— Спасибо тебе, Джон, — тихо сказала Бенезия. — Этот подарок... мне очень дорог. Он вернул мне... слишком многое из того, что я, чего уж там скрывать, считала для себя утраченным надолго, если не навсегда. А теперь... Теперь я знаю, что я вернулась. Знаю это ещё лучше, глубже, полнее и точнее. Благодаря тебе, Джон, — она приподняла бокал, обозначая традиционное для землян 'чокание'. Увидела, как Шепард почти синхронно приподнимает свой бокал. Отхлебнула, улыбнулась своей мягкой улыбкой. Почувствовала, как её глаза зажглись, засверкали. В каюте было достаточно темно, Шепард не стремился включать полный общий свет, ограничился несколькими софитами, горевшими вполнакала. Такой полумрак нравился Бенезии, продолжавшей смотреть на Джона. И видевшей, что Шепард смотрит по-прежнему только на её лицо, не опуская взгляд на груди, на живот или на ноги азари.
— Я хочу, чтобы у нас было продолжение, Джон, — тихо сказала Бенезия. — Я хочу, чтобы у нас были дети. Много детей. И хочу сказать тебе, что даже если мне не удастся забеременеть, я хочу быть рядом с тобой. Всегда и везде быть с тобой рядом и вместе с тобой. Быть тебе подругой. Близкой подругой. Я верю тебе, Джон и верю в тебя. Ты подарил мне возвращение к жизни. И я хочу, чтобы ты знал: я люблю тебя.
— Я люблю тебя, Бена, — сказал Шепард, склоняясь к сидевшей на кровати азари. Она отвела в сторону правую руку с зажатым в ней бокалом. Приподняла голову и с радостью ощутила на своих губах губы Джона. Поцелуй продлился несколько минут, и Бенезия снова ощутила, как её душа наполняется счастьем и теплом. Джон сказал ей важные и нужные слова. Те слова, какие всегда и везде ждёт женщина от своего мужчины.
Поставив бокал на прикроватный столик-тумбочку, Бенезия села поудобнее, продолжая мягко и внимательно смотреть на Шепарда. Джон смотрел на неё — и азари ощущала: её вид, её тело нравятся Шепарду. Он не считает, что она — старая и пожилая, а потому внешне — малопривлекательная. Наоборот, он считает, что она очень привлекательна внешне, а для него — ещё и внутренне. Двойное восприятие, двойная привлекательность были очень важны для старшей Т'Сони.
— Садись, Джон, — мягко прошептала Бенезия. Шепард едва заметно кивнул, поставил бокал на прикроватный столик и сел рядом с подругой, слева от неё. Снова предоставив ей лучшее место, лучшее положение. Азари чуть повернула голову, продолжая смотреть на лицо Джона. Ощутила, как в её глазах зажглись дополнительные искорки. Засверкали, засветились, выдавая глубокое внутреннее удовлетворение происходящим сейчас и здесь.
Только когда Джон сел рядом, Бенезия отметила, что он уже успел надеть плавки.
Оглядевшись вокруг, матриарх азари вдруг увидела лежащие на кровати, буквально на расстоянии вытянутой руки, её бюстгальтер и трусики. Значит, Джон успел поднять их с пола, расправить, сложить и положить на кровать. Причём так, чтобы подруга не напрягалась, дотягиваясь до них. Не сводя взгляда с лица Джона, Бенезия протянула руку, взяла бельё. Быстро оделась, отметив про себя, что Джон продолжал смотреть только на её лицо.
Что-то внутри подсказало матриарху: лучше прилечь, а не продолжать сидеть. Азари с наслаждением забралась на кровать с ногами, после чего прилегла на левый бок, опёршись на локоть. Шепард обнял её за плечи, повернул к ней голову и они снова несколько минут молча смотрели друг на друга. Бенезия невольно представила себе, как она и Джон сидят на берегу тессийского Океана, на пляже. Вдвоём. Ранним утром. Будет очень хорошо, если до начала войны Джон сможет прилететь на Тессию. Тогда она обязательно сходит с ним утром на пляж, когда Парнита ещё не достигла пика своей ежедневной активности. Пусть Джон убедится, что азари не забыли свою прародину, по-прежнему любят и умеют плавать и нырять, а Океан принимает их как своих родных.
Она будет лежать на боку, подперев голову рукой, будет лежать и смотреть на Джона. Он будет смотреть на неё. Внимательно, мягко и нежно смотреть. Она будет тонуть в его взгляде, наслаждаться этим взглядом. И чувствовать себя снова предельно живой, предельно молодой и счастливой. Потом, конечно, Джон покинет Тессию — у него всегда много работы, он постоянно занят, востребован. Она будет вспоминать каждую деталь встречи, каждую её секунду, каждую минуту. Эти воспоминания будут придавать ей силы жить и действовать дальше.
Сейчас старшей Т'Сони не хотелось ни о чём говорить вслух, хотя обстановка к этому очень располагала. Минута за минутой уходили в прошлое, а азари и человек, уютно разместившиеся на кровати, смотрели друг на друга. И эти взгляды говорили о многом им обоим. Слова, озвученные голосом, не были нужны.
В душе Бенезии нарастало сожаление. Свидание подходило к концу. Как и всё приятное в жизни разумных органиков, оно не могло длиться бесконечно.
Джон сидел на кровати, держал в своей руке руку подруги. Ему было вполне достаточно этой уединённости, этого молчания, этой тишины и этих взглядов. Долгих, внимательных, мягких, спокойных.
— Джон... спасибо тебе. За всё, что между нами было в эти минуты, — тихо сказала Бенезия.
Ей так не хотелось вставать, но она помнила о том, что Шепард так и не поспал. А значит — и не отдохнул после вахты и обхода.
Он устал. И эта усталость была заметна для неё, его подруги.
— Тебе спасибо, Бена, — тихо ответил Шепард, целуя руку азари.
Знак высшего уважения, признания, почитания. Джон признаёт её первенство. Спокойно и свободно признаёт.
Для него не является проблемой возраст подруги. Он видит в ней достойную женщину, личность и хочет, чтобы она была спокойна, свободна и счастлива.
— Джон, — Бенезия поняла, что должна сказать это вслух. Сейчас она имеет право сказать это вслух. — Ты... Ты мне очень многое дал. И я никогда не забуду этого. Прошу тебя... Не провожай меня. И как только я уйду — отдохни. Обязательно поспи. Хорошо? — она заглянула в глаза Шепарда, прочла в них согласие.
— Хорошо, Бена, — сказал Шепард, гася вздох сожаления и вставая.
Опёршись о его протянутую руку, Бенезия тоже встала на ноги. Шагнула к стулу, надела комбинезон, застегнула 'молнию' и 'липучки'.
Джон смотрел, как она одевается, как идёт к двери каюты, оборачивается к небольшому зеркалу, ловя в нём взглядом своё отражение.
Едва только дверь стала открываться, Бенезия ощутила, как Джон встал рядом.
Когда он успел одеться — она так и не заметила, но ей было приятно, что он её проводил хотя бы до порога своей каюты.
Их руки снова соединились. На немногие секунды, столь важные для них обоих...
Сколько они простояли у выхода из каюты — ни Бенезия, ни Шепард не помнили.
Пальцы рук человека и азари разжались. Матриарх переступила порог каюты, вышла в коридор, чувствуя на себе взгляд Джона.
Оборачиваться она не хотела. И причину своего нежелания не определяла для себя сколько-нибудь чётко. Сейчас ей нужно было спокойно и неспешно дойти до салона. Только там она сможет расслабиться и о многом подумать.
Раздумья Бенезии
Проводив Бенезию взглядом, Шепард закрыл дверь каюты, вернулся к рабочему столу, сел в кресло. Его беспокоило настроение Бенезии, её состояние. Он чувствовал, что она расстроена, напряжена и — недовольна. Матриарх решилась и пришла к нему, пришла, чтобы... стать прежней. Хотя бы прежней, а если получится — то и немного помолодеть. Она очень хотела помолодеть и... забеременеть. Нормальное желание для азари. Понятное, обычное. В нём не было ничего предосудительного. Бенезия просто стремилась к тому, чтобы максимально восстановиться, а если для этого ей захотелось поверить в реальность чуда — почему бы нет?
Шепард положил руки на столешницу и увидел, как пальцы самопроизвольно сжались в кулаки. Значит... значит, внутренняя суть согласна с тем, что чуда... не произошло. Он опять не смог помочь... на этот раз — помочь Бенезии. То, что он вытащил её из хаско-состояния... Это — важно, но это — дело прошлое, а Бенезии надо восстановиться полностью, восстановиться, чтобы вернуться к Лиаре, вернуться к Этите. И для этого он должен был сделать всё, чтобы Бенезия была счастлива в этот день. А он... он не смог. Сейчас ему не хотелось вспоминать всё приятное, ценное и важное, что было в те минуты, проведённые рядом с Бенезией. Он снова искал проблемы, вопросы, неувязки и в этот раз долго искать не пришлось.
Азари способны сразу определить результат близости с любым разумным органиком. Без этого синекожие красавицы не смогли бы десятилетиями удерживать титул 'самой многочисленной' расы в исследованной части Галактики. Сейчас Шепарду не хотелось вспоминать данные из общегалактических медицинских энциклопедий, но в том, что матриарх, обладающая огромным жизненным опытом, сразу почувствовала, что она по-прежнему бездетна, старпом не сомневался.
Привыкание к новым способностям и возможностям всегда было нелёгким делом для любого разумного органика. Так уж сложились обстоятельства, что он и Бенезия оказались в какой-то мере в похожих условиях. Она возвращалась к обычной жизни из почти что небытия, а он... он должен выйти за рамки этой обычной жизни и ступить дальше и, в какой-то мере — выше. Для всех остальных разумных органиков и Бенезия, едва не оставшаяся на всю оставшуюся жизнь хаском, и он, получивший эти нестандартные, внегалактические возможности и способности — слишком необычны и потому... опасны.
Думать о себе Шепарду сейчас не хотелось, он думал о том, с какими сложностями и трудностями столкнётся Бенезия, возвращаясь к Этите и Лиаре. И муж и дочь хорошо знают прежнюю Бенезию, потому они сразу поймут, что перед ними — во многом не та Бенезия. Вряд ли изменения, происшедшие в матери, понравятся Лиаре. О том, как эти изменения воспримет Этита, Шепарду судить было трудно — слишком мало он знал о Мятежном Матриархе. Можно, конечно, понадеяться на то, что в силу возраста Этита не отреагирует слишком остро, но... сколько раз в своей жизни Шепард убеждался в том, что надежда — слишком слабое основание для изменения реальности. Бенезия надеялась, что он поможет ей забеременеть и её надежда не оправдалась.
Вошедший в старпомовскую каюту Явик остановился у стола, взглянул на Шепарда:
— Джон. Не изводи себя, — без предисловий тихо и чётко сказал вслух протеанин.
— Не могу, Яв. Она — понадеялась на меня, а я ей — не помог, — капитан не стал поднимать взгляд на визитёра. — Она так надеялась... Я догадываюсь, что Карин сказала ей, что препятствий к деторождению нет, а я... я не смог.
— Карин также сказала, Джон, что медицина — не точная наука, — ответил Явик. — Пойми, Джон. Дело — не в тебе. И — не в Бенезии.
— Тогда — в чём? Или — в ком? — Джон поднял голову, повернулся в кресле, взглянул на Явика.
Протеанин выдержал взгляд партнёра:
— В том, что галактика и вселенная устроены так, что очень медленно и неохотно открывают свои тайны: новые миры, новые возможности, новые способности.
— Тогда...
— Джон, я понимаю, что ты опасаешься, ты боишься. Ты... — Явик увидел, как напрягся Шепард.
— Я не хочу прослыть монстром, Явик. А психика разумного органика, и в первую очередь людская, устроена так, что всё непонятное автоматически воспринимает как опасное, следовательно — подлежащее уничтожению. Я многим, очень многим разумным органикам непонятен, Явик. — Шепард несколько секунд молчал, потом добавил. — Я... я опасался, что Бенезия пострадает из-за моей... непохожести на других людей. И не стал, не стал использовать свои возможности и способности. Почему-то мне хотелось, чтобы Бенезия... воспринимала меня как обычного человека.
— И ты был прав в своём желании, Джон. Бенезия любит тебя, каким бы ты ни был. Для неё ты — самый необычный разумный, кого она только знала в своей долгой и разнообразной жизни. И, знаешь, скажу тебе, не раскрывая, как я это узнал: она глубоко и искренне верит в то, что у неё обязательно будут дети. В будущем. От тебя.
— Намекаешь, что...
— У нас, Джон, должно быть что-то, что поможет нам не только выстоять, но и победить. В наш Цикл этого у обитателей Галактики, к сожалению, не было. В этот Цикл — есть. Надежда, Джон. Надежда на лучшее, надежда на мир, который непременно вернётся в Галактику. Для Бенезии эта надежда заключается в том, что вернувшись на Тессию, воссоединившись с семьёй, она будет верить, что когда-нибудь у неё появятся дети. От тебя, Джон. Потому что, как ты знаешь, любовь матриарха азари заслужить крайне сложно. Бенезия полюбила тебя. И будет любить тебя очень долго, Джон. В этом ты можешь быть абсолютно уверен.
— Я уверен в этом, Явик, — тихо сказал Шепард.
— Хорошо, что уверен, Джон. Поэтому — не изводи себя ненужными подозрениями. Бенезия тебя любит. Любит искренне, глубоко и полно. Она будет любить тебя, Джон, по своему собственному выбору, если хочешь, сформулирую так: она любит тебя по своему собственному желанию. Любит и ждёт. К тому же, она заботится о тебе. И хочет, чтобы ты отдохнул. Так что — сделай так, чтобы она не волновалась: ляг и поспи. Осталось три часа до общекорабельного подъёма. Начинается новый день, Джон. И к его приходу надо быть свежим и сильным. Я могу надеяться, что сразу после того, как я уйду к себе, ты ляжешь в кровать и уснёшь?
— Можешь, Явик, — едва заметно улыбнулся Шепард, понимая, что ему придётся заставить себя за оставшиеся два с половиной — в очень лучшем случае — часа выспаться и отдохнуть.
— Хорошо. Тогда я — у себя. Отдыхай, Джон, — протеанин прошёл к двери, открыл её, переступил порог, остановился. — Всё у тебя будет хорошо.
— Надеюсь на это, Явик. — Шепард не стал провожать гостя даже взглядом.
— Надежда — это хорошо, — сказал воин древней расы, закрывая за собой дверь старпомовской каюты и отмечая щелчок замка. — Наверное, мы в свой Цикл действительно не смогли выстоять потому, что у нас такой надежды тогда не было.
Шепард продолжал сидеть за столом. Боковым зрением он видел, как сменяются цифры на табло каютных часов. Явик, возможно, прав. Ему надо сейчас встать, пройти к кровати, лечь и постараться заснуть как можно быстрее и крепче. Меньше трёх часов осталось до общекорабельного подъёма.
Приняв решение, капитан поднялся, пододвинул кресло к столу, выключил инструментрон, закрыл его экран. Окинув столешницу критическим взглядом. Вроде всё чисто и аккуратно. Повернувшись, капитан подошёл к кровати. Раздеваться не хотелось, ему важно выспаться, а это можно сделать и не разбирая постель. Поправив покрывало, Шепард улёгся, повернулся на правый бок, закрыл глаза и приказал себе уснуть.
Ощутив, как за ней закрывается дверь салона, Бенезия опустилась в кресло. Руки чисто механически расстёгивали липучки, застёжки, ремни комбинезона, но матриарх не обращала на это внимание. Она думала о
происшедшем между ней и Джоном. Может быть, Шепард кое-что и знает о способности азари чётко определять факт беременности, но он не знает о том, насколько быстро и чётко могут делать это матриархи азари. Ещё там, в каюте, она знала, что она осталась бездетной. И над этим фактом следовало подумать.
