дожидавшиеся этого знака военные и гражданские чиновники ввалились толпой.
Поклонившись Ханьчжунскому вану, они сказали:
— Раз уж вы согласились принять титул императора, то назначьте день
великой церемонии...
Ханьчжунский ван окинул их взглядом и узнал тай-фу Сюй Цзина, аньханьского
военачальника Ми Чжу, Яньцюаньского хоу Лю Бао, бе-цзя Чжао Цзу, чжи-чжуна
Ян Хуна, советников Ду Цюна и Чжан Шуана, тай-чан-цина Лай Чжуна и многих
других.
— Все-таки вы толкаете меня на несправедливое дело! — взволнованно
воскликнул Лю Бэй.
— Господин мой, вы уже согласились, — не слушая его, заговорил Чжугэ Лян.
— Теперь прикажите построить возвышение и выберите счастливый день для
великой церемонии!
Потом Чжугэ Лян сам проводил Ханьчжунского вана во дворец и распорядился
соорудить возвышение в Удане, южнее Чэнду. Все приготовления к торжественной
церемонии были возложены на ученого Сюй Цзы и советника Мын Гуана.
В назначенный день чиновники усадили Ханьчжунского вана в императорскую
колесницу с бубенцами, и все отправились в Удань.
Дай-фу Цзяо Чжоу, стоя у алтаря, начал читать жертвенное поминание:
"Двенадцатый день четвертого месяца двадцать шестого года Цзянь-ань
[221 г.]. Мы, император Лю Бэй, осмеливаемся обратиться к владыке Небу и
владычице Земле.
Много веков правила Поднебесной династия Хань. В древности, когда Ван Ман
силой захватил власть, император Гуан-у в гневе предал его смерти и
восстановил алтарь династии.
В наше время лютый тиран Цао Цао, опираясь на военную силу, творил
бесчисленные злодеяния и коварно убил государыню императрицу. И ныне сын его
Цао Пэй учиняет произвол и творит зло. Он, как вор, украл священный
императорский титул.
Военачальники Поднебесной полагают, что пришло время спасти алтарь Ханьской
династии и нам, Лю Бэю, следует принять наследие наших воинственных предков
У-ди и Гуан-у, чтобы покарать мятежников.
Однако мы не считаем себя настолько добродетельным, чтобы быть достойным
императорского трона.
Мы обратились к народу и к правителям самых отдаленных областей, и они нам
ответили: "Повеление неба следует выполнить, наследие предков нельзя бросить
на произвол судьбы, государство не может быть без государя".
Надежды всей страны обращены к нам, Лю Бэю. И мы, боясь нарушить повеление
неба и беспокоясь, как бы не рухнуло великое дело Гао-цзу и Гуан-у, избрали
счастливый день, чтобы подняться на алтарь. Наш священный долг — прочесть
жертвенную молитву, совершить жертвоприношение, принять императорские печать
и пояс и установить порядок в государстве.
О духи, даруйте счастье Ханьскому дому и вечный мир покорным".
После чтения молитвы Чжугэ Лян с поклоном поднес Лю Бэю яшмовую печать. Лю
Бэй принял ее, но тотчас же положил на алтарь и вновь принялся отказываться:
— Я не обладаю ни добродетелями, ни талантами! Выберите кого-нибудь
другого, кто был бы достоин высокого титула!
— Вы покорили целую страну, ваши слава и добродетели сияют во всей
Поднебесной! — уговаривал его Чжугэ Лян. — К тому же вы потомок Ханьского
дома! И вы уже вознесли молитву великим небесным духам! Теперь вам придется
занять предназначенное вам высокое место! Не отказывайтесь!
Гражданские и военные чиновники в один голос закричали:
— Вань суй!
Приняв поздравления, Ханьчжунский ван, ныне император Сянь-чжу, назвал
первый год своего правления Чжан-у и провозгласил свою супругу, госпожу У,
императрицей. Наследником престола был назначен старший сын Лю Бэя, Лю Шань,
второй сын, Лю Юн, получил титул Луского вана, третий сын, Лю Ли, — титул
Лянского вана, Чжугэ Лян занял должность чэн-сяна, Сюй Цзин — должность
сы-ту, а все прочие высшие и низшие чиновники получили награды и повышения.
В Поднебесной было объявлено прощение многим преступникам. Воины и народ
Сычуани радовались и ликовали.
На следующий день Сын неба Сянь-чжу устроил пышное празднество. Поздравив
императора, гражданские и военные чиновники стали в два ряда по обе стороны
трона. Сянь-чжу обратился к ним с такими словами:
— Вступая в Персиковом саду в союз с Гуань Юем и Чжан Фэем, мы поклялись
жить и умереть вместе. К несчастью, наш младший брат Гуань Юй убит злодеем
Сунь Цюанем. Если мы не отомстим, значит нарушим братский союз! Мы решили
поднять могучее войско и идти в поход против Сунь Цюаня. Мы живым схватим
этого злодея и смоем нашу обиду!
Не успел, он это произнести, как к ступеням трона подошел человек и,
поклонившись до земли, промолвил:
— Этого делать нельзя!
Сянь-чжу взглянул на него и узнал Чжао Юня.
Поистине:
Еще не успел покарать император злодея,
А верный слуга уж ему возразил не робея.
Если вы не знаете, что сказал Чжао Юнь, загляните в следующую главу.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
в которой повествуется о том, как погиб Чжан Фэй,
и о том,
как Сянь-чжу поднял войско, чтобы смыть обиду
Как уже говорилось, император Сянь-чжу задумал идти войной на княжество У,
но отважный военачальник Чжао Юнь возразил ему:
— Главный преступник — это Цао Пэй, а не Сунь Цюань. Цао Пэй силой
захватил власть в Поднебесной и вызвал возмущение духов и людей. Вам,
государь, следует сначала подумать о царстве Вэй. Пошлите войска к верховью
реки Вэйхэ, и все честные люди Гуаньдуна вас поддержат. Разбейте войско Цао
Пэя и завладейте царством Вэй, тогда княжество У без борьбы покорится вам!
Прошу вас, обдумайте мои слова.
— Но ведь Сунь Цюань убил нашего младшего брата Гуань Юя! — вскричал
Сянь-чжу, — И мы должны жестоко отомстить тем, кто преследовал его. Я сведу
счеты с Фуши Жэнем, Ми Фаном, Пань Чжаном и Ма Чжуном! Только тогда будет
смыта наша обида! Почему вы возражаете?
— Месть врагу Поднебесной — дело государственное, — отвечал Чжао Юнь, —
а месть за брата — дело личное. Прежде всего следует подумать о
государстве.
— Что значит для меня вся страна, если я не отомщу за гибель брата! —
запальчиво воскликнул Сянь-чжу.
Не послушавшись совета Чжао Юня, император отдал приказ подымать войска в
поход против Сунь Цюаня и отправил посла в Уци для вербовки пятидесяти тысяч
воинов из племени фань. В Ланчжун поскакал гонец с приказом о назначении
Чжан Фэя правителем Ланчжуна и начальником конницы и колесниц.
А Чжан Фэй, узнав о гибели Гуань Юя, дни и ночи безутешно проливал слезы.
Военачальники советовали ему залить горе вином. Но, напиваясь пьяным, Чжан
Фэй впадал в ярость и за малейшие проступки избивал воинов и военачальников
плетью; некоторых он даже забил насмерть. Бурно выражая свое горе, он при
этом обращался лицом к югу и скрежетал зубами от боли и гнева.
Когда доложили, что от Лю Бэя прибыл гонец, Чжан Фэй в ту же минуту принял
его. Узнав о том, что император Сянь-чжу пожаловал ему звание начальника
конницы и колесниц, Чжан Фэй поклонился в северную сторону и устроил
пиршество в честь гонца. За столом Чжан Фэй воскликнул:
— Погиб мой брат Гуань Юй! Ненависть моя к врагам глубока, как море.
Почему советники не предложили нашему господину немедленно поднять войско
для отомщения?
— Императору советовали раньше уничтожить царство Вэй, а потом уж идти
войной против Сунь Цюаня, — ответил гонец.
— Кто это советовал? — возмутился Чжан Фэй. — Мы трое заключили братский
союз в Персиковом саду, поклявшись жить и умереть вместе! Наш брат погиб, и
я больше не могу наслаждаться богатством и почестями. Я еду к государю и
буду просить его, чтобы в войне против Сунь Цюаня он назначил меня
начальником головного отряда! Я живьем поймаю злодеев и доставлю их своему
старшему брату Лю Бэю! Вот тогда я выполню клятву!
И он вместе с гонцом отправился в Чэнду.
Сянь-чжу ежедневно выходил в поле обучать войско. Он лично собирался
отправиться в поход на императорской колеснице. Сановники встревожились и
решили посоветоваться с Чжугэ Ляном.
— Сын неба только что вступил на трон, и если он сам поведет войско против
Сунь Цюаня, это только нам повредит! — сказали сановники. — Вы, господин
чэн-сян, пользуетесь огромным влиянием, почему вы не отговорите государя?
— Я уже пытался несколько раз, — отвечал Чжугэ Лян, — но он и слушать
ничего не желает. Пойдемте вместе к нему на учебное поле.
В сопровождении чиновников Чжугэ Лян приехал на поле и обратился к Сянь-чжу
с такими словами:
— Государь, вы совсем недавно вступили на трон и готовитесь к походу на
восток против княжества У. Если бы вы шли на север против Цао Пэя, это был
бы поход за торжество справедливости в Поднебесной, и тогда вы могли бы
взять на себя командование войсками. Но раз вы идете войной на Сунь Цюаня,
то во главе войска достаточно поставить полководца. Вам незачем утруждать
себя!
Император, поддаваясь настойчивым уговорам Чжугэ Ляна, начал колебаться, как
вдруг доложили о приезде Чжан Фэя. Сянь-чжу велел привести брата на поле.
Чжан Фэй, представ перед государем, поклонился до земли и, обняв его ноги,
заплакал. Сянь-чжу тоже не мог удержаться от слез.
— Неужели вы, став императором, забыли клятву, данную нами в Персиковом
саду? — спросил Чжан Фэй. — Можем ли мы не отомстить за брата?
— Чиновники отговаривают нас от этого, и мы не решаемся действовать
опрометчиво, — ответил Сянь-чжу.
— Что они знают о нашем союзе? — воскликнул Чжан Фэй. — Если вы не
пойдете в поход, так я пойду! Пусть это стоит мне жизни! Я отомщу за брата
или никогда больше не увижусь с вами!
— Мы пойдем с тобой вместе, — ответил Сянь-чжу. — Ты со своим войском
выступишь из Ланчжуна и встретишься с нами в Цзянчжоу. Оттуда мы двинемся
дальше на Восточный У.
Прощаясь с Чжан Фэем, государь сказал:
— Нам известно, что в пьяном виде ты избиваешь своих молодцов! Это до
добра не доведет. Отныне будь великодушен и не обращайся худо с воинами.
Чжан Фэй почтительно поклонился и уехал.
Перед самым походом ученый Цинь Ми сказал Сянь-чжу:
— Государь, в погоне за малой справедливостью вы рискуете своей особой.
Ваши предки никогда таким образом не поступали. Подумайте об этом.
— Что может быть более справедливым, чем месть за гибель брата? —
возразил Сянь-чжу. — Я не могу об этом забыть!
Цинь Ми распростерся на земле:
— Вы не внемлете словам вашего преданного слуги, а я боюсь, как бы вас не
постигла беда!
— Мы подымаем войска, а ты тут вещаешь о несчастье! — разгневался
Сянь-чжу и приказал страже увести и обезглавить Цинь Ми.
Но Цинь Ми нисколько не испугался и, обернувшись к Сянь-чжу, засмеялся:
— Я себя не жалею! Мне жаль созданную вами династию!
Сановники заступились за ученого, и Сянь-чжу в конце концов пришлось
отменить приказ.
— Хорошо, — сказал он. — Временно заточите его в темницу, а когда я
отомщу за брата, тогда и решу, что с ним делать.
Узнав об этом, Чжугэ Лян, чтобы спасти Цинь Ми, подал Сянь-чжу доклад, в
котором говорилось:
"Я, ваш чэн-сян, в свое время предупреждал вас о коварном замысле злодеев из
Восточного У. Дело дошло до того, что мы потеряли Цзинчжоу. В созвездиях Доу
и Ню упала звезда Полководца; в землях Чу рухнул столб, подпирающий небо.
Эти знамения забыть невозможно! Но вы должны помнить, что в несчастьях
Ханьской династии виновен Цао Цао, а не Сунь Цюань. Покорите царство Вэй, и
Сунь Цюань сам вам покорится. Примите золотой совет Цинь Ми, государь!
Поберегите себя и свое войско для великого дела! Этим вы осчастливите
династию и Поднебесную!"
Прочитав доклад, Сянь-чжу швырнул его на пол и вскричал:
— Мы твердо решили! И никто не смеет нас отговаривать!
Затем он повелел Чжугэ Ляну охранять Сычуань и наследника престола. Ма Чао,
его брат Ма Дай и Вэй Янь получили приказ оборонять Ханьчжун в случае
нападения вэйских войск. Чжао Юнь был назначен начальником тыловых войск и
одновременно отвечал за снабжение армий провиантом. Советники Хуан Цюань и
Чэн Ци сопровождали самого Сянь-чжу. Ма Ляну и Чэнь Чжэну поручили ведать
войсковой перепиской. Во главе передового отряда был поставлен Хуан Чжун, а
его помощниками назначили Фын Си и Чжан Наня. В поход также двинулись
военачальники из племен фань, населявших Уци, и многие другие. Численность
войска достигала семисот пятидесяти тысяч человек.
Выступление было назначено на третий день седьмого месяца первого года
периода Чжан-у [221 г.].
Возвратившись в Ланчжун, Чжан Фэй отдал приказ за три дня приготовить
траурные белые знамена и латы для всего войска. В поход воины должны были
идти в трауре. Однако на второй день военачальники Фань Цзян и Чжан Да
явились в шатер к Чжан Фэю и сказали:
— Белые знамена и латы так быстро не достанешь, нельзя ли продлить срок?
— Я не дождусь часа мести! — в гневе закричал Чжан Фэй. — Если бы только
это было возможно, я завтра был бы у вражеских границ! Как вы смеете не
подчиняться моему приказу?
И он крикнул страже, чтобы Фань Цзяна и Чжан Да привязали к дереву и дали
каждому по пятьдесят ударов плетью. После наказания Чжан Фэй пригрозил им:
— Смотрите, чтоб завтра все было готово, а то отрублю вам головы и
выставлю напоказ!
Военачальники были так жестоко избиты, что все время отхаркивались кровью.
Вернувшись в лагерь, они призадумались.
— Что же нам делать? — спрашивал Фань Цзян. — Этот человек вспыльчив,
как порох. Сегодня он нас избил, а завтра головы нам отрубит!
— Лучше уж мы его убьем, чем он нас! — сказал Чжан Да.
— Да, но как к нему подойдешь?
— Если нам суждено остаться в живых, значит он будет сегодня пьян, —
загадал Чжан Да. — Если же нам суждено умереть, он пить сегодня не будет.
На этом они и порешили.
Чжан Фэй сидел у себя в шатре. Мысли его путались, душу терзала какая-то
непонятная тревога.
— Что это сегодня со мной? Не могу ни сидеть, ни лежать спокойно, —
сказал он, обращаясь к одному из своих военачальников. — Не понимаю, почему
меня охватывает дрожь?
— Видно, потому, что вы все время думаете о Гуань Юе, — предположил
военачальник.
Чжан Фэй приказал принести вино и стал пить, угощая военачальников.
Постепенно он опьянел и лег спать у себя в шатре.
Во время первой стражи оскорбленные Фань Цзян и Чжан Да, спрятав под одеждой
короткие мечи, пробрались в шатер под тем предлогом, что им необходимо
поговорить с Чжан Фэем по важному и неотложному делу.
Чжан Фэй спал с открытыми глазами. Злоумышленники, увидев его торчащие усы и
