите у них! — сказал Хуа Синь,
указывая на стоявших возле него Ли Фу и Сюй Чжи.
Ли Фу, приблизившись к императору, промолвил:
— Когда Вэйский ван начал править, в мир явились баснословное животное
цилинь и чета фениксов, появился желтый дракон, созрели обильные злаки и
выпала сладкая роса. Эти вещающие благо знамения указывают на то, что
Ханьскую династию должна сменить династия Вэй,
— А я, изучающий небесные светила, могу добавить, — присоединился Сюй
Чжи, — что и знамения неба указывают на конец счастливой судьбы династии
Хань. Ваша звезда, государь, потускнела, а созвездие Вэйского царства
увенчивает небесный свод. По моему гаданию вышло, что созвездие Гуй
связывается с созвездием Вэй, а это означает, что на смену династии Хань
приходит династия Вэй. Кроме того, получилось, что восточное созвездие Янь
должно соединиться с созвездием У, расположенным в западной части неба. Это
еще раз подтверждает, что вам, государь, следует отречься от престола. Ведь
если поставить рядом Гуй и Вэй, то получится знак Вэй, обозначающий Вэйскую
династию. Янь и У, сведенные вместе, дают знак Сюй, а два солнца, одно
сверху, другое внизу, дают знак Чан(*1). В целом это значит, что Вэйский ван
в Сюйчане должен принять отречение ханьского императора. Подумайте об этом,
государь!
— Гадать по созвездиям и предметам вообще пустое и неумное дело, —
возразил император. — Неужели вы полагаете, что из-за ваших глупостей мы
откажемся от наследия предков?
— Со времен глубокой древности существует закон: всякое возвышение
завершается падением, — заметил до сих пор молчавший Ван Лан, — а
процветание неизменно переходит в упадок. Разве существовали когда-нибудь
такие государства, которые не погибли, и такие семьи, которые никогда не
разорялись? Ханьская династия правила более четырехсот лет, но ее судьба
свершилась, и вы должны уступить власть. Медлить с этим нельзя, а то могут
произойти беспорядки.
Император, рыдая, удалился во внутренние покои. Чиновники, усмехаясь,
разошлись.
На другой день они снова собрались в большом зале дворца и приказали евнухам
пригласить Сянь-ди. Император, напуганный вчерашним разговором, боялся
выйти.
— Чиновники просят у вас приема, — сказала императрица Цао. — Почему вы
отказываетесь их выслушать?
— Твой брат хочет захватить трон и велел чиновникам принудить меня к
отречению, — со слезами отвечал император. — Мы не желаем выходить к ним!
— Неужели вы думаете, что мой брат способен на такое преступление? —
раздраженно заметила императрица.
Но не успела она это произнести, как увидела вооруженных мечами Цао Хуна и
Цао Сю, которые пришли за императором.
— Так это вы, злодеи, устраиваете смуту! — набросилась на них
императрица. — Вы посягаете на власть Сына неба, вы кознями своими хотите
погубить императора! Заслуги моего батюшки известны миру, слава его
потрясала Поднебесную, но даже он не осмелился силой захватить священную
власть! А брат мой еще не успел вступить в права преемника, как проявляет
самовластие! Берегитесь, небо обрушит на него несчастье!
Горько рыдая, императрица бросилась в свои покои. Ее приближенные были
сильно взволнованы. Многие плакали.
Цао Хун и Цао Сю потребовали, чтобы император вышел в зал.
— Последуйте моему совету, государь! — сразу же сказал Хуа Синь. — Иначе
не миновать беды!
— Всех вас кормила Ханьская династия! — гневно воскликнул император. —
Среди вас много сыновей и внуков сановников, верно и преданно служивших
династии, а вы так недостойно ведете себя!
— Если вы, государь, не внемлете общему совету, то, боюсь, вас ждут
впереди великие бедствия, — угрожающе произнес Хуа Синь. — Я говорю так
вовсе не потому, что я изменил вам!
— Кто посмеет нас убить? — воскликнул император.
— Весь народ Поднебесной знает, что на вас нет благословения неба, —
резко возразил Хуа Синь. — Это уже привело к смуте! Не будь при дворе
Вэйского вана, нашлись бы люди, которые убили бы вас. Вы, государь, не
оказываете милостей и не награждаете за добродетели. Неужто вы хотите, чтобы
против вас поднялся народ с оружием в руках!
Испуганный император встряхнул рукавами халата и встал. Ван Лан бросил
взгляд на Хуа Синя; тот подошел к императору и, бесцеремонно дернув его за
рукав вышитого драконами халата, изменившимся голосом спросил:
— Отвечайте немедленно, согласны вы отречься или нет?
Император, дрожа от страха, молчал. Цао Хун и Цао Сю обнажили мечи.
