— А почему они присоединились к нам?
Курохай чуть наклонил голову, как делал, когда ответ был неконкретным:
— Потому что могли. Они познали мудрость вселенной в своей добровольной изоляции и достигают просветления своими упражнениями. А мы, жалкие приматы, пользуемся вселенской мудростью, как инструментом для противостояния друг другу.
Ханаби многозначительно кивнула, сделав вид, что все поняла. В общем-то, она действительно почти все поняла.
— Они хотели мне помочь, да?
— Да. И нет. Ты своим присутствием меняла рисунок обычного для них процесса. Это новый опыт, им было любопытно, я полагаю.
Кивнув каким-то своим мыслям, куноити поднялась, потянулась, и вопросительно посмотрела на учителя.
— Давно хочу спросить. Мы не спим и не едим. Ну, с вами понятно, но я тоже...
— Это особенность этого места, — чуть кивнул Курохай. — По возвращении ощущения будут неприятными. Но оно того стоит.
Ханаби это не смутило:
— Хорошо, я поняла. Что дальше? Попробуем какой-нибудь другой способ. Вас учили так же, как вы учите меня, да?
Курохай чуть помедлил с ответом:
— Да, и нет. Оракул, мой учитель, заменял в моем теле телесную энергию на сенчакру. Сейчас я понимаю, что это был... Опасный способ. Позже я научил одного мечника частично применять сенчакру с помощью схожих с твоими движений. Заку я обучил некоторым... вещам. Но ты его видела, там все сложно.
Ханаби кивнула. "Видела" — очень точное определение.
— Думаете, для меня тоже можно что-то придумать?
Шестой отрицательно качнул головой:
— То, что я предложил им — костыли. Искусственное вытягивание на необходимый уровень. С тем же успехом можно бездумно учить техники, не понимая их сути.
Он снова задумался:
— В свое время я сам пользовался некоторыми костылями. Но мне была жизненно необходима техника просто для самозащиты. И эти костыли мне не помогли лучше понять природу моих способностей. У тебя такой необходимости нет.
Она задумчиво обошла вокруг сенсея, переступая с пятки на носок.
— Вы учили, что если задача не решается, то нужно найти другой подход. Взглянуть с новой стороны.
— Не все проблемы можно решить на месте, но... Допустим.
Ханаби остановилась перед сенсеем, заглянув тому в лицо. Или в маску.
— Сейчас мне мешают мои глаза, так?
— Да, и нет.
Куноити улыбнулась:
— Нужно придумать, как сделать так, чтобы мои глаза мне помогали.
Курохай несколько долгих секунд стоял, размышляя о чем-то своем. Затем повернул голову в сторону центра долины.
— Действительно. Я знаю, что ты должна увидеть, чтобы понять. Но не знаю, как тебе это показать. Я не могу тебе этого показать. Но знаю того, кто может, — он снова повернулся к ученице. — Но это достаточно радикальный способ.
— Отложим пока и подумаем еще? — предложила Ханаби, ухмыльнувшись.
Шестой снова глянул в сторону центра долины.
— Нет. В сложившейся ситуации, полагаю, это наилучший вариант. Идем, познакомлю тебя.
Но пошли они не к центру долины, а куда-то в сторону. Заинтригованная Ханаби внимательно присматривалась к месту, к которому они шли. Статуи она сумела рассмотреть издалека, и было в них нечто странное. Обычный камень не имеет такого рисунка чакры. Вокруг статуй, казалось, никого нет, но Курохай остановился рядом с первой, и будто видел кого-то.
Несколько долгих секунд сохранялось молчание, прежде чем Ханаби не удержалась и спросила:
— Сенсей?
— Потерпи немного.
Куноити кивнула, и сосредоточилась, пытаясь увидеть то, что видел сенсей. Но она улавливала лишь едва заметную... нельзя сказать "тень" про неосязаемый светлый силуэт, но и настоящим "силуэтом" это что-то не являлось. И все же здесь был некто еще.
"Я слышала мелодию жизни. Слышала, как ты перебирал нити чужих жизней, будто струны"
Шепот, будто, эхом пронесся в голове Ханаби. Голос был тихим, но пугающе глубоким.
— Не пугай мою ученицу, Оракул, — ответил Шестой.
Силуэт дрогнул, обернулся, сделал несколько шагов в сторону синоби. Она оказалась не такой уж и большой. Или только казалась? Птица, не больше метра в хохолке.
"Так она меня видит? Интересно. И даже слышит"
Шепот стал еще немного тише, и волнами эха пробегал по телу стаями мурашек. Потусторонний голос, нереальный, неживой. И отчего-то похожий на голос Курохая. Только Шестой все же говорил, и Ханаби слышала его голос. А эта... этот... Оракул...
— Я кое-чему ее научил, — согласился Курохай.
"Многому. Но, похоже, не всему"— Оракул подошла и будто рассмотрела Ханаби, а затем снова отвернулась к сеннину. — "Для этого ты пробудил меня? Чтобы я помогла ей?"
Курохай неопределенной повел рукой:
— Да. И нет. Я в любом случае пробудил бы тебя. Я должен был это сделать. И мы оба знаем,что я все равно не смогу тебя заставить, только попросить.
Оракул повернула голову, кажется, удивившись.
"Не сможешь?"— она медленно обошла его по кругу, заставив Ханаби отойти чуть в сторону. — "Ты не понимаешь?"
Курохай промолчал, и они несколько долгих мгновений смотрели друг на друга.
— Теперь, когда ты об этом сказала... — наконец, ответил Шестой.
Оракул кивнула.
"Ты слишком долго был среди людей. Или слишком мало среди нас? Я — ребенок. Даже со всеми своими силами, лишь ребенок. И только ты можешь быть мне... Родителем? Наставником? Воспитателем?"
— Остановимся на воспитателе, — заключил Курохай.
"Как скажешь"— легко согласилась Оракул. — "Я окажу тебе любую помощь, какую ты попросишь. Так чему ты хотел обучить эту девочку?"
Она перевела внимание на Ханаби, теперь обходя по кругу ее. Куноити надулась:
— Я не девочка! Я — синоби Конохи!
Оракул ее проигнорировала, снова обратив внимание на Шестого. А сама Ханаби начала понимать, что с одной стороны все лучше видит Оракула, но с другой у нее все сильнее начинают болеть виски, что очень похоже на перенапряжение бьякугана.
— Я хотел ей показать, — ответил Курохай, — как выглядит этот мир с другой грани.
"Я попробую"— Оракул расправила крылья и потянулась одним из них ко лбу куноити. — "Не обещаю, что это будет приятно"
Когда Оракул прикоснулась к Ханаби, та качнулась, будто от порыва ветра, закрыла глаза, открыла снова, начала удивленно оглядывать, сделала два неуверенных шага назад, и начала падать. Шестой оказался рядом и подхватил ученицу, потерявшую сознание.
"Ты уверен, что ей действительно стоило это видеть?"— Оракул расправила крылья и потянулась одним из них ко лбу куноити. — "Не сомневаюсь, что это знание сделает ее сильнее, но..."
Взяв ее на руки, Курохай перевел взгляд на Оракула.
— Она уже давно приняла решение. И я тоже. Если бы я не был уверен, что она к этому готова, ее бы здесь не было.
Оракул кивнула:
"Тебе лучше знать, Пепел"— птица растворилась в потоках света, и сформировалась снова, на его плече, но лишь призрачным образом, неосязаемым, потусторонним — "Чем я еще могу быть полезна?"
Шестой Хокаге двинулся к удобному для отдыха месту. Естественно, не для себя, а для того, чтобы отдохнуть смогла Ханаби.
— Мне нужно найти одного человека. Для начала.
"Тебя что-нибудь с ним связывает?"
Курохай отрицательно качнул головой:
— Почти ничего. Когда-то давно мы учились вместе. Слишком давно. Я дал обещание его матери, что найду его.
"Тебя что-то связывает с ней?"— птица задала Оракул следующий вопрос.
— Она дала клятву, что вместе со своим кланом будут служить мне.
"Это ближе"— потусторонний шепот Оракула стал задумчивым — "Да, я могу проследить ее нить, а через нее и нить ее сына"
— Нить? Нити судьбы?
Оракул рассмеялась:
"Судьбы нет, Пепел"— из-за спины сеннина появилось крыло и смахнуло локоны с лица куноити, а в голосе Оракула слышалась усмешка — "Но я вижу нити жизни. Их полотно сплетается в ткань реальности"
Курохай чуть замедлил шаг:
— Мою нить ты тоже видишь?
"Нет"— легко призналась Оракул — "Поэтому я не могу тебе навредить, но не могу и помочь"
— Мой учитель никогда не рассказывал о нитях. Но, как и я, он знал о другой грани, и о спирали существования.
"Названия не имеют значения. И мы можем видеть одно и то же, но по-разному"— птица задумалась, или прислушалась к чему-то — "М-м-м... Нить того, кого ты хочешь найти, пульсирует. Он сражается за свою жизнь... Или спаривается... Я еще путаю детали..."
Курохай остановился, глянул на спящую на его руках ученицу, подумал немного, и принял решение.
— Мы возвращаемся в Коноху. С нее пока достаточно, закончим обучение позже.
Пересадив Ханаби на колено, он сложил печати и произвел обратный призыв. Исчезнув во вспышке света, они появились на том месте, с которого уходили. Траву рядом с ними выжгло перепадом температуры, а пара тренировавшихся рядом безликих от неожиданности свалились на землю. Вскочили, схватились за оружие, но, когда опознали Хокаге, немного успокоились.
— Господин Хокаге! — тут же подошел один из них.
— Енот? — Курохай передал ему на руки куноити. — Доставь ее в мой дом. И передай Хокаге, что я выполняю свое обещание. Бегом!
— Есть, — кивнул безликий.
И они, переглянувшись с напарником, и не получив дополнительных приказов, разделили обязанности и разбежались в разные стороны.
"Тебя уважают, Пепел"— подала голос Оракул — "И опасаются, если не боятся"
— Это не важно. Мне нужно лишь подчинение. Когда все закончиться, они могут меня презирать и ненавидеть. Лишь бы у них вообще была такая возможность.
"Когда ты стал фаталистом?"— в вопросе слышалась ирония — "Но, думаю, я тебя понимаю. И я чувствую человека, которого ты ищешь"
Курохай сорвался с места, переходя на размашистые сильные прыжки.
— Тогда вперед. Указывай дорогу...
Глава 96.
В самой закрытой комнате Башни Дождя, было удивительно уютно. Мягкие светлые тона, мягкая мебель, несколько светлых картин. Ощущение портил только операционный стол и медицинское оборудование, занимавшее четверть помещения. На столе как раз лежал сам хозяин комнаты, через свои подчиненные тела проводивший очередную операцию.
Лежа на столе, основное тело смотрело в потолок, в зеркало, позволявшее видеть себя самого со стороны. Неподготовленного человека его вид привел бы в ужас. Но такова цена силы. Если синоби хочет стать настолько сильным, чтобы превосходить других синоби так же, как они превосходят людей, то должен быть готов отказаться от человеческого облика.
И он был готов. Или же просто не имел выбора. Для техники, которая была центром всего его плана, требовались силы, которые неподвластны ни одному синоби. У него ушло несколько долгих лет только на то, чтобы эту технику использовать. Просто сформировать и закрепить. И то для закрепления потребовались два Биджу.
Великая сила. Его великий замысел. Материальная форма его воплощенной воли. Он, наконец, закончил ее.
Все эти годы он был привязан к этому месту, не мог отлучиться и на минуту. Все, что он мог, это пользоваться своими проекциями и телами Пейна, чтобы как-то контролировать деятельность Рассвета. И вот, наконец, он больше не привязан к Башне.
Но его тело за это время...
Он помнил, как через проекцию смотрел на Кьюджина. Сгусток сконцентрированной природной чакры, облаченный в доспехи, этой же чакрой пропитанные. Спутать это существо с человеком нельзя даже случайно. Его собственный кукольник, Сасори. Зецу с его странным геномом. Какузу с пятью сердцами. Бессмертный практически Хидан.
Нет. Пожалуй, он не единственный, кто отбросил человечность.
Но, глядя на свое тело... От конечностей пришлось отказаться давно, они не выдерживали техник, которые он применял. Вместо них — созданные его силой конструкции из матово черного металла. Они намного удобнее и практичнее. Не устают, не потеют и не мерзнут, да просто вообще лишены всех слабостей плоти. И сейчас, силами Пейна, он продолжает заменять части своего тела матовым металлом. Позвоночник и некоторые части черепа. Ребра. И просто детали, для улучшения проводимости чакры. В остальном — немного высохшая кожа, будто обтягивающая тело, худоба, бледность и все такое. Пугающая внешность, пожалуй. Особенно могут напугать глаза, обнесенные еще одной конструкцией. Его глаза. Дар и проклятие, как это часто бывает. Его тело не выдерживает мощи собственных глаз. Пришлось дорабатывать, менять, меняться. Совершенствоваться.
Отстраненные размышления не мешали ему проводить операцию руками Пейна. В этот раз это просто лечение некоторых повреждений. Он мог бы провести эту операцию с закрытыми глазами и одной рукой. Всего лишь небольшое медицинское вмешательство, мелочь, в сравнении с что ему много раз приходилось делать.
Дверь открылась без стука, что сразу же и однозначно говорило о вошедшем. Вошедшей. Только Конан могла вот так зайти к нему в покои. Куноити выразила на лице некоторое неодобрение.
— Все собрались и ждут Пейна.
Тендо оторвался от операции, и повернулся к Конан:
— Уже собрались? И так уж все?
Молодая женщина кивнула:
— Уже полчаса как, ты снова потерял ход времени. И действительно все, — она чуть нахмурилась. — Ты изучил данные, что я передала?
Тендо кивнул и, вместе с ней, покинул покои, двинувшись в зал.
— Конечно. Очень увлекательно. Пусть я и ожидал от Курохая ответных действий, но все равно ему удается меня удивлять. Каждый раз.
— И убивать его теперь поздно, — вставила свое мнение Конан.
Тендо качнул головой, выражая отрицание.
— Ты не понимаешь. Всегда было слишком поздно. Случайностей не бывает. Когда мы могли его убить, мы еще не знали о том, что он представляет опасность. А когда узнали — стало поздно его убивать. Никто из нас бы не справился. Нашлась бы случайность... То, что мы сочли бы случайностью... И, как бы ни старались, мы не смогли бы его убить. Вывернулся бы, как вывернулся в Суне.
Куноити немного помолчала. Она преодолевала свои сомнения. Пейн уже давно читал ее, знал каждую ее мысль, но делал вид, что это не так. Наконец, она справилась со своими сомнениями:
— Думаешь, он Избранный?
Тендо чуть качнул головой:
— Ты знаешь, я не верю в пророчество. Оно слишком расплывчато, и под него без труда можно подвести не один десяток синоби. Курохай, напоминаю тебе, сам сеннин. И обучал учеников. Один из них запросто может оказаться тем самым "Избранным ребенком из пророчества" — не скрывая сарказма Пейн выделил эти слова интонацией. — Вот будет потеха, если им окажется именно тот пацан, что нам продал информацию. Я, в таком случае, лично ему руку пожму и пожелаю удачи. Но боюсь даже представлять, к какому будущему может привести всех нас этот мелкий маньяк. К тому же это лишь одно пророчество из десятка нам известных. Почему ты так зациклена именно на нем?
