— Вообще-то, отпуска положены всем. Другое дело, они не всеми используются по причине размеров нашей страны.
— Ты опять не понял, о чём я.
— Всё-то я понял, свихнувшаяся на безопасности, девочка. Смысла убивать именно меня просто нет. В случае моей гибели для страны ущерба будет не больше, чем от гибели любого другого офицера такого же ранга. Ну всплакнёт несколько дурочек...
— Несколько сотен тысяч дурочек.
— Ты преувеличиваешь степень моей популярности. Детей у меня нет, наследство по материнской линии совсем невелико, мама была совсем небогата.
— Небогата для лиц определённого круга.
— Это не имеет значения. Вот для тебя родня не первого уровня близости определённую опасность представляет. Слишком уж вас, Чёрных Еггтов, мало. А титулы и ещё много чего могут переходить. Но на твоём месте, я бы их не боялся. Прочие Еггты они прочие и есть. Не дотягивают до главной ветви.
Не рановато ты безопасностью семьи озаботилась?
— Некоторыми вопросами лучше пораньше начать заниматься, пока эти вопросы сами за тебя не взялись. Представляешь, я тоже хочу жить! А вот кто-то этого очень сильно не хочет.
— За мою голову уже несколько раз объявляли награду. Один раз частью было стадо в пятьдесят голов крупного рогатого скота.
— Ну и как скотовладелец поживает?
— Уже никак. Совсем. Мы раньше успели.
— Интересно, что бы было успей раньше они?
— Ничего. Нас там вообще не было. В самом крайнем случае, я бы покончил с собой. Каких-либо особых отличительных признаков, позволяющих идентифицировать моё тело, не имею. Меч с собой в задницу мира просто не таскаю. Это только дикари считают, будто у вождей и колдунов какие-то особые знаки есть, их статус подтверждающие. Хотя, — принц усмехается, — для этих целей татуировки тоже подходят. У Сордара говорят, есть где-то даже не рисунок, а шрамирование со значением 'великий герой, старший сын великого вождя'.
— Врёшь ты всё! Нет у него нигде ничего подобного, скорее у самого про младшего сына великого где-то присутствует.
— Хочешь убедиться?
— Кто из нас пил? Что-то совсем не то предлагать стал.
— Признаю, неудачная шутка была.
— Ты сколько там налетать успел, пока кого-то вместо тебя не сбили? — Марина по-прежнму настроена довольно скептически. Знает она братца!
— У меня сорок семь зарегистрированных боевых вылета. Из них в том регионе тридцать два, до упомянутого инцидента было четырнадцать. Так что, ошибаешься ты, Марина. Если кто меня и хотел убить, то была у него возможность мину пихнуть. Из оставшихся вылетов на том самолёте у меня было тринадцать.
— У тебя знака 'Отличный лётчик-наблюдатель' случайно, нет? Если да, то Соньку в следующий раз сможешь просто урыть. У неё лётная книжка уже есть, но в боевых там пусто.
— Не пусто там, — усмехается принц, — ей тот рекордный перелёт засчитали как полноценный боевой вылет. Был даже контакт с противником.
— Делать у нас кому-то нечего.
— Вообще-то, штатным техникам боевые тоже засчитывают. Могла бы и подсуетиться.
— Я. Ничьим. Штатным. Техником. Не буду, — чеканит Марина.
— Просто завидуешь сестре, это ты у нас на боевых заслугах помешана, а совсем не Софи. В самой важной для тебя области обходит тебя с лёгкостью.
Вот ты и сходишь с ума.
— Тоже мне, тонкий знаток детских мозгов выискался.
— Мне когда-то было столько же лет, сколько тебе. И с девочками соответствующего возраста вполне дружил. На память пока не жалуюсь.
— Тебе напомнить, самое невыполнимое желание — научиться понимать женщин.
— Я их понимаю ровно в той степени, что требуется лично мне.
— Ангелочка-Смерть понимаешь тоже?
— Я уже что-то говорил о телесных наказаниях?
— Тебе какую статью основных законов из раздела про преступления против жизни и здоровья прочесть? Особенно, против несовершеннолетних. Большинство из них тяжкие.
— Какими все начитанными стали! Скоро на свидания с этим сборником ходить будете. Там и в других главах всего интересного немало.
— Я их содержание, в силу пола и возраста ещё лучше знаю.
— Стервозность тут первична. Всё остальное тут глубоко вторично. Смотри, Марина...
— А я и сама знаю, что ты хотел сказать 'останешься одна'. Но во-первых, я привыкла исключительно своим представлениям о чём-либо соответствовать, во-вторых буду ли я одна и будет ли достоин кто-то быть со мной, решать буду я только я. Мнение противной стороны меня не особо интересует. Если чего-то или кого-то захочу — добьюсь. И за ценой не постою.
— От таких решительных и упорных очень часто начинают шарахаться.
— Ты так шутишь, братец? Кто же станет прятаться от девушки моего социального статуса?
— Любой любитель мальчиков. Или крепкой мужской дружбы. Их знаешь сколько в столице?
— Имею некоторое представление. Странно, что ты по-молодости в эти списки не попадал.
— Я за такое тупо и не оригинально бил морду. Некоторые двуногие по-другому просто не понимают.
— Это уж точно.
— Ты когда на Архипелаг собираешься?
— Кто тебе сказал, что я вообще туда собираюсь? Я, знаешь ли, не в таком возрасте, чтобы мчаться через полмира по первому свисту. Некоторые вещи не ждут до бесконечности.
— Как уже говорила, ты её просто боишься. Всё-таки я правильно угадала причины конфликта между вами.
— Я не говорил, будто с ней было легко.
— Про тебя тоже подобного не слышала.
— Слегка не того уровня подружки, — хмыкает принц, — любые девицы банально ровно три вещи способны обсуждать — тряпки, еда и мужчины. В случае с тобой и Смертью, еду можно заменить на оружие. В остальном это не более, чем статистическая погрешность.
— Я очень сильно не банальная, Смерть — тоже. Как ЕИВ выражается, 'не обобщай, и не обобщён будешь', — заканчивает Марина по-русски.
— Многие фразы, ему приписываемые, придуманы вовсе не им.
— Ты мне зубы не заговаривай. Я не забыла, о ком речь сначала шла.
— То-то я только в позапрошлом году понял, кого ты мне напоминаешь.
— Я и так чёрная. Только крыса, а не Смерть.
— Подозреваю, тебя сейчас зовут как-то по-другому.
— Я не уточняла ещё, чего за лето понапридумывали.
— Это только Смертью человека могут назвать один раз. С таким именем не расстаются уже до настоящей смерти.
— Я знаю, сколько твоему Ангелочку лет. В конце-концов мы обе не мирренки, чтобы возраст скрывать. Особенно, в нашем кругу, где все всех знают.
— Намекаешь, что я не с теми людьми связи поддерживаю?
— Братец, ты чего? Кто и где тебя покусали? Ты же своей матери сын, а никак не Кэретты. Это она кругами людей считать обожает, а ты таким никогда и не был.
— Я, знаешь ли, тоже не забыл, ты тоже своей матери дочь. Со всем, что к этому Дому прилагается.
— Тебе же ещё совсем недавно нравилось наличие сестры-Еггты.
— И сейчас ничего против не имею.
— А мне вот так не показалось.
— Чтению мыслей не обучен.
— Так когда летишь на Архипелаг?
— Вот уж существо въедливое! Сама-то Смерти что написала?
— Только факт о переданной просьбе. Причём, даже не сообщила, ответил ли ты мне. Была уверена, ты сразу на Острова рванёшь.
— Кто-то там что-то говорил о вреде размышлений за других.
— Тебя сейчас в школу отвезти? Или здесь переночуешь? Время-то позднее уже.
— Сейчас не получится уже — там комендантский час действует. Ночью на территорию впустят только машины аварийных служб. Не только у тебя дорогие машины водятся.
— У меня пожарные знакомые имеются. Могу привлечь. Их машину с сиренами впустят. Пока разбираться будут, тебя уже и не будет.
— Старовата я уже для таких шуточек. Раньше надо было предлагать. Да и налёт может быть, пусть лучше такие машины все на своих местах будут.
— Думал, ты согласишься.
— Говорила уже, раньше надо было предлагать. Некоторые вещи надо делать в строго определённом возрасте. Они становятся бессмысленны в другом. Ты вон тоже, похищениями школьниц больше не занимаешься.
— Так я и сам давно не школьник уже.
— Об этом я и говорю. У тебя тут вполне приемлемо. Спать надумаю — диванчики хорошие.
— Тут вообще-то и полноценная спальня есть.
— В твоё любовное гнёздышка я носа не суну.
— Я гостевые имел в виду.
— Догадываюсь, что за гостьи у тебя тут бывали. Иногда по пять шесть сразу... И как, сил хватало?
Херенокт криво ухмыляется.
— Будь ты маленько постарше, сказал бы как с ними связаться. Сама бы и проверила. На связи девочек с девочками у нас спокойно смотрят.
— Да уж обойдусь как-нибудь. Даже когда постарше стану... С мальчиками там тоже договориться можно?
— Не интересовался, но видимо да... Тебе что, на самом деле хочется?
— На самом деле, это шутки у меня дурацкие. Прямо, как у тебя временами... Правда, помог бы какого-нибудь красавчика сюда притащить?
— Ты младше своих лет не выглядишь. Скорее, наоборот. Формальных причин для отказа не сильно много набирается. Нравы в школе и раньше были весьма свободные.
— Чем ты вовсю и пользовался, — откровенно ржёт Марина.
— И ничего плохого в этом по сегодняшний день не вижу.
— Я-то не хочу никого. А вот ты можешь пригласить кого-то, если надо. Твой же дом всё-таки. Я тут случайная гостья.
— Нет, Марина. Мне не нравится, когда кто-то только смотрит.
— Слухов опасаешься?
— Тебе их следует опасаться куда больше моего.
— Ты по-прежнему слывешь самым завидным женихом Империи.
— Время как вода. Имеет свойство течь. Сверстницы давно замуж повыходили, иные уже по нескольку раз развелись. Дочки их банально ещё не выросли. Я естественным путём перехожу в разряд старых холостяков. Хотя некоторые в отношении меня ещё продолжают надежды питать.
— Не думала, что ты стал любителем перестарок. Как там такое извращение называется?
— Я и не сомневаюсь, что ты знаешь. В тебе банальная молодость говорит. Следящие за собой сверстницы ещё не утратили обаяния. Просто юные стервочки считают, весь мир принадлежит теперь им. Все принцы — их. Только и достоинство, и недостаток молодости — прозрачность. Вам кажется, вы сами впервые открыли какие-то действия. Хотя на деле с высоты прожитых лет забавно смотреть, как что-то открывается вновь. Кто-то кажется самой себе ужасно хитрой первооткрывательницей. Хотя все эти ужимки давным-давно известны. Понять не могут, почему безотказное не действует. Понять не может — она ни первая, и ни особо уникальная. Всё видено-перевидено и банально приелось.
— Что-то ты, братец, разоткровенничался. Не забыл, я ведь тоже ещё вовсю растущая и развивающаяся та самая юная стервочка с теми самыми мыслями о принадлежности мне всего этого мира.
— Мир он очень большой. Им никто ещё не смог завладеть целиком. Хотя, многие пытались. Ты банально одна из двух девиц нашей страны и окрестностей, кому от меня совершенно ничего не нужно. Это очень необычное ощущение, болтать с такими. Пищащий свёрток на твоих глазах превращается во взрослого человека. Девочка с бантиками уже пьёт твоё вино.
— Что ты врёшь! Я в жизни не носила бантов... Или ты с Сонькой попьянствовать уже успел?
— Нет, но и не отказался бы, представься такая возможность. Как-никак краса и гордость нынешнего поколения. Как любят говорить тебе подобные, мужчины есть мужчины, и у всех на уме только одно.
— В отношении сверстников, по крайней мере, недалеко, — недовольно бурчит Марина.
— Ха! — усмехается принц, — Очень уж похоже, что тебя недавно кто-то бросил. Предпочтя саму тебя кому-то с более развитыми молочными железами, и более широким доступом к ним и не только.
— Иногда тебя прибить хочется, — из Марины словно воздух выпустили, — Скотина ты, не поспоришь.
— Снова ха-ха, получается, я угадал. И насчёт форм с размерами тоже. Хотел бы я на неё посмотреть...
— С какого перепугу?
— Больно уж охота полюбоваться на девицу, у кого наглости хватило у Еггты и принцессы парня увести.
— Я уже говорила, в определённом возрасте совсем не головой думают.
— Странно, что в этой истории не покалечили никого.
— Кто тебе это сказал?
— Травмы были настолько серьёзные? Вижу, что нет. В противном случае, я каким-либо путём уже знал бы о результатах. Но я не знаю ничего, хотя, по степени твоей кислости, можно предположить, дело происходило совсем недавно.
— Знаешь, братец, чувствуется в своё время, тебя хотели убить если и меньшее количество раз, нежели меня, то ненамного.
— Я тоже в школе был личностью, чья популярность не имела определённого математического знака для характеристики.
Сгибаясь от хохота, Марина демонстрирует брату кулак.
— Это следует понимать, как официальную угрозу от Дома Еггтов?
— Нет. Сказать, куда тебе идти?
— Это тоже может быть воспринято, как официальная угроза. Притом, весьма тяжкая.
— Ты, что ещё и в знатоки древнего права записался?
— Нет. Я, как и ты им владею в масштабах школьного курса. У тебя, что по праву по этому?
— Высший балл, или ты думал у меня может быть что-то иное по предмету по большей части, моими предками написанном?
— Насколько я этот предмет помню, твои там по большей части, самые разнообразные вещи вычёркивали. И мало что писали.
— Но то, что все законники изучают всё равно называется 'Кодексом Дин', а не как-то иначе.
— Ты вряд ли туда напишешь что-то новое.
— Ну да. Мне больше нравится, когда что-то уже имеющееся работает, чем что-то новенькое с нуля создавать. Ведь новое ещё неизвестно, как заработает.
— Один пещерный человек сказал другому 'Волокуши прекрасно работают, неизвестно, как будет катиться твоё колесо'.
— Вот спасибо! Пещерным человеком меня ещё никто не называл.
— Всё в этом мире бывает впервые. Тем более ты не особенно интересуешься новым, больше привязана к старому.
— Ты ошибаешься. Меня очень интересуют военные новинки. Разве не они двигают вперёд человеческую мысль?
— Ты интересуешься сугубо прикладными вещами. Не технологиями, как таковыми..
— Ну, так я не Осень Ертгард, чтобы лучше всех считать!
— Показатель. Ты этого персонажа назвала именно так, хотя в биографиях её пишут Оэлен Ягр. Иногда, Ягр-Дробт.
— Ха! Предки Кэрдин не особо жаловали прародительницу Ту ещё выскочку, по мнению многих.
— Но явно, не по твоему.
— Я вообще, люблю таких... Странных да неоднозначных. Птенец гнезда Второй Дины, чуть ли не самый дельный из всех. Твоей мамы Дом вроде бы, тоже из этого гнезда происходит. Как там вашу прародительницу звали.
— Эрия. Великий врач. Один из основателей современной медицины. Тоже счталась круглой сиротой,как и Осень.
— Ты на самом деле позволил бы мне так развлекаться, если бы действительно хотелось?
— Почему бы и нет? Не вижу никаких формальных препятствий, тем более вина ты выпила уже куда больше иных моих куда более взрослых подружек.
— А мой нежный возраст?
— Марина,кокетничать у тебя выходит откровенно криво. Любимые тобой Дины в этом возрасте вполне в боях участвовали и на штурмы ходили. Если серьёзно, человек, способный через через пол континента рвануть на ракетоплане, равно как и человек, способный заставить этот агрегат взлететь как-нибудь сойдут за взрослых, в смысле доступа к определённым радостям жизни.
