Нет, Мари не испытывала и тени сомнения в том, что не получит отказа в своей просьбе. Но то, как именно отреагировала на нее стоящая перед уставшей донельзя старшей Курихара скандинавка, говорит о многом. Не стала подходить к поручению формально, не попыталась запросить работу попроще, не пообещала заменить всех отсутствующих, горя дурным энтузиазмом. Умная девочка.
Логично обосновала, что ей можно поручить, а с чем она не справится по вполне понятным причинам. Сходу нашла вариант замены на небольшой, но важный участок работы. Тут Мари мысленно поморщилась — она про младшую Йокояму даже не вспомнила. Ее старшая сестра про Анзу всегда отзывалась пренебрежительно, и Президент Тайного студсовета никогда не возлагала на ту никаких надежд. А вот поди ж ты, оказывается, совершенно напрасно.
Хотя, конечно, стоит отметить, что манеры гайдзинки оставляют желать лучшего. После разрешения обращаться неформально — Мари-сама... Пффф... сама, подумать только! И просто Мэйко — по отношению к той, которая такого разрешения не давала... хотя тут непонятно: неизвестно, что их связывает, подруга в последние недели как-то неровно дышала по отношению к этой малышке. Неужели... Впрочем, неважно, это их дело. Но забавно, забавно... Мэйко, Мэйко, чего я о тебе еще не знаю?
Да и, в конце концов, гайдзинка есть гайдзинка, откуда ей знать тонкости церемониала общения? Не тем она ценна, у нее другие достоинства. У семьи Курихара сотни слуг, прекрасно обученных всем тонкостям соблюдения традиций и старых укладов, но в команду будущей первой леди-министра Японии они войти не способны. А манеры Бьорк... Ничего сложного. Когда ситуация выправится и настанут спокойные времена, нужно всего лишь оплатить ей курсы японского этикета у толкового преподавателя. Проблема не стоит упавшей рисинки.
Полдела сделано. Одна из перспективной парочки согласна взять на себя немаленький воз дел, связанных с документооборотом. Огромное подспорье, с какой стороны ни посмотри. Значит, и ее напарница никуда не денется, они друг без друга никуда, что обещает одна, делают обе. Теперь осталось довести разговор до конца, не породив в многообещающем рекруте опаску.
Не оттолкнуть из-за впитанной с молоком матери аристократической спеси перспективного кадра. В этом может помочь лишь искренность, обе первокурсницы далеко не простушки. Они, конечно, всеми способами отстаивали свою полную свободу после окончания школы... Договор, временный вассалитет... Но даже неделю назад шансов у них было мало, просто форсировать события не хотелось. А сейчас ситуация полностью изменилась, кто им теперь-то позволит подобную роскошь после такого яркого выступления?
Раз они намерены жить в обществе, а не познавать Будду отшельницами в глухом углу планеты — то с их способностями полной свободы этим девочкам никогда не видать. Все люди кому-то служат: господину, работодателю, стране или какому-либо сообществу. Если не подсуетиться, то Такаяму и Бьорк обязательно подберет кто-то другой.
Способов много: купит, заставит, обманет, соблазнит перспективами, даст идею, цель в жизни или возможности для самореализации — и приобретет очень ценных... Не подчиненных, не сотрудников, нет. Соратников. Мари Курихара считала, что она — далеко не самый худший вариант. Она готова быть честной, деньги и перспективы — вообще не вопрос, идея и жизненная цель у нее есть, и Мари готова разделить их с единомышленницами. Они могут быть полезны друг другу.
— Отлично, Ингрид. Однако, позволь тебя поправить. Когда мы наедине, обращайся ко мне просто по имени, без суффиксов, на людях — как раньше. Твоя подруга тебе потом объяснит эти тонкости. Но это так, просто небольшая ремарка. А пока нам нужно решить, какие документы ты будешь обрабатывать. — Президент Тайного Студсовета опять потерла виски, пытаясь унять разламывающуюся лоб и затылок головную боль. — Понимаешь ли, в чем дело... А, к демонам. Скажу откровенно и прямо. Некоторые бумаги, что лежат на этом столе, может увидеть только мой человек. Полностью, навсегда, до конца мой. Я предлагаю тебе и Такаяме Рэнге войти в мою команду. В мое окружение. Стать моими людьми. Я расскажу тебе, чего хочу добиться, что считаю необходимым взять по праву...
Бьорк вскинула руки, будто защищаясь, и быстро-быстро замотала головой.
— Мари! Мари! Погодите, пожалуйста! Не так быстро! Поймите меня правильно, мы с Рэнге на три ближайших года и так ваши люди. Мы подписали договор, взяли на себя обязательства, дали слово — мы выполним и дух, и букву соглашения. Так, кажется, у вас принято говорить? — Она на секунду задумалась, но потом твердо посмотрела в глаза нахмурившейся собеседнице. — Я не отказываюсь. Но этот разговор стоит ненадолго отложить. До тех пор, когда Такаяма выйдет из госпиталя. Поверьте, этого недолго ждать.
Наследница Курихара раздраженно прищурилась, но мелкая заноза словно не заметила ее недовольства.
— День, может, два, и Рэнге выйдет из комы, как из сортира. — Видя, как вскинулись брови собеседницы, шведка быстро пояснила свою аллегорию. — Радостно и с чувством глубокого облегчения. Так постоянно случается. Ваша желтоволосая ей в жбан так зарядила, что другой бы две недели в лежку валялся, а потом еще столько же по стенке ходил, а Такаяма недельку пострадала, и стала свежая, как огурец. Или на арене ее как отмутузили? И ничего, прошло несколько дней, и она опять, как новая. И вообще, Мари, знаете что... Сколько вы не спали? Двое суток? А когда нормально ели в последний раз? Не помните, когда вообще ели? Ой, как плохо... Да еще наложился стресс от нападения, суета после него, на хозяйстве, опять же, одна остались, все подруги побиты-поранены, больничную койку давят... А взбадривались, поди, коньячком и сигареткой? Отдохнуть вам надо, иначе все будет плохо...
Под изумленным взглядом госпожи Президента, опешившей от возмутительного самоуправства, которое даже Шираки себе не позволяла, нахальная блонда схватила телефон и набрала номер тюрьмы. Успокаивающе покачала рукой, мол: "Сейчас все будет, погоди", от чего Мари совсем впала в прострацию. Дождалась ответа и напористо зачастила:
— Снова привет, Смит. Что? Да, это я. И че? Тебе не надо думать, это не твое, ты же истинная арийка. Тебе надо делать то, о чем уже подумали умные люди. Все-все-все, не кипятись, реально срочное дело. Там мои бедствия еще ничего не накосячили? Отлично. Дай, пожалуйста, трубку любой из них. — На полминуты воцарилось молчание, во время которого Мари хотела возмутиться, отчитать наглую гайдзинку, но... посмотрела в ее сочувствующие, озабоченные глаза и решила ничего не предпринимать. Пока не предпринимать, но, если вдруг та окончательно забудется, то очень сильно пожалеет. — Цубоми? Знач так, быстро и молча хватаешь чай из ваших запасов, тот, с травками, и мой бенто в одну руку, Тие в другую и мухой летишь в кабинет Тайного Студсовета. Что? Посылай нахер. Да, именно нахер, ты не ослышалась. От моего имени. Три минуты тебе, потом я начну злиться. Все, бегом скачи, лань быстроногая.
— Что это было? — Увидев, что разговор закончен, а телефонная трубка упала на рычаги, очень спокойным тоном поинтересовалась старшая наследница Курихара. — Мисс Бьорк, объяснитесь, пожалуйста, что вы здесь устроили?
— Да нельзя с ними по-другому. Иначе либо что-нибудь забудут, либо что-то потеряют, либо сами потеряются. А так сейчас прибегут и принесут все, что я попросила. — Шведка поняла, что проблемы и способы взаимодействия с доставшимися по случаю служанками волнуют Мари Курихара в последнюю очередь и быстро-быстро зачастила. — Понимаете, если вас не остановить, вы себе инсульт поймаете. Или сознание потеряете, упадете и сильно расшибетесь. Или чего-то не заметите, не обратите внимания и совершите ошибку, которая вам потом дорого обойдется. Я понимаю, что повела себя нагло, но давайте вы меня потом накажете. А сейчас мы вас покормим, напоим зеленым чаем с мятой и валерьянкой и уложим спать. Хотя бы часа на четыре. Проснетесь, меня покараете и в хорошем настроении дальше продолжите работать. Но сейчас, госпожа Президент, у вас нет выбора, потому что я вас в любом случае уложу, так что лучше соглашайтесь добровольно. Для вас же будет лучше. В конце концов, это мой долг как... кхм-м... вашего вассала — заботиться о своей госпоже. Во как я завернула, прям почти как Ямадзаки!
Сначала в груди Мари вспыхнул гнев на беспардонные действия маленькой гайдзинки. Как она посмела указывать, что делать самой Курихара, беловолосая дрянь! Но в то же время было почему-то приятно осознавать, что своевольная скандинавка по-настоящему беспокоится о своей дайме. Пожалуй, она права. Если не дать себе несколько часов отдыха, то организм и в самом деле может не выдержать.
Что ж. Она, Мари Курихара, подчинится законному требованию своего вассала. Гнев прошел, как и не было, а вот чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы осталось. Вторая часть разговора завершилась полным успехом. Эта ершистая блондинка может откладывать неизбежное, ждать выхода из госпиталя своей подруги, советоваться с ней...
Но будущего не изменить. Одна, исполняя долг, была готова отдать свою жизнь, другая не побоялась запретить своей госпоже разрушать себя. Эти поступки лучшим образом характеризуют полную верность. И та, и другая с полным правом войдут в ближний круг Мари Курихара, помогут ей совершить невозможное.
Исполнить ее мечту, прославить ее имя. Помогут стать первым в Японии министром-женщиной, вознестись над толпой, войти в историю. И сами вознесутся вместе с ней. А формальности с окончательной клятвой... Формальности подождут, главное — поступки. Их поступки говорят сами за себя лучше тысячи слов.
— Спасибо, Ингрид. — Привычная невозмутимая маска Мари дрогнула, и маленькая блондинка с удивлением поняла, что всегда холодная, отстраненная и безучастная старшая наследница древней фамилии способна очень тепло, по-человечески улыбаться. — Ты права. Я подчинюсь твоей заботе и немного посплю. До прихода твоих служанок есть время, я тебе покажу, что нужно сделать, пока я отдыхаю. Кому еще мне доверять, как не своему доверенному вассалу и новой подруге. Ты прошла все проверки и, фактически, теперь член моей семьи. Семьи Мари Курихара.
Глава 51. Монстры тоже любят... по-своему
Приглушенный, но все равно кажущийся слишком ярким свет. Белый потолок, почему-то создающий иллюзию падающей сверху плиты. Светло-кремовые стены, цвет вроде бы должен быть нейтрально-приятным, но подсознательно вызывает отталкивающие ассоциации. Стоящая в изголовье какая-то, судя по всему, высокотехнологичная хрень, жутко раздражающая мерзким писком прямо над ухом. Соединенная с капельницей игла отзывается легкой, ненавязчивой болью в предплечье левой руки. Неприятно-почесушное чувство от памперса — уж что-что, а это доводящее до белого каления осязание сунутой между ног подушки трудно перепутать с чем-то еще. И дичайшая, просто неимоверная жажда.
Собственно, вот весь спектр ощущений, доступный мне через секунду после того, как я резко, в одно мгновение, пришел в себя. Больница, ясно-понятно. Интересно, а долго я здесь валяюсь? И... я — это еще я? Я — это я прежний, очнувшийся от фантастически реального глюка про город-сказку Роанапур? Или я — это я, получившийся от слияния двух душ? А может, меня опять куда-то засандалило, и теперь я — вообще кто-то третий?
Медленно поднимаю тяжелую руку вверх, прищурившись, смотрю на свет сквозь растопыренные пальцы. Кисть знакомая, что радует, но, повинуясь внутреннему желанию, роняю ее на грудь, несильно сдавливаю почти незаметный бугорок, провожу по тонкому покрывалу вниз, до низа живота. Тело девчачье, более того, за прошедшие недели изученное до миллиметра, разве что еще более поджарое, чем обычно. Во всяком случае длинный толстый шрам, пересекающий мой корпус по диагонали от плеча до бедра, на месте.
Ну что ж, значит, приключения продолжаются, девочка Рэнге, пора вставать, у тебя же двужильный организм. Некогда изображать умирающего лебедя, дел невпроворот. Перво-наперво нужно узнать, какое сегодня число: вырубило меня ночью, сейчас за окном тоже темно. Интересно, кстати, что эскулапы написали в диагнозе, какие ужасы насочиняли, — потому что, несмотря на сильную слабость и через пень-колоду работающие зрение, слух и осязание, в целом организм чувствует себя неплохо. Да что там скромничать, хорошо я себя ощущаю.
Руки-ноги двигаются, грудина болит, но умеренно, ребра, что удивительно, не сломаны... Волшебство какое-то. Хороший броник сестра Эда продала, зря мы с Ингрид на нее бухтели. Надо будет ей проставиться при случае, спасибо сказать, что ли. Ладно, это дело будущего, а пока, раз уж никто на писк прибора не реагирует, пора вставать и идти искать воду, туалет, календарь и человека, способного рассказать последние новости.
Иглу из вены долой, присоски датчиков из-под пижамы тоже нафиг, осторожно опускаю ноги на пол, нашариваю тапки и, несколько раз глубоко вдохнув, медленно встаю. Пришлось опереться на сменивший тональность писка аппарат, пережидая минутное головокружение, а потом тихонечко, балансируя руками, добрести до двери в палату. Кстати, да, палата одноместная, не то чтобы императорская, но ее уровень явно выше среднего. Не в общем помещении для бедных очнулся, кто-то позаботился обо мне.
Приятно, тоже надо будет потом выяснить, что за благодетель нарисовался. Впрочем, вариантов немного: либо Курихара, либо примчавшаяся вскоре после моего вырубона Коко, либо Ингрид. Больше некому. Скорее всего, сыграет первая ставка: Хакматьяр наверняка бы засунула меня в местный люкс с персональной сиделкой, мелкой явно было некогда — если ей к понедельнику перестали полоскать мозги насчет перестрелки в школе, то уже можно считать, что повезло.
А Мари или директор отдали приказание мажордому, или кто там у них такими делами занимается, тот назначил ответственного за пострадавших в ходе инцидента. Кто-то из слуг прибыл в больницу, выбрал наиболее подходящий вариант для лечения раненого вассала семьи в соответствии со своими представлениями о его ранге в иерархии, договорился с администрацией госпиталя и внес нужную сумму.
Вроде логично получается, дыр в рассуждениях не вижу. Значит, скорее всего, Мари нашла время обо мне позаботиться, несмотря на начавшуюся вокруг нее свистопляску и поиск виноватых. Ну что ж, плюс ей в карму за внимание к подчиненным и умение быть благодарной. От облеченных властью соотечественников Рэнге всего можно было ожидать, могли бы наплевать и в общей палате забыть, никто такому повороту и не удивился бы.
Пока в голове медленно и плавно текли мысли, я не менее медленно и плавно шел по длинному больничному коридору. Левой-правой, левой-правой, рука на всякий случай касается стены, — вдруг внезапно поведет в сторону или запнусь на ровном месте. Падать категорически не хочется, так что я заранее предпринял все возможные меры предосторожности, чтобы избежать неприятностей.
Туалет, как заведено во всех больницах, нашелся в конце коридора. Избавившись от унижающего достоинство взрослого человека памперса, сделал свои дела, и с приподнятым настроением поковылял к закрепленному над раковиной зеркалу. Интересно же, как выглядит человек после того, как по нему в упор из обреза влупили.
