— Во-первых, мне вовсе не улыбается спать в одном помещении с чужими парнями, — сообщила Дафна.
— Во-вторых, не все из них каждый день моются, — скривилась Панси. — А в кошачьем обличье ещё и обоняние обостряется!
— Зато здесь мы все сможем мыться каждый день, — похвалил я. — Никто не уйдёт ненамыленным. Кстати, если с ног до головы покрыться пеной, то и купальники не нужны!
— Смешно тебе, да? — вздохнула Панси.
— О, нет, я и вправду рад, — сообщил я. — Такой простор для фантазии!
— Ничего тебе не обломится, не рассчитывай! — проворчала она. — Мыться будем либо в купальниках, либо без тебя!
— Выгонять будете? — не поверил я.
— Так нужно, — поддержала её Дафна. — Для дела!
— Алекс, между прочим, в корень зрит, — заметила Панси. — Вот скажи мне, о чём мы думали?
— Уж точно не о ванне посреди спальни, — покачала головой Дафна. — И не о том, что будем жить вместе...
— Погоди, а зачем же вы это всё затеяли? — не понял я.
— Да затем и затеяли, — хмуро призналась она. — Просто я как-то представляла себе, что будет, как раньше...
— У каждого своя комната, вечером собрались в одну постель, потом утром проснулись и разбежались? — предположил я.
— В точку, — согласилась Панси. — И только теперь сообразили...
— Что всё свободное время мы будем проводить совсем вместе, и что это теперь навсегда, — продолжил я. — Утром в спешке переодеваться на завтрак, толкаться в очереди в туалет и умывалку, вечером, повернувшись друг к другу спинами...
— Не всё так плохо! Сидеть за уроками, склонившись друг к другу головами, касаясь локтем, и целоваться, не таясь, — закончила Дафна. — Это так прекрасно, ты себе просто не представляешь! — она вскочила и уселась передо мной на коленях, держа за руку. — Это так здорово, что мы будем вместе, что у нас теперь будет собственный угол, в котором кроме нас никого не будет, просто...
— Просто мы ещё не готовы купаться вместе голышом, — вздохнула Панси. — И ко всему остальному тоже не очень... Ты не очень расстроился?
— Кортни! — громко позвал я, и домовушка почти сразу аппарировала перед нами.
— Дорогие гости, — с достоинством кивнула она.
Осторожно подвинув Панси, я слез с кровати и встал перед эльфиней, демонстрируя почтение.
— Кортни, я бы хотел знать, нет ли какого-то регламента пользования этой чудесной комнатой, — сказал я.
— Универсальное правило — не отправлять естественных надобностей в местах приёма пищи, — не моргнув глазом, ответила она.
Зараза.
— И всё? — уточнил я.
— И всё, — подтвердила она.
— То есть, если, к примеру, мне захочется обзавестись парой предметов мебели, то никто не будет возражать, если я их сюда доставлю? — поинтересовался я.
— Каких предметов? — спросила домовушка.
— Несколько раскладных ширм, — ответил я.
— А зачем? — продолжила она допытываться.
— Отгородить ванну, — пояснил я. — Девушкам иногда требуется уединение.
Домовушка развернулась, поглядела на ванну и дисаппарировала. Потом опять аппарировала, но уже рядом с пьедесталом, установила ширму и снова исчезла. Ещё и ещё. Выстроив стену, она спросила:
— Цвет и оформление устраивают?
Дафна вскочила и босиком на цыпочках подбежала к ней, остановилась и осмотрела ширмы.
— А если нет? — осторожно спросила она.
— Я должна и способна удовлетворить все ваши запросы по части интерьера, — откликнулась Кортни. — Убрать лишнее, добавить необходимое, сменить обивку...
— Так это же замечательно! — воскликнула Дафна и подпёрла кулак подбородком, задумчиво оглядывая комнату. — Давай тогда попробуем вот что!..
Я вздохнул и снова упал на кровать. Вечер, похоже, только начинается!
На следующий день перед завтраком Краб с Гойлом развили бурную деятельность. Как-то договорились с Хаффлпаффом, и два десятка перво— и второкурсников были отсажены за столы Гриффиндора, Рейвенкло и Слизерина. Образовавшееся пространство сразу было занято моим гаремом в расширенном составе, Асторией, Луной и самими парнями. Поглядев на это всё, Невилл молча взял свою тарелку и уселся рядом — аккурат между Ханной и Милисентой. Я со змеями сидел с самого краю, ближе к преподавательскому столу, и время от времени ловил на себе внимательный взгляд Скримджера, который явно пытался понять, что со всем этим безобразием делать.
— Профессор Слагхорн сказал, что у нас новенькая, — рассказывала сидящая напротив Трейси.
— На Слизерине? — уточнил я.
— Да. А где вы всю ночь пропадали? — спросила она Дафну, и сидевшие поблизости затихли, ловя каждый звук.
— Слишком много ушей, — ответил я, указывая ей за спину, где развернувшийся вполоборота Рон так отклонился назад, что упёрся носками ботинок в стол, чтобы не упасть, и сразу сделался похожим на яхтсмена, в повороте создавшего противовес силе ветра. — Мы потом расскажем.
Расспросов, конечно, избежать не удалось.
— Гарри! — позвал он меня, когда мы, получив от МакГонагал расписание, собрались на выход.
Дафна нехотя скользнула пальцами по моей руке, а Панси подмигнула и на мгновение высунула язычок. Ну вылитая змея!
— Привет, дружище! — сказал я, обнимая его, чего так и не удосужился сделать вчера. — Что нового?
— Да вот эта мелкота привязалась, — пожаловался он, кивнув в сторону терпеливой ожидающей у выхода Ромильды.
— Да уж, парень, ты попал! — рассмеялся я, хлопнув его по плечу. — Эта красотка от тебя так просто не отстанет! Только вот что тебе скажу — если она тебе конфет подарит, то не ешь, а сразу их в помойку.
— Отравит? — не поверил он.
— Ага, Амортенцией, — хихикнул я.
— Это что? — не понял он, а потом вспомнил, зачем меня поймал: — А ты? Ты как?
— Я тебе скоро всё расскажу, — пообещал я, потрепав его плечо. — Сейчас не могу, уж прости меня.
— У тебя хоть всё хорошо? — наморщил он брови.
— Не поверишь, но — очень, — ответил я. — Ты, главное, ничему не удивляйся и не возмущайся. Как покажется тебе, что что-то не так, ты просто помни — я по-настоящему счастлив.
— Паркинсон рядом вертится, — вздохнул он. — И эта, как её...
— Дафна Гринграсс, — подсказал я. — Мне правда хорошо, дружище!
— А как же Гриффиндор? — обиженно спросил он. — А как же друзья? Дамблдор? Это предательство, Гарри!
— Поверь мне, друг мой, — улыбнулся я, — мир не кончается на Гриффиндоре, как и хорошие люди. Ты же не против дружбы с рейвенкловцами?
— Н-нет, — неуверенно произнёс он.
— Ладно, меня ждут, тебя ждут, — снова показал я на Ромильду, которая дежурно мне улыбнулась и сразу изобразила адресованное мне же кислое выражение. Правильно, ходят тут всякие! — Давай уже пойдём!
Едва я вышел из Большого зала, как наткнулся на Гермиону. Да что же это за напасть?!
— Гарри! — с упрёком сказала она и зачем-то ткнула мне пальцем в грудь.
Больно, между прочим!
— Гермиона? — откликнулся я.
— Мне нужно с тобой поговорить, — заявила она.
— Я так и понял, — кивнул я.
— Это о Роне, — пояснила она.
— Тебе не нравится, что за ним бегает Ромильда? — не понял я.
— Он меня жутко оскорбил, — заявила она.
— Слушай, Герми, мы все — друзья, — примирительно сказал я. — Я уверен, что это было лишь недоразумение...
— Он за мной подглядывал, — оборвала она. — Когда я переодевалась!
— Я уверен, у него были на это причины, — машинально произнёс я. — Давай мы с ним поговорим, и всё сразу выяснится!
— Гарри! — взвизгнула она.
— Прости, — вздохнул я. — Но ты же понимаешь, что он — парень? Его тяга к девочкам вполне естественна...
— Ты просто скотина! — прошипела она, снова тыкая меня пальцем в грудь. Опять в тоже самое место. — Вы оба — скоты!
Теперь это так называется! Скоты! То есть, если человек всего лишь хочет чуть-чуть заняться вуайеризмом, то нужно сразу поставить на него клеймо, с которым он потом будет ходить остаток жизни? К тому же, может, то, что Рон там увидел, заинтересовало его и сподвигло наконец начать больше заглядываться на девушек?
— Много хоть разглядел? — поинтересовался я.
— А-а! — зарычала она, развернулась и убежала.
А что она хотела? Могу, конечно, немного его поколотить, но кто в таком случае поколотит меня? Мне осталось лишь пожать плечами и направиться в ту же сторону — следующим пунктом программы был отбор в команду по квиддичу. К стадиону я шёл, чувствуя подлецом оттого, что раздумывал, как бы мне так помягче объяснить Кэйти, что, несмотря на то, что я видел её без одежды, жениться на ней не собираюсь.
Дорогая Кэйти!
Нет.
Милая, милая Кэйти!
Тоже не то!
Кэйти, милая Кэйти!
Вот, так лучше!
Кэйти, я должен тебе сказать...
А что я ей должен сказать? Что её жизнь кончилась? Нет уж, подведу издали. Итак.
Знаю, что между нами проскочила искра, но во время разлуки всякое может случиться! Я влюбился, Кэйти!
Тут она, конечно, расплачется, я галантно подставлю плечо, на которое она будет лить слёзы, а я буду её утешать.
Она просто замечательная девушка!
Вот это, может, лишнее. Может, сказать ей, что моя избранница страшная? Да ну, горькую пилюлю это не подсластит, а вот что открутят мне мои избранницы, если узнают, я даже боюсь предположить.
Она учится на Слизерине!
Вот, это лучше — так она меня сможет даже пожалеть.
Мы провели вместе лето, и в конце концов я сделал ей предложение!
Может, стоит сразу сказать, что предложение я сделал не ей, и им? Ну да ладно, на месте разберёмся! Нужно ещё не забыть сделать такое жалобное-жалобное лицо.
Кэйти, правда ведь ты на меня не сердишься?
Едва я вошёл, как она радостно бросилась ко мне, и сердце моё сжалось.
— Кэйти, — сказал я срывающимся голосом.
— Гарри! — радостно воскликнула она. — Милый Гарри!
Нет, не могу! Это всё равно, что котёнка утопить! Она так радуется, что наконец увидела меня после долгой разлуки, что мой отказ просто убьёт её. Нет, нет и нет! Может, сходим на пару свиданий, поцелуемся, даже немного потискаемся в кустах, — тем более, что за лето округлости явно округлились ещё больше, — а уже потом, исподволь, когда всё немного устаканится...
— Гарри! — торжественно сказала она, беря мои руки в свои. — Я... Гарри, я должна тебе сказать...
Чёрт, она уже в меня влюбилась! Думай, Алекс, думай! Если ты разобьёшь сердце этого чистого невинного создания, его уже не склеить никогда! Её жизнь навеки будет разрушена! Так и быть, я соберу всё своё мужество и буду с ней встречаться до Нового Года, а уж там...
— Я знаю, что тогда наговорила тебе, — ласково произнесла она. — Но проходит время, и с каждым из нас случаются неожиданные и прекрасные вещи. Я влюбилась, Гарри!
Бедная, бедная Кэйти! Моё сердце разрывается от той несправедливости, которую ей уготовила судьба! И какое же жестокое коварство, какое изощрённое издевательство в том, что рукой судьбы поневоле должен стать я, её тайная страсть, её неразделённая любовь!
— Мы встретились совершенно случайно! — призналась она.
Да, милая, да! И я не виноват, что моё сердце принадлежит другой... Другим. Их несколько, но лучше я не буду расстраивать тебя цифрами!
— Представляешь, на матче по квиддичу! — сообщила она.
Где же ещё? На метле я просто бесподобен! При этой мысли я невольно подобрался, разворачивая плечи и выпячивая грудь. Кэйти немедленно провела по ней рукой.
— Он такой замечательный, весёлый, — улыбнулась она.
О, да, я весёлый, но ты-то, бедняжка, как тебя угораздило?
— Ещё он на три года старше и учился на Слизерине, — добавила она.
Я потряс головой, вникая в смысл её слов, а потом с болью посмотрел на неё. Бедняжка, похоже, свихнулась от любви ко мне и уже начинает бредить. Какой — старше, какой Слизерин? О, Мерлин, пощади эту несчастную душу!
— Мы встречались всё лето, а на прошлой неделе он сделал мне предложение, — поведала Кэйти. — Я ответила согласием, и на Новый Год мы поженимся. Гарри, ты ведь правда на меня не сердишься?
— Что значит — поженитесь?! — воскликнул я, дав петуха. — Что значит — влюбилась? Ты вообще о чём думала? А я? А мы?
— Но Гарри... — взмолилась она, отшатнувшись.
— Вот! — выкрикнул я, всовывая ей в руку значок капитана по квиддичу. — Ты теперь капитан! Ноги моей здесь больше не будет! — я склонился и бросил ей прямо в лицо: — Предательница!
И помчался обратно в замок, по пути ругаясь, до чего среди девушек всё-таки попадаются ветренные и непостоянные особы!
И сразу бы мне понять, что я сегодня нарасхват, смириться и не дёргаться, но нет, я всё надеялся догнать своих змей, и очередная встреча оказалась для меня полной неожиданностью. Когда до спасительных дверей кабинета Защиты от Тёмных Искусств, который был у нас следующим, оставалось всего-то три поворота, на меня из-за поворота выскочила какая-то девица, с разгону врезалась и прижалась всем телом. Прижалась и начала ёрзать так, что почти сразу я почувствовал определённое беспокойство.
— Поттер, миленький, ну наконец-то! — заголосила она, пока я пытался от себя ей отлепить.
— Пустите же меня, незнакомая дамочка! — пыхтел я, отталкивая её от себя.
— Ну погоди же, дай мне хотя бы слово сказать! — взмолилась она.
— Я вас не знаю, вы меня не знаете, давайте разбежимся по-хорошему, — предложил я, отрывая её руки, норовящие скользнуть мне под мантию.
